Песнь Гармонии. Легенды о четырёх принцессах

      Это было в те давние времена, когда три принцессы правили вместе, и любой мог прийти к ним за советом, что они давали со всей присущей им мудростью и дальновидностью.       Однажды к ним пожаловал необычный посетитель. Он был в обличье тёмно-синего горного барана, а на шее носил искусно сделанный колокольчик. Молвил он, войдя к правительницам:       — Знаю я, что вам начертано править пятью расами: грифонами, яками, гиппогрифами, драконами и чейнджлингами. Но неужели Мать только их выделила среди других? Почему именно они достойны ощутить силу Гармонии, но не остальные? Смотрите, я — вот он, я ничем не хуже тех же яков или драконов. Многие животные способны понимать других; многие могут создать свои культуры; часть из них почти готовы осознать, что такое Гармония. Почему же только пятерым расам, выбранным Матерью, подвластна её сила? Не ошиблась ли Мать, лишив остальных этой возможности?       Принцессы долго слушали речи гостя; всё чаще Солария хмурилась, Селена вздыхала, а Денза отводила взгляд. Но мысль о возможной ошибке Матери вывела их всех из себя.       — Как ты можешь говорить, что Мать могла быть в чём-то неправа?! — воскликнула Солария, вскочив со своего места.       — Непозволительное неуважение к тем, кто истинно понимает Гармонию, звучит в твоих речах! — возмутилась Селена.       — Если Мать сделала так, значит, на то была причина, — рассудила Денза.       — Быть может, я неправ. Быть может, вы правы. Но те, кто слепо следует законам, неспособны понять их причины, — заключил он. — Я ухожу, но говорю вам: не раз вы ещё вспомните Ариеса, коему не смогли дать ответ.       Так и ушёл он прочь. Но семена сомнения уже были посеяны им в сердцах принцесс…       Многие годы спустя по стране начали ходить слухи о странных созданиях, живущих в далёких землях. Зебры заселили пустыни южной Эквестрии, основав там своё государство — Зебрахару. Фестралы выстроили из облаков в небе первый воздушный город, предок Клаудсдейла. А в непроходимых лесах среди гор и болот стали возникать, одна за другой, деревни киринов. И самым удивительным было то, что каждая из этих новых рас была похожа не на кого-нибудь, а на самих принцесс.       И они бы ещё долго удивлялись этим непонятным новостям, если бы, наконец, не решили поговорить друг с другом начистоту.       — Кажется мне, что что-то здесь не так, — начала старшая из трёх принцесс. — Селена, скажи, не знаешь ли ты, откуда взялись фестралы? Они любят ночь, как и ты; они любят небо, как и ты; они любят покой и тишину, как и ты.       — Что ж, сестра, давно пора было сказать, — вздохнув, ответила ей Селена. — Это я создала их, поскольку верю, что они смогут подчинить себе силу Гармонии, что доступна мне. Ночь, ветер, облака — вот их стихия. И я думаю, что у меня получилось, в отличие от прочих рас. Кстати, о них: Денза, мне отчего-то кажется, что кирины — твоих копыт дело. Ты всегда любила красоту, и твоя любовь была порой столь жаркой, что того и гляди, от неё что-нибудь могло бы загореться. Не ошибаюсь ли я?..       — Не ошибаешься, — устало тряхнула гривой Денза. — Ты хорошо понимаешь меня, поэтому практически точно озвучила причины, по которым я сотворила киринов. И определённо, их умения в магии — кратчайший путь к познанию сути Гармонии. Чего не сказать о твоих, Селена, фестралах, и уж тем более, зебрах, которые, как я понимаю…       Денза сделала многозначительную паузу и посмотрела на Соларию; та, подождав немного, кивнула ей.       — Я знала, что вы догадаетесь. В конце концов, мы трое — самые мудрые создания в этом мире. Но вряд ли вы понимаете, что путь к принятию Гармонии лежит через единство с природой, именно то самое единство, которому так верны зебры. Кирины живут в лесах, но их магия далека от сил, что даёт земля. Фестралы поднялись в небо, отстранившись ото всех. Так что я уверена, именно зебры станут теми, кто придёт к Гармонии.       — Ты ошибаешься, сестра! — воскликнула Селена.       — Вы обе ошибаетесь! — мотнула головой Денза.       — Нет, это вы, — Солария в гневе топнула ногой.       И так началась первая ссора сестёр-правительниц.       День и ночь спорили они, снова день и снова ночь — покуда не забыли обо всём остальном. И Мать, заметившая, что солнце, луна, небо, земля, природа и жизнь ведут себя, будто над ними нет никакого контроля, вновь спустилась в мир. И увидев, что сотворили Её дочери, разгневалась Она.       — Вы — не Я, — начала Мать, — и ни вам, ни кому-то ещё, кто живёт в этом мире, не вложить частицу гармонии насильно в создаваемых существ. Вы стремились дать им познать Гармонию, но вместо этого впустили в этот мир Хаос. Взгляните: ваши творения похожи на вас, они воплощают ваши мечты и желания, но они не более, чем бездушные куклы, слепо повинующиеся случаю. Не коснуться им никогда Гармонии, и не прийти теперь миру в равновесие. Отныне он будет лишь стареть и разрушаться, и потому единственное, что с ним можно теперь сделать — уничтожить и построить его заново.       — Нет, — первый раз взмолились принцессы, — просим, не уничтожай этот мир — наш мир!       — Что ж, — поразмыслив, сказала Мать. — Вы так сказали, вам и противостоять Хаосу, вам и стараться спасти мир, пусть Я и знаю, что тщетны будут ваши усилия. Не повелевать вам теперь этим миром, а изучать и постигать его, потому Я вскоре пошлю к вам четвёртую дочь, что будет хранить и оберегать знания.       Принцессы удивились, но не возразили словам Матери.       — Что же до сотворённых вами существ, то им надлежит исчезнуть, — продолжила Она.       — Нет, — второй раз взмолились принцессы, — просим, не уничтожай эти творения — наши творения!       — Что ж, — устало вздохнув, сказала Мать. — Вы так сказали, значит, жить им дальше. Но лишь лучшим из них Я смогу даровать право стать теми, кто будет способен понять Гармонию. Да станут лучшие из зебр земными пони, лучшие из фестралов — пегасами, а лучшие из киринов — единорогами. Только эти три племени смогут в будущем познать силу Гармонии. Но заплатить при этом им придётся многими и многими страданиями. Грусть, страх, отчаяние; боль, недуги, смерть — то, что будет поджидать их в жизни; и многие поколения сменятся, пока они станут едва ли на ступеньку ближе к истине.       Принцессы испугались, но не возразили словам Матери.       — Что же до остальных, то не разумнее будут они, чем животные, не живее, чем травы и цветы. И вскоре под натиском тех, кто умнее и сильнее их, они исчезнут.       — Нет, — в третий раз взмолились принцессы, — просим, не обрекай их на такую жизнь — низшую жизнь!       — Что ж, — сдерживая негодование, сказала Мать. — Вы так сказали, потому Я дарую и им разум. Но прокляты они будут отныне: никогда зебрам не выбраться из Зебрахары, никогда фестралам не жить при свете дня, никогда киринам не отказаться от своего образа жизни. Я же более не желаю слушать вас, и в мире этом больше быть не желаю тоже, — Она развернулась, рассерженно махнула хвостом и исчезла во вспышке света.       Принцессы не ожидали этого — потому и не возразили словам Матери.       Осознав случившееся, осиротевшие дочери горько пожалели о своём упрямстве; но отступать было поздно — уже было сотворено непоправимое. События теперь происходили сами собой: солнце и луна ещё повиновались старшим сёстрам, но небо и облака отныне стали владениями пегасов, земля — вотчиной земных пони, а знания и мудрость — уделом единорогов. И пусть дочери-аликорны остались принцессами, властвовать они могли лишь над своими подданными, но не самим миром.       И в память о покинувшей этот мир Матери среди пони отныне не будет никого выше принцессы — так постановили Её дочери.