— Слово харсум, обозначающее войну, происходит от слов полный котёл.
Это всё, что вам нужно знать о том, как Кланы думают о Творении. —
Отрывок из «Ужасов и чудес»,
знаменитого путевого дневника ашурана Анабаса
— Это было ошибкой, — предложила лейтенант Ограждающая. — Стало хуже, — заметила капитан Сокращающая, кокетливо показав зубы. У неё действительно были превосходные клыки, вынужден был признать Разбойник, но она не была Мастерящей. Он обнаружил, что это его проклятие — всегда интересоваться недостижимыми, а Старший Сапёр была настолько недосягаема, насколько это было возможно. Мальчик из племени Разрушителей Скал, как он, с дочерью из линии Матроны? Это была кульминация шутки о том, что он перегибает палку, а не план действий. В отличие от людей, Племена не прославляли гоблинов, пытающихся прыгнуть выше своего социального статуса — они хоронили их в неглубоких могилах. И несмотря на то, что Пятнадцатый не был Серыми Гнездилищами, незримая линия разделения присутствовала и здесь. Он давно смирился с этим. — Вы все любители, — сказал он своим приспешникам. — И нет, это не было ещё одним предложением. Ясно, что мы должны использовать Не могу поверить, что это сработало. В рядах раздался одобрительный гул, хотя некоторые грязные предательские элементы высказались против. — Бойтесь коз, — крикнул кто-то. — Единственный истинный девиз Пятнадцатого!.. — Капитан Бурящий, — громко обратился трибун к своему заместителю. — Поставьте этому бойцу отметку за нарушение субординации. И плохой вкус. Бурящий был одним из его самых любимых помощников в Творении просто потому, что у гоблина вообще не было чувства юмора. Вероятно, потому, что он был из племени Глубокой Ямы, а эти ребята дышали всякой гадостью, пока росли. Бурящий, прищурившись, посмотрел на предателя, потом вздохнул. — Это женщина, сэр, — сказал ему капитан. — Лейтенант Крысоловка. — Ты уверен? — спросил Разбойник, склонив голову набок. — Это явно мужской голос. Крысоловка отмахнулась от него. — Добавь к списку, что она была эмоционально обижена, — без промедления добавил желтоглазый гоблин, ухмыляясь в ответ на волну насмешек. Командовать сапёрной когортой было совсем не то, что руководить регулярными войсками. Во-первых, все саперы были сумасшедшими. Вы должны были им быть, чтобы добровольно выбрать путь карьеры, который позволил бы вам ежедневно иметь дело с печально известными взрывоопасными боеприпасами. Был также тот факт, что они были в основном легковооруженными солдатами в Легионах Ужаса, но регулярно участвовали в действиях на передовой. Это было прекрасно, потому что руководить сумасшедшими, по мнению Разбойника, было всё равно что сидеть в тюрьме. Если вы хотите, чтобы ваш авторитет не подвергался сомнению, вы должны подойти к самому большому заключенному в тюремном блоке, вырвать ему глаза и сделать из них ожерелье. Образно говоря. Во всяком случае, пока. Откуда-то издалека донесся свист, мелодичный, а затем пронзительный. Враг в поле зрения. — Вы слышите, леди и джентльмены? — крикнул желтоглазый трибун. — Вот какой звук издает веселье, когда оно начинается. Он увидел, как несколько саперов задрожали в нетерпеливом ожидании. Сумасшедшие, все до единого. — Итак, дайте мне послушать, прежде чем вы займете боевые позиции, — крикнул он. — Каково оперативное кредо этой когорты? — УБЕЙТЕ ИХ, ЗАБЕРИТЕ ИХ ВЕЩИ! — раздался ответ. Разбойник сделал вид, что вытирает слезу из уголка глаза. Учитывая, что у гоблинов даже не было слезных протоков, абсурдность была восхитительной. — Вперёд, мои миньоны! — хихикнул он.۞
— Наши гости прибыли, — сказала Айша. Верес и сама следила через магическую чащу, как дьяволы просачиваются. Оценка Обретённой о том, скольких она убила, казалась приблизительно точной: быстрый подсчет определял численость противника в районе восьмидесяти. Большинство из них были маленькими существами, о которых ей докладывали, — существа с железными когтями, мехом и рой светлячков. Более крупные были более опасны, учитывая их способность отмахиваться от арбалетных болтов, но ловушки Мастерящей были разработаны специально для борьбы с их видом. Легат отвела взгляд от чаши и рассеянно поправила статуэтку, изображавшую Оруженосца и её Безнадежное Дело, — она немного сдвинулась влево от точного места, когда кто-то толкнул стол. — Есть новости с запада? — обратилась она к дежурному. — Враг не вступил в бой, — сообщил ей маг, наблюдавший за этой конкретной чашей. Мрачная орчиха подавила желание вздохнуть. Люди, подумала она недобро. — Я знаю об этом, — сказала она. — А как выглядят Серебряные Копья, сержант? Как они были изменены разложением? Мужчина нахмурился, вглядываясь в мягко светящуюся воду. — Боги внизу, — сказал он сдерживая тошноту. — Вы сами должны взглянуть. Верес подошла ближе, отталкивая сержанта локтем. Маг с другой стороны заклинания прорицания держал зеркало, направленное на врага, будучи на крыше дома за стеной, построенной саперами. То, что обнаружила магия, было… тревожным. Наёмники были заметно искажены, на их плоти росли кисты, наполненные тёмным гноем. У некоторых моргали глаза по всему лицу или даже по рукам, хотя самым отвратительным было то, как их тела теперь перекрывали броню. Катафрактарии были чище, но от этого становилось только хуже. Их серебристые доспехи выглядели так, словно расплавились, и не было чётких границ, где кончался человек и начинался конь. Сами лошади выглядели болезненно, и шерсть на их коже почти исчезла, участки плоти спадали с их боков длинными нитями. Заклинание сфокусировалось на катафрактарии во главе стаи, чей шлем был изогнут в отвратительной неподвижной металлической ухмылке. Маг рядом с ней вздрогнул, но Гончая осталась невозмутимой. Этот последний катафрактарий казался вероятным кандидатом на роль предводителя воинства, хотя вопрос о том, кто именно вёл Серебряные Копья, всё ещё оставался спорным. Его стоит сделать приоритетной целью, но не тратить силы на отдельную атаку: она сомневалась, что мораль будет проблемой для бывших наемников, после их изменения. Жаль, что обычная тактика шока и благоговения, которая была основой тактик Легиона, не сработает, но это могло дать преимущество в других отношениях. Если бы разум Серебряных Копий был поражен, они вряд ли смогли бы управлять сложной тактикой боя. Пожалуй тактика Ударь и Отойди будет эффективной. Легат спокойно передала приказы через заклинание и стала ждать гонца на другом конце города, чтобы тот доставил их Науку. Настойчивое требование Обретённой, чтобы командир орков был тем, кто управляет фронтом с наемниками, стало неприятным сюрпризом, хотя она понимала внутреннюю политику, движущую этим. Оруженосец всё ещё мучается из-за смерти Нилина, решила она, и поэтому у неё не хватило духу отказаться от просьбы Наука. Хун подошла бы лучше. Она была менее эмоциональной, подозревала Верес. Неспособная ни на что, кроме самых поверхностных эмоций, не поддающаяся страху и с естественной самоуверенностью. Если бы огриха была кем угодно, кроме легионера, это сделало бы её действительно очень опасной, но будучи офицером Пятнадцатого она не потеряет голову. У Наука был слишком вспыльчивый характер, как и у её собственной матери. Хотя мать не впадает в Красную Ярость, когда недовольна. Тем не менее, несмотря на всё это, другой орк был опытным командиром и умнее, чем выглядел. Или иногда действовал. С призраком неодобрения Обретённой, двигающим им, он должен суметь удержать себя в узде. Те части кабили Хун, которые не были ему приписаны, оставались в стратегических местах в качестве резерва быстрого развертывания, готовые заткнуть бреши, когда они неизбежно возникнут. Она целыми днями и ночами обдумывала все возможные варианты этого боя. — Ты опять улыбаешься, — заметила Айша. Так ли это? Гончая стёрла с лица все эмоции. Темнокожая аристократка, которая была её заместителем и ближайшей подругой, фыркнула. — Это всё ещё в твоих глазах, — сказала она. — Жажда. Если бы кто-нибудь другой разговаривал с ней подобным образом, она бы уже одёрнула его. — Нет там ничего, — хрипло ответила Верес, понимая, что это ложь. Она была уверена, что это кровь её матери: та глубокая, тёмная часть её души, которая смотрела на поле битвы и обнажала клыки от радости. Генерал Истрид славилась тем, что была одной из немногих генералов праэс, которые сражались на поле боя лично, и хотя Гончая считала, что путь маршала Одноглазого был лучшим, в ней был след этого голода. Она посвятила всю свою жизнь искусству войны, потому что в ней было что-то, что пело, когда она отдавала приказы и стрела, выпущенная её разумом, находила горло врага. Орки рождаются влюбленными в смерть, гласила старая поговорка, и какой смертный любовник может сравниться с ними? Это было благом и проклятием её народа. Да простят её Боги, но она была почти благодарна Наследнице за то, что та устроила такой прекрасный банкет для Пятнадцатого. Когда Верес закончит погружать зубы в битву при Марчфорде, пролитая кровь разлетится по всем страницам истории. Истории, которая для таких, как она, никогда не заканчивается счастливо — для них не бывает никакого после войны. Просто одно поле битвы за другим, пока это не оборвётся кровавым безумием, в попытке сотрясти столпы самого Неба. Какая-то её часть с нетерпением ждала этого конца… но не сегодня. Её колчан всё ещё был полон. — Саперы вступили в бой с врагом, — сообщила Айша. Гончая улыбнулась и наложила стрелу на тетиву.۞
Стрела попала дьяволу в глаз, и он закричал. Этот был не из тех, что поменьше, так что хороший выстрел, к сожалению, только пощекочет его. Зверь выглядел как особенно тупое потомство быка и газели, если бы оба этих существа были болезненно тучными. В общем, он был размером с фургон с припасами и, казалось, намеревался действовать как живой таран. — Ты действительно разожрался, приятель, — сообщил ему Разбойник, — тебе должно быть стыдно. Он юркнул в ближайший дом, когда ещё один арбалетный залп снес пару дьяволов с железными крючьями: раньше он думал, что попадание в голову одному из уродливых ублюдков убьет их, но когда первый залп не принес ни одного убийства, он был грубо разочарован этой мыслью. Однако набейте их достаточным количеством болтов, и они перестанут двигаться. Рогатый дьявол взревел и бросился за ним, рванув дверь, которую он захлопнул за собой, словно она была сделана из мокрой глины. Взбодрившись, желтоглазый трибун швырнул в эту тварь хороший чайный сервиз какого-то бедняги и ногой распахнул окно, проскочив сквозь него и приземлившись на улице, когда ставни разлетелись на куски. — Отпускайте, — приказал он двум ожидавшим саперам. Молоты падали с неподобающим энтузиазмом, ломая краеугольные камни, которые Мастерящая отметила и ослабила несколько дней назад: дом рухнул на дьявола. К сожалению, он, вероятно, ещё не умер, так как крыша была просто соломенной. Разбойник небрежно зажег спичку, пока два других сапера бросали кувшины с маслом на место где был погребен монстр, поджигая завал без промедления. — Как там главная улица? — спросил он. — Подрывные заряды вывели из строя одного из больших ублюдков, когда он попытался преследовать их, — сказала лейтенант Крысоловка, вытирая руки от масла. Эти кувшины сделаны кэллоу. Небрежная работа. Если бы они не конфисковали их из местных запасов, он бы пожаловался на качество. Конечно, он всё равно бы сделал это, но сделал бы ещё больше, если бы Пятнадцатый действительно заплатил за них. Где-то вдалеке раздался хлопок детонатора подрывного заряда, звук того, как дьявола с железным крюком сдуло с крыши его милыми приспешниками. Гоблины чувствовали ход времени лучше, чем любой человек или орк, и трибун знал, что он слишком долго задержался там, где стоял. Дьяволы уже нацелились на его позицию, темнота не смогла скрыть их силуэты от его ночного зрения. — Переходите к следующему узлу, — приказал он, бросив последний взгляд на горящую развалину. Этот их маленький трюк был детищем Мастерящей и Адской Гончей: гоблинская инженерия в сочетании со стальной ловушкой, которой был разум их легата. Отдавайте позиции один участок за другим, пуская им кровь досуха всю дорогу, пока они разрывали себя на куски, проходя через ловушки. Любовное письмо Мастерящей к саперному корпусу, как он любил думать. И кто он такой, чтобы отказываться от столь искреннего признания?۞
— Стена щитов, — приказал Наук из Прибывающих Лун. Названия кланов не имели большого значения здесь, где истинным кланом был номер на штандарте легиона, под которым они сражались. Его предки всё ещё следовали за ним, хотя Ярость всегда шептала ему в уши и ждала, когда он откроет себя. С тех пор как умер его брат, он стал сильнее, питаясь горем и гневом, чтобы стать ещё более злым порождением. Но сегодня гнева не будет. Он отомстит праэс — холодно, терпеливо и абсолютно беспристрастно. Когда-то Наук считал орков безжалостными, потому что они забирали жизни, как другие расы забирают дыхание: с тех пор он стал понимать лучше. Башня была построена на крови и ненависти, памятник, вымощенный сотнями тысяч жизней, принесенных в жертву на алтарь безграничного честолюбия. Разве могут сравниться с этим несколько трупов, разбросанных по Степи? Наук из Прибывающих Лун хотел вонзить зубы в плоть врага и кормиться, пока его живот не наполнится, но коммандер Наук из Пятнадцатого легиона оставался на месте и смотрел, как Серебряные Копья выпалывают подобно сорнякам. Ещё один погребальный костер для Нилина, чтобы крики были слышны даже в Подземном мире. Легионеры рассредоточились по улице и опустились на колени, положив скутумы на булыжники, выставив копья в ожидании атаки про̀клятых. Три ряда длинных копий от солдат позади них поддерживали стену, его легионеры спокойно наблюдали, как катафрактарии формируются в поле. Легионы Ужаса не могли сравниться с тяжелыми фалангами, используемыми Вольными Городами, но они веками переносили атаки рыцарей кэллоу и извлекали уроки из поражений. Реформы формализовали нечастую тактику, которую некоторые бывшие Чёрные Рыцари использовали с хорошим эффектом против Ордена Белой Руки, стандартизировав построение в четыре ряда копий, которые Легионы теперь использовали против кавалерии. Лошади обычно отказывались атаковать стену копий, если только они не были обученными скакунами, но скакуны Серебряных Копий были выращены для войны ещё до того, как демон исказил их. Наук знал, что они нападут. Он на это и рассчитывал. — Грязные мерзости, — с отвращением произнесла старший трибун Джвахир. Женщина тагреб прищурила миндалевидные глаза, глядя на Серебряные Копья, и положила руку на рукоять меча. Половина причин, по которым Наук повысил ее до старшего трибуна, состояла в том, что она не имела ничего общего со своим предшественником, будь то пол, раса или даже общий характер. Даже в свете факелов и костров, освещавших весь фронт, это было очевидно. — Скоро они будут мертвы, — прорычал коммандер Наук. — Они слишком долго выстраиваются, Джвахир, пошли им приглашение. Смуглый офицер подняла руку, и легионер позади неё поднял знамя. Позади них послышался шорох, когда двести гоблинов подняли арбалеты, прицелились и выпустили болты. Большинство чудовищ-катафрактариев были вне досягаемости, по оценке Наука, но острие их формирования оставалось близко к эффективной дальности поражения. Снаряды падали по дуге, и большинство из них вонзилось в землю, но несколько кавалеристов получили попадание. Убитых нет, оценил коммандер. Какое бы дьявольство не смешало людей и лошадей, оно сделало это так, что даже одного выстрела в голову было недостаточно, чтобы убить мерзость. — Скажи Гончей, что нам, скорее всего, придется разобраться с лошадьми, чтобы убить всадников, — сказал он магу, стоявшему позади него. Стрелы могли быть всего лишь блошиными укусами, но они служили своей цели: Серебряные Копья пришли в движение. Проклятые наемники поместили своего хозяина в глубине формации, подобно его собственной позиции. Его солдаты были рассредоточены по всей импровизированной стене, за исключением главного прохода, который саперы держали свободным, где его когорта из четырех рядов копьеносцев удерживала землю от одного края открытой площадки до другого. Позади них он разместил своих саперов, хотя эти были без боеприпасов: группа грёбаного Разбойника получила то, что от них осталось, чтобы расправиться с дьяволами. Монстры-катафрактарии стояли перед его копьями, все три сотни, а пехота была разделена на две группы по двести пятьдесят человек по бокам. Первыми двинулись вооруженные люди, без единого слова бросившись вперед. — Маги, — рявкнул Наук. — Огонь. Огненные шары расцвели по всему крепостному валу, и битва при Марчфорде началась всерьез.۞
— Они насаживаются лошадьми прямо на наши копья, — заметила Верес, нахмурившись. Айша забарабанила пальцами по столу. — Может быть, разложение всколыхнуло их мозги сильнее, чем мы думали, — сказала она. Ни одна из двух женщин не ожидали ответа на вопрос легата. Гончая заговорила вслух, чтобы сосредоточить свои мысли: вклад Айши состоял в том, чтобы служить рупором, разбрасывая идеи, которые должны быть приняты или отклонены. — У них в рукавах припрятан сюрприз, — решила хмурая орчиха. — Пусть Хун подготовит первый резервный узел. Темнокожая штабной трибун удалилась, чтобы проследить за исполнением приказа. Адская Гончая взглянула на последние сводки с южного фронта, где потери этого маленького негодяя Разбойника уже приближались к сорока. Это не признак некомпетентности, хотя неопытный наблюдатель мог бы так подумать. Она предсказывала более тяжелые потери, когда оценивала цифры для сражения: движущееся по улицам и переулкам сражение против дьяволов будет бойней, так или иначе. Однако у наглого придурка было почти провидческое чувство, когда повышать, а когда сбрасывать, и именно поэтому она не протестовала, когда гоблин был выдвинут для участия в акции в первую очередь. В Пятнадцатом было мало офицеров, которые смогли бы увидеть, как их когорта разделилась на полдюжины меньших сил, и не потерять след большинства из них. И всё же, если не считать того, что одна из линий застряла в тупике и была перебита, желтоглазый трибун сумел свести потери к минимуму. Хорошо. У нас нет лишних людей. Марчфорд, как она поняла раньше, будет не только тактикой, но и битвой на истощение. Пятнадцатый мог выставить чуть больше тысячи человек, четыреста из которых были саперами. Запасы боеприпасов гоблинов были наполовину пусты с Трех Холмов, и не было достаточно гоблинского огня, чтобы использовать его в любом значительном деле — не то, чтобы она могла, так как это, вероятно, разрушило бы ритуал Подмастерья. То, что у неё было, было одним из Легионов Ужаса, возможно, лучшей пехотой, когда-либо украшавшей Калернию. То, что в её войсках было много саперов, было небольшой проблемой, особенно в условиях осады: если бы у неё была только одна когорта саперов, она не смогла бы сделать и половины того количества приготовлений, которое у неё было. Что было у врага? Восемьдесят с лишним дьяволов, большинство из которых она учла и спланировала их устранение. Ритуал порога позволил ей диктовать, где они войдут в город, что ещё больше упростило дело. Около восьмисот искаженных Серебряных Копий, неопределенное количество из которых будет кавалерийским — триста, как оказалось. В верхней части сценариев, которые она планировала: запас успеха для отступления будет неприятно мал. В большинстве осад кавалерия вообще не играла никакой роли, и Мастерящая предложила снести несколько домов, чтобы укрепить главный проспект на западе города, тот, что соединялся с дорогой по направлению на Кэллоу. В конце концов, это было очевидное слабое место. Даже Пятнадцатый захватил его при захвате города. И всё же Верес отказалась. Если эту брешь заткнуть, то неизвестно, куда ударят Серебряные Копья: тактический недостаток, который это давало ей, стоил стратегического преимущества в том, что она могла подготовить определенную точку для статической обороны. — Разбойник выходит на последний участок, — сообщила Айша, появившись в какой-то момент. — Хорошо, — проворчала Верес. — Давайте наведем порядок.۞
— Я пришел к осознанию, капитан Сокращающая, — задыхаясь, проговорил Разбойник, бросая взгляд в переулок. Дерьмо. Всё ещё куча светлячков и тот чешуйчатый тигр-монстр, который оторвал голову одному из солдат. — И каково же будет это осознание, трибун Разбойник? — спросила капитан, заряжая арбалет. Желтоглазый негодяй бросил ещё один настороженный взгляд в переулок. Где, дьявол их раздери, его арбалетчики? С такой скоростью они прибудут слишком поздно. Ну что ж. Давайте немного изменим ситуацию. — На самом деле я непобедим, — сказал он младшей гоблинше, злобно ухмыляясь. — Честно говоря, я слишком долго игнорировал доказательства. Это единственное объяснение, которое имеет смысл. — О Боги, — простонала капитан. Она с ужасом наблюдала, как он в последний раз проверил свое снаряжение, откашлялся и выбежал в переулок, крича во всю глотку. Там было пять дьяволов, и они остановились на мгновение при виде его. Он предположил, что они привыкли к тому, что от них обычно бегут в противоположном направлении. — Ну, это неловко, — сказал трибун гоблинов, медленно вынимая меч из ножен правой рукой. — Я целился в другой переулок, в тот, где нет всех этих дьяволов. Всё кончено? Чешуйчатый тигр взглянул на светлячков, потом снова на него. Мгновение спустя он уже преодолел половину расстояния, отделявшего его от трибуна. — Надеюсь, у вас, ублюдков, есть глаза, — сказал Разбойник светлячкам, подбрасывая световой заряд, который сжимал второй рукой, в то время как они смотрели друг на друга. Боеприпас взорвался прямо в морду чешуйчатому тигру, но он не стал задерживаться, чтобы узнать, что произойдет дальше — Сокращающая должна была двигаться, пока он отвлекал их, поэтому он бежал так быстро, как только мог. Охотники на магов, обнаружил он мгновение спустя, когда один из них с влажным хлюпаньем превратился в бледнокожий силуэт, на самом деле не имели глаз. Половина его арсенала становилась бесполезной. И всё же он не мог прожить так долго в Легионах, не зарезав нескольких человек в темных переулках, где его никто не мог увидеть. Предположительно. Он вонзил свой короткий меч в живот дьявола, развернулся и ловко вонзил свой добрый нож в его шею. Что ж, Хакрам, неплохой нож. Наверное, уже не очень хороший, решил он, эта кровь выглядит довольно противно. И всё же, будучи примерным другом, он засунул нож обратно, забрал меч и побежал к следующей контрольной точке. Если на этот раз не было арбалетчиков, значит, кому-то из его саперов проломили черепа. Гончая, без сомнения, рассердится. Он побежал по улице и свернул за угол, не сбавляя скорости, скользя по скользкому от крови булыжнику и рефлекторно падая на землю, когда услышал голос гоблина, кричавшего — Пригнись! Град запоздалых арбалетных болтов пролетел над головой, пронзив тело чешуйчатого тигра с полдюжины раз. Дьявол дернулся и упал. Разбойник осторожно подобрал рыхлый тротуарный камень и швырнул его в голову чудовища — оно не отреагировало. Кивнув самому себе, трибун стер с лица чёрную кровь и взглянул на своих спасителей: мальчиков Крысоловки, хотя и не из десятка, которого он ожидал. Это имело печальные последствия. — Во-первых, я полностью беру на себя ответственность за это убийство, — объявил он. Один из саперов перезарядил арбалет и задумчиво оглядел область его почки, в то время как остальные громко протестовали. Это просто согревало его сердце, что кто-то поддерживал старую традицию продвижения гоблинов на поле. — Во-вторых, — заговорил он, перекрывая их предательское нытье, — где остальные? — Вы последний, сэр, — сказал гоблин из тени с заряженным арбалетом. — Капитан Сокращающая только что прибыла; остальные готовят прием. Разбойник небрежно стряхнул грязь с плеча, размазав при этом вдвое больше крови. — Ну, господа, давайте выдвигаться, — приказал он. — Как только вы все поблагодарите меня за спасение ваших жалких жизней от этого монстра.۞
Неудивительно, что их пехота не думая атаковала стену, подумал Наук, наблюдая, как ещё один наемник прыгнул на десять футов и приземлился на вершине укрепления. Воин был немедленно атакован в грудь взрывом магического огня и упал без единого звука, но другие сумели закрепиться. Ублюдки сражались лучше, чем до того, как демон коснулся их, бесстрашные и невосприимчивые к боли. Его люди на стенах подвергались избиению, даже если их поддерживали маги. И всё же они держались. Краем зубов, но держались. У командира орков больше не было времени, чтобы оценить обстановку на стенах, потому что вражеская кавалерия наконец зашевелилась. Они перешли на шаг, потом на рысь, перейдя на галоп ярдов за двадцать до его линии. В этот момент земля под ними провалилась, открыв хитрую канаву, которую Мастерящая выкопала специально для них. Вся первая шеренга оказалась на дне, но остальные прорвались с поднятыми копьями. В этот момент их поразил арбалетный залп. Убитых было немного, но это немного замедлило их, прежде чем они врезались в его копейщиков. И всё же грохот стали о сталь был оглушительным. — Дерьмо, — с чувством произнесла старший трибун Джвахир, когда они оба наблюдали, как первая линия их строя рушится под неистовыми копытами. — Линия устойчива, — не согласился Наук, наблюдая, как его легионеры колеблются, а затем укрепляют свой строй. Ударная кавалерия вроде улан была хороша именно для этого: для шока. После первого удара они были просто людьми на лошадях с громоздким оружием. Легионеры сбивали всадников, когда могли, и убивали лошадей, когда не могли, делая свою ужасную работу в грязи и крови при свете факелов. Из-за его спины вышел посыльный и, наклонившись вперед, тихо заговорил. — Легат Верес приказывает отступать, сэр, — сказал человек. — Сейчас? — Наук вздрогнул, потом нахмурился. Адская Гончая не отдавала приказы без причины, и она прекрасно понимала, что он будет проливать кровь людей на каждом шагу, отступая к следующей линии обороны. — Подай сигнал к отступлению, — сказал он Джвахир. Но прежде чем она успела это сделать, его внимание привлек резкий всплеск криков. Центр его копьеносцев был раскидан, как ворох листьев, хотя назвать кавалерией то, что этого достигло, было бы неправильно. Какой-то огромный неуклюжий зверь, состоящий, должно быть, из пяти лошадей и такого же количества всадников, сплетенных в гротескном объятии, бесновался по строю, убивая легионеров копьями и разрывая их слишком большим количеством голодных ртов. Наук выхватил меч из ножен, подавляя волну ярости, пробежавшую по его венам. — Подай сигнал к отступлению, Джвахир, — рявкнул он. — Мы отступаем.۞
Гончая медленно опустилась в кресло, которое кто-то предоставил ей, когда они заняли зал гильдии, но которым она воспользовалась только сейчас. Она закрыла глаза и позволила своим пальцам вцепиться в — честно говоря — плохо изваянные руки. Она оставалась так в течение долгого времени, чувствуя на себе тяжесть взглядов всех подчиненных. — Фронт Наука ещё можно спасти, — оценила Айша. — И потери Разбойника всё ещё не так велики, как в худшем случае. Верес не ответила. Она просто позволила образам, которые мелькали в её сознании всю ночь, собраться воедино и сформировать схему сражения. Силы в движении, одни из них созданы ею, другие — врагом. Она видела, куда инстинкт поведет её противника, чтобы найти тот решающий удар, который выбьет Пятнадцатый из этой битвы. И всё же… — И всё же, — пробормотала она, сверкнув клыками в свете лампы. — Верес? — спросила Айша. — Что мы будем делать? — Я собираюсь вздремнуть, — ответила Верес. На мгновение воцарилась тишина. — Может, мне просто разбудить тебя, когда битва закончится? — сардонически спросила её смуглая подруга. Гончая улыбнулась, не открывая глаз. — Она уже завершилась.۞
Бронированный сапог опустился и раздавил руку наемника с мечом, затем снова опустился и сломал ублюдку шею. Наук плюнул на мерзость и вытер окровавленный меч об один из всё ещё моргающих выросших глаз. — Держать порядки, вы, слабоумные идиоты, — прорычал он. Его солдаты отреагировали так, словно звук его голоса был ударом плети, выровняв линию и медленно отступая от врага. Пехота Серебряных Копий была адской болью, учитывая то, как они игнорировали боевые порядки и бросались в его строй с оружием наготове. Он приказал своим легионерам войти в тестудо, чтобы принять на себя удары, но в катафрактариях, должно быть, осталась какая–то тактика, потому что они немедленно атаковали — первая атака стоила ему полной линии, прежде чем они отступили, и это не считая их сучьего козыря. — Он снова приближается, — крикнула Джвахир, капая кровью через отверстия шлема. — МАГИ, ОГОНЬ! — рявкнул командир. Четыре дюжины огненных шаров ударили в массивную мерзость, которая уничтожила его копейщиков, отбросив её назад. Она врезалась в дом, разбила стену и медленно поднялась на ноги. Наук знал, что до нового удара катафрактариев осталось всего несколько мгновений, но он мерзко ухмыльнулся под окровавленным шлемом. Они были всего в одном углу от площади, и это означало… Как раз к этому времени оставшиеся легионеры Наука заняли позицию в начале переулка. Стук копыт кавалеристов по камню звенел, когда они атаковали, но не затронул его людей. Шеренга плавно разделилась надвое, пропуская навстречу атакующей кавалерии появившихся с площади: двадцать огров в полном вооружении подняли свои боевые молоты и обрушили их на всадников, одним ударом убивая и людей, и зверей. Легионеры сомкнулись вокруг всадников, когда те попытались отступить, мстя за уже унесенные жизни. Раздался крик предупреждения, что великий зверь снова приближается, но он не беспокоился, потому что Мастерящая, прекрасная, славная Мастерящая, была той, кто построил этот опорный пункт. Камень, брошенный баллистой, попал монстру прямо в центр его массы — идеальный выстрел из учебника. Ноги лошадей и безвольные шеи сломались, хотя существо не умерло. Оно поползло вперед, и Наук шагнул к нему, расталкивая локтями любого легионера на своем пути. В какой-то момент он уронил свой щит, но для такой работы он ему был не нужен. Ближайший к мерзости солдат был пронзен копьем через мгновение после того, как достиг врага, но орк не остановился. Он чувствовал, как в нем поднимается Красная Ярость, как прилив, готовый опрокинуть его, но не боролся с ней. Он оседлал волну, позволил её гневу укрепить свои конечности, поймал копье, готовое пронзить его, и вырвал его из руки всадника — оторвав руку вместе с ним, но какое ему было дело? В момент абсолютной ясности коммандер Наук увидел, что копыто вот-вот вонзится ему в грудь, и взвыл, вонзив меч в лошадь, которой то принадлежало. Руки и зубы цеплялись за него, но он взбирался по мерзости, пока не достиг вершины. Под ним было бурлящее гнездо разложения, плоть содрогалась и пульсировала, как отвратительное сердцебиение. Со смехом пьянящей боевой радости он вонзил в неё копье. Затем он вырвал его и сделал это снова, когда мерзость впервые нарушила свое молчание, крича изо всех своих ртов. Снова и снова он вонзал копье, пока, наконец, чудовище не перестало шевелиться. Поднявшись на ноги, покрытый гноем и кровью, орк завыл в ночное небо и красную луну, заполнявшую его. Семьсот голосов подхватили этот крик, и он оскалил зубы и посмотрел вниз на оставшиеся Серебряные Копья, наблюдая, как они собираются для новой атаки. Слышишь, Нилин? Разве это не лучше, чем толпа скорбящих на похоронах?۞
Приёмная Аллея, как с нежностью обозначил её комитет планирования, состоявший из Разбойника и всех, кто находился в пределах слышимости, представляла собой тесное месиво деревянных стен и каменных фундаментов, которые, казалось, вот-вот рухнут, прежде чем саперы доберутся до них своими грязными ручонками. В настоящее время она была заполнена до отказа дьяволами, пытавшимися пробиться к гоблинам, стрелявшим в них из проулка, причем большинство из них с ликующим энтузиазмом сопровождали выстрелы оскорблениями. Он хорошо обучил своих приспешников, решил трибун. — Отстрелили не меньше двадцати, — прокомментировала лейтенант Крысоловка, сплюнув в сторону, когда они оба наблюдали, как ещё один залп попал в горло шакалоподобному дьяволу. Через мгновение ещё один снаряд пробил промежность твари с тупым стуком. Разбойник сделал мысленную пометку найти того, кто это сделал, и выдать ему благодарность. Именно мелочи делали эту карьеру такой веселой. — Я полагаю, что к тому времени, как мы закончим, мы истребим около сорока, — ответил желтоглазый офицер. И понесем вдвое больше потерь, но что это была за вечеринка, если к концу вечера половина гостей не лежала мертвой на земле. Ещё один из охотников на магов ворвался в середину его людей, но он был убит в течение нескольких мгновений, длинные ножи вонзились в его плоть со всех сторон. Ситуационная осведомленность была естественной чертой гоблинов. Иначе они не продержались бы долго как вид, либо из-за хищников, либо из-за друг друга. Единственный маг, которого Верес назначила им для прорицания, находился в тылу и хорошо охранялся, хотя вид орка вдвое больше гоблинов, наблюдавших за ним, был очень забавным. Время от времени светлячки заигрывали с ним, но оказалось, что в таком виде их можно прихлопнуть, как настоящих светлячков. Кто знает? Что ж, Подмастерье знал. И рассказал им. Теперь знали и они. В подробностях. — Это всё, что нам удастся осилить, — сказал Разбойник. — Они, должно быть, уже пробираются. Поджигайте. Фишка разрывных в том, что они не горят, точнее не совсем. Алхимия, как ему объяснили, высвобождала нечто под названием кинетическая сила, что, очевидно, было выдуманным магическим термином. Тем не менее, весь жар, сопровождавший взрывы зарядов, происходил от трения с тем, о что они ударялись: вы не могли поджечь что-то разрывным зарядом. Во всяком случае, не самим им. Единственное хорошее, что он нашел в Марчфорде, это то, что у одной из главных купеческих гильдий города был большой запас кувшинов с маслом, которые были упущены графиней, когда она очищала город от полезных вещей, прежде чем отправиться на восстание. Примерно девять из каждых десяти кувшинов из этого запаса в настоящее время находились в домах, образующих Приёмную Аллею, вместе со всеми разрывными и дымовыми зарядами, которые они смогли заложить. Мастерящая больше интересовалась механикой, чем боеприпасами, но сам Разбойник всегда больше любил взрывы. Поддерживает кровообращение. Итак, он сам разработал сочетание самодельных взрывчатых веществ, которыми был усеян переулок, и с нечестивым удовольствием наблюдал, как его приспешники зажгли первые заряды и бросились прочь. Один резкий свист от самого Разбойника и вся его оставшаяся когорта кинулась наутек, уступая место дьяволам, которые немедленно бросились в погоню. Взрыв всё же догнал и опрокинул его. Он поднялся на ноги и увидел горящую пустошь из камней и расколотого дерева, усеянную поджаренными трупами дьяволов. Всё это покрывали клубы ядовитого обжигающего дыма, слишком тяжелые, чтобы подняться в небо, даже когда ветер пытался их сдвинуть. — Я сейчас немного возбужден, — признался он. — А разве не все мы? — заговорила благоговейным тоном лейтенант Крысоловка. Через мгновение он стряхнул с себя задумчивость. Силуэты уже пробирались сквозь дым, шипя от боли, но всё же пробиваясь вперед. — Полное отступление, мои милые, — крикнул он. Их роль на этом этапе была выполнена. К этому времени Подмастерье должен был закончить вторую часть своего ритуала, ту, которая закрывала свободный от порога прямоугольник позади дьяволов. Дверь к отступлению была закрыта, и теперь они застряли с настоящим монстром. Он почти жалел несчастных ублюдков: застрять в коробке с Боссом и сотней разъяренных кэллоу? Кому-то придется несладко, и уж точно не Боссу.۞
В пятидесяти ярдах от горящего дома Кэтрин Обретённая медленно обнажила меч.