***
Убийственные басы и мерцающий свет окутывают ходящие тени. Огоньки изредка бьют точно в зрачки глаз, ослепляя на несколько секунд. Неспокойная толпа сталкивается друг с другом в ужасно тесном помещении, словно стадо, желающее скорее сделать глоток воды. Минхо спокойно стоит по левому краю от людишек возле барной стойки. Безудержное веселье незнакомцев отражается вспышками ревности на лице, но прохладная минералка позволяет утихомирить абсолютно ненужный на данный момент пыл. Черт, как же хочется, чтобы только Минхо было дозволено наслаждаться этим чудным голосом и фантастической внешностью. Артисты уже вот-вот покажутся на сцене. – Сони, не трясись ты так, не первый раз же, – Чанбин как обычно издевается, слегка толкая его локтем в бок. – Тщщ. Эй, Хан, может спихнем его со сцены? – Чан подмигивает младшему. Хан сдержанно улыбается, ступая вдоль красных штор прямиком на сцену. Раздаётся визг толпы, и духа нервного мальчишки не остаётся - Джисон чувствует прилив эмоций, забывая о страхе, держащем его в штыки несколько секунд назад. Удивительно, как взгляд одного родного человека может бессознательно перевоплотить всю нарастающую панику в полную уверенность. Бегая глазами по присутствующим людям, Хан ощущает поддержку. Это позволяет ему раскрыться еще больше, показать все свои навыки, которые ранее он прятал в глубине души. Да, стеснение частенько всех губит. Однако, каждый раз ощущая движение на запястье того самого браслета, теплое покалывание отдается болью в груди. И вместо того, чтобы вспоминать текст сольного трека, он думает лишь о Хо, который завороженно высматривает его силуэт на сцене, сидя за барной стойкой. Хан пропускает вступление, утонув в грезах о совместном будущем, на что его друг, знающий каждую партию, удивленно вскидывает бровь. Фанаты не уловили этой дурацкой ошибки, ведь трек впервые попал во всеобщее обозрение. Джисон смог сгладить своё нелепое зевание, начиная со второй строчки. Чан усаживается на сцене в позе лотоса, задумчиво вникая в текст. Одна из близстоящих фанаток возле сцены успела даже потрогать его колено, на что Чанбин одарил ее суровым взглядом, и она сразу же потерялась в толпе. Выступление подходит к концу, и Бин наклоняется до бутылки воды, стоящей возле стула на сцене. Крышка слетает с горлышка одним движением пальцев, оказываясь на полу, а струя воды скатывается по мускулистым рукам, вырисовывая ещё более четкие узоры - благодаря холодному свету, они покрываются искрящимися блестками, привлекая всеобщее внимание. Чан и Джисон усмехаются по окончанию своих партий, наблюдая эту картину. От смущающегося каждой букашки пару месяцев назад парня не осталось и никчемной слезинки - только самоуверенная личность, влюбляющая в себя треть присутствующих. Все когда-то переступили этот порог. Хану достаточно тяжело даётся подобное. И дело даже не в том, что голос приходится контролировать, поведение и прочее-прочее. Весь существующий кислород сжирает толпа фанатов, подобно голодным псам. Не впервые блондин ощущает легкое головокружение от духоты и пересохшего горла после длительного вокала, вот только не каждый раз рядом стоит Чан, способный подхватить бездыханное тело. Как собственно и произошло сегодня – Хан пытается найти какую-либо опору, но его друзья ведут диалог с залом, и он валится прямиком на паркет. Разглядывая потолок, блондин пытается ухватить губами большее количество воздуха, дабы прийти в себя. Вроде, он успел скрыться за сценой, чтобы паника не охватила зал. Да, точно. Он успел. Далеко не в самое нужное время желание попрощаться с аудиторией ударяет по последней извилине, контролируя каждое движение. Лишь бы в этот раз без подобных выходок.. – Вот и пришло время прощаться. Увидимся через неделю! - провожая мальчиков, все начинают выкрикивать фразы "Мы любим вас" и "Будем скучать" – чем очень греют душу. Минхо всегда старается покинуть аудиторию в этот момент, потому что ушные перепонки и без того готовы лопнуть. Просторные стены коридора встречают его после выхода из главного зала, позволяя разгоряченной коже отвлечься от духоты. Безусловно, это раздражение никак нельзя преодолеть, ведь его любовь является айдолом. Мысли о том, сколько Хану приходится трудиться и то, как ему тяжко найти окно в своём расписании в очередной раз, отдается приятным теплом в груди. Он старается освободить время для своего ничем не привлекательного друга.. Сегодня Хану вновь стало плохо на сцене. Это самое тяжелое, что дозволено наблюдать Ли. Хочется дарить своему солнышку чуть больше любви, но все ограничивается дружескими объятиями. Нельзя переступать черту - все может разрушиться в один миг. И если это произойдет, это будет падение. Джисон является единственной искоркой в жизни Хо, которая дарит ему яркую улыбку и, одновременно, такие же страдания, касающиеся острием клинка по сердцу, практически ежедневно. Это невыносимо больно для каждого из них ощущать близость и тяжесть сжирающих изнутри чувств. Дойдя медленным шагом до серебряной двери, Ли давит на неё, открывая. Наконец, попадая на свежий воздух, облокачивается о неё спиной. Пачка ментоловых сигарет быстро вылетает из кармана вместе с зажигалкой, имеющей узор летучих мышек. Поднося сигарету к губам, второй рукой он берёт зажигалку, вызывая обжигающий пальцы огонь из-за ветра. Пламя шествует вдоль плоти, совершенно не касаясь табака, закрученного в плотную бумагу, что вызывает очередную порцию злости и раздражения. Миссия оказывается успешной и после неё следует удовлетворенный вдох убийственного дыма в легкие. Ментол слегка покрывает губы своей вкусовой добавкой. Ли выдыхает клубы дыма, облизывая губы, а в голову вновь врываются больные мысли. Какая-то безуспешная рисовка событий. Блондин просто не может иметь заинтересованность в парнях. Неужто ни одна девушка в зале не заинтересовала Хана? Это никак не может вырваться из головы Минхо. Так близко, но так далеко. Прерывает это все, как бы смешно не было - Джисон. Ли нелепо отшатывается от двери, о которую ранее облокачивался, чувствуя её движение. Она приоткрывается, и Сони выглядывает из-за неё. Убедившись, что здесь именно тот человек, которого он искал, Джисон выходит на улицу, закрывая за собой препятствие, разделяющее их двоих. Он недолго мнется, теребя край футболки. – Хо, я не думал, что мне придется сказать это тебе, но, – Хан прикусывает нижнюю губу, – Мы едем в тур. – О боже. Я чертовски рад за тебя, - Минхо освобождает свои руки, выкидывая бычок и пряча зажигалку с пачкой в карман, - но почему ты такой грустный? Разве это не то, о чем ты мечтал? - говорит Хо, но сквозь зубы, догадываясь, о чем дальше пойдет речь. – Понимаешь...– поджимая губы говорит Хан, – мне разрешено взять с собой только одного человека. И это переводчик. Хо был в подобном бизнесе, он знает, что такие поездки длятся не меньше месяца, а для него это невозможное количество дней. Конечно любовь и привязанность никуда не уйдет, но кошки будут скрестись по душе бесконечное количество секунд. Жизнь одного невозможна без второго. И Ли замечает эту боль, которую можно разглядеть в пустых глазах. – Хан, ты должен ехать, – говорит старший, разрывая зрительный контакт, – это твоя мечта. Столько сил было убито. Я знаю, что ты хочешь этого. – Нет, хëн. Я не могу. – Ты.. – Послушай, другого оправдания в отказ этой поездки я не способен найти, - Джисон хватается за чужие плечи, – Я иду ко дну, когда тебя нет рядом. Я хочу остаться, потому что, – голос снижается до шёпота, блондин вне сил произнести эти слова громче, – Я люблю тебя. Если я уеду – я сойду с ума, – последние слова остаются отголосками в подсознании старшего. Его трясет, как промокшего кота. Хан поднимает усталый взгляд на Ли, и видит, как прозрачные кристаллы скатываются по его щекам. Хо неуверенно касается нежных щек блондина ладонями и приближается настолько близко, что младший может почувствовать его дыхание. Он шепотом произносит те самые слова.– Я тоже люблю тебя, Хани.
Джисон поддается навстречу, сталкиваясь своими губами с чужими. Языки сплетаются в неловком до ужаса поцелуе, но старший успокаивает, придерживая шею Хана. – Так когда вы уезжаете? – первым отстраняется Хо, продолжая ласкаться носиком о щеку блондина. – Сказал же, что не поедуу.., - закатывая глаза, говорит Сони. – Я учил три иностранных языка в университете, бельчонок, – Хан смеется на это обращение, и получает успокаивающий "чмок" в губы.