— Самая важная часть любой массовой казни —
получать удовольствие и быть самой собой.
— Императрица Ужаса Вторая Зловредная
В последний раз Алайя приезжала в Волоф десятилетия назад, когда пепел гражданской войны ещё не остыл. Она отправилась ставить на место соперницу и утверждать контроль на поприще, за которым жадно наблюдали все Верховные Лорды, — и нашла победу. С тех пор она сюда не возвращалась. С течением лет Верховная Леди Тасия становилась всё более отчаявшейся. Даже когда она, казалось бы, побеждала, она всё равно чувствовала, что петля затягивается. Теперь Императрица Ужаса Праэс вернулась в старейший город Империи, который мог похвастаться тем, что только он не подвергался иностранной оккупации со времён миезан. Даже крестоносцы под командованием Элеоноры Фэрфакс избегали этих высоких стен, и ужасов, что держались на привязи за ними. Легко прозвучавшее заявление исходило от носителя, свалившего саму Башню на голову самой могущественной и безумной женщины, когда-либо правившей Праэс. Алайя не разделяла презрения Амадея к Императрице Ужаса Торжествующей, хотя не отрицала его доводов. Торжествующая провела по чужим полям не одно поколение молодёжи Пустоши, своими массовыми убийствами создала Принципат и сумела довести до войны две империи, отделённые от Империи морем. Нельзя отрицать, что она так основательно пошатнула Праэс, что прошло четыре десятилетия, прежде чем стало возможным начать войну с королями-крестоносцами, которые вырезали целые королевства на просторах Пустоши. Несмотря на всё это, Торжествующая понимала природу Империи лучше, чем любой Тиран до или после. При её правлении не было ни предательств, ни интриг Канцлера, ни мятежных Верховных Лордов. Все были едины в ужасе перед чудовищем из чудовищ. Конечно, это был рискованный метод правления, как показал быстрый крах завоеваний Торжествующей. И всё же из её успехов следовало извлечь уроки, а не отмахиваться из-за предпоследней неудачи. Для того чтобы Империя функционировала как единое, слаженное целое, рядом не должно быть никаких змей. Торжествующая добилась этого благодаря подавляющей мощи — Алайя добилась того же, исключив Имя Канцлера из существования. Также не могло быть никаких Верховных Лордов, которые могли бы представлять угрозу. Вместо того чтобы распять половину из них и напустить дьяволов на остальных, она добилась своего, медленно и осторожно разрушая влияние Двора в правящей структуре Империи. Единственный конфликт среди высокородных сейчас был между Умеренными и её собственными последователями, воюющими за благосклонность и поддержку своей Императрицы. Достигнув обоих этих условий, Императрица Ужаса Малисия теперь нуждалась в ручном террористе, способном наносить масштабные разрушения по своему желанию, давать отпор любому, кто будет угрожать её положению. Сдерживающий фактор, не поддающийся аргументации. Когда-то она думала, что таким фактором может стать Амадей, но её дорогой друг был скальпелем, а что ей было нужно, так это землетрясение. Кэтрин могла бы стать такой, учитывая её склонность к разрушению, но её было трудно контролировать, и ей понадобились бы годы, чтобы созреть. Алайя искала альтернативы и нашла подходящую — краеугольный камень для колосса, на создание которого она потратила всю свою жизнь. Если бы для того, чтобы вдохнуть в него жизнь потребовалась жертва, Малисии пришлось бы истекать кровью — это было бы по её собственному замыслу, и ни по чьему другому. Тихо забавляясь этой мыслью, Императрица наблюдала, как легионеры вливаются в ворота Волофа. Взять город силой, даже с тремя легионами, собранными здесь под командованием маршала Нима, было бы ужасно трудно. Волоф был сердцем колдовства в Праэс, его ритуальные места насчитывали тысячелетия, а его подземелья были глубокими и ужасными. Но город не сплотился вокруг верховной леди Тасии. Он пожирал себя заживо, когда племянник Тасии пытался узурпировать её власть, — их могущественные маги и закалённые солдаты убивали друг друга на улицах. Саргон Сахелиан выпустил на волю всех тварей Преисподних, удерживаемых древними пактами только для того, чтобы загнать дорогую Тасию в угол, призвав демона Безумия. Половина города жестоко зарезали себя только из-за его присутствия, и гибли до тех пор, пока отчаянные ритуалы не помогли изгнать его. А затем легионы маршала Нима спокойно прошли через ворота, пробираясь через море трупов. Пятьдесят тысяч погибших, по самым скромным подсчётам. Контракты по меньшей мере сотни тварей Преисподних были извращены демоном до неузнаваемости, и эти существа оказались на свободе в Волофе, а маги Легиона прочёсывают город, чтобы связать их и изгнать везде, где можно найти. Многие из тварей сбегут в Пустоши, чтоб скитаться годами, прежде чем их, наконец, поймают. Хорошо. Это заняло бы внимание нового Верховного Лорда Волофа достаточно надолго, чтобы он не осознал, что его власть слабеет, пока не стало бы слишком поздно восстанавливать влияние Волофа. Саргон до сих пор оставался среди живых — было слишком много подтверждений. Он находился под защитой Легиона и останется там до тех пор, пока не присягнёт на верность Алайе. Императрица Ужаса пустила своего скакуна рысью, безмолвные Стражи, окружавшие её, напугали даже легионеров настолько, что те обошли процессию стороной. Сегодня утром древняя крепость в самом центре города была взломана, её защитные сооружения разрушены, а немногие оставшиеся верными домашние войска пущены на меч недавно сформированным Четырнадцатым легионом — новички нуждались в закалке и слаженности, как сказал ей маршал Ним за чашей вина. Форсирование окопанной позиции с присутствием сильных магов окровавило бы их настолько, что они были готовы к неизбежной войне с Принципатом. Это было не так неизбежно, как думал огр, но его лучше всего держать в неведении до самого последнего момента. Верховная леди Тасия была схвачена к полудню после долгой борьбы. Две полные когорты погибли в борьбе, прежде чем магам удалось сломить её силу. Она высосала жизни сотен людей, чтобы восполнить свою жизненную силу, когда была ранена, и почти сумела обрушить крепость на солдат Четырнадцатого с помощью какого-то древнего артефакта. Это было неоспоримое подтверждение того, что как бы ни раздражался Амадей, Алайя была права, приняв её капитуляцию десятилетия назад: если она смогла сделать так много, когда была обессилена, сколько крови потребовалось бы, чтобы сломить её во всей полноте силы? Теперь гордая аристократка, которая столько лет замышляла уничтожить Алайю, была связана и закована в кандалы, неспособная сотворить даже крупицу колдовства. Императрица могла бы приказать казнить её и сделала бы это, но прежде следовало поговорить. Старый враг был дорог, как старый друг, в некотором смысле, и некоторые любезности были уместны. В конце концов, Тасия приложила почти такую же руку к тому, во что превратилась Пустошь, как и сама Алайя. Не было предпринято никаких ненужных рисков. Были добавлены дополнительные рунические кандалы с различными узорами, чтобы гарантировать, что Тасия не сможет устроить сюрприз в последний момент, каждый дюйм её тела проверен на наличие оружия и артефактов. Комната, где они будут говорить, будет находиться в городе, а не в её крепости, и крепко защищена от пространственных помех. Никакое сокрытое измерение не могло быть открыто, чтобы уничтожить их обеих. Стражи рассредоточились вокруг прекрасного каменного особняка, который Императрица выбрала для этого дела, некоторые последовали за ней внутрь, но остались у дверей салона, в который она вошла. Чай уже был подан, когда вошла Алайя — её собственный напиток, предосторожность, возможно, излишняя, но принятая независимо, — хотя ароматно дымящийся фарфоровый чайник оставался полным. Со связанными руками Тасия не могла налить себе чашку. Верховная Леди Волофа была вся в синяках, и даже её самообладание не могло скрыть усталости, но с момента её пленения к ней никто не прикасался. В конце концов, пытать старого врага было очень неприлично для таких женщин, как они. Даже в таком состоянии Тасия была прекрасна. Она выглядела ни на день старше тридцати, её гладкой тёмной коже и золотистым глазам позавидовала бы даже молодая девушка. — Ваше Ужаснейшее Величество, — приветствовала Алайю Верховная Леди Волофа. — Дорогая Тасия, — улыбнулась Малисия, беря чайник в руки и ловко наливая две чашки. Тасия подождала приглашения, прежде чем сесть за элегантный столик на двоих. Руки всё ещё были скованы, но она смогла взять чашку и немного отхлебнула, прежде чем томно усмехнуться: — Мой любимый, — похвалила она. — Ты всегда прекрасно играла в эту Игру. — Железо точит железо, — ответила Малисия двусмысленным комплиментом. Тасия откинулась на мягкую спинку кресла — незначительное нарушение приличий, которое она никогда бы себе не позволила, если бы думала, что переживёт этот день. — Это была ирония судьбы, перед которой я не смогла устоять, — сказала Тасия. — Всё то золото, которое вы влили в Принципат, превратилось в серебро и отправилось в мою казну. С таким же успехом вы могли бы сами финансировать меня. — Это была долгая игра, — сказала Малисия. — И очень дорогая. Воистину, погубить тебя стоило дороже, чем Завоевание. — Значит, вы знали с самого начала, — вздохнула Верховная Леди, почти восхищаясь. — Почти сорок лет подготовки к одному удару. Я в восторге, Малисия. Мы не видели таких, как ты, столетиями. «Ты никогда не видела таких, как я, — подумала Алайя. — И никогда не увидишь. Это была твоя ошибка с самого начала — оценивать меня по давно умершим именам». Злорадствовать было бы дурновкусием, и поэтому эта мысль осталась невысказанной. — Я искренне сожалею, что ты не увидишь ближайшие годы, — сказала Императрица, искренне опечаленная. — Что ты вообще должна покинуть нас. С таким умом, как у тебя, Тасия, какие чудеса я могла бы сотворить. — Так было всегда, — мягко сказала Тасия. — Вы губите душу Праэс по одному изысканному плану за раз. Я уважаю метод, но презираю намерение. Алайя молча согласилась с этим доводом. Пустая трата времени, но, возможно, неизбежная. Тасия была одной из немногих высокородных в Пустоши, кто понял её намерения. Её трагедия заключалась в том, что у неё не было возможности что-либо с этим поделать. — Не хотите ли рассказать мне о своём плане? — предложила Малисия. Верховная Леди потягивала чай, обдумывая этот вопрос. — Да, — решила она. — Вы, должно быть, уже поняли его в общих чертах. — Замена меня твоей дочерью, — сказала Императрица. — А ты будешь дёргать за ниточки. — Её раздражала эта мысль, — призналась Тасия. — Но пока я держала её отца, она бы подчинилась. — Я полагаю, он сбежал из города незадолго до того, как она предала тебя, — сказала Малисия. — Подозреваю, он годами общался с ней у меня под носом, — вздохнула Верховная Леди. — Такой талантливый человек. Он был бы неплохим супругом, будь у него хоть какие-то амбиции. — Кэллоу? — спросила Малисия. — Покорился благодаря демонологии, — улыбнулась Тасия. — Я собрала очень много контрактов, прежде чем мой племянник узурпировал их. Что касается вашего пса Дуни, его можно было бы посадить на поводок из-за его привязанности к этой девушке Кэллоу. Если бы он был у нас под каблуком, остальные Бедствия последовали бы за ним. Алайю никогда не переставало удивлять, как даже после десятилетий, когда Амадей сокрушал их в каждом конфликте, Высшим Лордам так и не удалось до конца понять, с чем именно они имеют дело. Все они были бы мертвы в течение года, даже если бы их падение разрушило Праэс на несколько поколений. — Значит, вы верили, что ваши агенты в Легионе перевербуют достаточно людей на вашу сторону, — сказала Малисия. — Ах, — выдохнула Тасия. — Вы нашли их? — У меня есть зацепки в умах каждого офицера-легата или выше в Пустоши, — сказала Императрица. — Ваши попытки обратить их были обречены с самого начала. Другая женщина улыбнулась. — Интересно, мера предосторожности, чтобы проверить меня или Повелителя Падали? — поинтересовалась она. Амадей не осознавал, что она превзошла ограничения Речи, это было правдой. Привнося свой аспект Правила в действие, она могла отдавать команды, даже не произнося их вслух, что даже Векеса не мог воспроизвести. Мэдди пришел бы в ярость, если бы узнал, но Алайя не желала рисковать, и двенадцать тысяч человек в Праэс, которыми она не управляла напрямую, были одним из её секретов. Что же касается намёков Тасии, то это было не так. Амадей никогда бы не отвернулся от неё, даже если бы это убило его. Если и был человек, которому она могла довериться в Творении, так это он, даже если в темноте ночи к ней приходил страх. Алайя не хотела, чтобы ею управляли старые раны, и предпочитала выбирать веру за веру. — Я так понимаю, у вас нет истинного представления о том, что Акуа делает в Льесе? — спросила Малисия. — Я думала, это обереги, чтобы держать Оруженосца на расстоянии, — сказала Тасия. — Очевидно, я была неправа. Должно быть, она выявила моих шпионов. — Моих тоже, — засмеялась Малисия. — Хотя и не так хорошо, как ей кажется. — Значит, вы наблюдали за ней с самого начала? — спросила Верховная Леди. — О да, — пробормотала Императрица. — Я приложила немало усилий, чтобы достать ей необходимые материалы так, чтобы она ничего не поняла. Золотоглазая женщина попыталась скрыть своё удивление, но недостаточно хорошо. Алайя сделала вид, что не заметила — Тасия была довольно усталой, надо было сделать некоторые послабления. — Вы похоже не собираетесь уничтожать её работу, — сказала она. — Нет, — сказала Малисия, наслаждаясь ароматным чаем. — Твоя дочь действительно великолепна. Она была бы ровней Чернокнижнику, будь он на тридцать лет моложе. Я должна похвалить вас с супругом за образование, которое вы ей дали. — Талант нужно развивать, — отмахнулась Тасия, умудрившись придать изящество жесту, даже ограниченному кандалами. — Это оружие, не так ли? — Подобного не видели со времён зарождения Царства Мёртвых. — И все же вы не собираетесь использовать его после того, как заберёте у неё, — поняла Верховная Леди Волофа. — Я полагаю, что она выпустит его хотя бы один раз, когда дорогуша Кэтрин придёт за ней, — ответила Императрица. — Этого будет достаточно для демонстрации. Сдерживающий фактор, Тасия. Это будет сдерживающим фактором, в котором мы всегда нуждались. Оружие, которого боится даже Корделия Хазенбах. — Больше амбиций, — укорила другая женщина. — Я бы предпочла вечно править Империей, чем континентом в течение года, дорогая, — ответила Малисия. — Просто разница в намерениях. После этого они некоторое время молчали, уютная тишина между двумя женщинами, которые так долго пытались разрушить друг друга. — Акуа ещё может восторжествовать, — наконец сказала Тасия. — Она взяла всё лучшее от меня и от отца. Если то, чем мы являемся, и сможет когда-нибудь победить тебя, то только через неё. — Она попытается, — печально сказала Малисия. — Они всегда так делают. Допивая чай, Верховная Леди Волофа встретилась взглядом со своим врагом. — Чашка, — сказала она. — Покрытая ядом до того, как меня доставили сюда? — Сладкий сон, — согласилась Императрица. — Как вы любезны, — поддразнила Тасия. — Это произошло бы в любом случае, не так ли? — Да, — солгала Императрица Ужаса Праэс. — Лгунья, — Верховная леди Волофа нежно улыбнулась, и её глаза закрылись. После этого она перестала дышать. — Прощай, Тасия, — пробормотала Алайя. — Думаю, буду скучать по тебе. Хотя бы немного.