Бери только то, что тебе нужно

Айзава решил начать сегодняшний урок с демонстрации. Как и ожидалось, Бакуго продемонстрировал впечатляющий бросок. Его характер может стоить головной боли, если он и дальше будет показывать такой хороший пример. Усилие — это не то, что ему нужно. Айзава обратился к классу, объясняя параметры и ожидания от экзамена. — Ваша причуда определит вашу карьеру героя. Бюро образования предпочитает игнорировать реальность различных приспособлений, заметая наши различия под ковер. Сегодня мы узнаем, как вы относитесь к своим причудам. Его ученики разражаются возбужденной болтовней. — Вау! Так интересно! — Ашидо похлопала в ладоши, ее потемневшие глаза ликуют. — Для тебя это просто UA, да? — мягко говорит Каминари. — С нашими причудами? — пискнул Мидория. Его взгляд метался по спортивной площадке, и он начал бормотать себе под нос. Вся атмосфера пропитана отвратительным самодовольством. В упражнениях нет достаточного стремления и размышлений, хотя это можно считать вполне ожидаемой реакцией. Новая партия студентов, как и многие предыдущие, считает, что самым сложным было поступить в школу. И теперь они считают, что можно расслабиться, полениться. Для новых студентов, как и для всех предыдущих, обещание исключения действует как прекрасный стимул. По мере выполнения упражнений, Айзава обнаружил несколько потенциальных проблем: Иида слишком строг в своем мышлении, чтобы стать по-настоящему творческим, что означает снижение его рейтинга. Ашидо идет на ненужный риск, чтобы показать себя, а Каминари слишком занят паникой по поводу неприменимости своей причуды, чтобы думать наперед. Шоте нужно будет обязательно ставить их в ситуации, требующие размышлений и творческого подхода. Айзава также вынужден пересмотреть, насколько большой проблемой может быть Бакуго: выражение его лица, когда Урарака занимает первое место в софтболе, указывает на проблемы. По крайней мере, есть и более обыденные проблемы с такими же простыми решениями: Хагакурэ, несмотря на ее потрясающую эффективность на вступительном экзамене, не имеет доступа к средствам, дополняющим ее сырые физические способности. Вероятно, ей, наряду с Каминари, Джиро и Серо, потребуется больше физической подготовки. Мидория показывает достойные результаты, но он слишком расфокусирован. Сначала Аиёзава подумал, что эта проблема может разрешиться по мере выполнения упражнений. Но этого не происходит. Вместо этого, Мидория выступает с минимальным уровнем адекватности, особенно учитывая его работу на реальном вступительном экзамене. Все остальные на поле делают все возможное. Все дают Айзаве четкое представление о том, с чем ему придется работать. Все демонстрируют стремление и желание стать героем. Все, кроме Мидории. Он делает довольно впечатляющую заявку на прыжок в длину стоя, вздохнув с облегчением. Он следил за попытками каждого, поэтому должен знать, что находится в середине пути. Айзава прерывает его облегчение. — Это действительно все, что ты собираешься делать? Парень напрягся и обернулся. Его глаза наполнились едва скрываемой тревогой. Это тот самый страх, который был в нем с тех пор, как Айзава увидел его тем утром, и он начал раздражать. — Нет… я пытался… — Мидория запнулся. Айзава сузил глаза. — Почему ты не используешь все возможности своей причуды? Мидория вздрагивает, что сразу же становится тревожным сигналом. Он думал, что Мидории просто не хватает психической устойчивости, чтобы справиться со стрессом, но это выходило за рамки даже этого. Шота бросает на него второй взгляд. На нем нет следов синяков или плохо сросшихся костей, но это еще не все. — Э, это просто… моя причуда, она не… В любом случае, он бы передал проблему тому, кто квалифицированно с ней справится. Здесь нет места для героя, не имеющего убежденности, чтобы хотя бы попытаться. — Назови мне причину, по которой я могу позволить тебе остаться, — прямо говорит Айзава, прерывая невнятное бормотание Мидории. — Потому что сейчас я вижу ребенка с удачной причудой, который думает, что может обойтись без усилий. Перемена, которая происходит на лице Мидории, мгновенна. Это как наблюдать, как лист бумаги разминается до гладкости. Это так же чуждо, как наблюдать обратное движение энтропии. Взгляд в его глазах — ищущий, напряженный, а затем исчезающий. — Моя причуда не подходит для вертикальных нагрузок, — быстро бормочет Мидория, опустив глаза. — Хотя она помогает мне с мобильностью, но она не достаточно сильна или надежна, чтобы поднять меня в воздух не без ненужного риска с моей стороны. Поскольку важно быть в состоянии выполнить все задачи, которые вы поставили, я решил, что будет лучше полагаться на мои обычные методы передвижения, поскольку здесь меньше возможностей для ошибки. Айзава моргает, глядя на четко изложенные рассуждения. Оно более многословное, чем он ожидал от спокойного Мидории. — Ты не можешь быть героем, если не стремишься расширить свои границы, — говорит он, надавливая из любопытства. Нервозность Мидории нужно было устранить если она настолько сильна, что заставляет его сомневаться в себе. — Я также не могу быть одним из них, если меня исключат из-за плохо продуманного риска. Айзава приподнял бровь. Мыслитель. Неожиданно. Обычно люди с грубой силой никогда не испытывали потребности обдумывать своих противников. Прежде чем он успевает заговорить снова, Мидория продолжает говорить. Шота с любопытством слушает.  — Кроме того, вы установили четкие параметры для успеха и неудачи. Поскольку вы определили… — рот Мидории захлопывается на долю секунды, прежде чем он приходит в себя. — Поскольку я понимал это как упражнение для определения наших сильных и слабых сторон в отношении использования причуд, я решил использовать те элементы моей причуды, в которых я чувствовал себя уверенно, чтобы не создавалось ложного впечатления, что я привык работать с полным объемом своих способностей, потому что это не так. Айзава наклоняет голову, улавливая легкую нотку отчаяния в этом заявлении. Не привык. Это заслуживает второго взгляда. Не привык, потому что его предостерегали от этого? Или потому, что это был новый аспект, который он еще не успел понять? Мидория втянул воздух. — Я не хотел сказать, что это упражнение не стоит моего полного внимания, хотя я понимаю, почему мои действия подрывают мои намерения. Если у меня будет возможность, я бы хотел сделать еще одну попытку. Айзава взвешивает эту идею в течение доли секунды. — Нет, — он поворачивается, чтобы подать сигнал Сато и Токоями, чтобы они ушли. — Лучше покажите себя на следующем мероприятии, — Мидория понял, о чем идет речь и он не на последнем месте, но потенциальный удар по его счету может послужить мотивацией. — Понял… Шота нехотя перевел Идзуку в более сложную кучу проблем, с которыми ему предстоит разобраться.

***

Мальчики из класса 1-А вернулись в классную комнату в различных состояниях восторга и трагизма. — Логическая уловка, — повторяет Иида снова, как заезженная пластинка. — Конечно. Очевидно. Немного больно видеть его таким выбитым из колеи. Идзуку осторожно похлопывает его по руке. — Мы все на это купились, — ну, все, кроме Яойрозу. Она сказала, что это было очевидно. Мидория мог согласиться, что это было явно несправедливо и явно полно дыр, но это никогда не мешало учителям в прошлом делать то, что они хотели. Несмотря на нездоровые мысли Идзуку, это чувство, похоже, помогло. Иида покачал головой и возвратился в свою идеально строгую позу. — Действительно! Хотя это было неожиданно и, возможно, непрофессионально, но UA не была бы так уважаема без причины. Мидория чувствовал то же самое, но он все еще был в восторге от того, что у него все получилось. Сотриголова не узнал его. Конечно, Идзуку скрывал всю степень своей причуды, потому что видеть что-то мельком на видео и видеть что-то в реальной жизни — это две разные вещи. Но все равно. Слишком близко для комфорта. Ему понадобится долгий сон и много кофе, чтобы хотя бы начать пережевывать сегодняшний день. — Эй! Подождите! — Урарака бежит трусцой по коридору. Ее волосы все еще спутаны после тренировки. — Хорошие результаты, Иида, Мидория, — она хлопает в ладоши, но это не то же самое, что когда она освобождает руки от своей причуды. Ее руки плоские и скрещены так, что кончики пальцев находятся далеко друг от друга. Это странная манера. Ее причуда, вероятно, требует пять точек контакта. — Взаимно, Урарака! — Иида приподнимает очки, и его лицо немного темнеет.- Я действительно расстроен, что Бакуго продолжает вести себя агрессивно по отношению к тебе. Идзуку краснеет, потому что… да. Кацуки из кожи вон лезет, чтобы быть грубым. Или выходит из себя больше, чем обычно. — Каччан просто такой, — тихо говорит Идзуку. — Не принимай это на свой счет. Кацуки действительно получил выговор от Айзавы за то, что отвлекал его, чего Мидория не помнит, чтобы случалось в… ну. Он не может вспомнить, чтобы такое случалось когда-либо. И Кацуки выглядел разозленным из-за этого, но не настолько, чтобы испытывать судьбу в первый день. — Вы двое знаете друг друга, верно? — Урарака наклоняет голову в знак того, что они должны продолжать идти и они втроем продолжают путь к домашнему классу. — Он тоже называет тебя по прозвищу. Деку, верно? — Э-э… — Мидория наклонил голову и почесал висок. — Да. С тех пор, как мы были детьми. — Значит, оскорбление, — серьезно заключил Иида. Его аппроксимация Кацуки еще не достигла фундамента, но, судя по выражению лица Ииды, она уже близка к этому. Урарака поднимает подбородок. — Это напоминает мне «Декиру»! Но я сомневаюсь, что это намеренно, — она смотрит на него с задумчивым выражением. — Можно я тоже дам тебе кличку? Идзуку едва удается продолжать идти. Он смотрит на нее широко раскрытыми глазами. — Конечно… Я имею в виду — если ты хочешь. Ты не обязана, — поспешно говорит он. Было бы хуже закончить с двумя ужасными прозвищами… Но Урарака так не поступит. Она была добра к нему. У нее нет причин быть злой. Она усмехается. — Тогда дай мне несколько дней! Я хочу, чтобы это было что-то крутое. Между своими целями и ужасной причудой, Идзуку как-то забыл, что ему нужны друзья. И что он каким-то образом все еще может их получить. Они болтают втроем, пока возвращаются в класс и собирают свои вещи, чтобы уйти. К счастью, это более мирская беседа, чем неприятная история Мидории и Кацуки. Они просто говорят о том, как будут добираться домой. Тенье приходится добираться до дома дольше, чем Идзуку, но Очако живет в нескольких минутах ходьбы. И Идзуку, и Иида удивляются, когда Урарака признается, что живет одна. — Я живу так далеко, так что это было необходимо, — говорит она, пожимая плечами. — И школа предложила стипендию на проживание, так что было бы кощунством не взять ее. Идзуку иногда хотел бы жить один, но он не думал, что сможет это сделать. Стирка, мытье посуды и работа по дому не были бы проблемой. Он следит за чистотой в своей комнате и знает, как работает стиральная машина. Его пугает то, что ему не к кому будет вернуться домой. — Тебе бывает одиноко? Очако хмыкнула. — Ну, пока нет. И я могу приходить к ним в гости, когда захочу, — она застегивает свой рюкзак и ждет, пока Мидория и Тенья соберут свои школьные учебники. — И кстати я могу сама все украшать, так что там довольно красиво! — Постеры героев? — с надеждой сказал Идзуку. Это практически единственный вид декора, который ему нравится. — Несколько! В основном из тринадцати и пара менее популярных героев, — Урарака показывает им двоим маленький брелок, висящий на ее телефоне, — старый и сколотый космический шлем. — Я очень люблю героев на космическую тематику. Возможно, это неубедительная причина, чтобы любить их, но это все, что у меня есть. — Напротив, — хмуро возражает Иида, — эстетическая оценка — не менее веская причина, чем любая другая. Идзуку кивает в знак согласия. — Герои не просто так проводят презентации! Это важная часть культуры героев. — А что насчет вас двоих? Кто ваши любимчики? Иида кашляет, выглядя странно смущенным. — А. Это Ингениум. Мидория моргает и почти сразу же все встает на свои места. — Вы родственники? — восклицает он, широко раскрыв глаза. Тенья осторожно признает, что да, его старший брат — герой. И, да, старший брат Ииды — его герой. Улыбка Очако становится теплой и яркой, когда он видит легкое смущение Ииды. Некоторые из более экстравертных одноклассников перед уходом высказывают свои личные предпочтения: Багровый Бунтарь для Киришимы и Рюкю для Хагакуре. Идзуку упоминает Всемогущего, но это простой ответ. Всем он нравится, очевидно. Каччан вошел в класс, нахмурившись. Если он не занял первое место, то у него на плече образовалась трещина и Идзуку не хочет быть козлом отпущения за это. — Э-э, я, пожалуй, пойду… — Мидория, — резко говорит Айзава. — Останься на минутку. Очако смотрит туда-сюда между своим учителем и Идзуку. — Мы будем ждать тебя! — она перехватывает руку Ииды и вытаскивает его за дверь, оставляя Деку на произвол судьбы. Кацуки выходит секундой позже, его рюкзак все еще неуверенно открыт. Это ободряет, даже если Мидория хочет плакать. Даже Кацуки может быть предпочтительнее. В конце концов, Сотриголове, вероятно, не нужны свидетели, если он все-таки попытается его арестовать. Слишком большой потенциал для ситуации с заложниками. — Ах, конечно, учитель. Что-то случилось? — он хочет ударить себя, хотя бы для того, чтобы заставить свое лицо работать. Он в чистом поле. Сотриголова ничего не знает. Он не смог бы. Это было несколько месяцев назад и Идзуку был осторожен. Существуют миллионы причуд манипуляции телом и пока Идзуку делал это тонко и деликатно, никто не должен был знать. Никому не нужно было знать. — Вы подали документы в несколько других школ, — Айзава говорит без предисловий. — Одна из них — довольно избирательная медицинская школа. Вас приняли на хирургическое направление. Хебикюден. Там что-то произошло? — Хочешь ли ты продолжить обучение? Идзуку моргнул, и в классе воцарилась тишина. — Вы меня исключаете? Айзава смотрит на него с легким раздражением. — UA всегда заботится о том, чтобы разнообразить навыки своих студентов. Если у вас есть способность действовать в качестве медицинского техника в полевых условиях, вы являетесь бесценным ресурсом для себя и других, — он трет глаза. — Если вы заинтересованы, директор хочет обсудить разработку альтернативной учебной нагрузки, чтобы учесть ваши интересы. Вам нужно закончить свои курсы к концу недели, если вы решите продолжить их. Идзуку заставил себя преодолеть свой страх, хотя бы на мгновение, чтобы он мог подумать об этом. Он потратил месяцы работы, чтобы продвинуться в биологии и химии. И знание основ оказания первой помощи было бы большим преимуществом — это был бы способ помочь, способ отдать долг. Но в первый раз он сделал это почти полностью по своей прихоти и в итоге ужаснулся даже от мысли, что это его будущее. Он не уверен, хочет ли он сделать это снова. — Могу я встретиться с ним? — тихо спросил Идзуку. Айзава кивает. — Он сейчас свободен в своем офисе. У лифта есть указания, — больше ему нечего сказать и он делает отмахивающее движение руками. Идзуку с готовностью повинуется. За дверью Урарака и Иида разговаривают с плавающей униформой, которая, как оказалось, является Хагакуре. Они поворачиваются к Идзуку, и Очако выглядит откровенно любопытной, но ничего не говорит. Хагакурэ размахивает своими разноцветными браслетами, практически подпрыгивая на месте. — Привет, Мидория. Мы не успели поговорить раньше, но мне нравится твой макияж! Глаза Урараки расширились, и она наклонилась, чтобы всмотреться в его лицо. — Надо же, а я и не заметила… Идзуку покраснел и пригнул голову. Люди не должны были замечать. Это была просто дурацкая привычка, которая заставляла его чувствовать себя лучше, и это определенно та вещь, из-за которой над ним будут насмехаться. — Ах, — прохрипел он, не очень понимая, как ему начать исправлять ситуацию. — Это мило, — внезапно заявляет Урарака, хлопая его по плечу и указывая на свое лицо. — Я вообще не умею краситься! Мне не нравится подносить что-то к глазам. — В моем случае это бессмысленно, — пожимает плечами Хагакуре. — Хотя мне нравится иногда красить лицо. Тенья выглядит немного растерянным, но мужественно берет себя в руки. — Я также никогда не красился Урарака закрывает рот рукой, но это не мешает ей разразиться хихиканьем. Хагакурэ вскидывает руки вверх. — Банда без макияжа переиграла тебя, Мидория, — победно кричит она. Идзуку настороженно смотрит на них троих, но в их глазах нет ничего злого или жестокого. Они не смеются, как будто это какая-то шутка, в которой он не участвует. Это просто… веселье. Шутка. Скручивание в животе ослабевает и Идзуку улыбается своей овечьей улыбкой. — Думаю, мне… придется набрать больше людей в банду? — Ага! Надо прибавить темп, — говорит Хагакуре, ее голос приобретает странный ритм. Затем она делает жест в сторону двери. — Кстати, там был кто-нибудь еще?"= — Вы кого-то ждали? — с любопытством спрашивает Урарака. — Нет, просто надо поговорить с Айзава-сенсеем. Идзуку старается не дуться ради нее. Хагакурэ занял последнее место. В этом был смысл. Ее причуда действительно не дает ей никаких физических преимуществ, и она не показалась Изуку спортивной личностью. Если бы он не был поглощен попытками избежать внимания Сотриголовы, он мог бы протестовать. Конечно, легко думать так задним числом. Но он ничего не сказал, и поэтому она, вероятно, провела большую часть упражнения в панике. Он не завидовал ее положению. Вообще-то, если подумать, ему это даже нравилось, но все равно было неловко. С другой стороны, не только у Хагакурэ был тяжелый день. (Идзуку вынужден квалифицировать это как тяжелый день, потому что альтернатива — замерзнуть в месте, окруженном про-героями, и получить небольшой срыв). Идзуку кивает сам себе, запихивая свое беспокойство в ящик на потом. — Мне нужно поговорить с директором, — признается он, — и, наверное, мне пора идти. — Удачи, — сурово говорит Иида. — Мне тоже нужно успеть на поезд. — Пожалуй, я тоже пойду, — Урарака машет им обоим на прощание, а затем направляется в коридор. Мидория подражает ей, хотя и с меньшей уверенностью. Хагакурэ проскальзывает в дверь, а Идзуку старается не попадаться ему на глаза, пока она не закроется. Затем он направляется в кабинет директора. Конечно, комната и номер этажа указаны в справочнике рядом с лифтом. Идзуку отправляется на верхний этаж.

***

Очако сохраняет волнение, охватившее ее в первый день в UA, без каких-либо признаков того, что оно прекратится. Все еще странно видеть, как герои-профессионалы преподают обыденные предметы — особенно Сущий Мик. Его энтузиазм не может компенсировать тот факт, что он преподает спряжения глаголов, и Урарака иногда приходится останавливать себя, чтобы не хихикнуть на уроке. Геройская учеба по-прежнему ее любимый предмет — есть что-то веселое в тренировках с друзьями, как бы Айзава-сэнсэй ни настаивал на том, чтобы быть убийцей. «Эффективность» это и «сосредоточенность». С Иидой весело бегать, несмотря на то, что Очако чувствует, когда задыхается, а для Иида, кажется, что это не более чем бодрая ходьба. Мидория удивительно хорошо разбирается в про-героях, и она стала больше общаться с Хагакуре и Асуи. Однако, если бы ей пришлось выбирать второго фаворита? Обед. Без сомнения. Еда настолько чертовски хороша, что это даже нечестно! Единственной проблемой было заставить всех сесть. Иида хочет рассказать о каждом нарушении поведения и нарушении дисциплины, свидетелем которого он становится, а Очако приходится выхватывать какую-нибудь блестящую тему, чтобы удержать его интерес. Мидория даже не пришел в кафетерий в первый день, и Очако пришлось умолять и уговаривать его даже попробовать посидеть. Манипуляция? Типа того, но это было полезно для него! Время общения, терапия воздействия, как бы вы это ни называли, Мидория обычно проводил время приятно, хотя и немного нервно, когда садился за стол. Но он никогда не беспокоился о еде. Первые несколько раз Иида ворчал по поводу правильного питания, но Очако решила, что если он хочет есть дома, то это его дело. Это его дело, даже если она этого совершенно не понимает, ведь посмотрите на эту свинину! Но увы, Иида выглядит так, будто у него руки чешутся сказать Серо и Каминари, чтобы они замолчали, поэтому она выбирает новую тему, чтобы удержать его внимание. — Мне грустно, что у нас нет совместной биологии, — Очако надулась. Она прекрасно понимает, что жаловаться бессмысленно и что она упомянула об этом в основном потому, что они застряли на разговоре о еде, который всегда заставлял Мидорию чувствовать себя неловко, но все равно это отстой! Иида соглашается, в своей собственной забавной манере. — Это нарушает нашу способность удобно объединяться в пары. Я боюсь того дня, когда мне придется оказаться в одной группе с Бакуго-куном. Очако застонала и подперла подбородок рукой. — Он такой грубый! Все время! — он продолжает придираться к ней, и становится все труднее не отвечать ему взаимностью. По крайней мере, Айдзава говорит ему, чтобы он прекратил эти откровенные вещи. Мидория занят своим термосом. — Мне нужно взять альтернативный класс, — признается Мидория, избегая разговора о взорвавшемся разговоре в комнате. — Я хочу… учиться с тобой на биологии… Его смущение означает, что это, вероятно, коррекционный класс, но кто такая Очако, чтобы судить? Она уже начинает паниковать во время уроков языка и никакое количество юмора Мика-сенсея не может скрыть, что ее смех иногда граничит с истерикой. — Уф. Мне просто придется говорить вам обо всех странных вещах, в которые мы попадаем. Мидория улыбается, но, несмотря на все это, он все еще так нерешителен. — Это очень мило с твоей стороны. У Мидории такое лицо, которое не очень подходит для улыбки. Он пытается, но все выходит в виде гримасы. Он просто человек с шатающимся ртом и бровями, которые настолько выразительны, что Окчако иногда приходится сопротивляться абсурдному желанию протянуть руку и с силой разгладить его лоб. Он гораздо более нервный, чем во время экзамена. Для человека с такой мощной и универсальной причудой он сторонится конфликтов. Урарака обнаружила, что постоянно переставляет ноги, чтобы обеспечить ему равный доступ к разговорам. Он парит почти по привычке, никогда не приглашая себя в группы. Он всегда выжидает мгновение, прежде чем рассмеяться. Очако очень быстро понимает две вещи о Мидории: он очень добрый. И у него не было большого опыта в том, чтобы люди были добры в ответ.

***

На следующий день, ровно через неделю после того, как Идзуку решил, что худшее уже позади, Всемогущий вошел в дверь класса, как обычный человек.