ожоги наших встреч

      Как будто целый мир сузился до букв в его имени.       Т. А. Р. Н.       Оно не сходит с кончика твоего языка. Преследует по пятам твои мысли. Крошит их мелким песком, не даёт сосредоточиться ни на чём. Ночью и там где свет, без разбору, шепотом усталых губ в мокрую от беззвучных слёз подушку срывается твоё тихое: — Не могу…       Тарн, я без тебя не могу… Возвращайся скорее. Сегодня лежишь в постели, завернувшись в одеяло, и кровь твоя готова вот-вот вскипеть, но это не имеет значения. Тебе нравится это ощущение гипертермии, тебе нравится быть настолько тёплым, чтобы исходить потом. Во всяком случае, это правда приятное тепло, разливающее под кожей сладкую истому. Потому что последние дни всё слишком дерьмово: Тарн далеко. Мысли несут тебя к вашей последней ночи в этой постели. Помнишь его «только не надо слёз, малыш, я же вернусь», твое ответное «только не надо слов, Тарн, лучше обними меня покрепче… и всю ночь напролёт люби, разожги во мне огонь такой силы, чтобы он и в разлуке не мог угаснуть». От этих мыслей жар в животе начинает колыхаться. Ты будто бы своей рукой сейчас трогаешь дорожку жёстких волос ниже завитка пупка Тарна, идёшь по ней и попадаешь в густую поросль в паху. Твоё дыхание учащается, проводишь рукой между рёбер, вниз по собственному животу и медленно скользишь ею в трусы. Одеяло падает на бок, обнажая тебя и позволяя вечерней прохладе окна обдуть твоё изнывающее по ласкам любимого тело. Начинаешь выгибаться, рука медленно двигается, и ты крепко зажмуриваешься, думая о своем парне и его прекрасных и сильных руках. Ты даже не замечаешь, как отворяется дверь в комнату. С мутными глазами и слегка приоткрытым ртом, с горящими нездоровым румянцем щеками, с одной ладонью в трусах, а другой — на груди, ты сосредотачиваешься на движениях своих усталых рук. И только на исходе тебе начинает казаться, что кто-то скользит в вашу постель.       Тарн…       Ммм… Тарн…       Тарн!.. — Я здесь, любимый. — Тарн?!       Последний раз Тарн заставал тебя за мастурбацией ещё на первом курсе.       Чёрт!.. Он, конечно, мог догадываться, что ты периодически прикасаешься к себе так, в его долгое отсутствие, но догадываться и видеть — это не одно и то же. Рука твоя все ещё мечется в нижнем белье, а Тарн наблюдает за ней с расширяющимися зрачками. От желания. Словно бы ему нравится видеть, как его парень того гляди кончит в трусы без его участия в процессе. — Что? Охуенное зрелище, да? — Да, — Тарн лежит на боку, подперев голову согнутой в локте рукой. — Возбуждает? — Да. — Чем? — Ну, видеть, как твой парень извивается на постели в предвкушении сильнейшего оргазма, выкрикивая твое имя, — а ведь ты даже не коснулся его сейчас, — это как минимум плюс сто к самооценке.       От бессилия ты даже не в состоянии прошептать ему: — Я соскучился, Тарн… Хорошо, что вернулся.       Тарн всё понимает без слов: — Хочешь, я тебе помогу?       Стонешь, хмуря брови, но киваешь:  — Хочу… Только у меня руки всё иссушили… горят огнём. Возьми смазку. Тарн кладёт руку на твой правый сосок, нежно массирует его, пока тот не начинает твердеть, наклоняется чтобы поцеловать другой, прекрасно слыша, как частит твоё дыхание. Он отстраняется и нашаривает рукой под подушкой полупрозрачный тюбик. Делает глубокий вдох, прежде чем посмотреть вниз, туда, где твоя рука сейчас замерла в трусах. — Можно?       Шипишь:  — Да!.. Разрешил же, это значит «можно»!  — Я просто хотел убедиться, — улыбается Тарн — Твое согласие — превыше всего.       Да что ты? Давно ли? — хочется подразнить его, но ты лишь с вожделением прикусываешь нижнюю губу. Липкая от смазки ладонь Тарна обхватывает твой выпущенный на волю член. Ноги слегка разъезжаются, и Тарн, кажется, в абсолютном восторге от полного контроля, которым он обладает в данный момент. Он продолжает в том же ритме, что и ты, но выворачивает запястье, и ты снова задыхаешься, издавая низкий гортанный стон. Тарн, совершенно очарованный, наблюдает, как ты весь трясёшься и выгибаешься: — Блядь!.. — выругиваешься, вскидывая бёдра. У Тарна только что слюнки не текут от удовольствия и гордости, написанных на его лице. Он добился того, что, поначалу даже без его присутствия рядом, а затем от его прикосновений, ты выглядишь так восхитительно. Снова приподнимаешь бедра, сгребая своими острыми коготками простынь, и теплая струя ударяет Тарну в кулак, а остатки спермы растекаются по взмокшему от пота животу. — Мм… Тарн, — хнычешь, не в состоянии совладать с дыханием. — Мой Тарн… Тарн довольно кивает и наклоняется, чтобы поцеловать тебя, притягивая ближе, осторожно, дабы избежать остывающей спермы на твоём животе. — Мм… Погоди. А ты? Я… Я бы тоже мог помочь тебе. Не обязательно рукой, — недвусмысленно облизываешь губы и толкаешься языком во внутреннюю стенку щеки. — Этого уже не требуется, Тайп, — следишь за его взглядом, который указывает на мокрое пятно между ног. — В смысле? Я же даже не коснулся тебя? Да и ты себя сейчас не трогал другой рукой… Или я что-то пропустил?       Тарн влажно мажет губами по всему твоему горящему эйфорией личику, а тебе чудится, будто по щекам стелются тонкие розовые лепестки: — Но я ведь тоже соскучился, Тайп.       Остывшим голосом прошепчешь лёгкое «обними меня».