Покорная сучка

      Антон уже на протяжении трех лет безумно сильно влюблен в Арсения, а тот лишь использует пацана в личных целях. Мужчина видит в нем только вещь, которая выполняет любое его сексуальное желание, не смея перечить и отказывать. Все внутри болезненно сжимается от всех этих «мучений», ведь далеко не каждый сможет любить несмотря на издевательства, сексуальное рабство и, порой, даже насилие. Почти каждый день паренек слышит одни и те же слова, желая однажды услышать совершенно иное. «Ты для меня всего лишь покорная сучка, не более»       Антон хочет нормальных отношений, а не фиктивных — хочет взаимности, нежности, ласки, хочет быть любимым, а не предметом для удовлетворения чьих-то сексуальных потребностей. Он уже устал так жить, просто устал, но продолжает быть покорной сучкой Арса и любить его, закрывая глаза на все выходки. Сердце твердит, что надежда умирает последней. Надежда на то, что однажды все будет по-другому, что все будет лучше и в квартире будет царить любовь. Вероятно, каменная корка на сердце Попова треснет, и все изменится, во всяком случае, вера в это дает зеленоглазому парнишке стимул жить дальше в этом аду, а не бежать как можно дальше и не оглядываясь.

***

      Шастун оживленно что-то делает на кухне, ходит из одной части помещения в другую. Если прислушаться, то можно услышать тихое пение на английском языке. Когда Антон находится дома один, чему всегда радуется, и чувствует капельку свободы, то зачастую поет, и часто даже в полный голос. Арсений терпеть не может посторонние звуки, поэтому часто говорит парню о том, чтобы тот заткнулся и не мешал работать. Эти слова словно ножи, вонзающиеся в спину по самую рукоятку, хотя скорее в самое сердце, на поражение. Такое отношение доставляет куда больше боли, чем пощечина или минутная небрежная растяжка перед сексом. Его деяния прерывает звук поворачивающегося ключа в замочной скважине. Антон в одно движение выключает музыку и, глубоко вздохнув, продолжает готовить ужин в полной тишине, молясь на хорошее настроение своего партнера.       Зайдя в квартиру, Арсений закрывает дверь на два оборота и кидает ключи куда-то на тумбочку. Этот громкий звук сразу дает понять Шасту, что сегодня придется снова возвращаться в сущий ад. Былое хорошее настроение сразу пропадает. Попов снимает свое дорогущее пальто, швыряет его в сторону вешалок, совершенно не заботясь о его последующем внешнем виде. Кое-как снимает ботинки, бросает их в кучу другой обуви. Брюнет злой, уставший, раздраженный и единственное что ему нужно — это Антон, его Антон. В голове мысли только о том, как мужчина обнимет парня, что сейчас готовит ему ужин, как прижмет к себе, поцелует в светлую макушку и зароется носом в кудрявые волосы, вдыхая аромат зеленых яблок. Нет мыслей о животном сексе, дабы унять свой пыл, и, осознав это, Арс останавливается напротив зеркала в полный рост. Тщательно вглядывается, понимает, что подобные светлые мысли уже давненько, на самом деле, посещают его, но только принимать это он не хочет — это отбрасывается куда подальше. Попов бесповоротно влюбляется, а любить и быть любимым у него права нет — только не в случае с этим милым парнишкой, что пережил уйму всего.       Брюнет легонько трясет головой, опустив ее вниз, снова отбрасывая назойливые мысли и убеждая себя в том, что Антон всего лишь вещь. Делает глубокий вдох, принимается закатывать рукава своей очередной белой рубашки, что немного помялась за весь рабочий день. Улавливает нотки обожаемого сырного соуса, который был приготовлен буквально считанные минуты назад, слышит звуки сливающейся из кастрюли воды. Значит Шаст сварил спагетти и, вероятно, пожарил куриную грудку. Именно за такое Арсений готов душу продать, лишь бы каждый день Шастун готовил любимое блюдо. Это тоже косит мужчину, заставляя убеждаться в чувствах и ощущать, как каменная корка на сердце начинает покрываться трещинками. Образ сучьего подонка медленно, но верно меняется, и это хорошо плохо.       Арс сжимает руки в кулаки и уверенным шагом топает на кухню, желая отвлечься так, как он отвлекается обычно. Пока идет, думает о том, чем бы разнообразить сегодняшний секс, чтобы лишние мысли покинули голову, желательно навсегда. Антон слышит приближающиеся шаги, но старается быть уверенным и нейтральным к состоянию своего хозяина. Моет грязную посуду, совершенно не показывая ни плохого настроения, ни переживания, ни волнения. Шаги прекратились, чувствует пристальный взгляд на себе. — Здравствуй, папочка, — парень оборачивается, приветственно кивает. Называть его папочкой стало некой обыденностью, к которой младший относится абсолютно никак, а Попова это всегда заводит. Но не сейчас, ведь хочется услышать свое имя. — Ужинать будешь?       Арсений все стоит и слова вымолвить не может. С каждым взглядом, с каждым словом зеленоглазого шатена он постепенно сдается под натиском эмоций, наполняющих его всего. — Ты. В спальню. Живо, — говорит тихо, но в приказном тоне, отчего Шаст понятливо кивает, откладывает мытье посуды и несильно быстрым шагом идет в спальню. По пути расстраивается насчет ужина, потому что простое приятное старание снова осталось без внимания. Хотел сделать как лучше, а получилось как всегда, что, впрочем, неудивительно. К сожалению, Шастун так и не узнает, что старания были оценены по достоинству. Арс сразу же пошел следом, но из-за раздумий мальчик не слышал шагов.       Антон заходит в спальню и его мгновенно одним резким движением прижимают к стене. Неприятная боль расходится по всему телу от соприкосновения с бетоном. Саднит и голова, ведь стукнулся затылком. Отдышаться не успевает, ровным счетом как и сосредоточиться на чем-то определенном. Шею сжимают до побеления костяшек, Антон ртом глотает воздух, пищит, хрипит, вцепляется мертвой хваткой в сильные руки Арсения, впивается короткими ногтями в кожу, усыпанную уймой родинок, пытается смотреть ему в глаза, что изменили цвет на глубокий синий от злости. Злился Попов на себя, но вымещал злобу на парне, что издавал всякие сдавленные звуки. — Сегодня папочка очень злой, а это значит, что ты будешь выжат максимально. Ты же сделаешь все, что я захочу? Ну конечно сделаешь, кому твое жалкое мнение сдалось, щенок, — Арс продолжает душить беднягу, с каждым разом все сильнее сжимая его горло. Мальчишка пытается ослабить хватку, но ничего не выходит. Не перестает хватать воздух ртом, только сильнее впиваясь ноготками в руки старшего, на что тот лишь ухмыляется, не обращая внимания на неприятные ощущения. Замечая, что Антон начинает бледнеть, Арсений отпускает его и тот обессиленно падает на пол, словно тряпичная кукла. Тогда мужчина понимает, что чуть не задушил парнишку из-за собственной злости на самого себя. Выходить из образа уже нельзя, придется играть до конца. — Решил меня задушить? Ну сделаешь ты это, и что дальше? Кого ты потом трахать будешь? Кто еще на такое подпишется? — шатен не отдает отчета своим словам, он не понимает, что и кому говорит. Дышит часто, за свое горло держится, в голове белый шум, сил совершенно никаких — только боль и та же злость на брюнета. Попов на такое скалится, потому что не терпит такого ни от кого. Резким движением ставит Шастуна на ноги, схватившись за грудки. — Мальчик, ты вообще ахуел? — Арсений оставляет в покое футболку с милым принтом и, замахнувшись, влепляет Антону сильную пощечину, разбивая скулу кольцом на пальце. — Хоть соображаешь, что говоришь и кому, мразь неблагодарная?! — Прости… — тихо скулит парень, прижав ладонь к пылающей щеке, параллельно чувствуя что-то мокрое на ней. Скула саднит: несложно догадаться, что она разбита и что что-то мокрое это кровь. Струйка стекает на ладонь, пачкая нежную кожу, после стекает на запястье, и только в этот момент Арс осознает очередной проеб перед мальчишкой. Хочется ударить себя, хотя скорее хочется себя прибить, а его аккуратно поднять на ручки, бережно чмокнуть в лоб и пойти обработать ранку, но из образа выходить категорически нельзя. — В жопу засунь свое прости, ублюдок, — Попов говорит чуть повысив голос так, что слышатся рычащие нотки и небольшая хрипотца. Антон только рот приоткрывает, поднимая взгляд, но не успевает и буквы произнести, как его затыкают грубым поцелуем. Мужчина бесцеремонно сминает пухлые губы, слегка прикусывая и оттягивая нижнюю, чем выбивает тихий стон. Язык свой вскоре пихает внутрь, начинает исследовать там все, проходясь то по рядам зубов, то по деснам, то по нёбу. Ответа на поцелуй не ждет от слова совсем, но вдруг чувствует, как его язык робко перехватывает другой, а губы неуверенно сминают в ответном поцелуе. Старший практически никогда не позволяет себе такую роскошь, как простые поцелуи, но сейчас, когда к нему тянутся, пытаясь уловить капельку взаимности, обмякает окончательно. Руки плавным движением опускает на тонкую талию, совсем легонечко ее сжимает ладонями, а целует со всей нежностью что только есть. От того грубого и страстного поцелуя не остается ни-че-го.       Шастун теряется в пространстве, ведь ему настолько приятно и необычно от простого поцелуя, что это даже пугает; теряется в ощущениях, теряется в этом айсберге, который постепенно тает. Глаза закрывает, отдается эмоциям, слыша как сильно бьется собственное сердце, норовясь выскочить из грудной клетки. Руки свои кладет на широкие плечи: почему-то полностью уверен в том, что его не отстранят от себя. Арсений только к себе парнишку прижимает, выцеловывая еще более припухшие губы до мгновения, пока воздух не кончается у обоих в легких.       Брюнет отстраняется, но некого подобия объятия не прерывает, только смотрит стыдливо в приоткрытые глаза цвета летнего леса и замечает как в непонятках бегают зрачки туда-сюда. Он снова проебался, причем так, как никогда раньше. Не смог сдержаться, не смог оставаться тем, кем изначально себя показал, дал волю своим эмоциям и чувствам. Антон не понимает ничего, пытается разглядеть ответы на свои вопросы в самых красивых глазах в мире, что смотрят в самую душу, кажется, но в один момент просто расплывается в легкой улыбке, не желая нарушать тишину. Арс улыбается в ответ, впервые улыбается ему, да еще так искренне, так широко. Оба дышат тяжело, восстанавливая дыхание — один разглядывает милую родинку на кончике носа, второй любуется не менее милыми ямочками на щеках от лучезарной улыбки. Оба счастливы.       Сейчас нужны какие-то слова. Арсению нужно объясниться перед своим партнером, нужно сказать хоть что-то, что требует сказать сердце, казавшееся каменным столько времени. Ни одна игрушка, которой игрался Попов когда-то, не вызывала совершенно никаких эмоций и чувств, кроме удовлетворения, но этот парень со смешной фамилией изменил все, что только можно изменить. Он сам не знает какие слова сказать, но решает изложить самое важное, хотя скорее просто подходящее. — Арсений, я… — говорит тихо, но уверенно, только вот эту уверенность мужчина резко обрывает своей фразой. — Ты любишь меня, я знаю, — отвечает так спокойно, будто это что-то обыденное, вновь улыбается, одну руку убирая с талии и поднимая все выше. Взгляд поднимается тоже, но уже на кудрявую челку, в которую через мгновение легонечко впутывает свои пальцы. — Сложно было не заметить, каким взглядом ты смотришь на меня при любом удобном случае. Я всегда чувствовал эти взгляды на себе, порой они меня нервировали даже. — Но… — Почему раньше тебе об этом не сказал? У тебя много вопросов ко мне, это ясно как день. Попытаюсь сейчас на них ответить, если позволишь, — Арс на носочки привстает, Антошу нежно-нежно в лоб целует, наконец-то чувствуя некую легкость и… свободу? Возможно, но вместе с этим еще и огромнейшее чувство вины. Сейчас больше не нужно быть последней скотиной, можно впервые за многие годы показать истинного себя, зная, что перед тобой стоит правильный и нужный человек, пускай жизнь ему попортили. — Я тебя внимательно слушаю, — Шастуна ведет от плавных поглаживаний по голове, ведь сразу вспоминаются теплые моменты из детства, когда так делала мама перед тем как уложить спать. Парень видит, что мужчине сложно сформулировать все мысли в одну и рассказать как есть, потому его не торопит совсем, а только ждет. Попов с глубоким вдохом берет Антона за руку и ведет в ванную комнату. Вопросов никаких не слышится, только размеренные шаги, затем щелчок выключателя и легкий скрип двери. Шаста заводят в светлое помещение и сажают на бортик ванной. — Семь лет тому назад, когда в мои лапы унаследовался папин бизнес и я стал руководителем огромной корпорации, я создал себе образ жестокой, властной и бесчувственной твари, которая абстрагировалась от любых романтических и любовных отношений. Мне нужен был только секс для удовлетворения своих потребностей и я по щелчку пальцев находил себе, так сказать, жертв, игрушек по типу таких, каким сначала был ты, — Арс открывает шкафчик и достает перекись, ватку и пластырь. Обильно мочит ватку жидкостью и сначала смывает кровавые разводы на щеке, а затем со всей заботой принимается обрабатывать саму рану. — За эти годы я сменил множество парней и девушек, но только ты оставался со мной, несмотря ни на что. Почти все они меня любили, но позже либо сбегали, либо у меня пропадал к ним интерес. После того, как очередной вариантик сбежал, я встретил в баре тебя. Наплел на уши, как обычно, ты повелся, а потом я просто использовал тебя. Эти боль и страдания приносили мне удовольствие, но ты продолжал оставаться со мной, — рана щипала, но Антон гордо терпел, не смея прерывать рассказ. — Это меня удивляло, рушило все ожидания и мнение о тебе. Ты очень сильный духом, доказывая это прямо сейчас. Около трех месяцев назад я стал понимать, что мое отношение к тебе меняется, что я влюбляюсь в тебя. По сей день я подавлял это, запрещал себе о таком думать, но во время поцелуя окончательно дал слабину. — Я знаю, каково тебе сейчас, понимаю как сложно быть настоящим собой после стольких лет живя другой личностью. Мне это знакомо, сам таким был. Я бесчисленное количество раз хотел уйти, точнее убежать без оглядки, а про твое существование забыть как страшный сон, но я верил в тебя, верил в то, что однажды ты изменишься, пускай даже не я стану причиной изменений. Я просто верил и верю сейчас. Где-то в глубине твоей души сидит самый ласковый, самый добрый, самый замечательный Арсений, которому просто нужно позволить выйти в свет и тогда он сделает твою жизнь лучше, красочнее, эмоциональнее, — шатен смотрит на брюнета, что просто застыл, приоткрыв рот от удивления, улыбается тепло и ластится к немного шершавой ладони, тоже застывшей на щеке. — Ты хороший, очень хороший, и я уверен в том, что у тебя все получится. Сегодня у тебя был тяжелый день, так что пошли, будем снимать стресс привычным тебе способом.       И вот на этих словах Арсений поплыл. Этот парнишка всем своим видом показывает насколько высок уровень доверия к нему, насколько сильно он предан и как сильно хочет помочь. Голубоглазый смотрит буквально несколько секунд, после чего отмирает, вынужденно убирает ладонь и бережно лепит пластырь, чмокнув коротко ранку. — Ты действительно этого хочешь, зная, что нежным я быть не смогу? Я же самый настоящий садист. — Ну а я тогда мазохист. Идем, — теплая улыбка сменяется ехидной, Шастун поднимается на ноги и, кинув игривый взгляд, быстренько уходит в спальню. — Ого… — похлопав глазами, Арс чуть ли не побежал следом.       Антон, оказываясь в спальне, встает обратно возле стены и теперь стоит не с опечаленным видом, а наоборот. Настроение игривое, в глазах черти пляшут — такое впервые на его практике, а пришедшему Арсению это нравится безумно. Он смотрит с ухмылкой, все ближе подходит. Становится практически вплотную, жадно облизывается, переведя взгляд на изящную шею. Носом касается выпирающего кадыка, опаляя кожу горячим дыханием. Это вызывает довольное мычание обладателя этой самой шеи и легкие ерзания. Попов проводит языком тоненькую линию, оставляя влажный след, но в одно мгновение он впивается губами в молочную кожу. Шаст резко и шумно выдыхает, руками несильно упираясь в грудь своего мужчины, глаза прикрывает, прикусывает губу, сопроводив это тихим стоном. Теперь уже ведет Арсения, который выцеловывает буквально каждый миллиметр, порой оставляя яркие отметины, которые еще несколько дней будут кричать о бурном времяпровождении.       Старшему понемногу начинает срывать крышу, о чём свидетельствуют новые засосы и следы зубов от укусов на ярко выраженных ключицах возлюбленного. Стоять уже порядком поднадоело, поэтому Арс хватает Антона под бедра, а тот без лишних вопросов обвивает ногами талию. Голову откидывает назад, открывая тем самым больше места для проявлений бушующей страсти. Дорожка из поцелуев медленно, но верно поднимается от впадинки между ключиц к линии подбородка. Впрочем, поднимается не только дорожка из поцелуев, а кое-что еще, уже болезненно упирающееся у одного в ткань брюк, а у второго в ткань шорт. Младший тихо постанывает, руками зарываясь в темные волосы, тем самым еще и держась, пока его несут к кровати.       Находясь в паре сантиметров от желанной поверхности, брюнет небрежно кидает шатена на подушки, благо они были раскиданы по всей площади кровати, и скомканное одеяло. Мужчина утром очень торопился на работу, так что кровать пришлось оставить какой есть. Парень не растерялся, а лишь пошло стал покусывать свои пухлые губки, сопровождая это действие причмокиваниями. Арсений молча наблюдает за ним, нависая, но вскоре начинает тереться своим стояком о чужой, замечая довольные мычания вместе с закатанными от удовольствия глазами. Шастун облизывается, с мычания переходит на тихие постанывания, когда становится слишком хорошо, а худенькими ручками тянется к белоснежной рубашке, что уже взмокла слегка. Пальцами поддевает пуговицу, но та отказывается поддаваться, да и слабый тремор дает о себе знать. Несколько минут пыхтений и Арс сам срывает с себя чертов предмет одежды, прорычав словно хищник.       В глазах обоих пляшут черти, вся кровь приливает к конкретным местам, из-за чего уже ощущается небольшой дискомфорт. Понимая, что больше терпеть не может никто, Попов садится сверху, Шаста тянет на себя и сразу, как только тот принимает сидячее положение, снимает футболку с худенького тельца, отбрасывая ее в том же направлении, что и рубашку. Взгляд кидает на разноцветную шею, ухмыляется, ладони кладет на грудь партнера и резким движением толкает обратно на кровать. Открывается завораживающий вид на худую талию, которая так и кричит о том, что на ней останутся красные следы от сжатий руками, на выделяющиеся ребра, которые можно посчитать дорожкой поцелуев. Несколько мгновений, и на красивом впалом животе можно будет наблюдать движение члена внутри.       Антон ловит все эти взгляды, ощущает, как его разглядывают, как им любуются. Сейчас он не чувствует себя игрушкой или какой-то вещью, сейчас он чувствует себя человеком, во внимании которого нуждаются. Его хотят, его желают, но в этот раз желание обоюдное, отчего эмоции и ощущения иные, новые даже. Пока голубоглазый занят любованием, зеленоглазый решает позволить себе кое-что, что точно не останется без внимания и будет даже одобрено. Он берет правую руку любовника, подносит ее к своему рту и губы облизывает в очередной раз. Без внимания это действительно не остается, Арс с интересом начинает наблюдать за действиями нижнего, предполагая, что тот задумал. Предположение оказывается верным: Антон влажными губами оставляет поцелуй в центре ладони, затем высовывает язык и медленно кончиком ведет по линии жизни, подмечая, что та достаточно длинная. С линии жизни постепенно поднимается к среднему и безымянному пальцам, коротко целует их, а затем обхватывает губами верхние подушечки. Брюнет на такое издает смешок, губу прикусив, и дальше наблюдает, одним своим взглядом веля продолжать. Шастун мальчик умный, все понимает моментально, потому начинает посасывать пальцы, вбирая их вплоть до самого основания. Язычком работает усердно, потому что на несколько мгновений представляет, что это не пальцы вовсе, а внушающего размера орган. Антон не прочь сделать минет прямо сейчас, да и Арс против не будет, но оба больше всего в данную минуту желают иного.       Парнишка ловко расстегивает ремень второй рукой, затем ширинку брюк. Шаловливыми пальцами проводит по стояку, а большим пальцем слегка надавливает на головку, из которой сочится естественная смазка. Ткань мешает что одному, что второму, поэтому оттянув резинку трусов, Антон просовывает руку внутрь и высвобождает изнывающий от недостатка внимания член, не обращая внимания на свой. Попов едва слышно скулит от чрезмерно приятных действий разом. Впервые тот позволяет себе быть таким и разрешает самодеятельность. Возбуждаясь еще сильнее от данной реакции брюнета, Шастун вынужденно вытаскивает из своего рта пальцы с пошлым хлюпом и принимается уделять все внимание маленькому графику, что уже стал полноценным графом. Шатен обхватывает член широкой ладонью и проводит ею по всей длине, после начиная ласкать набухшую головку подушечкой большого пальца, размазывая по ней выступившие капельки смазки. Он не торопясь водит рукой по всей длине крайней плоти, размазывая естественную смазку не только по головке, а в целом везде.       Старший прикрывает глаза от удовольствия, чем младший решает воспользоваться. Он приподнимается и снова пускает язык в ход, дотрагиваясь кончиком до одного из сосков. Язык рабочего характера, в этом верхний убеждался множество раз, но сейчас тот убеждается в этом окончательно. Антон проводит всем языком по этому самому соску несколько раз, специально растягивая удовольствие. Вылизывания прерываются легким надкусыванием, и вот тогда Арсений прогибается в спине, издавая громкий стон от неимоверного наслаждения. Такая реакция удивляет, но моментально заставляет перейти ко второму соску и повторить все махинации с ним, что вызывает новый стон. Про член парень не забывает, медленно надрачивать его не перестает. — Как? Как ты смог обрести власть надо мной? — на выдохе интересуется мужчина, нехотя убирая руку со своего члена и отстраняя Шаста от себя.       Шастун специально ничего на это не отвечает, лишь усмехается. Сейчас он безумно сильно хочет, чтобы власть обрели над ним, поэтому поудобнее укладывается на кровать и вновь берет руку Арсения, подносит ко рту, возобновляя посасывания пальцев. Антон берет в рот сразу три, с жадностью заглатывает их все глубже, тем самым демонстрируя свое дичайшее желание. Попов томно стонет, но буквально через пару минут вынимает пальцы снова. Глубоко вздохнув, Арс окончательно теряет голову и в миг слезает на пол. На паркет летит дорогущий ремень, следом брюки и, наконец, нижнее белье. За всем этим наблюдают, но ничего не делают с собой, продолжая просто лежать. Брюнет залезает обратно на кровать, рывком стягивает с любовника шорты с тем же бельем и кидает в кучу остальных вещей.       Шастуна переворачивают на живот, а после звонко шлепают по обеим ягодицам, что сопровождается вскриком от неожиданности. Зеленоглазый слегка ерзает, трется своим членом о простынь, но порой будто случайно оттопыривает задницу, за что получает новые шлепки. Арсений снова седлает его, укладывая свой член между половинок. Ладони кладет на лопатки, поглаживает нежно, но спустя чуть ли не долю секунды уже жадно расцеловывает плечи и заднюю часть шеи. Страсть и животное желание накрывают его с головой, поэтому в ход идут зубы. Он теперь не целует белоснежную кожу, а покрывает сплошными укусами, из некоторых проступают капельки крови. Антону достаточно дискомфортно, на моменте каждого укуса он поскуливает, но никак не пытается это прекратить. Если подумать, то ему это даже нравится в какой-то степени. За столько лет у парня появились мазохистские наклонности, что Арсом оценено по достоинству тоже.       Слизав проступившую кровь из самого сильного укуса, Попов слезает и сам ставит партнера в коленно-локтевую позу. Пацан ноги раздвигает, снова оттопыривает свой упругий зад, в то время как мужчина пристраивается сзади, параллельно растирая новые капельки смазки по своему члену. Никакой другой смазки нет и не будет, не будет и растяжки перед проникновением – только грубость и резкость. Антон к этому готов, но организм его совершенно нет. Арсений, не без помощи своей руки, подставляет головку к колечку мышц, понимая, как узко и горячо внутри сейчас будет. Это сводит с ума. Руками теперь цепляется в бока мальчика, зачем-то медлит несколько секунд, но после входит резко, во всю длину и без предупреждения. На зеленых глазах стали наворачиваться слезы, от такого проникновения раздался новый вскрик. Парень сжался, зажмурился, стал часто дышать и пытаться привыкнуть. Когда член внутри сжали, брюнет простонал, прикусив губу. Внутри не то чтобы горячо, скорее там адское пламя, а скорый встречный толчок лишь добил.       Арс все понял без слов. Он начал спокойное движение, все еще давая своему мальчику освоиться, привыкнуть, расслабиться. Совсем скоро Антон и вправду расслабился, стал наслаждаться процессом и встречно двигать бедрами, издавая протяжные стоны и уткнувшись лицом в подушку. — Какая же ты покорная сучка, Шастун. Меня это прям заводит, — Попов постепенно стал наращивать темп, одной рукой все же хватаясь за кудрявые волосы и крепко сжимая их в кулаке, чуть потянув на себя, что заставило поднять голову с подушки. — Зато твоя покорная сучка, и только твоя, — Шаст растянулся в широкой улыбке и, рвано выдохнув, издал громкий стон, ведь задели тот самый комочек нервов. Усмешка, и по простате стали проходиться раз за разом, от чего Арсений стал слушать громкие стоны и редкие вскрики как какую-то любимую песню. Мужчина все наращивал и наращивал темп, пока не стал попросту грубо вбиваться в податливое тело. Сладкие стоны разносятся по всей квартире, явно давая понять соседям, что тут дикая страсть.       Долго в таком положении они не трахались. Старший выходит из младшего так же резко, как и входил, а затем молча ложится на кровать. Настало время для так называемого родео. Антон мизинцем убирает прилипшую челку со лба, хищно скалится и в один момент седлает Арсения. Под гортанный стон шатена, член брюнета входит полностью, по самое основание, к счастью для обоих, задевая простату. Ладонями Шаст упирается в крепкую грудь, начиная свои скачки. Постепенно темп начал ускоряться и через считанные минуты насаживания стали до невозможного быстрыми. Стоны становятся громче, хотя казалось, что громче некуда, раздаются не менее громкие шлепки кожи об кожу, слишком частое дыхание разбавляет данную симфонию, а в воздухе витает запах секса.       Парень срывает себе голос понемногу, но темп не сбавляет. Мужчина блаженно откидывает голову назад, беря в свою руку изнывающий от нехватки должного внимания член своего партнера. Пальцами растирает капли смазки по всей длине, часто нажимает на набухшую головку, от чего Антон срывается на крик. Он хочет кончить от такого удовольствия, но ему этого не дадут сделать. — Тише, котенок, тише, — хоть Попов и наслаждается этими стонами вперемешку с криками, но ставить на уши весь дом не очень хочется, особенно после одного случая, когда соседи вызвали полицию. — Папочка, я хочу чтобы ты проявил на мне все свои садистские наклонности. Будь со мной жестче, грубее. Бей, души, оскорбляй, втрахивай в кровать, сделай так, чтобы я голос сорвал, — голос звучит максимально уверенно, что удивляет обоих. — Уверен в этом? — конечно он уверен, но поинтересоваться стоит. — Блять, пожалуйста! — Арсений после этих слов рычит, сжимает в руке чужой член, чувствуя, что он становится все тверже и тверже. Парнишка приближается к самому пику, а допустить этого никак нельзя, уж точно не сейчас. Теперь уже он рывком скидывает любовника с себя и заставляет его лечь спиной на кровать. Тот послушно ложится, с любопытством смотрит и покорно ждет. Отдыхает он так совсем не долго, ведь в один прекрасный момент ему влетает первая пощечина, которая пришлась на правую щеку, где и так разбита скула. Вскрик. Зажмуривание глаз. — Ты такая мразь, — вторая пощечина. Уже горит левая щека. Наворачиваются слезы. — Ублюдок редкостный, — третья. Снова правая. Новый вскрик и жалобный скулеж. — Блядь каких еще поискать надо, — четвертая, последняя. Сильнейший удар из всех что были. Довольная улыбка. Улыбка? Улыбка.       Арсений применяет огромную силу, что прекрасно чувствуется. Слезы текут из невероятно красивых глаз, но улыбкой Антон светит. Недолго думая, Попов сжимает горло своего возлюбленного и начинает его душить, как тогда у стены, но сейчас вжимая в кровать. Воздуха Шастуну моментально перестает хватать, он начинает задыхаться, но чужую руку со своей шеи не убирает, потому что нравится и потому что знает, что вот-вот мужчина сам руку уберет. Так собственно и случилось, руку свою Арсений разжимает и убирает, после хватается ею за подбородок, чем заставляет смотреть исключительно на себя. Парень подчиняется беспрекословно.       Насколько сексуально выглядит сейчас голый, весь покусанный, взмокший и возбужденный Антон, взгляд которого молит и в то же время приказывает взять его всего, без остатка, не отпуская ближайшие несколько часов. Он смотрит на любовника, в глазах которого у чертей дичайшая рейв тусовка и порой чувствует, как чужой орган подрагивает, прося о новом внимании. Сам же Арсений думает о том, что он сделал с этим солнцем за эти года. В начале их взаимоотношений он совершенно таким не был, а сейчас просит чтобы его били, душили, оскорбляли. Попову определенно это нравится, но понимает, что в глубине души хочет хоть один разочек заняться именно любовью с Шастуном, да, именно ею, а не жесткой еблей. Из раздумий выводит жалобный скулеж, просящий о продолжении. — Да-да, мой мальчик, сейчас продолжу, — Арс убирает руку с его подбородка, отползает немного подальше, одной рукой снова сжимает тонкую талию, причем так сильно, что остаются красные следы, вызвавшие стон у паренька. Брюнет садится в ногах шатена, опуская свой взгляд на стоящий колом член. Кончиками пальцев второй руки касается набухшей головки, размазывает по ней вытекающую смазку, так же наслаждаясь доносящимися стонами удовольствия.       Ноги Антона согнуты в коленях, а Арсений собственно сидит ровно между ними, хищно улыбаясь при этом. Этот демон что-то задумал, это ясно как день. Попов вновь надавливает на потемневшую головку и входит в очередной раз резко, без предупреждения, да так, что у Шаста звездочки перед глазами появились. Сейчас же мужчина не медлит и сразу начинает двигаться быстро, размашисто, спровоцировав оглушительные возгласы из гортани своего партнера, который двигается вместе с кроватью, без возможности зацепиться хоть за что-то. В одну минуту из него выходят, перед этим пройдясь по точке блаженства, переворачивают на бок и пристраиваются практический вплотную к спине, приподняв худую ножку. Арсений снова входит, попадая с первого толчка по простате. Голос шатена начинает хрипеть, а мужчина продолжает втрахиваться в парня, теперь еще кусая того то за ушко, то за плечо, то оставляя новые засосы на доступном в данный момент участочке шеи, из-за чего Антон просто напросто взвыл от невообразимого удовольствия.       Последовательность стонов и криков, которые издает Шастун, куда выше, чем обычно, потому что он не привык к такой бешеной скорости, не привык к многочисленным укусам и засосам, не привык к тому, что учли его пожелания. Только один раз Попов так трахал его, хотя нет, именно так его трахали впервые, и все это по обоюдному желанию. Зеленоглазый жмурит глаза, до боли закусывает собственные губы, чувствует в себе двигающуюся плоть, которая неоднократно так метко и точно попадает по простате. По комнате все так же раздаются гортанные стоны, вскрики, шлепки кожи об кожу разносятся эхом, ударяя прямо по ушам со всей дури, но парням абсолютно все равно на это, ведь главное, что они оба получают сплошное удовольствие. Влюбленные наслаждаются друг другом, процессом, атмосферой, и, честно говоря, им давно уже стало наплевать на то, что вероятнее всего на них уже вызвали ментов из-за созданного ими шума. Мужчина не умеет заниматься нежным и спокойным сексом, а паренек не умеет сдерживать себя. Обоих все устраивает, а это главное.       Кровать скрипит и кажется, сломалась раз в…? А хер его знает в какой, Арсений сбился со счета уже давно, отчего нервный смешок издает. Вот сейчас, когда разум и тело на последней ноте, брюнет полностью одичал. Своими толчками вырывает из горла Антона хриплые крики, из-за которых у него заметно сел голос, но Арса это только еще больше заводит, а Шастун только рад. Щеки пунцовые, на ягодицах покраснения от шлепков, вперемешку со следами от пальцев, на плечах, шее и спине засосы в сочетании с укусами вместе с запекшейся кровью, челка прилипла ко лбу, а от пота уже липким стало все тело, на что не обращается никакого внимания.       Голубоглазый вновь выходит из любимого тела, пускай всего на пару мгновений, очередным рывком переворачивает зеленоглазую красавицу обратно на спину, закидывая ее изящные ноги себе на плечи и приподнимая за поясницу. Парень сжимает простынь в кулак, притягивая ее к себе, непроизвольно мыча, уже без сил и голоса стонать. Младший чувствует — разрядка мужчины близко, ведь член стал тверже, а старший начал стонать громче. Сам он тоже на пределе, но старательно сдерживается, пытаясь даже в таком состоянии быть хорошим мальчиком. Бешеный темп — и Арс сильнее раздвигает чужие ноги. Наклоняется вперед, смачивает пухлые губы под собой жарким поцелуем, шумно выдыхая в него, а затем легонько кусая нижнюю. Пару мгновений и мужчина изливается в парнишку, издавая протяжный стон, а Антон не ждет: он кончает себе на живот, с громким выдохом и скулежом. Сделав по инерции пару толчков, Попов выходит из Шастуна и обессиленно заваливается рядом. — Котенок, сказать что ты меня удивил… это ничего не сказать, — Арсений говорит тихо, сквозь частое дыхание. Сам пододвигается ближе, утыкается своим носом-кнопкой в полюбившуюся ему шею, не забывая лизнуть ее. — Папочка больше не злой? — интересуется хриплым голосом, дышит не менее часто, и, поглядывая на своего мужчину, приобнимает его. Это позволяют делать, этому очень рады, эти объятия нужны как свежий воздух. — Папочка больше не злой, мой мальчик на славу постарался. Тош, сейчас конечно совершенно не то время для подобных разговоров, но я хочу обсудить это сейчас. После нашего разговора, после того, как мы признались во взаимности чувств друг к другу и когда ты открыл мне на все глаза, я хочу сказать спасибо тебе. Ты правда многое для меня значишь, и вообще я люблю тебя всем своим сердцем. За один только вечер ты смог изменить мою жизнь, изменить меня, изменить все. Я безумно сильно благодарен судьбе за ту встречу в баре три года назад, ведь если бы не она, черт его знает как бы все сложилось. Может быть я бы обрел любовь все-таки, но с кем-то другим, а может быть до сих пор менял бы партнеров как перчатки, заболел бы какой-нибудь венеричкой и сдох, — Арсений тихо смеется от своих же слов, улавливает и смешок Антона. — Исходя из моей супер речуги, я хочу задать тебе один вопрос… Ты будешь моим… парнем? — Мечтал ли я о таких словах? О да, мечтал. Я давно мечтал и все еще мечтаю о нормальных отношениях с тобой, где не будет сплошного разврата, а будут легкие поцелуи по утрам и на прощание, где вместо приказов будут теплые объятия и просмотры кино на диване под пледом. Я хочу быть свободным в этой квартире, я хочу создать тут уют и семейную обстановку, хочу готовить тебе вкусный ужин и после делать расслабляющий массаж. Я хочу любить и быть любимым. Я люблю тебя и конечно же я согласен быть твоим парнем, Арсюш. — Я обещаю сделать тебя счастливым, обещаю дать тебе все, чего ты хочешь, все о чем мечтаешь. Отныне ты никогда не почувствуешь ту боль, что я приносил тебе. Да будет так.