Не навреди

Когда генетические улучшения доктора Башира были разоблачены, это не очень много значило для Одо. Это было делом твердых, о котором он не слишком много знал и не очень волновался на этот счет. Он понимал, что эта процедура была запрещена в Федерации и что доктор солгал, чтобы скрыть свои изменения, что несколько уронило его в глазах Одо. Но он также понимал, что процедура была проведена без согласия Башира и что закон, запрещающий ее, основан в основном на предубеждениях и прецендентах, а не потому, что это было на самом деле несправедливо, и Одо всегда больше заботился о справедливости, чем о законе (конечно, когда дело не касалось Кварка, потому что запирание Кварка было и справедливостью, и законом). Поэтому, когда отец Башира попал в тюрьму, Одо счел, что справедливость восторжествовала. Так что единственный вопрос, который он когда-либо задавал Баширу об этих улучшениях, заключался в том, жертвовал ли он когда-либо жизнью пациента, чтобы защитить свою тайну. Он не удивился, когда его встретили громким и слегка оскорбленным «нет!». Это соответствовало его опыту общения с Федерацией в целом и с доктором в частности. Он знал, что Башир иногда совершал подвиги, которые казались не чем иным, как чудом, даже людям, знавшим о гуманоидной медицине гораздо больше, чем Одо. На ум пришел ведек Барайл. — Это все, что мне нужно знать, — сказал он человеку и оставил его в покое. Он поверил доктору, но все же ответ почему-то не удовлетворил его. К сожалению, он хотел спросить об этом не этого Башира. Даже больше, чем за то, что он не раскрыл секрет доктора, Одо был зол на себя за то, что не заметил подменыша, который заменил его незадолго до этого. Нерис, вероятно, сказала бы ему, что он все еще был занят тем, чтобы учиться быть твердым, и что даже Гарак, бывший член Обсидианового ордена и один из лучших друзей Башира, не заметил ничего плохого, но Одо знал, как звучат пустые отговорки и это было бы она. Это было профессиональной обязанностью начальника службы безопасности, что в данном случае только усугубляло ситуацию. Охрана станции была его работой, он должен был это заметить. Ситуация, которая волновала его больше всего, относилась к тому разу, когда Кварк продал ему (продал! Он все равно должен пойти до конца и обвинить его в рабстве) ребёнка-метаморфа. Тогда Башир был метаморфом. Если подумать, наверняка именно по этой причине он тогда старался держаться как можно дальше от Одо. Один этот факт должен был вызвать у Одо подозрения. Как будто Башир с его постоянным любопытством и назойливым энтузиазмом оставил бы его одного экспериментировать с младенцем-подменышем. Но Одо отвлекся на доктора Мору и Звездный флот, которые дышали ему в затылок.… Он фыркнул про себя. Опять отговорки. Но настоящая проблема, о которой он никак не мог перестать думать, заключалась в том, что ребенок-метаморф умер. Он умер на попечении подменыша Башира, и Одо не мог выкинуть из головы мысль, могло ли быть так, что Многоликий имел возможность спасти младенца, но предпочел не делать этого, чтобы защитить свое прикрытие. В следующий раз, когда он связался с Основательницей, он спросил, но она не смогла ничего ответить ему. Тот метаморф был убит, поэтому он никогда не возвращался в Единение, чтобы поделиться своим опытом жизни флотского доктора Джулиана Башира. Естественно, она попыталась успокоить его, но повторенная мантра о том, что Многоликие (кроме, конечно, самого Одо, и она не пожалела напоминаний об этом) никогда не причиняли вреда друг другу, показалась ему несколько пустой. Конечно, чувство вины за то, что он убил кого-то из своих, все еще давило на него, но время, проведенное с доктором Морой, да и вообще вся история с родителями Башира напомнили ему, что физическая травма — не единственный способ причинить вред человеку. Основатели послали его, ребенка, который умер и кто знает, сколько еще других, в галактику; младенцев, вынужденных полагаться только на себя и ускользающую доброту незнакомцев, в которых Основатели, по их собственному признанию, не слишком верили. Вместо того, чтобы вырастить их среди своих и исследовать галактику, как это делали практически все другие расы, посылая добровольцев, они выбрасывали своих детей в холодную, суровую вселенную без какого-либо знания о себе, и, если они оказывались в плену, жизнь аттракциона фрик-шоу или лабораторных образцов, подвергаемых смертельной радиации, была ценой, которую они были готовы заплатить. У Неизменных были свои недостатки, и, откровенно говоря, их было удручающе много, но Одо точно знал, что, если родители большинства гуманоидных рас поступят так же со своими детьми, их непременно обвинят в причинении им вреда, и суды по всему Альфа-квадранту сочтут это преступлением, достойным сурового наказания. Так что нет, подменыш-Башир, возможно, и не причинил активного вреда ребенку, но это не означало, что он сделал бы все возможное, чтобы спасти его, если бы это не соответствовало его целям. В тот момент, однако, радость и облегчение от того, что он снова един с другим, были настолько ошеломляющими, что Одо не высказал этих опасений. Для этого еще будет время.