***
Сколько себя помню, я был не самым общительным ребенком. Меня больше интересовала прогулка по тенистому парку в тишине под сенью деревьев, чем шумные игры в догонялки с другими детьми. А еще, сколько себя помню, я был один. У меня не было никого и ничего, что было бы только МОИМ. Всегда только и слышал: «Макс, это ваша общая комната с Нейтоном. Это ваш общий шкаф. Ванная комната одна на весь этаж. Она ОБЩАЯ». Общая. Общая. Общая. Ничего своего. Как и всем детям, детдомовским не нравилось, когда кто-то выделяется. Им всегда кажется, что такой ребенок хочет привлечь к себе внимание. Именно поэтому в детском доме я был чем-то вроде предмета мебели, который не стыдно забыть, если он не нужен, ударить, если плохое настроение, или поэкспериментировать, когда откровенно скучно. Да, дети жестоки, особенно дети-сироты. Но со временем ко всему привыкаешь. Первое и значимое для меня событие в этих серых унылых буднях произошло примерно пять лет назад. Когда тебя загоняют в угол между стеной и забором, при этом в руках держат карманный нож и говорят: «Давно пора было укоротить твои патлы. Ты же не против, Макс? Не обессудь, если ненароком ухо отрежем», и после этого гаденько так смеются... Тогда мне действительно было страшно – мало ли до чего додумаются малолетние индивидуумы. В голове мысль: «Не хочу здесь быть». Одна мысль – одно действие. Стоило снова открыть зажмуренные глаза, как я уже стою в своей комнате. Ущипнул себя – не снится. Странно, непонятно, необъяснимо. После этого я не раз пытался повторить что-нибудь этакое. Лучше всего удавалось поднимать в воздух не слишком тяжёлые предметы, например, канцелярские принадлежности, листы бумаги, сорванные цветы. Свою особенность я никому не демонстрировал. Будучи вполне разумным для своего возраста ребенком, я отчётливо понимал, «что такое хорошо и что такое плохо». Так что тренировался только тогда, когда был один. Но, как оказалось, ничто не может быть настолько просто. В один прекрасный момент за мной пришли. И это были явно не опекуны, которые желают забрать ребенка в свою семью. На пороге моей комнаты в один прекрасный день оказалось трое человек: один высокий мужчина с платиновыми длинными волосами, серо-голубыми глазами, в классическом костюме, и двое детей – темноволосый мальчик примерно моего возраста, лет семи, и рыжеволосая девочка лет пяти. Со всей уверенностью я мог заверить, что этих детей я ни разу не видел. - Добрый день, молодой человек. Я не ошибусь, если предположу, что вы Максимилиан Лайт? – заговорил глубоким бархатистым голосом мужчина. - Все верно, сэр. Прошу, проходите, - хоть и вырос я как сорняк, но все же основные правила приличия знаю. - Благодарю, мистер Лайт, - мужчина проследовал в комнату, дети вошли следом, - позвольте представиться, меня зовут Люциус Малфой, а это мои сопровождающие, Ева и Кристиан, - дети подбадривающее улыбнулись мне. Я же на все реагировал с опаской, в свои семь я усвоил – никому на слово верить нельзя. - Так... эм... я могу вам чем-нибудь помочь? – несмело спросил я, заправляя за ухо прядь длинных русых волос, выпавших из хвоста. - Хм... наверное, все же наоборот. Мы пришли, чтобы предложить вам свою помощь, - мистер Малфой казался мне крайне странным. Ну как можно жить с таким безэмоциональным лицом? Может, у него операция недавно была и нельзя лишний раз напрягать мышцы на лице? Хотя какая операция, вон даже швов не видно. - Чем же вы мне можете помочь? И чего мне будет стоить эта помощь? – конструктивный диалог, ничего личного. - А вы прагматичный молодой человек, мистер Лайт! Далеко пойдете. Но, как это ни странно, ничего требовать взамен за свою помощь я не буду. Давайте так - чтобы добиться большего понимания в общении, предлагаю перейти к делу и не ходить вокруг да около. Скажите, мистер Лайт, с вами когда-нибудь происходили странные вещи? И я сейчас говорю не о потерявшихся в какой-то момент носках или странных звуках из шкафа, а, например, о ветре, которого никак не могло быть в помещении, или быстром перемещении, или парящих предметах, загорающихся вещах, в общем, все в таком роде, - несмотря на странность нашего диалога, мужчина передо мной говорил с такой уверенностью, словно уже не раз повторял одно и то же. Переведя взгляд на детей, я увидел их широкие улыбки, кивание головой и подмигивание глазами. Что это ещё за пантомима? Если бы пришел только мужчина, я бы задумался о том, что меня хотят сдать на опыты. Но видя стоящих рядом опрятных счастливых детей, уже задумаешься над правильностью поспешно принятого вывода. Хотя они как раз могут быть для конспирации или как-то так. Мое внутреннее чутье молчало. Я привык ему доверять, оно меня никогда не подводило, всегда оберегало от опасности. Ну, раз молчит... была не была. Вместо ответа повернул голову к разбросанным по столу карандашам, сформулировал желание, направил посыл, немного усилий и... пара карандашей парит в воздухе. - «Такие» странные вещи? – а сам смотрю на мужчину исподлобья – пришибет или нет? - Великолепно, мистер Лайт! – похвалил светловолосый мужчина, - мы пришли точно по адресу. Дело в том, что вы, как и я, как и эти прекрасные дети, волшебник. Сейчас мы создаём школу-интернат для таких, как вы, детей-волшебников. Но также нашей целью является улучшить проживание таких детей, которые растут в детских домах или в неблагополучных семьях. Они могут жить на постоянной основе на территории нашей школы и в будущем получать образование и работу. В будущем вы в любом случае будете обучаться в школе Магии, но в наших интересах и, надеюсь, в ваших тоже, чтобы вы начали учиться овладевать своими способностями уже сейчас. Волшебники... Школа Магии... М-да... Мои фокусы, конечно, не настолько обычны, но чтобы Магия... М-да. Хотя что я, собственно говоря, теряю? Здесь мне точно ничего не светит. Жизнь серой мыши меня не особенно привлекает, а тем более манекена для отработки ударов. А так буду учиться, совершенствоваться, глядишь, может чего и добьюсь в будущем. А учиться я люблю, а если это будет связано ещё и с интересной областью мироздания, тогда перспективы на ближайший десяток лет очень даже неплохие. Решено! - Мистер Малфой, я согласен! – встав по стойке смирно, выпалил я. В моих голубых глазах отражалась решительность.***
С самого начала лета сотрудники Вирум с помощью Карты Душ находили и посещали детей с магическими способностями по всей территории Британии. На карте показывались люди, у которых было хотя бы одно проявление магии – магический выброс. В основном это дети, начиная с шести-семи лет, редко когда возраст ребенка при первом магическом выбросе меньше. За это лето сотрудники Вирум, а это преподавательский состав, попечительский совет и воспитатели, которые как раз будут следить за детьми, не достигшими возраста поступления в школу, смогли отыскать и посетить всех детей Великобритании. Было множество разных ситуаций, в которых оказывались дети. Кто-то рос в детских домах, стоя, как говорится, «на плохом счету», кто-то рос в приемной семье или со своими родителями в достатке и «горя не знал», кого-то эти же родственники или опекуны, откровенно говоря, боялись и оттого наносили психологический, а иногда и физический вред ребенку. Много чего повстречали взрослые волшебники. Очень многих детей забирали сразу, предварительно получив согласие самого ребенка, ведь так дети сразу понимают, что с их мнением считаются. Кого-то приглашали на подготовительные занятия к школе, для таких детей вместе с их родителями проводили экскурсию по территории академии. Многие родители соглашались оставить своих чад в школе-интернате, чтобы те, как и положено, приезжали к ним на каникулы. Не обошли стороной и те семьи, которые жили на территории Лютного переулка. Дети ведь не виноваты, что их родители не смогли устроиться в жизни и, естественно, не могут оплатить обучение в Хогвартсе. В Лютный ходили исключительно новые профессора по боевой магии – все-таки место не самое безопасное. Когда же в серые, промозглые даже летом квартиры являлись профессора новой Академии, население самого бедного района МагБритании пребывало в замешательстве. Они привыкли, что никому до них нет дела, что должны сами выкручиваться как могут и обучать своих детей. Недоверие было в каждом их слове и движении. Однако справедливо рассудив, а также удостоверившись в подлинности контракта на обучение их детей БЕСПЛАТНО, многие принимали решение по переезду своих чад на территорию академии. Также профессора навещали и детей, которые по тем или иным причинам не поступили учиться в свои одиннадцать лет. Кому-то не хватало таланта, а кому-то - банально денег. Таких детей принимали на первый курс обучения, вне зависимости от своего возраста. Так что первые годы в Вирум возрастная категория студентов будет сборной солянкой. Для уже обучающихся студентов Хогвартса был проведен маркетинговый ход. Были отправлены письма, которые трансфигурировали в красивых тропических бабочек. Они должны были превратиться обратно в письмо только вблизи адресата. В тексте же рассказывалось о новой академии, ее преимуществах и возможностях. Так же было приложено несколько колдофото с видами на территорию этой самой академии, а также маленькое серебряное колечко - многоразовый портключ к воротам школы. Это был небольшой бонус, который сейчас стал чем-то очень сложным, хотя в идеале его должен уметь делать любой выпускник школы. Так что затраты на этот подарок были минимальные, а у детей будет возможность в случае чего быстро переместиться в собственные дома (портключ возвращает в то место, откуда исчез ребенок). С каждым прошедшим днём на опушке леса, по ухоженному парку и по мостику на пруду гуляло все больше и больше людей. Академия начала оживать на глазах. Все те, кто уже получил письма и решил осмотреться, или семьи в сопровождении профессоров всегда появлялись перед воротами Вирум. Несмотря на большой поток людей, школа могла похвастаться довольно неплохой охранной системой. Помимо защитных куполов и артефактов, на «входе» присутствовали также нанятые охранники-оборотни. Выбор пал на них неслучайно. Люди-волки отличаются отменными физическими данными, а так же слухом, обонянием и чувствительностью к Магии, если можно так назвать. Заметить вредоносные и опасные эманации, исходящие от какого-либо артефакта, который по ошибке пропустили охранные чары, для них не составит труда. В их работе всего один недостаток – полнолуние, да и то не представляет большого вреда для тех, кто принял своего волка. Такие люди больше анимаги, чем оборотни. Дети же вовсю знакомились с местом своего нового жительства: гуляли по паркам, исследовали общежитие и доступные помещения основного здания академии, проведывали питомник и теплицы и заводили новые знакомства. Администрация академии в лице четырех небезызвестных лордов также не забыла и о проверке на кровное родство своих новых подопечных. Гоблины даже позволили скинуть пару галлеонов за масштабы услуги. Гоблины и скидка в одном предложении - НОНСЕНС! Невиданная для них щедрость. Провернули эту операцию только после заселения всех детей-сирот в общежитие. Все лорды, которые присутствовали на проверке, а также входили в попечительский совет при Академии, возмущались долго. Десятки детей, если не сотни, обладают поистине известными фамилиями, а их родители, тети, дяди, бабушки, дедушки - весомыми титулами. Многие из присутствующих лордов нашли своих племянников, племянниц, внучек и внуков, своих братьев и сестер. Некоторых детей сразу забирали к себе, с заверением о быстром оформлении опеки. Удивительно, но те немногие, которые оставались без какого-либо подтвержденного родства, де-юре Чистая Кровь, даже не думали переживать о том, что их домой не забирают, а остаются они в стенах академии до совершеннолетия. Отнюдь. То ли атмосфера располагала, то ли компания новообретенных друзей, то ли воспитатели нашли подход к детям, то ли те уже смирились с положением вещей, но дети считали за счастье остаться в Вирум. Детей, которые прибудут в академию только к первому сентября, тоже ожидает подобная процедура, как, впрочем, и всех, кто будет приходить на обучение. Знать свои корни необходимо, и неважно, из какой ты семьи, простого человека или великого мага.***
Лето подходило к концу, оставляя хвостик всего в неделю, а Альбус Дамблдор уже готов был рвать на себе бороду от бессилия и гнева. Его обошли. Обошли эти заносчивые, высокомерные, напыщенные, самолюбивые аристократы! Скользкие змеи посмели обойти его там, где он меньше всего ожидал. На его же территории! А точнее, в его же области! Да как они посмели! Академия! Да чтоб им соплохвоста в постель! И узнать же ничего не удалось. Ни один из его шпионов и наемников не смог пробраться на территорию новой школы. Единственные сведения, которые были принесены наблюдателем, собраны в тот же день, когда последовал первый звоночек – отчисление Поттера! Из того, что удалось узнать, можно было сделать вывод, что Академия полностью автономна и на ее территории распространяются иные законы, нежели в Великобритании. Собственно, как и Хогвартс. И когда только успели соорудить такую громадину? Да ещё и ГДЕ! НА ИСТОЧНИКЕ СТОУНХЕНДЖ!!! В этом вся суть аристократов – заграбастать как можно больше себе! Альбус их люто ненавидел, возможно, видя в них себя или завидуя тому, что сам промедлил в этих же вопросах. А ещё этот Лорд Слизерин... после просмотра воспоминаний с помощью легиллименции было ясно, что это никто иной как Том Реддл. Альбус, в который уже раз за это лето, заскрежетал зубами. Тварь! И как только возродиться смог, а главное – когда, а ещё более интересно – каким образом получилось, что мужчина в воспоминаниях адекватный и симпатичный. На мгновение Дамблдор даже задумался о том, что это может быть не Реддл, но потом быстро отогнал наваждение. Кроме него, некому. А значит, это явно, он. Но эту проблему Альбус обещал себе решить немного позже, хотя ему и не нравилось все, что происходит вокруг. Сейчас же его больше всего интересовало пребывание юного Поттера вне стен Хогвартса уже навсегда. Вот же отрыжка тролля! Надо срочно что-то думать. Оставлять все как есть чревато последствиями. Весь план, все комбинации, вся многоходовая схема могут полететь в бездну. Альбус был далеко не дурак, он всегда мог найти выход даже из самой безвыходной ситуации, в противном случае он бы не имел звание Великого волшебника и не занимал бы три важных места в управлении государством. И он обязательно что-то придумает. По-другому и не может быть.