lost in you

— он такой милый, разве нет? — бубнит сончан, наблюдая за тем, как донхек танцует посреди команды для практик, наблюдая за собой в отражении зеркала; его движения резкие и отточенные, брови сосредоточено нахмурены, пока он отбивает каждый бит песни. наблюдая за парнем со своей стороны, джено пожимает плечами, прежде чем сказать: — наверное? он милый... и постоянно делает эгье от лица группы на разных шоу, — сончан прекрасно знаком с этим фактом, только вот он толкует совершенно о другом; он просмотрел достаточно видео и с иличиль и с дримами, просмотрел чересчур много фанкамов и выступлений, и в каждом из них донхек оставался милым, всегда заставлял людей вокруг себя улыбаться; быть может, становился слишком взбудораженным и перебарщивал с милашничеством, но людям все равно это нравилось. и ему тоже это нравилось. донхек забавный, счастливый, милый. все улыбаются. но не об этой милоте сончан толкует; он говорит о серьезном хеке, когда его выражение лица выражает нечто нейтральное, когда брови его сведены к переносице, а пот стекает вниз по шее, когда он закусывает нижнюю губу и вкладывает сто процентов своего ума в то, чем он занят. даже когда он сосредоточен на чем-то, донхек просто слишком мил. и все же, сончан лишь произносит: — ага... — разговор заканчивается здесь. не то что бы он сумел объяснить джено свои мысли о том, что донхек милый в каждый из мгновений дня, даже когда он не прикладывает к этому никаких усилий. джено бы не понял этого полностью и, вероятно, подумал, что тот шутит. но о шутках и речи не идет. дело в том, что он полностью погружен в донхека. тот, наверное, мог бы начирикать каракулю на бумаге, а сончан бы отнесся к этой бумажке как к сокровищу, храня её вечность. это смешно, и сончан полностью осознает это, но... сердцу не прикажешь. и донхек знает об этом. донхек знает всё об этом, поэтому и обязательно посылает сончану ослепительную улыбку, когда заканчивает со своей ежедневной рутиной, направляясь прямиком к парню, чтобы захватить бутылку воды. младшему остается лишь шумно сглотнуть, во рту его мгновенно пересыхает, стоит ему лишь поднять глаза на потного донхека, по чьей шее так заманчиво скатываются капели влаги, прячась за воротом футболки. и он хочет последовать за этими капельками, за одной и всеми сразу, рассыпав поцелуи по всему телу хека. и снова, донхек знает об этом; он лишь ухмыляется, пробегаясь пальцами по своим мокрым волосам, неотрывно глядя на сончана, пока он открывает свою бутылку воды. — хочешь водички, сончан-и? — спрашивает он, поднимая бровь, прежде чем осушить половину бутылки за один раз. младший изо всех сил старается не пялиться на дергающийся кадык донхека слишком сильно. — спасибо, хен, — наконец выходит выдавить из себя сончану, отводя взгляд от шеи хека, — я в порядке. — он говорил, что ты милый, — добавляет джено, появляясь откуда-то со стороны, глаза его щурятся в уголках, создавая очаровательные морщинки, а лицо украшает добродушная улыбка, — полагаю, у тебя появился новый фанат, хек. в ответ на это донхек лишь хмыкает, заканчивая бутылку с водой и отправляя ту в мусорное ведро: — серьезно? — в этот раз обе его брови взлетают вверх. сончан закусывает нижнюю губу до боли, однако все равно кивает, наблюдая за тем, как глаза донхека загораются. — ты самый милый из присутствующих здесь. джено смеется, даже не подозревая ничего о происходящем между этими двумя и одобрительно мыча, вот только сончан видит, как кривятся губы хека, как он неотрывно смотрит на него, как бы намекая, что о случившемся он не забудет. и сончан рассчитывает на это. / / / позже этой же ночью, надежно спрятавшись в комнате донхека в общежитии, сончану остается лишь вздыхать хеку в губы, вжавшись спиной в дверь его комнаты. он пытается заглушить звуки, которые издает, но с такой задачей сложно справиться, особенно когда руки старшего, кажется, добрались до каждого уголка его тела, сончану лишь остается хныкать в его мягкие губы. — ты создаешь слишком много шума, — говорит донхек, — представь, если бы все хены были бы здесь. они бы все услышали тебя и узнали, чем ты занимаешься, сончан-и. это то, чего ты хочешь? рука хека отдает теплом, лежа на его щеке, заставляя склониться до уровня роста старшего, сончану остается лишь гнаться за жаром его губ, не утруждая самого себя ответом на заданный вопрос. с донхеком здесь, прямо в его объятиях, он не может даже заставить себя чуточку волноваться о том, что другие мемберы могли бы сказать или услышать; вся эта шелуха кажется такой крохотной и почти незначительной. почему он должен думать, когда у него есть возможность созерцать донхека с ладонью в его штанах? — поцелуй меня, - бубнит сончан, пытаясь заставить донхека перестать болтать, — хен, разве ты не можешь поцеловать меня? донхек мычит в ответ, зажимая меж зубов нижнюю губу сончана, но сдаваясь слишком быстро и легко, распахивая губы и позволяя младшему попробовать себя на вкус; и пока тот упивается поцелуем, хек принимается за миссию избавления от его штанов, стягивая молнию вниз и утягивая ткань следом. сончан не в силах справиться со звуками, покидающими его рот, когда донхек окольцовывает его растущий стояк, слегка сжимая плоть и заставляя его прогнуться, не меняя своего местоположения у двери и постанывая прямо в открытый рот хека, таки разорвав долгожданный поцелуй. он поспешно избавляется от своих штанов, притворяясь, что не замечает этого чертова мокрого пятна на нижнем белье. — давай же, — говорит донхек, отступая на шаг назад; он стягивает свою футболку через голову, тут же взъерошивая волосы, — давай переместимся на кровать наконец, пока кто-нибудь из хенов не решил приехать домой пораньше. сончан оставляет свою футболку лежащей на полу, а штаны отправляет в далекий полет в сторону закрытой двери; он оглядывает кровать донхека и смущенно указывает на огромную гору вещей, что разбросаны по его матрасу: — здесь? если твоя новая гарнитура сломается, то потом не жалуйся, — он подбирает дорогой на вид гаджет, золотые деталью ослепительно поблескивают даже в сумеречном свете комнаты. издавая укоризненный звук, донхек плюхается на другую кровать в комнате; ту, которая, как знает сончан, принадлежит джонни. а затем он похлопывает по кровати в пригласительном жесте, используя свою вторую руку, чтобы избавиться от нижнего белья, его член уже наполовину возбужден. — давай же, сончан-и, — зазывает он младшего своим хриплым голосом, от которого у младшего что-то искрится на кончике позвоночника, рассыпаясь теплом по всему телу, — у нас не так много времени. и хоть он и оглядывает безупречно заправленную кровать джонни дважды, все равно идет навстречу. подступая все ближе, он избавляется и от собственного нижнего белья, седлая бедра донхека и придерживаясь за его шею, прежде чем втянуть старшего в кровавый поцелуй: он пускает в ход слишком много языка, больше, чем когда-либо, пытаясь заполучить этого парня всеми способами, которые он только знает. смех настигает его распахнутые губы, одна из рук хека обхватывает талию сончана, притягивая того еще ближе к телу, пока вторая рука спускается вниз по животу парня, пока не наткнется на его член, окольцовывая тот у основания. — ты уже такой твердый, — бубнит хек в его губы, слизывая капельку крови с его нижней губы и проходясь ладонью вверх-вниз, пока младший не начинает задыхаться, буквально истекая собственной смазкой, — это все из-за меня? — самоуверенно спрашивает он, отстраняясь назад с этой гаденькой ухмылочкой на губах. сончан фыркает; он вновь пытается следовать за губами хека, но тот уклоняется, смотря куда-то в сторону: — иди ляг, мне нужно достать смазку. лежать на кровати джонни вместо кровати хека - странно; несмотря на то, что технически они одинаковые, в голове его все равно повисает факт того, что эта кровать чужая. различие заключается в мелочах: вместо того, чтобы двинуться вправо, донхек движется влево, чтобы захватить бутылочку смазки; стол, находящийся под окном, теперь гораздо ближе, чем прежде. вот только мысли об этих надоедливых мелочах испаряются из головы младшего в тот момент, когда донхек вновь появляется в поле его зрения со своим вставшим членом, прижатым к животу, и бутылкой смазки в руках, прежде чем залезть на кровать, разводя ноги сончана до тех пор, пока он не станет полностью открыт для него. — вверх, — командует донхек, и сончан даже не удосуживается подумать о том, как он засовывает подушку джонни под свои бедра, разводя ноги, пока хек не расположится между них, согревая смазку меж пальцев, прежде чем склониться ниже и осыпать маленькими поцелуями живот сончана: чуть ниже его пупка, прямо над ноющей головкой его члена. — агх, — издает еле заметный звук младший. он пытается водить бедрами из стороны в сторону, в надежде на то, что донхек поймет намек, но тот лишь прикусывает нежную кожу на его бедре. сончан физически ощущает улыбочку хека своей кожей и то, как он тихонько усмехается, прежде чем надавить на колечко мышц, позволяя одному пальцу едва проскользнуть внутрь, пока он принимается отвлекать младшего поцелуями, оставляя приличный засос на тонкой коже меж бедром и пахом, используя зубы, чтобы раздразнить краснеющую после кожу. вскоре еще один палец оказывается внутри младшего, и тот вздыхает, не желая ничего больше, лишь бы донхек поскорее закончил с этой частью, чтобы хорошенько его трахнуть. с губ его срываются нетерпеливые звуки, а бедра вновь ерзают из стороны в сторону, пока он крепко сжимается вокруг умелых пальцев. — трахни меня прямо сейчас, хен. мне не нужно так сильно растягиваться сегодня, — в ответ с губ донхека срывается тихий смех. — что значит тебе не нужно растягиваться? ты такой блядски тугой вокруг моих пальцев, сончан-и. — просто трахни меня уже наконец, все в порядке, — огрызается младший в ответ, одной ладонью цепляясь за волосы хека, — давай же, хен. — ты такой нуждающийся сегодня, — подмечает донхек, — к чему это все? — ты был так обеспокоен приходом хенов, а теперь уже нет? — донхек мычит в ответ, как бы раздумывая над сказанным, а затем поднимается, позволяя пальцам выскользнуть из тепла тела под ним. — справедливо-справедливо, — отвечает он, качая головой, — но все же.. такой нуждающийся. сончан предпочитает не отвечать, лишь издавая удовлетворенный звук, когда старший склоняется сверху, чтобы вновь втянуть его в поцелуй, позволяя горячему языку проскользнуть в рот, буквально проглатывая каждый новый стон. — давай же, сончан-и, — подбадривает его донхек, слегка похлопывая того по внутренней части бедер, — ты знаешь процедуру: выше-выше. справиться с тихим рычанием сончану становится совсем тяжело, когда он чувствует растяжение в своих мышцах, отдающим болью во всей нижней части спины, но все окупается, когда донхек закидывает его ноги себе на плечи и приближается настолько, что начинает скользить внутри него, а головка его члена цепляется за края дырочки. быть может, ему следовало позволить хеку тщательнее растянуть себя; об этом сончан задумывается всего на секунду под ощущением давления и напряжения, но все это стирается, когда донхек оборачивает свою ладонь вокруг его члена, заставляя младшего громко стонать, толкаясь в тепло кулака. хек продолжает двигать рукой, используя весь предэякулят, стекающий вниз по головке, чтобы сделать скольжение мягче; а когда его бедра наконец сталкиваются с задницей младшего, сончан делает глубокий вдох. начиная с этого момента сончан чувствует лишь жар, поглощающий его тело полностью, огонь, обжигающий его конечности и смешивающийся с ощущением растяжения и жжением в мышцах от того, какую позицию приходится выдерживать. один поцелуй от донхека, а затем следующий за ним толчок внутрь, заставляющий младшего почти согнуться пополам, всё это заставляет его голову кружиться, заставляет забыть о любом прежнем дискомфорте, который он когда-либо чувствовал. он тянет хека за волосы, заставляя того склониться ближе; так близко, насколько это вообще возможно; и пытается его поцеловать, но он так тяжело дышит, что они скорее просто обмениваются дыханием рот в рот. — такой шумный, — бубнит старший, находясь где-то между процессом, где он сжимает основание члена сончана и сталкивает их бедра раз резко и сильно, что это буквально отражается эхом от стен комнаты. ответом на эту реплику служит лишь еще одна волна хныканья откуда-то снизу; сончан закусывает нижнюю губу, все еще силясь совладать со звуками, рвущимися из его груди, но разве это вообще возможно, когда он ощущает столько всего и сразу, когда его тело буквально бурлит желанием, а донхек трахает его так качественно и хорошо, так правильно двигая своей рукой по его члену и заставляя младшего созерцать другие галактики, что формируются под его веками? — донхек-хен... — он наполовину бормочет, наполовину вновь скулит, крепко сжимаясь в ответ на то, как ладонь донхека вновь сжимает его член. а затем младший подносит ладонь к своему рту, стараясь подавить свой голос, лишь бы не быть таким громким, но когда и эта попытка проваливается, приходится прибегать к крайним мерам: сончан закусывает собственную ладонь, глаза щиплет от слез. пальцы на его ногах поджимаются, а тело наполняется чистым удовольствием, пока в животе один за одним завязывается новый узел. донхек сладко воркует младшему что-то на ушко, нечто, что тот не в силах разобрать прямо сейчас; не тогда, когда разум его превратился в полнейшую кашу, а единственное, на чем он может сосредоточиться - это приближающийся оргазм, ощущение наполненности членом донхека и желание почувствовать его тело полностью прижатым к своему собственному. — сончан-и... — голос старшего звучит пронзительно, ломаясь на последнем слоге, когда бедра его вдруг очередной раз вздрагивают от того, как крепко младший сжимает его член, а хватка в волосах усиливается, — я сейчас кончу... я думаю я... — он сдается в своих попытках сформировать членораздельное предложение, позволяя себе перейти на стоны, пока ладони его цепляются за бедра сончана. — вынимай, вынимай, — почти кричит сончан, — мы не можем испачкать кровати джонни-хена! донхек недовольно рычит, будучи явно не обрадованным, но все равно выскальзывает из дырочки парня, опуская ноги сончана на кровати. он быстро надрачивает себе, сосредоточено хмуря брови и закусывая нижнюю губу; сончан не может справиться со своими мыслями о том, каким милым тот выглядит с подобным выражением лица: весь раскрасневшийся с прилипшей ко лбу челкой, все губы искусаны, наполнены кровью. — хен, — подает голос младший, немедленно привлекая внимание донхека, — иди сюда. хмурость на лице донхека лишь растет, однако рука на возбужденном члене останавливается, прежде чем выражение его лица тает в понимании; а когда он наконец понимает, то быстро двигается, вставая на колени перед лицом сончана, бедра его трясутся в предвкушении. ладонь младшего проходится по мускулистым бедрам, лаская их, прежде чем крепко сжать ягодицы хека. — давай же, хён. сомнение едва ли посещает голову старшего, как он уже движется ближе, придерживая член у основания, в то время как сончан уже распахивает свои губы, вытаскивая язык наружу, неуверенно снимая первую пробу. он принимается посасывать головку, проходясь кончиком языка по расщелине, вот только донхек уже зашел слишком далеко, он слишком близок к оргазму, ему и без того приходится придерживаться за стену, глядя на лицо младшего сверху-вниз. со ртом, полным члена, и отсутствием возможности говорить, сончану остается лишь двигать своей головой, пока глаза его наполняются непрошенными слезами. донхек в свою очередь мягко придерживает его лицо одной рукой, пальцы его отдаются теплой и нежностью даже тогда, когда он фиксирует голову младшего на месте, медленно принимаясь толкаться внутрь, наращивая ритм до тех пор, пока он едва остается в состоянии держать свои глаза открытыми, откидывая голову назад и выдавая громкие стоны, продолжая толкаться в тугое тепло рта парня, окружающее его член. сончан ощущает две горячие дорожки слез, текущие по его щекам, но продолжает лишь держаться ладонями за задницу хека, сжимая ее порой чересчур сильно, заведомо зная, что там останутся следы в качестве напоминания о себе; он вновь и вновь пытается притянуть старшего к себе ближе, пытаясь заполучить того полностью. кажется, будто рот его объят пламенем, но прикосновение к лицу, то, как донхек придерживает его, всё это кажется таким нежным; контраст создает то, как эгоистично он использует его рот, и то, как он касается его; подобное заставляет младшего буквально взвыть, наконец отрывая одну ладонь от задницы донхека, чтобы обхватить собственный ноющий член в попытке ослабить ощущаемое давление. он так сильно хочет кончить, но не хочет кончать раньше донхека, а еще не может сказать что-либо, пока рот его наполнен членом, так что поработать приходиться сполна, сося член так, будто от этого зависит вся его жизни, пока тот не начинает бесшумно задыхаться, глядя на парня снизу широко распахнутыми глазами и усиливая хватку в его волосах. и это единственный знак, который нужен сончану. он готовится, а затем проглатывает всю горьковатую сперму донхека, убеждаясь в том, чтобы слизать все до последней капли, прежде чем тот отстранится от его лица с раскрасневшейся и тяжело вздымающейся грудью. — господи, блять ... — бормочет хек, его ноги ужасно сильно трясутся, но он движется ниже, пока не оседает где-то в ногах младшего, оборачивая собственную ладонь вокруг его члена. ему едва ли нужно двигать ею, прежде чем сончан кончает, разбрызгивая сперму во всему своему животу, наполняя комнату громкими стонами и сотрясаясь буквально всем телом; имя донхека беспрерывно срывается с его губ, пока последняя капля спермы не покидает его. донхек вытирает руку о его живот, прежде чем двинуться обратно ближе, медленно, теперь в его движениях не уловить прежней спешки. он слегка склоняется, будучи осторожным, чтобы не вляпаться в липкое месиво на теле младшего, а затем клюет того в губы. — в порядке? — спрашивает он. сончан кивает своей головой, словно болванчик, и прочищает горло, прежде чем попытать хоть что-нибудь сказать. — а-ага, — голос с его стороны звучит сломано; прямо так, как он и представлял себе после того секса, — да, — вновь пытается произнести он, будучи немного увереннее в этот раз и прикладывая больше усилий. — замечательно, — говорит донхек, поглаживая большим пальцем щеку сончана, прежде чем склониться еще раз и втянуть того в медленный поцелуй, наконец с умом растягивая драгоценное время. ощущая небывалую усталость и лень, сончан позволяет донхеку исследовать собственный рот в таком темпе, который удобен его, делать всё, что тому заблагорассудится, слепо следуя его примеру. и все же, старший отстраняется спустя пару мгновений, оглаживая пальцем нижнюю губу сончана и размазывая вокруг ниточку слюны. — нам нужно помыться, — говорит он, утягивая младшего в еще один поцелуй, — и опрыскать чем-нибудь комнату, чтобы джонни-хен ничего не заметил. джонни. внезапно сончан вспоминает, где именно они находятся, и это заставляет его расстроенно застонать, потирая лицо ладонями. — на кровати есть какие-то следы спермы? — я так не думаю, — отвечает хек, оставляя на губах младшего один поцелуй за другим, - все в порядке. если он вернется пьяным, то вообще ничего не заметит. я уверен. а вот сончан не очень в этом уверен, но он не может заставить самого себя привести какой-то новый аргумент, когда донхек раз за разом возвращается, чтобы украсть новый поцелуй, а ладони его так трепетно дотрагиваются до него. когда хек наконец отрывается от лица младшего, тот остается лишь в состоянии пялиться на его пухлые, розовые губы, прежде чем догадаться, что тот о чем-то толкует: — давай-ка примем душ, прежде чем он вернется, — говорит донхек, — и приберемся. если у нас останется достаточно времени, я даже могу позволить тебе трахнуть меня. это нечто, что сончан был бы рад сделать, но сейчас он в состоянии лишь молча кивнуть, облизывая губы. и все же, он окидывает взглядом соседнюю кровать, а вещи все также беспорядочно раскиданы по её поверхности, это заставляет извилины шевелиться, чтобы озвучить: — только на твоей кровати, — говорит наконец он, — так будет безопаснее, — донхек фыркает, тряся головой. — ты просто убираться потом не хочешь, — сончан может лишь улыбнуться. — и это тоже.