Topaz and Cornflower

Ночью Лютик заметался в постели и проснулся. Кто-то удерживал его на спине, перехватив запястья. Его держали, и у Лютика не хватало сил на то, чтобы вырваться. — Лютик! Знакомый голос. — Давай, приходи в себя, — когда Лютик перестал вырываться, хватка на его запястьях немного ослабла. — Проснулся? Грудь омеги ходила ходуном, а тело покрылось холодным потом. — Геральт, — хрипло выдавил он. Горло болело, будто до этого он долго кричал. Ведьмак с облегчением вздохнул, и давление с запястий Лютика исчезло. Он приподнялся. Сердце омеги бешено колотилось, а в ушах звенело. — Кошмар, — прохрипел он, потом подавился и закашлялся. — Заметил, — ответил Геральт. Его голос звучал резковато, но Лютик не понял, был ли ведьмак встревожен или раздражён. — Ты закричал. Рука Лютика непроизвольно потянулась к его горлу. — Ох, — он опустил взгляд на сбитые одеяла, потом посмотрел на Геральта. Ведьмак стоял на коленях у кровати и… Лютик нахмурился. Геральт прикрывал один глаз ладонью. — Что случилось? — Ничего, просто царапина, — вторая рука ведьмака зависла над плечом Лютика, будто всё, что ему было нужно — убедиться, что омега в порядке, но он не решался до него дотронуться. — Ты… — Я в норме, — перебил Лютик. — Правда, не беспокойся за меня. Ничего такого, просто ночной кошмар. — видимо, вчерашние переживания проникли в его сон. Однако было кое-что важнее его кошмаров. — Ты-то как? Что произошло? — он неуверенно протянул руку к лицу ведьмака. У Лютика перехватило дыхание. Только не это. Неужели он?.. Ведьмак осторожно сомкнул свободную руку вокруг пальцев Лютика. — Лю, ты же не специально, — негромко произнёс он. — К тому же почти не больно. — Там… — Лютик запнулся. — Там кровь. — Совсем немного. Лютик судорожно вздохнул и перевёл взгляд на свою протянутую руку: его потемневшие кончики пальцев были скрыты рукой Геральта. — Моя рука. — Когти отрастают, да. Всё в порядке. — На ней твоя кровь. — Лютик! — Геральт звучал уверенно. — Тебе приснился кошмар. Я коснулся тебя, ты защитился. Это всё. Ничего страшного. — Поэтому ты меня удерживал. Геральт потупил взгляд. — Прости за это, — он взглянул на одеяло. — Ты пытался расцарапать меня. Честно — это здорово, и я горжусь тобой, но мне не хотелось лишиться глаза или сражаться с тобой, так что пришлось… — Ты… — слова застряли у Лютика в горле. — Гордишься мной? Геральт кивнул. — Ты отбивался, как дикий зверь. Конечно, я горжусь тобой. Лютик уставился на него. — Но я ранил тебя. Ведьмак покачал головой. — Во сне. Ты решил, что я нападаю на тебя. Всё правильно, — он вздохнул и серьёзно заглянул Лютику в глаза. — Лю, я рад, что ты дал отпор. Это хорошо. Лютик почувствовал, как у него сдавило горло. Взгляд медовых глаз Геральта был пристальным и серьёзным, и омега почувствовал, как у него на глазах выступают слёзы. Геральт потянул Лютика за руку, но тот мягко отодвинулся, не желая обниматься. — Дай взглянуть, — попросил он, с трудом сглотнув. — Покажи своё лицо. Ведьмак заколебался. Лютик прикусил губу. — Всё настолько плохо? — Ничего плохого нет. Может, даже шрама не останется. — Тогда почему ты не показываешь? — Лютик коснулся руки Геральта. — Я… могу помочь. Могу полечить это. Геральт недоверчиво взглянул на омегу. — Тогда ты успокоишься? — Да, — Лютик прозвучал увереннее, чем чувствовал себя. — Выглядит хуже, чем на самом деле, — предупредил Геральт. — Просто… — Лютик поднял руку, жестом попросив ведьмака подождать, пока он выпутается из одеяла. Омега взял свечу с прикроватной тумбочки и пошёл к тлеющим в камине углям. — Мне нужно немного света. И… что-нибудь из твоей котомки, — голос Лютика прозвучал выше обычного. — Лекарства? Повязки? — Знаешь… — Ты ведь носишь с собой всякое такое, да? Я видел, как ты раскладывал… — Лютик поднёс зажжённую свечу к тому месту, где лежали вещи Геральта. Отсветы огонька дрожали на стенах. — Скажи, что надо, и я всё сделаю. Я просто… просто… — Лю… — Мне это будет удобнее, чем тебе, — Лютик задышал чаще. — Я всё сделаю, исправлю, просто скажи мне… — Лютик! — на этот раз голос Геральта прозвучал, как приказ. Омега замер. Ведьмак сел, прислонившись к изголовью кровати, и убрал руку с лица. Лютик ахнул. Нет, с этим он ничего не мог сделать. Его когти оставили четыре глубоких борозды начиная от щеки и заканчивая лбом Геральта, немного задевая глаз, который ведьмак держал закрытым — или, возможно, просто не мог открыть. На ладони, которую ведьмак держал у глаза, красными полосками отпечаталась кровь. — Боги, — прошептал Лютик. Его горло болезненно сжалось, и он прикрыл руками рот. — Это… это я сделал? Геральт кивнул. — Всё не так плохо, как кажется. Правда. Просто, Лютик… — он будто хотел наклониться вперёд, встать и подойти к омеге, но не решился. Лютик не знал, как на это отреагировать. — Лютик, что-то произошло, — голос ведьмака звучал… обречённо? — Что-то случилось с тобой этим вечером. Я знаю, что дело явно не в том альфе, — несколько прядей выбились и теперь свисали по бокам лица ведьмака. Он выглядел печальным. — Можешь не говорить. Я не настаиваю. Но… если ты не расскажешь, я никак не смогу тебе помочь. Он вздохнул и аккуратно коснулся следов от когтей. — Ты сам не свой. Лютик почувствовал неестественное желание рассмеяться. Это было совсем не вовремя, но у него вырвался смешок, который Лютик просто не смог сдержать. Его хрупкое самообладание разрушилось. Смешок прозвучал жутковато. Он убрал руку ото рта. Геральт распахнул глаза. — Лютик? Но Лютик начал смеяться и не мог остановиться. Надломленный, отрывистый смех, похожий на рыдания, заставил его опуститься на колени, и он схватился за живот, скрючившись у вещей Геральта. — Сам не свой, — повторил он, будто это было очень смешно. Его лицо было мокрым, но, в отличие от Геральта, не от крови. Лютик плакал. Снова. Будет ли он способен на что-то, помимо грёбаных слёз?! — Да нет, я очень даже свой. — он захрипел, ещё сильнее скрючившись. — Очень даже свой. Такой вот, — он указал на себя, ходячую катастрофу. — Вот это и есть я. На этот раз Геральт всё-таки поднялся на ноги. Когда он приблизился, Лютик согнулся ещё сильнее. — Мне казалось, что стало легче, — выдавил он, содрогаясь от этого едкого, всепоглощающего смеха: казалось, смех вот-вот разорвёт омегу изнутри. — Я правда так считал! Видимо, я ошибся… Нужно было только… — его голос дрогнул и оборвался. — Всё, что потребовалось, — это одна грёбаная случайность, и теперь я снова в этом состоянии, — он содрогнулся. — Мне не стало лучше, — пугающий смех переходил в жуткие рыдания. — А я был уверен, что станет лучше. Геральт опустился на колени рядом с ним, развернувшись к омеге неповреждённой стороной лица. — Прошло всего несколько недель с тех пор, как… — он замолчал, не договорив. Со времён Бартека. С момента нашего знакомства. С момента, когда я вытащил тебя из ада. — Со всего, — закончил он негромко. — Ты даже физически не совсем поправился. Просто нужно время. — Я в безопасности, у меня есть еда, есть ты, — Лютик захлёбывался рыданиями. — У меня прекрасная жизнь, а я всё ещё разбитый, — он стиснул зубы, не обращая внимания на боль в челюсти от растущих клыков. — Мне очень жаль, — он ударил кулаками по полу. — Я тебя ранил, и ты же ещё меня утешаешь, — его затошнило. — Чёрт, прости меня, Геральт. Мне очень жаль. Геральт не касался его. Лютик не знал, хотел ли вообще ведьмак это сделать. — Тебе не за что извиняться, — произнёс Геральт. В его голосе отчётливо слышалась боль. Острая игла вины пронзила сердце Лютика при мысли о том, что Геральт пострадал из-за его же грёбаных когтей. Может, было бы лучше, не отрастай они вовсе. Бартек был прав, когда вырвал их. — За всё, — едва проговорил Лютик. — Ты так заботишься обо мне. Ты был так добр ко мне. А я ничем не отблагодарил тебя, я только создаю новые трудности, — сколько бы раз он это ни повторил — будет мало. Слёзы скатывались куда-то в волосы. — Я очень благодарен тебе, и мне очень жаль. Рука Геральта опустилась Лютику на спину. Не говоря ни слова, ведьмак взял омегу за плечи и поднял его на колени. Геральт сидел, скрестив ноги; казалось, ему не потребовалось особых усилий, чтобы поднять Лютика и пересадить его к себе на колени. Ведьмак положил подбородок на голову Лютика и обнял его, защищая, обхватывая целиком. — Тебе не за что извиняться, — негромко сказал он. — Правда, - он зарылся носом в волосы Лютика; его дыхание было ровным. — Ты не обуза. Лютик открыл рот, чтобы ответить, но Геральт закрыл его, легонько постучав костяшками пальцев под подбородком омеги. — Исцеление может занять много времени. И лично мне кажется, что ты потихоньку выздоравливаешь. Я же вижу. Помнишь, что я сказал тебе в прошлый раз? - он прижал Лютика к себе немного крепче. — Будут непростые дни. Как этот. Но я буду рядом. Лютик услышал свой собственный прерывистый стон. — Это тяжёлое бремя, — прошептал он. — Ты дал обещание, потому что ты просто замечательный, даже несмотря на то, что от меня пользы не больше, чем от мертвеца. Геральт, мне нечего тебе предложить в ответ, — сказав это, он схватил ведьмака за руку, будто подсознательно боялся, что Геральт ответит: «Ты прав», и вышвырнет его на улицу. Он вцепился в ведьмака так, будто от этого зависела его жизнь. — Я не могу помочь с твоей работой. Я не могу заработать денег. Не могу трахаться с тобой, и я… — он ещё крепче сжал руку Геральта, зажмурившись. — Ты пообещал быть рядом с бесполезной, беременной, поломанной омегой, — слёзы успели пропитать рукав Геральта, когда он договорил. — Я ничем не могу тебе отплатить. На мгновение воцарилась тишина. Дыхание Лютика стало прерывистым, голова закружилась, и он заставил себя ослабить хватку на руке Геральта. — Прошу, — наконец произнёс Геральт. Он не разжал объятий. — Выслушай меня, — его голос звучал… Лютик не знал, как. Он понял только, что это будут важные слова. — Иногда мне тяжело видеть тебя в таком состоянии. Да, может, моя жизнь стала сложнее с тех пор, как в ней появился ты. Желудок Лютика скрутило. — Но, послушай, — продолжил Геральт. — ты ничего мне не должен, — одной рукой он приподнял голову Лютика, чтобы омега посмотрел на него. — Я ни о чём не жалею. Если бы мне пришлось вернуться и заново принять все решения, которые привели меня сюда, я бы сделал то же самое снова. Меня всё устраивает, — он негромко зарычал. — Кроме того, что я отпустил тебя одного в туалет. Я знаю, что там что-то произошло, — он покачал головой. — Всё, что я хочу сказать — я хочу быть здесь. Я буду повторять это до тех пор, пока ты мне не поверишь, — он повернул Лютика так, чтобы тот сел к нему лицом. — Слышишь меня? Лютик кивнул. Геральт выдержал его взгляд. — Хорошо. Лютик… — он наклонился вперед: так близко, что его нос едва не коснулся носа омеги. — Любовь не предполагает сделок. Лютику потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Геральт только что сказал. Когда омега понял, то почувствовал, будто воздух покинул его лёгкие. Он едва проговорил: — Л… любовь? Взгляд Геральта был мягким, но серьёзным. — Ты… — сердце и лёгкие Лютика работали с перебоями. Он собрал рубашку Геральта в кулаки. — Ты любишь меня? Ведьмак кивнул. — Я понял это не так давно, — он неосознанно закусил нижнюю губу. — Я не жду от тебя взаимности. Но… да. Люблю. Казалось, сотня эмоций пронзала грудь Лютика с каждым новым ударом его сердца. Любовь. Геральт любит его. — Ох, Геральт, — наконец выдавил он. Лютик выпустил из рук рубашку ведьмака и обхватил себя. Он знал, что закрывается, крепче обхватывая себя руками. Его глаза снова заблестели. — П… прости меня.