***
Сотни голосов били в уши, вызывая ноющую боль в висках. Сливающиеся ароматы кружили голову, не давая сосредоточиться на главном. Чонгук уже десять тысяч раз решил, что базар — самое отвратительное место на земле, даже хуже, чем сон с червями в шерсти. Когда все продукты из списка были куплены, Чонгук вздохнул и побрёл в сторону постоялого двора бакэнэко.***
Со вчерашнего дня в его жизни многое изменилось; если подумать, то вообще всё. Он больше не в своей норе у мёртвого дерева, не в привычном лисьем облике, даже не в лесу. Оками за ночь договорился с зажиточнымбакэнэко о проживании, взамен на некоторую помощь, о которой кицунэ не рассказали.***
Госпожа Чо сидела в саду в кресле-качалке и медленно попивала чай, любуясь видом на туманные горы. Она была молодой женщиной лет тридцати пяти с повадками старухи: часто ворчала, хмурила брови, тщательно разжевывала каждый кусочек и не переносила на вкус кофе. — Госпожа Чо, Мэдока сказал явиться к вам, как только куплю всё из списка, —подошедший Чон поклонился в знак вежливости. — Чего ты так долго? — женщина посмотрела на лиса с раздражением. — Я устала тебя ждать. Чонгук хотел извиниться, но бакэнэко резко встала и жестом приказала идти за ней.Он еле успевал за ней, и возможности рассмотреть что-либо просто не было. Они вошли в маленькое помещение, где не было ни одной души. — Ставь сумки и идём, — она непонятно махнула рукой и пошла чуть ли не бегом из комнаты. Лис не раз терял быструю кошку из виду, на что та грозно бранилась и пару раз назвала его нелестными словами. Вскоре, после многочисленных блужданий, госпожа Чо привела его в другую комнату. — Не смей здесь ничего драть, — хмуро произнесла она, выходя в коридорчик. — Знаю я вашу лисью натуру. Впервые за утро Чонгук услышал тишину. Настоящую звенящую тишину.***
Первые три дня шли госпоже Чо под хвост. В деревне была полная тишина, будто и не пропадали люди. Чон ходил на базар каждое утро и подслушивал новости, днём был в комнате или ходил на чайные церемонии хозяйки двора, а вечера проводил в гостях или прогуливался вечером по тихим улицам. На четвёртый день он ходил по базару, и какой-то человек выбежал с перепуганным лицом: — Опять девку зарезали! Как собаку скинули в овраг! Бедная душа! Это известие заставило толпу всколыхнуться. Обсуждения лились из каждого угла. Мысль, что преступники могут быть среди этих людей, промелькнула в голове лиса, и он начал присматриваться и запоминать лица. Но все они были серыми, совершенно не выделяющимися, и лисье чутьё не хотело срабатывать. Взгляд резко упал на юного парня и Чонгук запомнил его: белые волосы, большие болотные глаза, мягкие черты лица. Юноша был одет в белое кимоно с чёрными манжетами, подолом и поясом. — Это проделки ёкаев! О, великие духи, за что нам это! — прокричал крестьянин. Чонгук поймал сожалеющий взгляд юноши на мужчину. Он начал медленно пробираться к парню, словно хищник к жертве. Юноша вышел с базара и отправился в сторону окраины деревни. Чонгук шёл за ним не спеша, пару раз позволил себе потерять его из виду, остановился у прилавков со сладостями и купил себе карамели. Благо парня было не сложно найти, его светлое одеяние делало его белой вороной на фоне серых чижей. В конце улицы виднелся леса. Чон шёл метрах в десяти от юноши, постепенно нагоняя его. Парень завернул за угол очередного двора. Лис повернул за ним. Никого. Пустая улица. Он ещё раз обошёл окрестности, заглянул в каждый двор, но парень словно испарился. Чонгук уходил оттуда в полном замешательстве. Он не заметил горделивую птицу на крыше дома.***
Тихо подкравшись к путаному кустарнику осоки, лис лёг на рыхлую почву. Вокруг стоял затхлый запах, словно в старом могильном склепе. Изредка из густого болота выходили наружу сгустки воздуха, издавая характерные хлюпанья. Из-за высоких ив солнечный свет попадал рваными лучами, освещая лишь малую часть, но даже так можно было разглядеть обитателя этого на первый взгляд пугающего места. На противоположном берегу горделиво расхаживал одинокий журавль. Он, величаво подбоченившись, подошёл к одной из кочек и застыл. Кицунэ задержал дыхание, чтобы птица не заметила его присутствие. Выждав ещё несколько секунд, журавль выкинул голову вперёд, хватая маленькую лягушку. Чонгук выбрался из засады, плавно наступая на оставленные самим собой следы, и начал подкрадываться к журавлю со спины.Лисьи лапки бесшумно ступали по жидкому торфу. Впереди виднелся сухой пень, забравшись на который можно было сделать удачную атаку. Журавль пытался достать очередную лягушку в двух метрах от пня. Та залезла в маленькую норку в кочке, и достать её длинным клювом было сложно. Лис пристроился на пне, выбирая более удобное положение для прыжка. Рядом булькнул очередной сгусток воздуха, выпуская отвратительный запах гнилых грибов. Чонгук прислушался к окружающему миру: вдали тихий щебет птиц, бульканье болота, шелест тонких веточек ивы и изредка квакающие лягушки. Журавль достал бедную лягушку и поднял голову, чтобы проглотить её. Он заметил лиса и попытался взлететь, но было поздно. Чон сжал горло птицы, прижимая его к кочке у своих ног. Журавль отчаянно забарахтался и всадил свои когти в бок лису, но тот сильнее сдавливать горло не стал, а потащил журавля к более твёрдой земле. Птица била его крыльями по морде, но лис сохранял спокойствие, грамотно выбирая твёрдые места для перехода на берег. Вытащив журавля на берег, кицунэ скинул его к корням ивы и придавил лапками грудь и клюв. Их взгляды встретились: серьёзный и испуганный, леденящий и жалкий, огненно-пленяющий и добродушный. Рваный белый туман начал клубиться, скрывая лиса от чужих глаз. — Пришлось тебя неделю выслеживать, — Чон беззлобно улыбнулся. —Не знал, что цуру ещё существуют. Обернись. Лис отодвинулся от бедного журавля. Птица поднялась с земли, встряхнула перья и вытянула шею, принимая важный вид. Взмах крыльев. Серая дымка поднялась от земли, меняя облик журавля. Перед Чонгуком стоял тот самый юноша с базара. — К сожалению, один из последних, — сказал парень, потирая исцарапанную шею. — Тэхён. — Чонгук, — лис кивнул и сел на землю, призывая цуру сделать то же самое. — Ты знаешь что-то о грабежах? На базаре ты не был удивлён тому мужчине. —Та девушка… Я видел, как её тело кидают в овраг, — Тэхён опустил взгляд, чувствуя тошноту от неприятных воспоминаний, — трое мужчин. — Ты их видел ещё раз? — Чон смотрел прямо, не моргая, выжидая ответа. — Сможешь мне их показать? — Я видел их в деревне. Если увижу, то узнаю, —цуру поправил рукава. — Отлично, — лис радостно улыбнулся, уже, представляя, как вернётся в лес. Повисло долгое молчание. Только вдалеке курлыкала одинокая птичка. Чонгука посетило чувство, что он что-то забыл. Его взгляд скользнул по Тэхёну и остановился на исцарапанной его зубами шее. Он резко поднялся на ноги. Журавль вздрогнул: — Ты чего? — Надо обработать рану. Я перестарался, — Чон пошёл в сторону деревни, призывая последовать за ним. Цуру нагнал его почти сразу: — Зачем ты это делаешь? Ты хочешь убить тех людей? Ты ногицунэ? — Я лис майобу. Помогаю старому другу, — Чонгук хладнокровно посмотрел на собеседника; его взгляд упал на прихрамывающую левую ногу. —Что ты делаешь в этих краях? Ваши места обитания в южной стороне. — Я не хочу отвечать, — Тэхён отвернулся, делая вид, что заинтересован окружающей природой. — И вообще, зачем было меня так пугать? Сначала выслеживать, а потом… Ты чуть не откусил мне голову! — Так чего ты улетел, когда я следил за тобой? — раздражение лиса стало нарастать. — Испугался, что сожрать тебя могу? — Ты умеешь скрывать ауру, —цуру поднял голову, расправив плечи.— Также её могут скрывать различные злые духи, в том числе ногицунэ. Парни вошли на постоялый двор. В кресле-качалке госпожи Чо ютилась серая двухвостая кошка. Она повела ухом в сторону шуршащих шагов, а после подняла недовольный взгляд на пришедших. Они поклонились. Кошка отвернулась, никак не реагируя на приветствие, и перевернулась на другой бок, продолжая дневной сон. В комнате Чонгук налил воды в таз и достал мазь для обработки царапин. — Сядь, я обработаю. Ты часто обращаешься в человека? — Редко. Это может быть опасно. —Тэхён задрал голову, позволяя лучше разглядеть припухшие раны. — А ногу где поранил? —Чон кивнул на левую ногу, смачивая тряпочку тёплой водой. — Вчера подвернул, не проходит. Лис кивнул своим мыслям. Тёплая тряпка прошлась по шее, смывая остатки засохшей болотной грязи. Тэ вздохнул и прикрыл глаза. Его плечи полностью расслабились и опустились вниз. Бережные касания влажной тряпкой давали ощущение спокойствия. Его дыхание стало ровным. Журавль сам того не замечая начал покачиваться из стороны в сторону, впадая в лёгкую дрёму. В нос ударил неприятный запах спирта. Тэхён поморщился и нехотя приоткрыл глаза. Чонгук приложил к ранам проспиртованную марлю. Парень громко вскрикнул, пытаясь отпрянуть от руки Чонгука. Лис повалил Тэхёна на пол, продолжая держать марлю рукой. Он зажал второй рукой ему рот, озадаченно смотря на дверь. Тэхён впился короткими ноготками в запястья лиса, а ногами пытался скинуть его с себя. Чонгук хладнокровно посмотрел в глаза Тэхёну. Из глаз Тэ выбежали дорожки слёз, а по спине иглами пробежали мурашки. — Надо обработать. Если загноится, то будет гораздо больнее. — Чон убрал руку с лица парня, опираясь ей в пол. — И если тебя услышит госпожа Чо, то будет шумно. Тэхён смахнул с лица слёзы и подставил шею. Чонгук слабо улыбнулся. Он обработал рану, наложил повязку с травами на ночь, а после сделал спиртовой компресс на растянутую ногу. — Хочешь чай? — лис сел возле очага в середине комнаты, укладывая дрова. Гость слабо кивнул, с интересом следя за парнем. Чонгук взмахом руки пустил частицу энергии, которая сразу разожгла огонь. Он подвесил чайник над очагом. Языки пламени затанцевали в быстром ритме, пожирая дрова. Тэхён смотрел на огонь в восхищении, следя за каждым его движением: — Ты давно здесь живёшь? Ну, в этих местах? — Сколько себя помню. —Чон сел возле огня, прижав ноги к груди. — Я знаю каждую ветку, дерево, тропу. И даже если я лишусь глаз, то никогда не заблужусь. — Тут красивые места. — Тэ лёг набок и подтянул ноги к животу. — Мне здесь нравится. Когда вода в чайнике закипела, и парни попили чай, на улице уже стемнело. Они ещё долго сидели и разговаривали обо всём на свете, быстро перескакивая с темы на тему. И с каждой темой они становились всё ближе друг к другу, не столько физически, сколько морально. Под конец вечера на душе у обоих было тёплое ощущение радости и спокойствия. Вскоре угли в очаге прогорели, а Тэхён уснул на плече Чонгука.Лис уложил Тэхёна на матрас и накрыл тёплым одеялом, а сам лёг у очага, укрывшись своим плащом.***
Убийства продолжали совершаться каждые два дня, а у лиса не было ни одной зацепки, кроме Тэхёна. Но убийцы залегли на дно и не высовывались. Единственное, что мог в этой ситуации Чонгук — это выходить каждую ночь на обход деревни, как сейчас. Лунный свет обливал своим серебром всё, куда падал его лик. Вдалеке сверкали огни окон домов и фонарей. Лёгкий ветерок перебирал волнами высокую траву на поле. Тихая трель сверчков переливалась в звучную музыку, убаюкивая. — Я думал, ты справишься быстрее, — рядом сел Мэдока, — а по итогу даже на след их не вышел. Чонгук не был настроен на диалог. Он прижал уши к телу и пригнулся чуть ниже, вглядываясь в окраины деревни. — Не хочешь поговорить со старым волком? —ёкай лёг рядом, смачно зевая. — Понимаю, госпожа Чо сказала, что у тебя сожитель появился. Лис взглянул на друга холодно и серьёзно, развернувшись к нему. Мэдока тихо засмеялся: — Вот уж не думал, что ты с кем-то будешь жить. Чо сказала, что парень вполне красивый и миленький. Во всём слушает тебя, своего мнения не высказывает. Сказала, что когда вы вместе, у вас глаза светятся. Расскажи хоть кто он? Из деревни? Волк так ушёл в свои мысли, что не заметил, как Чонгук встал в бойцовую стойку и оскалил зубы. Все три хвоста нервно дёргались. С каждым сказанным словом Чон подходил всё ближе. Его глаза горели в ярком бешенстве. Трава под лапами зверька начала слабо тлеть. — Я понял, Чонгук-и, — волк отполз на пару шагов назад. — Это не моё дело. Лис мотнул головой и усмирил пыл стихии. Краем глаза он заметил копошение в северной стороне окраины деревни. Чонгук трусцой пробежал через поле и притаился в кустах неподалёку от голосов. — Ещё пара девок и мы уедем отсюда. Я смогу жить, как обычный странствующий господин. — Ха-ха, да ты завтра же всё пропьёшь. — Или на баб спустит. Тихий плач донёсся до ушей лиса: — Отпустите меня. П-пожалуйста… Чонгук в удивлении раскрыл глаза. «Жертва жива» — сказал внутренний голос. Он попятился назад и побежал в сторону первого дома, постоянно оглядываясь назад. Чон забрался в кучу сена у окна.В доме сидел господин Хиро, торговец средних лет, поджидая свою жену из гостей. Чонгук заставил огонь потухнуть, и из очага повалил дым прямым столбом. Мужчина пытался открыть окна, но было бесполезно. Он выбежал на улицу, откашливаясь от дыма. Лис обернулся и увидел огни разбойников на той стороне поляны. Выдохнув весь воздух, Чон сконцентрировал всю свою энергию. Огонь в факеле выпустил искры. Одна из них попала на одежду мужчины. В той стороне поля началась суматоха, которая не осталась незамеченной. В деревне быстро поднялся шум, и все побежали в лес. Чонгук усмирил клубы дыма из очага.Господин Хиро пошёл в сторону скопившегося народа. Чон наблюдал за происходящим, не выходя из своего укрытия. Торговец запнулся о лежащие на земле вилы. Он поднял их и понёс в сторону копны сена, где был Чонгук. «Только не это» — лис зажмурил глаза. Резкая боль пронзила правый бок. Чонгук стиснул зубы, чтобы не издать звука. Если он себя выдаст, то умрёт самой глупой смертью для ёкая. Мужчина ушёл. Лис высунул нос. Задними лапами он вытащил вилы из бока. Кровь быстро бежала из тела, словно вода из разбитого сосуда. Тело сводило судорогой от боли. Лапы начинали неметь. Вывалившись из копны сена, лис побрел, шатаясь и заметая хвостом свои следы, в сторону постоялого двора. К счастью, в этой части села люди не выходили на улицу или были сейчас на задержании преступников, лишь изредка собаки во дворах начинали лаять, захлёбываясь в собственных слюнях. На постоялом дворе стояла полная тишина. Чонгук шёл к комнате, не обращая внимания на скрип половиц. Почти дойдя до комнаты, лис стал видеть чёрные круги. — Молодой человек, объясните мне… — госпожа Чо была в полной ярости. Она прошипела эти слова прежде, чем увидела кровавую рану на теле кицунэ. Лис упал на пол.***
— Быстрее! Подай мне ту тряпку и нитки! — госпожа Чо вытянула перепачканную в крови руку к Тэхёну. — Держи ему пасть. Рана Чонгука была не так страшна, как казалось. Вилы прошли, не задев важных органов, но потеря большей части крови стала гораздо большей проблемой. Бакэнэко плеснула из стакана спиртом. Сквозь туманную дымку сознания лис жалобно зарычал и попытался отползти в сторону. Тэхён крепче сжал его челюсть. Он поглаживал его по голове в попытке успокоить. Госпожа Чо положила руку на его рану и прошептала что-то невнятное. — Что это? — сердце Тэ сжалось. — Чёрная магия? — Целительные заговоры, — женщина взяла иглу с вдетой нитью. Следующие две минуты были кругом ада для ушей Тэхёна. Чонгук кричал и завывал, как в последний раз. Он пытался вырваться, тем самым натягивая нить в ране. Резкая боль била выше по шкале, чем простая ноющая. Голова жутко раскалывалась на миллионы кусков, а сердце билось раза в два быстрее. Но вскоре госпожа Чо закончила и отрезала нить. Она вместе с Тэхёном перебинтовала тело лиса, наложив обеззараживающую повязку. Весь оставшийся день Тэ старался не отходить от Чонгука. Он следил за его состоянием. Он каждые полчаса убирал полотенце с головы лиса и менял его на новое. Пару раз Чон настолько незаметно дышал, что Тэхёну показалось, будто тот умер. Тэхён вышел к маленькому роднику на площади постоялого двора. Он поднёс кувшин к хрустальной воде, струйкой стекавшей на выгравированные камни. Что-то пушистое скользнуло по его шее. На краю родника сидела серая кошка с двумя хвостами. — Госпожа Чо, — он склонил голову в знак почтения. Кошка прищурилась, переминаясь с лапки на лапку. Немой вопрос застыл в её глазах. — Пока не очнулся, но жар спадает с каждым часом. Госпожа Чо плавно спрыгнула с бортика и ушла по своим делам. Тэхён ещё долго видел два тонких хвоста, плавно качающихся из стороны в сторону. Он набрал в кувшин воды и пошёл обратно в комнату. Чонгука не было в постели, и этот факт заставил волноваться Тэхёна. Лис, шатаясь, шёл в противоположный угол. Повязка на его теле сползла к ногам и болталась, как ненужная тряпка. Чон тихо поскуливал и, кажется, потерялся в пространстве. Он не знал куда идти, поэтому блуждал по комнате, словно слепой котёнок. — Чонгук-а, — Тэ подбежал к лису, аккуратно беря его на руки, — зачем ты встал? Тебе нельзя. Уставшие глаза, застланные полудрёмой, смотрели на Тэхёна с просьбой. Лис скрёб рядом с собой лапкой. Но что именно хотел Чон, Тэхён не понял. Он укладывал лиса в постель, переделывал повязку, приносил еды и воды. Чонгук от всего отказывался, но в то же время что-то требовал. — Чонгук, чего ты хочешь? — уже сквозь слёзы спросил Тэ. — Я тебя не понимаю. Лис смотрел на парня без эмоций. В этих глазах плескалась лёгкая искра жизни, что была настолько мала, как мы по сравнению с Вселенной. Звёздное небо оставило свой отпечаток на душе маленького лисёнка, что каждый вечер восхищался необъятностью мира. Именно в эти моменты Чонгук чувствовал себя свободным и в полной безопасности, и Тэхён почувствовал это. То чего хотел лис: любовь и забота. Он лёг рядом с Чоном, прижав его голову к своей груди: — Чонгук-а, нужно поспать.***
Со дня выздоровления Чонгука прошёл месяц. Рана уже зажила и не беспокоила.Он вернулся в лес и вновь охотился по ночам на мышей, смотрел вечерами на звёздное небо и жил в норе у мёртвого дерева. Тэхён обосновался на болотах: свил гнездо неподалёку, ловил лягушек, а вечерами приходил к Чонгуку смотреть на звёзды. Так и проходили их будние дни, пока не выпал снег. Журавль всё же южная птица и зимой в дикой природе ему не выжить, поэтому Тэхён жил на постоялом дворе госпожи Чо и помогал ей с делами. Чон пару раз приходил к ним на чай. Они засиживались до утра и разговаривали обо всём, что может случиться и не случиться. Вскоре наступила пора праздников и первым среди них Рождество. Рождество в Японии не является знаменательным событием, как у европейцев, и отмечается как День влюблённых или романтический праздник семьи. Именно этот день принято проводить вместе со своими вторыми половинками. Тэхён всё утро хлопотал с госпожой Чо о приготовлении постоялого двора к приходу гостей. Слуги активно украшали деревья фонарями и цветными гирляндами, подметали улицы и коридоры. Повара готовили различного рода угощения. Тэхён готовил наряды для себя и госпожи Чо. Сама владелица двора, как и положено хозяйке, ходила и указывала, как лучше сделать, что поправить, а что вообще убрать. К вечеру всё было готово. Люди начинали сходиться со всей деревни, но среди них не было Чонгука. Тэхён начинал волноваться, что он не придёт. Его взгляд бегал от лица к лицу в попытке найти Чонгука. — Боишься, что не придёт? — госпожа Чо едко ухмыльнулась, отпивая вино из бокала. — Спорим, явится к самому началу? Тэ саркастично выгнул бровь, копируя взгляд бакэнэко. Ухмылка заиграла на лице парня, и он отвернулся, продолжая выглядывать лиса. Его взгляд не цеплялся за знакомые черты лица. — Не меня ищешь? Вы постарались с украшениями. Тэхён испугался резкого появления парня. Чонгук был в прекрасном расположении духа. Он широко улыбался, показывая свои кроличьи зубы. — Не надо так резко. — Тэ наигранно надул губы, толкнув Чона в бок локтём. —Украшали весь день. Унья даже с лестницы упал. Гирлянды змеями спускались с деревьев, а многочисленные фонари висели над постоялым двором, ярко освещая пространство. Вокруг стоял шум из-за радостной болтовни. — Здесь шумно. —Чон окинул взглядом толпу. — Предлагаю прогуляться. — Принимаю, —Тэхён широко улыбнулся. Лик луны освещал улицу серебряными струйками света. Маленькие цветочки колыхались из стороны в сторону в сладком сне. Не выходя из будок, собаки лениво тявкали на прохожую парочку. —Чонгук-а, — в глазах Тэхёна отражалась белоснежная луна, —я люблю тебя. Чонгук притянул Тэхёна к себе за талию и заглянул в его глаза, и маленький лис увидел в них тот самый необъятный мир, которым он восхищался. Он наклонился и провёл носом по щеке яркого цуру: — Я тоже, Тэхён.