Предел темноты

Гудит. Вибрирует. Нет, стрекочет. Стрекочет вокруг, потрескивает, поскрипывает. Шелестит. — Вш-ш-ш-ш-ш... Прохладно проносится. Прохладно? Жёстко лежать, жёстко и темно. Нужно увидеть, почувствовать, оглядеться. Почувствовать что? В тёмном-тёмном остро мерцает белое, вспыхивает, перемигивается. Вместе с раскалённо-красным тут, совсем рядом. Разговаривают, перешёптываются. Темно. Что-то мерцает впереди там, в дремучем и мрачном. Там, в страшном. Горит. Внутри всё грохочет, течёт, пульсирует, живёт и волнуется. Что-то зовёт. Кто-то... Надо идти. Больно. Еле двигаюсь, но всё же иду вперёд к тому мерцающему, тому золотому, огненному. Всё ближе. Внутри клокочет, мешает дышать, надо быть смелее. Быть смелее и идти, раз-два. Раз-два. Тёмное шелестящее расступается, пылает огненное. Он. Прекраснее утреннего пламенеющего. Белый-белый, красный-красный. Клыкасто улыбается, по-звериному щурится. Смотрит, подманивает. — Кто ты? Шипит по-змеиному, по-соколиному клекочет. — Не помню. — Как твоё имя? — Не знаю. Страшно, трясёт, колотит. Не помню, не знаю... — Не бойся. Подходит, касается раскалённо, темнеет и вспыхивает. Больно. Закрытое рвётся наружу, пробивается, поблескивает, разгорается. — Как твоё имя? Снова спрашивает, снова смотрит цепко по-ястребиному. Я открываю рот…