1
- Что я пропустила? – Ичиго опустилась за небольшой круглый столик, укрытый белоснежной шелковой тканью с вышитыми на ней золотом цветами. - Ничего интересного, официальную часть. Ты прекрасно выглядишь, Куросаки. – Урю быстрым движением поправил заколку с темно-синими и черными камнями в сложной прическе девушки, которая немного растрепалась от быстрого бега. Орихиме не зря старалась несколько часов, чтобы красиво уложить тяжелую копну рыжих волос подруги. - Кто подобрал тебе это платье? - Спасибо, мне очень нравится. Я даже не буду спрашивать, сам ли ты его сшил. Хотя я была удивлена, что ты изменил свое любви к белому. – Ичиго тепло улыбнулась квинси. – Ты не думала о карьере дизайнера? У тебя явно к этому талант. - Тебе идет черный. - Оно очень красивое, Исида-кун. – Орихиме отвлеклась от десерта, который полностью владел ее вниманием минутой раньше. – Может и мне сошьешь что-то похожее? А платье ей и правда очень нравилось. Черное, без всяких блесток и рюшек, оно идеально сидело по фигуре, подчеркивая ее достоинства. Распаковывая подарки, она влюбилась в это платье с первого взгляда, не забывая при этом порадоваться, что ей не надо больше ломать голову что же надеть на церемонию. Единственное, по пути сюда ее беспокоила мысль, а не будет ли она сильно выделяться, ведь все гости наверняка будут одеты в традиционные костюмы, однако ее друзья, имевшие счастье наблюдать ту давнюю сцену, видимо решили поддержать свою рыжую заводилу и также оделись по современной моде. Этот факт теплом расплывался по душе, вызывая улыбку и желание крепко обнять их всех, благодаря за поддержку. Все-таки она до сих пор переживала тот случай, а может быть, сложив оружие и окунувшись с головой в обычную жизнь, она стала больше заморачиваться и переживать по поводу своего внешнего вида, как свойственно всем женщинам и особенно молодым девушкам. Из мыслей ее выдернула приятная музыка, заструившаяся между столиками, расставленными прямо в саду поместья Кучики. Вальс. Это определенно был он и Куросаки удивленно хлопнула глазами, переводя свой взгляд, на прекрасную белоснежную пару, кружившуюся в танце по построенной площадке, предназначенной, видимо, именно для этого. Теперь стало понятно, какой именно сюрприз Бьякуя и Ренджи готовили для Рукии, которой нравилось почти все в мире живых. - Их тоже ты одел? – Куросаки повернулась к Урю, внимательно разглядывая озорные огоньки в его глазах, которые говорили сами за себя так, что мужчине не требовалось отвечать. Он и не ответил, поднимаясь из-за стола и протягивая руку. После войны, развязанной Императором, в которой юный квинси встал на другую сторону, ничего не сказав друзьям, им долго, по крупицам пришлось собирать доверие и дружбу, но склеив ее, они получили нечто большее. Нет, это не была любовь, они также оставались друзьями, но куда более хорошими и близкими, всегда поддерживающими друг друга, готовыми без криков и ругани выслушать и поддержать, делившимися всеми переживаниями и проблемами, с которыми им приходилось сталкиваться. - Ты подумала над моим предложением? – Исида вывел временную шинигами на полянку, предназначенную для танцев среди гостей, которые, впрочем, состоящие в основном из капитанов и лейтенантов Готей-13, так как официальная традиционная церемония была уже окончена и большинство представителей аристократии покинуло поместье, не особо понимали в происходящем и оставались сидеть на своих местах, восхищаясь роскошным убранством сада и красотой молодой пары, которая продолжала кружиться в танце, не замечая ничего вокруг. Исключением стали лишь Урахара с Йоруичи, Кьераку, упорно удерживающем смущенную Нанао, а также Мацумото, которая с горящими глазами схватила сразу двух партнеров в лице Шухея и Изуру. Вся эта компания, за исключением вечно серьезной Исэ, уже успела изрядно напиться и их танцы в скором времени грозились перерасти во что-то неприличное, обещая капитану шестого отряда веселую шумную ночку. Момент, когда приличное мероприятие все-таки вышло из-под контроля Бьякуи и перетекло в банальную пьянку с криками, громким смехом и драками, вспыхивавшими то тут, то там под аккомпанемент электронной и танцевальной музыки, организованной явно одним скромным торговцем сладостей, Куросаки банально упустила. Заводимые Рангику шинигами весело проводили время, не забывая пить за счастье молодых, которые, к слову, уже давно скрылись, воспользовавшись творившимся хаосом и праздновали наедине друг с другом. Ичиго и сама не заметила, как была втянута в компанию главного алкоголика Готей-13, прочухавшись более-менее лишь после диких плясок с Иккаку, пытавшимся научить давнюю соперницу своему знаменитому танцу счастливчика. Откровенно говоря, танцы лейтенанта одиннадцатого отряда ее не вдохновляли, но разгоряченная алкоголем она уже не могла остановиться, а огромная энергия внутри требовала выхода, раздуваемая еще и задорным улюлюканьем Зангецу в голове. Иногда ей казалось, что тот такой же пьяный, как и она, хотя откуда бы в ее внутреннем мире взяться выпивке? - Куда ты, Ичигоо? – вставшую было девушку за край футболки схватила Рангику, которая, несмотря на довольно позднее время и ударную дозу алкоголя, все еще была готова продолжать и изо всех сил, на правах организатора, старалась удержать расползающуюся и уже изрядно потерявшую в численности компанию. Пошатнувшись, Куросаки выдернула футболку из рук Мацумото и недовольно откинула в сторону пустую бутылку из-под сакэ. Нельзя сказать, что Кучики поскупился, вовсе нет, просто он не учел аппетитов гостей, так как просто никогда не участвовал в их посиделках. - Я за пивом. Там полно, Чад принес. - Оо, давай тащи Ичиго-тян. Эй! – Рангику пнула по ноге развалившегося рядом с ней Хисаги. – Помоги ей. Водрузив коробки на руки крайне неустойчивому Шухею и отправив того обратно к отдыхающим, временная шинигами оглянулась вокруг, в поисках кого-то из обитателей поместья. Несмотря на позднее время и окончание церемоний слуги все еще были на ногах и продолжали поглядывать за тем, как идут дела у оставшихся, так как господин Бьякуя не давал им указаний убирать все. Значит веселье будет продолжаться до тех пор, пока самый стойкий не упадет. Именно одну такую женщину Ичиго и поймала, когда та возвращалась в поместье после смены закусок для гостей. - Слушай, отойти надо, куда мне? – Удерживая маленькую хрупкую женщину за локоть Куросаки неопределенно махнула рукой, напрочь игнорирую проскользнувшую на лице служанки брезгливость. Однако, за многие годы работы в поместье благородного клана, женщина научилась держать себя в руках, поэтому быстро взяла себя в руки и спокойно указала гостье направление, предложив даже проводить. Видимо состояние оной ей не внушало доверие и не хотелось получить взбучку, если пьяная девица по ошибке вломится в комнаты к уже отдыхающим гостям или, что еще хуже, в хозяйские спальни. Разобравшись со своими делами и вылив на голову кувшин холодной воды, чтобы хоть как-то охладиться и немного привести себя в чувства, Ичиго вернулась на энгаву, вдыхая свежий, теплый ночной воздух, пропитанный запахом всевозможных цветов, росших в огромном количестве в саду поместья. Прикрыв глаза и наслаждаясь легким прохладным ветром, приятно гладившим разгоряченную кожу, вслушиваясь в звучавшую уже тише музыку, сменившуюся на что-то более романтичное, девушка не сразу обратила внимание, что рядом с ней кто-то стоит. Дернувшись от неожиданности, когда плеча коснулась чья-то теплая рука, Куросаки резко обернулась и уперлась взглядом в распахнутое хаори с тонким, еле ощутимым запахом сакуры. - Куросаки Ичиго, давай пройдемся.2
Он всегда восхищался Хисаной, своей нежной, ласковой женой, дарившей ему, наследнику благородного клана Кучики, свою доброту, тепло и солнечную улыбку. Прошло уже более сорока лет с того момента, как она умерла, оставив его одного, но память о ней и боль от ее потери продолжали жить в нем. Каждый день он приходил к ее алтарю, менял цветы и рассказывал о своей жизни, о событиях, потрясающих Общество Душ, о ее младшей сестре, которая скоро получит звание лейтенанта тринадцатого отряда… Его раздражала Куросаки Ичиго. Наглая рыжая риока, вломившаяся в Общество Душ и перевернувшая его с ног на голову. Шумная, невоспитанная, вездесущая, навязчивая, напрочь лишенная женского обаяния – мальчишка, она засунула свой нос в каждый отряд, распотрошив их привычный мир… Его раздражали ее неумелые знаки внимания, как она часами сидит в казармах шестого отряда, мешая ему работать, закидывая тоннами глупых вопросов, или как приходит на тренировки отряда, запихивая себя почти в каждую сферу жизни капитана. Даже в поместье от нее не было покоя, ведь Рукия не могла отказать своей подруге в ночлеге, если та в очередной раз без причины вваливалась в Сейретей «погостить на пару дней»... Вот она опять идет. Он видит, как к нему стремительно приближается яркое рыжее пятно, игнорируя Рукию и Абараи, выряженное в пестрое дешевое кимоно. Сегодня Ханами и он как никогда тоскует по своей жене, умершей в период цветения сакуры. Он не хочет разбираться с чувствами навязчивой девицы, которая хоть и подросла за прошедшие семнадцать месяцев, но осталась все таким же наглым, невоспитанным мальчишкой, никогда не проявлявшим уважение в обращении к нему, несмотря на то, что он упорно продолжал называть ее «Куросаки Ичиго» уже не надеясь на ответные действия и осознание совей невоспитанности. Он говорит ей все, что думает, с безразличием смотря, как риока прячет глаза под челкой такой же короткой стрижки, как при их первой встрече. Ее уводит Рукия… Он просит Куросаки Ичиго защитить Общество Душ. Она ничего не говорит и просто уходит. Она выполняет его просьбу… Она больше не приходит в Общество Душ и он вздыхает с облегчением. Жизнь потихоньку возвращается в привычное русло, Готей-13 зализывает раны, скорбит по погибшим и поздравляет выживших с победой. Он снова меняет цветы возле алтаря, рассказывает о прошедшей войне, о Рукии и Ренджи, и о том, что никакие рыжие риока его больше не тревожат… Рукия говорит, что через три дня у Куросаки Ичиго день рождения, что она стала взрослая и будет праздновать свое совершеннолетие. Это большое событие в мире живых. Прошло шесть лет с того момента, как временная шинигами ворвалась в Общество Душ в погоне за жизнью его сестры и четыре года с победы над квинси, после которой она не появлялась в Сейретее ни разу. Рукия, смущаясь и заикаясь, просит уважаемого старшего брата отпустить ее и позволить ей купить подарок ей на совершеннолетие от его имени. Он не понимает зачем. «Она спасла нас» тихо шепчет Рукия и он соглашается. Все же она права, его личные чувства не должны влиять на оценку того, что наглая девчонка сделала, дабы вырвать для них эту победу. Он помнит ее израненную, испачканную в собственной крови с ног до головы, уставшую, роняющую из рук свой огромный занпакто в объятьях мальчишки-квинси под язвительный комментарии бывшего капитана пятого отряда. Она уходит также молча, дожидаясь только своего громилу-друга и рыжую принцессу. В сердце что-то екает – «она же совсем ребенок»… Рукия и Ренжди громко спорят в коридорах бараков шестого отряда что же подарить Куросаки от имени Бьякуи и вечером после службы отправляются в мир живых – «там мы точно найдем то, что можно подарить ей». Как и договаривались, капитан Кучики оплачивает покупку – ему не интересно, он просто дает нужную сумму. На следующий день его лейтенант загадочен и упорно прячет задорные огоньки в глазах, они с Рукией в предвкушении скорого события, а вечером она говорит старшему брату, что не знает какую шкатулку выбрать для подарка – белую с росписью сакурой или черную с цветами цубаки. Он советую взять вторую и ему первый раз становиться интересно, что же там такое эти двое приготовили. Он не дает ей и намека на свой интерес, но Рукия все равно достает простую картонную коробочку и показывает ему заколку для волос в форме месяца, усыпанную черно-синими камнями. Он убеждается, что черная шкатулка лучше, а она не говорит ему, что в мире живых эта заколка стоит целое состояние… Куросаки Ичиго опаздывает. Друзья рыжей риока уже собрались на первом этаже ее дома, шумят и в спехе натягивают на головы картонные цветастые пирамидки, розданные всем Рукией. Временная шинигами не торопиться спускаться – так и не научилась вежливости. Ему не терпится ее увидеть, он не понимает этого чувства, но остается таким же невозмутимым и отворачивается к окну… Она выросла. Она приветливо обнимает друзей и благодарит за подарки, откладывая их на шкаф. Бьякуя внимательно следит за черной шкатулкой, перекочевавшей в руки именинницы и ловит на себе ее быстрый взгляд и кивок, говорящий «спасибо». Она относит ее также ко всем остальным коробкам и пакетам. Ему хочется, чтобы она открыла, но она помнит о правилах приличия, а на душе ворочается вредное «это Рукия выбрала для нее, не ты». Она выросла, она легким движением закидывает назад тяжелую копну густых рыжих волос, струящихся по спине и плечам расплавленным золотом. Она улыбается, смеется, поет вместе с Ясуторой Садо и танцует со своим дурным отцом. Она выходит на улицу из душного помещения и он не удерживается, идет следом, чувствую непонятную тягу к этой молодой девушке, не находя ничего лучше, чем сказать про свадьбу сестры. - В таком случая, я надеюсь, тебе на надо напоминать о том, чтобы ты выглядела прилично? – он прикрывается этим, говоря первое, что придет в голову. Только бы не выдать ей своего волнения, причину которого он и сам еще не понимает. - Не беспокойтесь, Кучики-сан. Я запомнила прошлый урок. А теперь прошу меня простить, я вынуждена закончить наш разговор. – Ее слова режут холодной сталью, будто она снова прошлась по нему своим занпакто и его не радует ее впервые вежливое «Кучики-сан». Весь оставшийся вечер она его не замечает, улыбается не ему, а он не может оторвать от нее взгляда… Даже в заботах, утопая в подготовке к свадьбе своей младшей сестры, своей гордости, поддавшийся на уговоры Ренджи провести не только традиционную церемонию, но и церемонию в земном стиле, он не может выкинуть ее глаза и улыбку из головы. Узнавший об идее жениха раньше остальных мальчишка-квинси, с которым Куросаки на своем празднике так мило шушукалась, поднимая в душе невозмутимого капитана волну ревности – почему? – прислал молодоженам свадебные наряды, по словам Абарая, сшитые специально для них. Белоснежные, как банкай Рукии, и, если откинуть зародившуюся к нему неприязнь – невероятно красивые, выполненные из качественной ткани, достойные имени Кучики. Капитан шестого отряда ни раз слушал от друзей Куросаки, что у этого квинси талант и сейчас сам в этом убедился. И все-таки его закрутило. Заранее попросив Рукию задержаться в мире живых они с Ренджи носились по поместью, как будто случился пожар, но в отличии от жениха, глава клана Кучики все же сохранял невозмутимый вид. Предстоящая двойная церемония должна была стать для младшей Кучики сюрпризом, поэтому предстояло разместить зону «генсеевской свадьбы» так, чтобы Рукия не увидела ее раньше времени, то бишь до окончания традиционного шествия. Было принято решение, что лейтенант вернется в Сейретей утром в день церемонии и сразу отправиться готовиться к ней не в свои комнаты, а в гостевые северные, расположенные в отдалении от сада Кучики, где уже был сооружен помост для свадебного вальса и расставлены столы, а также скамейки и подушки, чтобы гости могли отдыхать на них. Сюрпризом стал и визит Урахары Киске в сопровождении вредной кошки и кучи какой-то аппаратуры. «Так и должно быть» сказал Ренжди и, словно хозяин, стал руководить рабочими по установке всех этих коробок и проводов. Уже завтра его сестра, Кучики Рукия, сменит фамилию и войдет под опеку другого мужчины. Он рад, что это Абараи, ему он может доверить свое сокровище о чем и говорит Хисане… Кучики Рукия сияет. Она смущенно улыбается, укутанная в белоснежное кимоно, такая маленькая, такая хрупкая, такая счастливая – она выходит замуж за любимого мужчину, с которым прошла огонь и воду, и сегодня солнце светит для нее и ее избранника. Его ледяное сердце плавиться и он спрашивает Хисану, счастлива ли она за свою младшую сестру. А Куросаки Ичиго опять опаздывает… Рукия не понимает зачем ее ведут переодеваться, а потом не сдерживает восторг и крепко обнимает брата, целуя его в щеку. А наглой рыжей риока все нет… Он чувствует ее реацу в гостевом крыле поместья рядом с комнатой, в которой временная шинигами всегда останавливалась, когда задерживалась в Обществе Душ с ночевкой. - Куросаки Ичиго, ты опоздала. – В душе опять ворочается непонятное чувство, которое затерялось во всей этой суете на пару дней, а теперь снова проснулось и подняло голову. Что это? Это не похоже на те чувства, которые он испытывал к Хисане. Ее хотелось защищать и оберегать, а с этой рыжей бестией все не так. Он знает, что она не нуждается в его защите и опеке. - Прошу меня простить. Готей-13 стоило бы уделять больше внимания тренировкам рядовых шинигами, раз уж они не могут справиться с кучкой пустых без моей помощи. – Девушка даже не подумала оборачиваться. Капитан шестого отряда не знал, что ответить и лишь молча смотрел на хрупкие загорелые плечи, неприкрытые черной тканью и заколку в форме месяца. – Я бы пришла в шихакушо, но Рукия просила не делать этого. Сегодня ее день, так что Вам придется потерпеть, Кучики-сан. А теперь простите, мне надо идти, я и так сильно задержалась. Ее слова резанули по сердцу оставив на нем такие же тонкие, сочащиеся кровью, царапины, как и на ее руке. В голове всплыл тот его выговор за внешний вид и мокрые, упрямо скрываемые глаза. Почему сейчас его это так волнует? Что такого произошло за последние пять дней, что эта земная девчонка не выходит у него из головы и он постоянно в мыслях возвращается к их встречам, к ее визитам просто так в Общество Душ и ночевки в его поместье, к ее дурной привычке сидеть в бараках шестого отряда и болтаться по тренировочному полигону, вмешиваясь в тренировки отряда? Он видит, как она улыбается мальчишке-квинси, который тоже вырос. Они все выросли. Они уже не выглядят такими детьми, как в первый их визит в Сейретей. Он видит, как Урю Исида касается ее – теперь уже ее – заколки, как протягивает ей руку, как нежно держит за талию кружа в танце. Они соблюдают приличия и дожидаются пока молодожены закончат свой свадебный вальс. Неужели Куросаки Ичиго научилась прилично себя вести? Она опять улыбается не ему – она даже не смотрит в его сторону - и кладет голову на плечо молодого темноволосого мужчины, обвивая его шею тонкими изящными руками. У нее всегда были такие руки? Это черное платье он возненавидел. Платье, так плотно обтягивающее ее тело, оставляя открытыми острые плечи, ключицы и спину. Куросаки Ичиго уже пьяная, она танцует в толпе таких же пьяных лейтенантов, плавно двигая бедрами в так грохочущей музыке – теперь Бьякуя понимает предназначение всех этих коробок и проводов - и ненавистное платье подчеркивает каждое движение, каждый изгиб ее молодого, сильного тела. Он не может на это смотреть, в душе огнем растекается былое раздражение на наглую, невоспитанную девицу, ведущую себя словно девушка легкого поведения, когда та обнимает своего друга квинси и сильно прогибается в спине. Он видит, как Рукия и Ренджи, воспользовавшись состоянием гостей, тихо сбегают в ее комнаты. Он их понимает и поэтому ничего не говорит, но смотреть на это развратное рыжее создание он не может, поэтому тоже покидает своеобразный танцпол, на котором сходят сума самые буйные офицеры Готей-13. Возможно, виной всему выпитый алкоголь. Он никогда не злоупотреблял и тем более не участвовал в капитанско-лейтенантских попойках, поэтому выпитое сегодня саке давало о себе знать. Бьякуя направился к себе в кабинет, желая немного отдохнуть и прийти в себя, попутно распорядившись не мешать гостям и обеспечивать их всем необходимым до тех пор, пока те не успокоятся сами. Гости же успокаиваться не собирались, продолжая шуметь и веселиться, хотя время перевалило уже давно за полночь. Его мало интересовал грохот режущей уши, привычного к совершенно другому аристократа, музыки. Все его внимание было направлено лишь на один источник реацу, который в скором времени после его ухода переместился в северную часть поместья, но к сожалению мужчины, уже понадеявшемуся, что временная шинигами угомонилась, быстро вернулся обратно в компанию уже изрядно пьяных мужчин. Этот факт злил и напрягал. Зная, что там находятся отморозки из одиннадцатого отряда, он невольно переживал за юную девушку, состоянием которой те могли воспользоваться, продолжая при этом удивляться, почему его это так заботит. Куросаки Ичиго для него никто, всего лишь риока, чужой человек. Да, он благодарен ей за спасение сестры, за выигранную войну с Айзеном и за спасение Общества Душ от Императора квинси, но он не обязан оберегать ее. Он уважает ее как бойца, но как женщина она никогда его не интересовала. Он никогда и не видел в ней женщину с ее мальчишескими замашками. Бьякуя отвлекся от своих мыслей, когда в очередной раз почувствовал приближение Куросаки Ичиго к гостевой части поместья в сопровождение лейтенанта девятого отряда.3
Она стояла на энгава прикрыв глаза и покачивая головой в такт музыке. Хисаги Шухея рядом не было, его силуэт плавно шатаясь удалялся в глубину сада, явно чем-то нагруженный. Куросаки не замечала капитана погруженная в собственные мысли. Ненавистное им платье было сменено просторной белой футболкой, свисавшей мешком на тонких плечах и короткими шортами, почти полностью скрытыми под футболкой. - Куросаки Ичиго, давай пройдемся. Девушка резко обернулась. Видимо за своими мыслями она и не заметила, что на энгава находится не одна. Бьякуя внимательно осмотрел временную шинигами – растрепанная с покрасневшими щеками и озорными огоньками в глазах она выглядела вполне нормально, если не считать того, что она стоит пошатываясь, и ужасно пьяна. В любом случае, она не была похожа на человека, к которому приставали и это радовало. - Давай. – пробормотала девушка. – Сейчас. Рангику-сан, он дошел? Оставьте мне тоже, я сейчас подойду! - Давай, Ичиго-тяян, мы ждем тебя! – донеслось из темноты сада. Капитан Кучики терпеливо наблюдал, как девушка перекрикивается с Мацумото абсолютно не заботясь о том, что большая часть поместья уже спит, и параллельно открывает бутылку с непонятной светло-желтой жидкостью, от которой еле уловимо пахло фруктами. - Идем? – Ичиго повертела маленькую блестящую крышку в руках и, пожав плечами, сунула ее в карман своих шорт. Кучики старался не смотреть на голые, длинные ноги временной шинигами. Подхватив девушку под локоть, которая путалась в этих самых ногах, он медленно повел ее к пруду, расположенному в противоположной от гуляющих шинигами стороне. Они шли в тишине – он не знал, что говорить, словно мальчишка, влюбившийся в первый раз (и куда делось все его красноречие, свойственное аристократии?), а она была куда больше увлечена смутно пахнущей фруктами жидкостью в бутылке. Бьякуя подозревал, что это какой-то земной алкоголь и, отмечая, как Куросаки на глазах становится все более пьяной, только убеждался в этом. Девушку уже практически приходилось тащить на себе и капитан с облегчением выхватил глазами в темноте очертания беседки, построенной не так давно на берегу пруда. Усадив временную шинигами на скамейку, не понимая, что и зачем он делает, мужчина выхватил у нее из рук бутылку и залпом опрокинул ее в себя, чувствуя, как фруктовая горечь огнем разливается внутри и игнорируя возмущенное мычание рядом. Сводимый с ума от тепла ее тела, все еще не протрезвевший от выпитого саке, он не успел понять, как оказался рядом с расслабленной девушкой, прижимая ее к стене и целуя теплые, такие же сладко-горькие губы. Руки скользнули под широкую футболку, которая была ей явно велика, прошлись по тонкой талии и на секунду замерли, будто в нерешительности, возле ее груди. Он понимал, что завтра будет винить себя в том, что воспользовался ее состоянием, но не мог остановиться, ощущая, как теплое, мягкое и податливое тело под ним извивается, слыша тихий протяжный стон, когда он все-таки касается ее груди. Она такая отзывчивая реагирует на каждое его прикосновение, обвивает руками его шею, отвечая на поцелуй и не сопротивляется, когда он раздевает ее и разглядывает ее молодое тело, насколько это позволяет ясная лунная ночь. Последние остатки здравого смысла вытесняет из головы когда девушка сама раздвигает длинные стройные ноги, будто приглашая. Уже не в силах сопротивляться самому себе, Кучики касается губами возбужденной груди, скользит руками по животу, бокам, ныряет в горячее и мокрое, такое желанное, готовое его принять. Он кусает девушку, тихо стонущую и бормочущую что-то непонятное, за шею с какой-то злостью, так, что останутся синяки. Кто ты такая, Куросаки Ичиго, почему ты так сводишь с ума, заставляешь хотеть тебя до одержимости? Он старается сдерживать себя, входя медленно, окунаясь в ее горячее нутро, плавно двигаясь в ней, наслаждаясь ее узостью и стонами, становящимися все более громкими с каждым его движением. Он хочет слышать их, хочет, чтобы она кричала, он быстро двигается внутри нее, наслаждаясь ее криками, чувствуя, как острые ноготки впиваются в кожу и оставляют на спине длинные кровавые следы. Уже на пике он хочет слышать свое имя, но девушка лишь протяжно стонет, не проронив ни слова, и обмякает в его руках. Он целует ее в мокрую шею, висок, губы, но она не отвечает на поцелуй, отталкивает его и все также шатаясь шарит по полу руками, пока не находит свои шорты и не вытряхивает оттуда тонкую белую коробку. - И сколько у тебя вредных привычек, Куросаки Ичиго? – он смотрит на выдыхаемое ее облачко дыма, на стройное обнаженное тело, призывно выгнувшееся в свете луны, а она неопределенно машет рукой, продолжая также молчать, лишь недовольно пинает пустую бутылку. Продолжая его игнорировать, девушка натягивает на себя футболку, подхватывает шорты в руки и вываливается из беседки, волоча ноги по галечной дорожке в сторону поместья на звуки все еще играющей музыки. Только сейчас Кучики замечает, что она босая и слегка прихрамывает на обе ноги. Не желая заканчивать все на этом, капитан быстро одевается, догоняет девушку, подхватывает ее на руки и в сюмпо припускает в свою спальню, ощущая себя вновь подростком.4
Бьякуя просыпается далеко за полдень, весь помятый и уставший, будто это он вчера упивался до потери сознания. Осознание того факта, что он уже очень давно вот так не позволял себе спать целый день, вызывает легкую улыбку на губах, а ночь, проведенная с рыжей риока, теплом растекается по груди. К сожалению, все хорошее настроение улетучивается, стоит ему обнаружить, что постель рядом пуста, а реяцу Куросаки не ощущается ни в поместье, ни во всем Сейретее. Он вспоминает, как она под утро, закутавшись в его хаори, выскользнула из спальни со словами, что хочет пить и обещая вернуться через пару минут. Он вспоминает, что не дождался ее и заснул. По отсутствующему хаори становиться понятно, что она так и не вернулась, а все, что напоминало о проведенной с ней ночи, это черно-синяя заколка, небрежно оставленная возле футона. Приведя себя в порядок, расспросив Рукию об Ичиго, не найдя ее друзей в Сейретее, он отправляется в мир живых. К счастью, после такого массового события, как свадьба двух лейтенантов, Готей-13 офицерским составом получил один день выходных и Бьякуя с чистой совестью мог заняться своими личными делами. - Ичиго вместе с Исидой улетели сегодня утром. – отрезала подопечная Урахары Киске.