(Не)Правильно

      Дайс — бродячая уличная кошка, гуляет сама по себе, где и сколько ей захочется, и у Рамуды уже давно, наверное, с первого мгновения их знакомства, как-то само собой в голове утряслось, что её это не тревожит. В конце концов, Дайс, похожая всеми своими жестами или повадками на неукротимое, дикое, но, тем не менее, величественное животное, хороша именно такой. Свободной.       Она сутками бродит по улицам, ошиваясь в любых казино, из которых её ещё не выкидывали, пока не спустит всё до последней нитки, ввязывается в различные потасовки, возможно, спит с кем-то. Но неизменно возвращается в её жилище. К ней. Домой.       Конечно, Рамуда скучает. Вот без каких-либо преуменьшений, в большой квартире порой жутко одиноко. Но тем приятнее становятся встречи.       Вот прямо как сейчас. Правда, у Рамуды не так много сил на то, чтобы встретить свою подругу как подобает. После нескольких часов за рисованием всё тело ужасно ломит и ощущается деревянным. Амемура болезненно морщится, вставая с места, и торопливо, как может, направляется к двери, у которой слышится шум.       Несмотря на то, что Дайс почти неделю бродила чёрт знает где, а потому грязная, Рамуда всё равно обнимает её, прижимаясь щекой к груди. Она такая большая, мягкая и очень-очень красивая. И вся-вся Арисугава, с головы до пят, на самом деле, такая. Её нельзя назвать миленькой и сладенькой, но Рамуде она нравится такой, какая есть — выше сантиметров на двадцать так точно, крепкая, с плечами чуть более широкими, чем привычно видеть у женщин, загорелая. У неё чуть резковатые черты лица, но это совсем не имеет значения, когда она улыбается широко, показывая очаровательные клычки, а её аметистовые глаза горят жизнью. В такие моменты она кажется чуточку наивной, как ребёнок. Очаровательно. Дайс вся-вся очаровательная.       Рамуде нравится абсолютно всё в том, какой её милую подругу сделала природа. — Соскучилась? — Дайс обнимает её в ответ, стискивая в объятиях, из-за чего Рамуда тихонько поскуливает из-за боли во всём теле. Это не остаётся незамеченным. Наоборот, Дайс тут же чуть хмурит брови, плотно поджимая губы в тонкую ниточку. Некоторое время они молча смотрят друг на друга, но после Дайс лишь тихо выдыхает. — Я оторвала тебя от рисования, — это не звучит как вопрос, скорее констатация факта.       Рамуда на это только кивает. — Мне нужно к концу недели наметить дизайн новой коллекции, — она трётся щёчкой о чужую грудь, заставляя Дайс судорожно выдохнуть. Чувствительная. Рамуда обожает в ней это. — Но у меня уже рука отва-а-а-аливается! И спина боли-и-ит! Я устала, Да-а-айсу! Устала и очень-очень по тебе соскучилась!       Рамуда отчасти дурачится, но отчасти искренне хнычет. Она действительно заебалась за последнее время, утонув в работе с головой. Она смотрит на Дайс слезящимися глазами, капризно выпятив нижнюю губу. Арисугава стоически переносит рыдания на своей тушке, с усмешкой смотрит в лицо и, взяв то в грубоватые большие ладони, легонько обхватывает своими губами нижнюю губу Амемуры. Совсем легко и ласково, но уже это заставляет что-то внутри затрепетать восторженно, и потому, чуть приподнявшись на носочках, чтобы Дайс было удобнее, Рамуда начинает целовать её в ответ, легко прикусывая губы. Дайс аккуратно перетекает руками ей на спину, прижимая к себе крепче и легко совсем оглаживая, чтобы не причинить лишней боли и без того страдающему тельцу Амемуры. Это… Приятно. Дайс именно такая — большая, кажущаяся такой грубой, но на деле очень заботливая и чуткая.       С ней, такой тёплой и аккуратной, приятно обниматься, вздрагивая, когда грубые ладони забираются под материал свободной футболки и невесомо проходятся длинными пальцами по позвонкам; приятно целоваться, ощущая, как её язык жадно оглаживает ровный ряд зубов, нёбо, пока, наконец, не сплетается с языком Рамуды. Дайс целуется, в контраст всему остальному, самую малость остервенело и жадно, будто желает получить своё до самого конца, до последней капли, но при этом этого в Рамуде так много, что конца просто нет. Голова идёт кругом, а низ живота наливается горячей тяжестью. Рамуде снова хочется захныкать, но уже не от боли, а от желания.       Дайс отрывается, напоследок лизнув пухлые губы, и, заглянув ей в глаза, Амемура чувствует, что падает в бездну. Какие же они, потемневшие от желания, красивые. — Рамуда… — её голос ещё более хриплый, чем обычно. — Не хочешь отдохнуть немного?       Рамуда хочет. Рамуда просто с ума сойти как хочет отдохнуть, даже если по итогу это заставит её несчастную спину страдать ещё больше, потому что они с Дайс обе слишком жадные друг до друга, особенно когда изголодались.       Она смотрит на Арисугаву, облизывается и легонько потирается носиком о шею, чтобы следом ту поцеловать. — М-м-м, не раньше, чем ты примешь душ, Дайсу, — Рамуда щурит голубые глаза, со смешком наблюдая, как огорошенная Дайс вскидывает брови. — Ты же не думала, что я позволю тебе разделить со мной постель после того, как ты бродила чёрт знает где?       Дайс хлопает глазами, после чего прыскает. — Ты со мной, как с кошкой помойной. — А ты разве не кисонька, м? — Рамуда невинно хлопает большими глазами. — Скажи «мяу», Да-а-айсу!       Дайс смеётся, подходя ближе, и обнимает. Рамуду снова обдаёт жаром, а Дайс не жалеет, наклоняется ниже, к ушку, чтобы легонько его лизнуть, после чего выдохнуть в него тихое: — Мрррр, мяу~, — после чего аккуратно прикусывает, добивая окончательно.       Уши у Рамуды чувствительные, и прямо сейчас от нежных мурлыканий и мяуканий, от мягких и самую малость щекочущих прикосновений всё тело трепещет и снова тяжелеет. Дайс не жалеет её. Ну, ничего, Рамуда ещё отыграется.       А пока она лишь глухо стонет ей в шею и аккуратно слизывает, тут же немного морщась. Дайс действительно очень грязная после почти недели ночёвок на улице. От неё пахнет потом и парковой травой, а смуглая кожа выглядит ещё смуглее из-за пыльного налёта. — Так, всё, Дайсу, — Рамуда аккуратно, но властно хватает её за короткие волосы на затылке, чуть оттягивая от себя. — Дуй принимать душ.       С губ Арисугавы срывается судорожный вздох, и она полным неясного восторга взглядом смотрит на Рамуду. А та лишь улыбается обманчиво мягко и невинно. Амемуре ли не знать, как же Дайс нравится эта её ипостась. Мрачная, властная, даже самую малость жестокая и подавляющая. — К… Как скажешь, — Дайс облизывает пересохшие губы, и лишь после этого Рамуда отпускает её волосы, позволяя пройти вглубь квартиры и закрыться в ванной комнате.

* * *

      Сердце у Дайс бьётся о рёбра как бешеное. Ну надо же, она только пришла домой (а называть квартиру Амемуры домом действительно приятно до безумия), но даже нескольких поцелуев с Рамудой хватило, чтобы распалить её до чёртиков и заставить вскипеть кровь в жилах.       Даже уставшая и измождённая работой её подруга умудряется быть потрясающей. Как и отношения с Амемурой в целом — в них нет каких-либо рамок и правил, они даже не знают, кто они друг другу. Возлюбленные? Подруги с привилегиями? Но Дайс и не нужно это знать, главное, что ей с Рамудой хорошо и комфортно. Не нужно забивать голову всякой ерундой, и можно просто быть рядом и наслаждаться друг другом. И, чёрт, это просто потрясающе.       У неё в отражении сейчас такая до нелепого глупая улыбка, а хочется сделать всё ещё глупее — например, рассмеяться в голос, выскочить из душа прямо нагишом и взять Рамуду на ручки, чтобы кружить. Расцеловать её щёки, лизнуть изящный, чуть вздёрнутый носик и потереться о него своим.       Или размять её худую спину, чтобы облегчить ломоту в хрупком теле.       Дайс даже замирает при этой мысли, бросая взгляд на полочку с кучей уходовой косметики. Различные баночки и тюбики на всевозможных языках, среди которых Дайс мельком отмечает английские и французские наименования. Интересно, найдётся ли среди всего богатства какое-нибудь масло для тела? Дайс задумчиво оглядывает полку снова, выуживая среди всего богатства розовую бутылочку. Корейская, но кроме корейского есть и английский и японский тексты. Ароматическое масло!       Арисугава довольно улыбается, беря его и выбираясь из ванной как есть, даже не завернувшись в полотенце, и тут же ловит на себе взгляд Рамуды, которая распахивает широко свои и так большущие голубые глаза, хлопает ими и слегка приоткрывает рот, скользя обжигающим взглядом по смуглой коже. Конечно же она ни капельки не удивлена — в конце концов, то, к чему всё идёт, было слишком очевидно после их жарких поцелуев у входа — но взбудоражена. И Дайс тоже. Она сглатывает вязкую слюну, плавясь под взглядом Амемуры и чувствуя, насколько же у неё вдруг стало сухо во рту. — Рамуда, я тут подумала, — она хрипло выдыхает и хмыкает, облизывая пересохшие губы. — Может, совместим приятное с полезным?       Рамуда смотрит на бутылочку в её руках, очевидно мгновенно понимая, что предлагает Дайс. Она улыбается широко и игриво, подходит к ней и приобнимает, скользя взглядом по обнажённому телу со стекающими по нему капельками воды. — Сперва я хочу сделать тебе приятно, Дайсу, — Рамуда мурлыкает, утыкается личиком ей в грудь, вдыхая запах чистого тела, и тихо выдыхает: — Ты такая красивая.        У Дайс из женственного только большие грудь и бёдра, но зато плечи шире, чем обычно есть у девушек, а руки крепкие и рельефистые. А ещё Дайс от слова совсем плевать на красивости и уход за собой. Наверное, поэтому ей самую малость неловко от того, как Рамуда, такая красивая ухоженная, такая воплощающая собой девичью нежность, смотрит на неё с восхищением и любовью и так восторженно называет её красивой. У Дайс волоски на теле под этим взглядом встают дыбом, а само оно покрываются мурашками (или это от холода после душа?), но при этом меньше всего хочется думать о том, что кто-то ещё может вызывать в Амемуре такой сильный восторг, как она.       Что хоть кого-то ещё она гладит по телу с таким удовольствием, так жадно пожирает глазами, как её. Потому что сама Дайс — нет, с кем бы и как не проводила время. Рамуда особенная, самая особенная и драгоценная. Дайс с наслаждением подхватывает её за талию на руки и доносит до кровати, садясь на неё и усаживая подругу к себе на колени. Нежные ладони Рамуды так ловко стискивают её грудь, пропуская через пальцы затвердевшие соски, а мягкие губы приникают к шее. Как же приятно, сойти с ума можно. И Дайс сходит, отклоняет голову, прикрывая глаза, и судорожно выдыхает, не сдерживая вырывающиеся из груди стоны. — Мм… Раму… да… — шепчет Дайс.       Откладывая бутылочку с маслом, она забирается ладонями под просторную футболку, гладя по талии и поднимаясь выше — на Рамуде, судя по ощущениям, какое-то красивое кружевное бельё, и если честно, едва ли Арисугава понимает, зачем. Дело не в том, что она хочет подколоть Рамуду на тему маленькой груди, а скорее в том, что Дайс в принципе не любит лифчики и практически их не носит. И честно, не носила бы вовсе, если бы грудь неприятно не тряслась при движениях. Или была бы хоть немного поменьше. — Дай я тебя раздену, — она выдыхает это, обращая весь свой взгляд на Рамуду, которая не жалеет её, рассматривая грудь полным интереса, будто впервые видит, взглядом и ласково сминая. Амемура мило поджимает губы, глядя на Дайс чуть капризным взглядом, впрочем, Арисугава прекрасно знает, насколько это напускное. В конце концов, она всё же отрывается от неё, приподнимая руки и позволяя снять с себя футболку. У неё и правда красивое бельё — ярко-розовое с голубым кружевом, на ощупь мягкое и без косточек. Ей очень подходит. — Дайсу хочет красивое нижнее бельё? — Рамуда улыбается, чуть наклоняя голову, и розовые вьющиеся волосы касаются её молочной, нежной кожи. Какая же она красивая. Дайс уже думала и говорила это столько раз, но ей не надоедает.       На губы Арисуавы находит лёгкая усмешка, с которой она приникает к плечику любовницы, легонько надавив на то клычками и вырвав высокий стон. Приятно. Нашарив руками застёжку, Дайс её расстёгивает и стягивает с Рамуды бюстгалтер и отрывается, чтобы теперь рассмотреть её полностью. У Рамуды небольшая, практически плоская грудь с аккуратными розовыми сосками, но Дайс она безумно нравится именно такой. — Сперва я хочу тебя, — Арисугава улыбается, поднимая взгляд от груди к лицу Рамуды. В её прекрасных голубых глазах мелькает блеск удовольствия после этих слов, отчего на сердце Дайс становится теплее. Её милая подруга наслаждается тем, что она её хочет, разве может быть хоть что-то лучше? — Вот как? — Рамуда посмеивается вдруг, облизывая свои губки. Резкое движение, и Дайс оказывается в положении лёжа, а Рамуда нависает над ней, тут же чуть неприязненно морщась.       Спина. Дайс тихо выдыхает, поглаживая Рамуду по щеке, о которую та начинает мило тереться, как котёнок, жаждущий ласки. Арисугаве стыдно. У неё почти вылетело из головы, что собиралась сделать изначально. Наверное, она сейчас выглядит как нашкодившая кошка, потому что Рамуда нежно и неожиданно обхватывает её лицо ладошками и коротко целует, выдыхая после этого в губы: — Сделаешь мне массаж?       Дайс кивает, чувствуя, как у неё пересыхает во рту, и она не в силах ответить словами. Рамуда улыбается, потирается носиком о щёчку и сползает, укладываясь на живот.       Дайс чуть сглатывает, глядя на худую бледную спину с острыми торчащими лопатками, и гладит её аккуратно крупными смуглыми ладонями, пристраиваясь сбоку. Конечно, она могла бы сесть на бёдра, но не уверена, что худенькая маленькая подруга выдержит на себе семьдесят семь килограмм веса Дайс. Родилась ли Арисугава под счастливой звездой, что в её жизни так много семёрок (ах, выпадали бы они ещё почаще в автоматах, и цены бы этой жизни не было), но на вес это распространялось в том числе.       Рамуда легонько вздрагивает от прикосновений и чуть выгибается, ластясь, на что Дайс, чуть надавливая на худые плечики, посмеивается. — Рамуда, ты специально хочешь, чтобы тебе побольнее было? — Ты такая злая, Дайсу!       А Дайс лишь смеётся, берёт в руки бутылочку с маслом и аккуратно выливает немного на спину Рамуде, заставляя ту вновь вздрогнуть. Она уверена, если бы эта заноза могла, она бы показала ей сейчас язык. В Рамуде, что внешне, что внутренне, невероятно здорово и противоречиво сочетаются детские инфантильные черты со взрослыми. Она миленькая, маленькая, хрупкая и игривая, но при этом может быть невероятно серьёзной, мрачной, ответственной и… безгранично, невозможно уставшей. Дайс хочется делать всё возможное, чтобы последнего было как можно меньше.       Наверное, поэтому сейчас она так старательно втирает масло в бледную кожу на спине, надавливает легко на выступающие позвонки, чувствуя, как трепещет Рамуда, как сбивается её дыхание и делается шумным. Ей нравится, и знание этого приятно растекается по телу Арисугавы восторгом и удовольствием. — П-приятно пахнет… — Рамуда улыбается, чуть поворачивая голову. У неё личико всё розовое, покрытое румянцем, его так и хочется расцеловать. Дайс наклоняется сильнее, чтобы прикоснуться к ней губами, и Рамуда с охотой, хотя и чуть ленно отвечает, даже во время поцелуя не переставая улыбаться и хихикать. — У тебя в ванной нашла. Ничего же? — Дайсу, сначала взяла, а теперь спрашиваешь? Ты такая непоследовательная! — Рамуда легонько трётся носиком о носик, озорно подмигивая.       Дайс и правда не самый последовательный человек, но раз в словах подруги нет укора, то, наверное, всё в порядке? Она усмехается, возвращаясь к своему делу. — У Дайсу… Ах!.. Такая мягонькая грудь~, — Рамуда игриво тянет каждый раз, когда, наклоняясь, Дайс задевает её спину. — Потом помнёшь. Дай закончить, — Арисугава сдувает упавшую на глаза синюю чёлку.       Рамуда невозможная, умудряется капризничать даже сейчас, но, сказать по правде, Дайс нравится слушать комплименты, как нежные стоны, которые выдыхает Рамуда. Между ними нет стеснения или комплексов, потому они обе не сдерживают своего удовольствия. Прижиматься к Рамуде грудью приятно. Она чувствительная. Дайс вообще вся чертовски чувствительная, чем Рамуда так любит пользоваться, и Дайс охотливо ей это позволяет, отдавая контроль. Но сейчас контроль у неё, и это не менее приятно, чем наоборот. Дайс нравится, когда её подруге хорошо и приятно, и в такие моменты сама чувствует восторг и удовольствие. — Как твоя спина? — она поднимает взгляд к Рамуде, и та снова поворачивает голову, улыбаясь. — У Дайсу волшебные ручки. Мне лучше! — несмотря на игривые интонации, улыбка Рамуды и правда благодарная и нежная, со слабой ноткой усталости, убивающей любые намёки на детскую инфантильность. Она поднимается и обнимает Арисугаву, прижимаясь всем телом, и Дайс лишь может обнять в ответ, устраивая Рамуду на своих ляжках. — Это здорово.       Дайс скрывает улыбку в макушке Амемуры. Она пахнет сладким шампунем, мягкая и пушистая. Рамуда вообще вся всегда пахнет чем-то сладким и вкусным, в отличие от Дайс. Хотя она мылась с шампунем и гелем Рамуды. Почему-то мысль о том, что от них сейчас одинаково пахнет, заставляет глупо заулыбаться и засмеяться, тут же улавливая сомнительный взгляд Рамуды. — Дайсу смешинка в рот попала? — Вроде того, — она продолжает улыбаться, обнимая Амемуру масляными руками, после чего ласково целует в нос. — Просто подумала, что мы пахнем одинаково, и это клёво.       Рамуда мило хлопает глазами (она вообще ничего не может делать не мило, честно говоря), после чего тоже заливается весёлым звонким смехом и немного ёрзает на бёдрах, устраиваясь поудобнее. — Ты… Такая внезапная, Дайсу! Я так люблю в тебе это! — она бросает это так легко, что аж сердце сжимается. Если бы Дайс решила перечислить всё, что ей нравится в Рамуде, едва ли бы ей хватило вечности.       Рамуда и сама вдруг смолкает, чуть тушуясь. Она всегда чувствует себя неловко, когда через слова делится чувствами. Это очень трогательно, хотя и больно. В такие моменты Дайс вспоминает, насколько Рамуда на самом деле одинокая. И становится как-то особенно гадко со своих пропаж. — Рамуда… Я в следующий раз не буду уходить так надолго. О-обещаю, — у неё, надо же, голос дрожит. Какая трусиха.       Рамуда сперва хочет возразить, Дайс уверена в этом, но молчит некоторое время, бегая взглядом из стороны в сторону и нервно пожёвывая нижнюю губу. — Спасибо.       Это единственное, что выдыхает Рамуда перед поцелуем, с которым она заваливает Арисугаву на кровать, и эта скупая на первый взгляд благодарность кажется Дайс самой чувственной и красноречивой вещью в её жизни.       Было бы за что её благодарить. Ведь это Рамуда подарила ей счастье и дом. Это Дайс должна распыляться благодарностями. Но слова застревают в горле, и всё, что она может делать — это целовать, продолжая жадно шариться грязными руками по любимому телу.       Им с Рамудой обеим проще выражать чувства через действия, а не через слова. Но, чёрт возьми, это не так уж и плохо, как все говорят.       Плевать Дайс хотела на чужие глупые рамки и установки. Плевать хотела на глупые «правила», которые обязательно нужно соблюдать в отношениях. И даже плевать хотела на то, что у них с Рамудой даже неясно, в каких они отношениях и состоят ли в них вообще.       Пока ей так безумно срывает крышу от поцелуев Рамуды, пока она готова рвать в клочья любого, кто причинит ей вред, пока она готова сделать даже самую глупую мелочь, вроде массажа, ради её комфорта, Дайс плевать на всё.       У них с Рамудой всё не как у людей. Неправильно. Неясно.       Но так даже лучше.