Под Рождество

Под Рождество наступили сковывающие Сентфор холода. Они останавливали движения людей, заставляли оцепенеть пальцы и ветви деревьев. Казалось, тёмным вечером люди становились похожи на лес с бесконечными белыми руками берёз. Это завораживало, но хрустальные морозы, отражаясь от луны, слепили. Из-за этого девушка, идущая по твердому снегу, запуталась ещё больше. Все искорки, которые оставались в ней, грозились погаснуть и самоубиться, в этот же момент неизбежно погубить десятки снежинок. Так, друг от друга, они бы и умерли. Но для зимы снежинки - не потеря. Для Сары - жизнь. Она вышла из дома будто в трансе, но противиться ему не могла. До этого она рассматривала ледяные цветы на окне, пока образы не сложились в чудовищное белое лицо, которое прожгло холодом до костей. Черные дыры на стекле от чьего-то дыхания стали глазницами на бледном неживом лице. Когда зрачки Сары доверху наполнил страх, она отшатнулась и по инерции пошла на улицу. Её тепло уходило вместе с дорогой. Сара почувствовала, как стала одним целым с холодом. Чувство невероятное: это похоже на магию, на власть. Но она видела в ветвях сосен и окнах домов богато расшитые узоры, приобретающие красный цвет, точно как её собственные глаза, где лопались капилляры. Низкий голос ветра становился бархатным, и едва ли складывался в слова. Только чтобы их разобрать, Сара шла дальше. В ней заледенело всё. На землистом и крутом обрыве, где район городка заканчивался, ветер обжёг ей лицо, резко и больно проникая в сознание: - Сделай... Сара резко обернулась. За спиной, весь в облаках пара и редких лунных бликов стоял силуэт, чьё тепло она почувствовала физически. Порыв её несвязной и растерзанной мысли приказывал ей сбросить силуэт вниз, и она схватила его за руки. Тепло разлилось по заледеневшим пальцам так резко, что Сару, как ей показалось, резко оторвали от примерзшей к ней стали преследующего холода - больно, с горячей кровью. Силуэт немного опешил, но всё ещё держал Сару. Она же не решилась на резкое движение, чтобы сопротивляться силуэту или себе. - Нет! - крикнула было она, но в закоченевшей тишине получилось только шёпотом. Он был горячим, как эти руки, и, словно чёрную шёлковую ткань, с треском разорвал холод. Как только сила, данная белым лицом мороза, маски, так похожей на настоящую, упала, Сара бесчувственно упала вслед. От рваного края обрыва с всепоглощающей темнотой её спасли горячие руки силуэта, что следовал за ней с середины пути. Проснулась Сара в тёплых объятиях тусклого рыжеватого света и чьих-то рук, которые била мелкая дрожь. Это, без сомнений, были те же руки, которые не дали упасть Саре. Только теперь от их тепла не осталось и следа, будто они отдали ей всё, и всё-таки, обнимая, они продолжали попытки согреть. Сара дышала тяжело после мороза, и проявленная в её заслезившихся глазах знакомая комната почти жгла ей горло своим воздухом. Саре не нужно было всё видеть, чтобы понять, что она лежит на коленях Стефани. Сара обняла её руки на своих плечах, даря на Рождество тепло, которое всегда исполняло мечту Стефани: это тепло было живым и находилось в её руках. За стёклами застывших окон становилось ещё холоднее. По другую их сторону две горячие души не впускали рождественские морозы на порог, как бы настойчиво они не бились. В одной из лампочек длинной гирлянды беспокойно, но привычно мигала искорка.