Какаши возвращается к обычной службе.
Как это могло произойти? Что капитан Ро успел сделать? Почему его отстраняют?... Вопросов бездонная корзина, а ответов — незначительная щепотка. Слухи ползли быстрее с каждым днём; сама команда не находила себе места, а капитан благополучно отказывался что-либо объяснять: то ли сам не мог, то ли не хотел — никто так и не смог понять, что у Какаши на уме. Да и возможно ли угадать, попасть в один бурный поток мыслей, что и у него? Его голова — настоящий дремучий лес, полный секретов и тайн; полный, наверное, истинного Какаши: такого Какаши, который не может хладнокровно поднять клинок, оставить чувства и рассудок, подарить напоследок леденящий кровь взгляд из-под устрашающей маски и безмолвно, словно машина, оборвать чью-то жизнь. Единственный человек, способный разгадать Хатаке, задать верные вопросы и сделать правильные выводы, был недоступен — миссия, другой конец страны... Тензо даже вряд ли слышал, что его семпай скоро оставит маску и клинок Анбу; кохай вряд ли слышал, что совместной службе пришёл конец. — Как думаете, что скажет Тензо? Может, знает правду? — Да какая правда? Она у всех перед носом: Какаши уходит. — Ты веришь в это? — Будто ты нет.И он ушёл. Теперь Какаши Хатаке — наставник генинов.
Возвращение Тензо не заставило ждать — прошла ровно неделя, как имя капитана Ро было стерто из списка членов Анбу. Однако значимых перемен не произошло — кажется, всё осталось на своих местах; всё как обычно: ребята, маски, шкафчики, миссии, разговоры ни о чём... Но только один человек остаётся пребывать в священном неведении — ах, как бы он хотел, чтобы его сказка не знала конца. — Ребята, — голос звучит, на удивление, робко, совсем не громко, — а Какаши на миссии? Странно, просто... шкафчик будто новый, да и его нет. Он убрался, что ли? — Точно, ты же не знаешь, — как страшно слышать Тензо привычное спокойствие из уст того, кто произносит ему этот по-своему жестокий приговор. — Его отстранили неделю назад. — На время от службы? — Нет, навсегда. Мир перевернулся в этот момент. У Тензо нет сил что-то ответить — кажется, кто-то невидимый схватил за шею и уверенно душит, перекрывая доступ к воздуху. Внутри всё на секунду застыло — уже через миг это точно неясное «всё» будет тянуть холодное от осознания тело к земле с такой тошнотворной нежностью, что хрустальные, горькие слезы незаметно подступают к горлу. Внутри пустота. Лишь пара слов, произнесённая с ледяным спокойствием, стала для Тензо настоящим убийцей. Внутри будто пропасть, с глубины которой доносится глухой стон; в глубине которой тупая боль накрывает лишь сильнее и сильнее. В его душе пробили ещё одну дыру и кровь оттуда, кажется, бьёт ещё сильнее и быстрее, а вместе с тем вскрыты и швы старых ран — как опрометчиво было тебе забыть о них... — Эй, ты идёшь? Все уже уходят, — знакомый голос товарища пробивается сквозь пелену осознания, сквозь ту толстую оболочку, которую Тензо создал в момент. Почти неслышно, все звуки смешиваются в один. — Да, конечно, я попозже подойду, — находятся силы дать краткий и ясный ответ. Комната опустела, ровно как и пусто было на душе — там лишь привычные очертания, воспоминания и мысли, которые превратились в ничто без него. Противный скрип шкафчика. Вещи с грохотом падают на пол. Среди них виднеется какой-то мятый обрывок бумаги, подписанный аккуратным почерком — определённо, письмо или записка. Тензо, обессиленный, опускается на пол и тихо шепчет: — Семпай, я... Я почти решился, но... Не успел? — смешок, звук которого заглушает горесть, скопившаяся едким комом в горле.Кто угодно, лишь бы не Какаши. Уход кого угодно, лишь бы не его.
Будет ли шанс увидеться?... И что остаётся теперь?