Свет мой

      Свет мой,       Сколько лет я бродил по иссохшим полям       В ожидании смерти.       Сон мой,       Сколько зим я водил по прозрачной воде       Ледяными руками.       Бог мой,       Сколько жизней прожил, ни на миг не познав,       Ощущения тверди.       Рок мой,       Сколько вздохов дано, что б родиться опять       Неистоптанным камнем.       ***       Колдунья лукаво смотрела на меня, сложив руки на груди. Невероятная красота, явно не принадлежащая этому миру.       - О чем хотел спросить, Доумеки-кун? - пропела она, приподнимая веера ресниц. Выглядит так, будто уже знает все, но хочет, чтобы я все равно сказал вслух.       Хоть я и продумывал наш с ней диалог, начать непросто. Отвык говорить. Что-то давит на горло.       - Человек... может проклясть другого человека?       - Может. Если сильно ненавидит.       Я невольно пошевелил плечами. Не хотелось, чтобы мои подозрения оправдались, но был шанс, что я неправильно понял ответ, потому что не совсем верно задал вопрос.       Уголки ее губ поднялись, подбадривая меня.       - Проклясть... тем, что другой человек будет влюблен в него?       Юко-сан слегка прикусила нижнюю губу. Она сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Это задевало меня.       - Ну, теоретически, прибегнув к помощи темной магии и колдунов...       - Без помощи колдунов. Просто. Сам.       - Нет, не может.       В ее улыбке не было насмешки, только добродушное веселье. Что ж, то, что она развлекается, не обижало, ведь я сам давал ей повод для этого.       - Ватануки – человек, - вполголоса сказал я; перед колдуньей можно было не таиться. Думаю, ей все было известно задолго до того, как я вообще появился рядом с Кимихиро.       - Верно.       - Он не использует никаких ритуалов, потому что еще только учится магии.       - Тоже верно.       - И к вашей помощи он точно не прибегал.       - Правильно.       Я ощутил отчаяние. Я знал ответ, но, как и Юко-сан, я хотел, чтобы истина была произнесена вслух.       - Как же тогда так вышло?...       - Вышло? - сладко повторила она. Я сцепил руки в замок и прижался к ним лбом.       - Вышло, что я настолько в него влюблен?       Ведьма звонко хлопнула в ладоши.       - Насколько? - жадно спросила она, рассматривая меня, - поделись со мной, Доумеки-кун. Какова сила твоей любви?       - Я не знаю, - признался я, и мой голос зазвучал жалко и тоскливо, словно скулеж щенка, - это как неконтролируемое притяжение. Я постоянно ощущаю желание быть рядом. Словно мое предназначение - быть его щитом от всех бед. Быть... непоколебимым столпом.       Я глубоко вздохнул, и почувствовал, как Юко-сан положила широкую ладонь мне на плечо. Ее прикосновение было теплым и дружеским.       - Доумеки, - пропела она, подвигаясь ко мне поближе, - нет беды, с которой бы ты не справился. Но что-то произошло, верно? Поэтому ты решил позвать меня на этот разговор.       Я медленно кивнул. Убрал руки и теперь смотрел вперед. Луна серебрила песчаную дорожку, теряла свой свет в шелестящей листве высоких деревьев. Неподалеку поблескивала озерная вода.       Эта часть парка находилась вдалеке от прогулочных и беговых дорожек, здесь не было детских площадок, а единственная лавочка, рассчитанная на двоих человек, пряталась за раскидистыми кустарниками. Это укромное место идеально подходило для тайной встречи. Свет фонарей не доставал сюда, но я мог видеть лицо колдуньи благодаря необычно яркой луне. Дьявольски красивое в таком освещении, оно действительно казалось лицом магического существа.       Ее глаза были глазами Ватануки. Это было почти мучение.       - Я... сегодня ночью мне приснился сон, - сипло начал я свое признание, глядя на луну, - мне приснилось, что я уже взрослый, лет двадцать пять или даже больше. Что, я прихожу в ваш магазин и там все по-старому – Мокона, девочки... только хозяин другой. Не вы.       Она нахмурилась. Я запустил руку в волосы и понял, что пальцы дрожат. До сих пор пережитые чувства не отпустили меня.       - Хозяином был юноша моего возраста. Он курил вашу трубку, носил ваше кимоно. Все обращались к нему очень почтительно, не было сомнений в том, что он владелец магазина, но его глаза и жесты такие знакомые... я был рядом с ним. Мне хотелось. Мне безумно хотелось лечь у его ног и остаться там навсегда. Хотелось стать блеском в его волосах, черточкой в синей радужке его глаза... мне хотелось так много, и так мало я этого был достоин... я провел с ним день, он улыбался мне, мы пили саке и беседовали... а потом я взял пиджак и пошел домой. Там меня ждала жена. Красивая. Блондинка с длинными волосами. Ласковая, теплая, нежная. Я смотрел на нее и хотел кричать от боли. Она мне нравилась, верный друг и хорошая девушка - но вся ее любовь, вся ее нежность стоила одного взгляда того человека. Одного его прикосновения ко мне. Одной его улыбки. Я никого так не любил, как его в том сне. И ни из-за кого я еще так не страдал.       Я потер переносицу, переводя дыхание. Юко-сан стала гладить меня по спине, помогая успокоиться.       - Утром я, как ни в чем не бывало, пошел в школу. Встретил Куноги и Ватануки. Когда увидел его - даже испугался, потому что вспомнил лицо того юноши из сна. Это было лицо Ватануки. И тогда я... я понял, что хочу поговорить с вами. Потому что все, что я ощущал во сне - я чувствую это сейчас. Я чувствую всю ту же любовь к Ватануки в пятнадцать, что и чувствовал в двадцать пять.       - Это был сон, - резко произнесла Юко.       - Я потом кое-что подумал. Мне приснилось будущее?       - Возможно, - ведьма еще раз погладила меня по спине, - хотя, это может быть и простым совпадением. Никто не гарантирует, что будущее будет именно таким.       Я выдохнул.       - Тебе больно?       - Больно, - прошептал я, - мне было больно во сне, и мне больно думать, что это и есть мое будущее.       - Жить нормально жизнью и быть влюбленным в красивую и добрую девушку? Ты боишься того, о чем многие мечтают, Доумеки-кун.       Я посмотрел в ее глаза. Они показались мне слегка печальными.       - Юко-сан, почему я так привязан к Ватануки? - спросил я, - если во сне я увидел будущее - могут ли чувства к нему быть следствием проклятия? Проклятия могут существовать веками, так, может, я проклят? Вы этого не делали, но если кто-то...       Она дотронулась ладонью до моего лица, и я замолчал.       - Нет, Доумеки-кун, - печально сказала она, улыбаясь, - никакого проклятия на тебе нет, и не было. Кроме, одного, пожалуй – но, очень человеческого. Ты влюблен, мой славный мальчик. Это единственное проклятие, которое человек накладывает сам на себя. К сожалению, оно еще и самое разрушительное.       Я опустил голову.       - Я думал, что его мог наложить Ватануки, но он обычный человек, - проговорил я, - не могу понять. Зачем я рядом с ним? Почему я здесь? Отчего эта потребность... быть? Не отпускать? Не терять?       Я посмотрел на свою руку. Сжал кулак, придавливая свежие мозоли на ладони.       - Я благодарил богов за то, что умею стрелять из лука, и это подходит для защиты Ватануки. Я благодарил их за то, что могу оберегать его от опасностей. Даже если не выходит уберечь, благодарю за то, что я рядом с ним, - я прижал кулак к груди, - я бесконечно благодарю богов каждый день за то, что он засыпает и просыпается в этом мире. Откуда эта сумасшедшая преданность? Почему я не хочу от нее отказываться? Неужели, я все это... сам?       Юко развела ладони в стороны.       - Кто знает? - весело сказала она, - но, твой сон. Равно как всего лишь совпадением, он может быть и реальным предсказанием...       Я покачал головой.       - Вот как?       - Нет... то есть, возможно. Мне все равно не узнать, так что, не имеет значения. Я хочу попробовать признаться. Быть может, в реальном будущем я буду рядом с ним, а не с кем-то другим.       - Ох ты, - рассмеялась Юко, прижимая ладонь ко рту, - ну, попробуй, Доумеки-кун. Ты очень упрямый. Правда, наш Ватануки тоже - он может и отвергнуть тебя, понимаешь?       Я кивнул.       - Понимаю. Но я хочу попробовать.       Встав, я низко поклонился колдунье.       - Спасибо, что выслушали меня, Юко-сан.       Она только рассмеялась.       - Ой, ну да, ты что, Доумеки-кун. Сейчас придумаю тебе оплату, и мы в расчете.       Ее глаза были очень грустными.       ***       Несмотря на мои слова, сказанные с уверенностью, я понятия не имел, что такого надо умудриться придумать, чтобы Ватануки перестал хотя бы огрызаться на меня. Не то, чтобы он делал это с настоящей ненавистью; я уже научился отличать его истинные чувства от показных. Но негатив в мою сторону все равно был нехилый, причем, зачастую брался из пустого места. Я понимал, что Ватануки бесит сам факт моего существования, да еще и по неясной мне причине. Когда мы впервые встретились, я ничего не делал, просто шел мимо по лестнице. Был солнечный день, у меня было неплохое настроение, и человек, идущий мне навстречу, показался симпатичным. Я не успел толком ничего додумать, потому что Ватануки кинулся на меня с кулаками. Но, возможно, я бы заговорил с ним... возможно, остановился бы посмотреть ему вслед в тот день.       Даже тогда, просто с одного взгляда, я ему не понравился. Что уже говорить про наши нынешние отношения?       Итак.       Как вызвать его симпатию к себе?       Я обдумывал это все выходные, пока занимался работой в храме, пока помогал матери и отцу, пока делал домашнюю работу. Спросить мне не у кого - Юко-сан не подходила на роль советчика в сердечных делах, мама и отец, поженившиеся по воле своих родителей, тоже вряд ли могли помочь. Поэтому, по пути в школу, я решил поговорить с единственным другом, связанным с Ватануки и мной.       Куноги заметно удивилась, когда встретила меня около своего дома. Нам следовало дойти до перекрестка вместе, чтобы к нам присоединился Ватануки. Сначала я хотел поговорить с ней в школе, но, представив, как опять начнет голосить Кимихиро, изменил свой план.       - Доумеки-кун? Привет, - она улыбнулась, подходя ближе. От нее пахло ликорисами.       - Привет.       До перекрестка идти было где-то минут пятнадцать, поэтому я решил не медлить.       - Куноги, у меня есть к тебе вопрос.       - Слушаю.       - Как понравиться кому-то, кто тебя ненавидит?       Она наклонила набок голову.       - Хм... дай-ка подумать.       Я ожидал более девчоночьей реакции в духе: "Ой, а тебе кто-то нравится, да? Ой, а не поделишься со мной, кто это?", поэтому на душе у меня потеплело. Куноги серьезно обдумывала мой вопрос, чуть хмурилась, поднеся палец ко рту, шевелила губами, будто проговаривая что-то про себя. Потом посмотрела на меня и произнесла:       - Если ты не против, Доумеки-кун, я кое-что у тебя спрошу?       - Не против.       - Ты точно знаешь, что тебя ненавидят?       - Нет.       - Ты просто так думаешь? Исходя из поведения другого человека?       - Да.       - Значит, ты не можешь быть в этом до конца уверен?       - Не могу. Но я вижу в свою сторону довольно негативную реакцию.       - Однако этот человек тебе нравится?       - Да.       - Возможно, ты сделал что-то в прошлом и поэтому он сердится на тебя? Подумай. Если ты извинишься перед ним, ты сразу почувствуешь, что отношение к тебе меняется.       Я призадумался. Характер у Ватануки был не сахар, вот и вся причина. Он попросту невзлюбил меня.       - Я ничего плохого не делал. Думаю, дело в том, что неприятен я сам.       - Вооот как, - протянула Куноги, опять поднося палец ко рту, - хм, тогда, думаю, все проще.       - Что? - растерялся я. Куноги посмотрела на меня и улыбнулась.       - Доумеки-кун, если этот человек просто невзлюбил тебя без какой-либо причины, значит, он не смог увидеть твоих хороших сторон. Тебе стоит показать ему, как ты его любишь, и какой ты замечательный. Когда он поймет, что ошибался, его отношение изменится сразу же.       - И все?       Куноги пожала плечами.       - Я нравлюсь людям просто так, без причины, - сказала она чуть печально, - как очень красивая, но ядовитая бабочка. Поэтому, я не хочу, чтобы они были рядом со мной, хотя это и причиняет мне боль. Но у тебя есть шанс, потому что с тобой спокойно и хорошо. Ты надежный, добрый и верный. Это оценит любой человек.       Она посмотрела вперед и улыбнулась.       - Химавари-чан! - заверещал Ватануки. Размахивая портфелем, он бежал к нам. Увидев меня сквозь розовую пелену в своих глазах, он резко остановился, и выражение радости на его лице сменилось отвращением, - и ты! Что ты тут забыл?!       - Доумеки-кун встретил меня около дома, - сообщила Химавари и хитро посмотрела на меня. Вот лиса! Я едва успел закрыть уши, потому что на меня обрушилась настоящая лавина воплей:       - Что?! Да как ты посмел?! Проклятый Доумеки! Чертов Доумеки! Что ты вообще себе позволяешь?! Ты что, преследуешь прекрасную Химавари-чан?!       Ватануки потрясал кулаками и лез на меня, явно желая навалять, как следует. Его очки чуть сползли, волосы вздыбились, как шерсть у кошки, даже зрачки уменьшились. Если Куноги пахла ликорисами, то от Ватануки пахло снегом и свежим ветром. Такой запах бывает у развешенного сушиться чистого белья зимой, при морозной, но ясной погоде.       Так же пахло от юноши в моем сне. У него было то же лицо – острое, маленькое, та же бледная кожа и те же тонкие, вечно хмурые брови, тот же небольшой, капризный рот, тот же слегка вздернутый нос. Те же большие глаза, прикрытые пушистыми, острыми ресницами. Во сне, глядя на него, я ощущал сексуальное желание и нежность. Я обожал и желал этого юношу больше всего на свете. Сейчас я смотрел на Ватануки и чувствовал, как эти же эмоции начинают проклевываться в моей душе. До того сна я не был влюблен в него... я не знал, что могу быть влюбленным в него. А сейчас я начинал влюбляться именно так, как это делают взрослые.       К сердцу присоединились еще и глаза, и мне стало по-настоящему больно.       - Вы так хорошо ладите, - засмеялась Куноги. Провокатор.       - Химавари-чан, ну что ты такое говоришь, - заскулил Ватануки, поворачиваясь к ней.       - Бенто, - сказал я по привычке, и Кимихиро, гневно зыркнув на меня, рявкнул:       - Обойдешься! Я тебе, что, готовить нанимался?! Дурак, дурак Доумеки!       Внезапно я понял, что он покраснел. Он походил на фарфоровую куколку - на бледной коже распустились яблочные пятнышки румянца. От крика, что ли, так разрумянился? Ватануки гневно сверкнул на меня глазами.       Янтарь и синева летних небес.       Вдоль позвоночника пробежал холодок.       Этот взгляд я уже видел – во сне. У юноши, хозяина магазина Юко-сан, которого я навещал – красивого и печального. Юноша ворчал на меня: "Доумеки, Доумеки" - прошло столько лет, а недовольные нотки в голосе остались. Но сейчас я понял, чем была наполнена его хрупкая фигура, о чем говорило каждое его движение. Невероятное по своей силе одиночество.       Он словно смирился с тем, что ему суждено прожить так долгие годы. Смирился с тем, что я оставил его. Принял, что я уже отказался от того, что в этом магазине смогут жить двое... тысячелетиями, разделяя на двоих вечность, в ожидании возвращения прекрасной колдуньи, их друга и наставника.       Этот юноша тоже страдал. Только его тоска была искусно замаскирована горем, и можно было принять ее за боль от расставания с другим, важным и дорогим человеком. Отчего я не понял сразу? Я промолчал о своих чувствах – и он тоже промолчал. Он покорно принял эту судьбу, а я ничего не сделал, чтобы исправить это.       Оставшийся путь до школы я шел как в тумане. Не помню, как добрался до класса.       На уроках пытался переварить осознанное, поэтому не слушал учителя. В окно класса стучали голые ветки деревьев, на лицо Ватануки иногда ложились их тени. Я смотрел на него и чувствовал тупую ноющую боль под ребрами. Это была вина.       Это было странно – еще ничего не случилось, и я не знаю, будущее увидел во сне или просто так совпало, однако в желудке уже словно плавал тяжелый камень. Я понимал, что теперь не успокоюсь, пока не разберусь окончательно. Пускай мои тревоги пусты, я не могу допустить, чтобы это как-то задело Ватануки. Больше не могу.        На перемене я пришел на крышу, спрятавшись ото всех, чтобы подумать.       Если мне действительно приснилось будущее, можно считать этот сон предостережением? Такие вещи точно не снятся просто так. Может быть, дедушка вмешался? Хотя, на него не похоже. Но кому тогда выгодно мое знание о том, что может ждать нас с Ватануки впереди?       Напоминает сюжет фильма, где герой из будущего передает информацию себе из прошлого, чтобы тот исправил нечто в своем времени и спас, таким образом, весь мир. Как будто мне показали, на что я могу обречь того единственного, ради которого без колебания отдам свою жизнь… как же это сложно.       Передо мной на пол опустился сверток.       - Чего уставился? - проворчал Ватануки. Ветер ласково перебирал его черные волосы, - я слишком много сделал. Не выкидывать же.       Громко топая, он вышел обратно на лестницу - должно быть, хотел пообедать вместе с Химавари. Я развязал узелок и снял крышку. От еды невероятно аппетитно пахло, все было разложено очень аккуратно. Ватануки действительно старался приготовить ее, хотя терпеть меня не может.       Я ни за что не позволю будущему из этого сна наступить.       ***       - У меня сегодня занятия в клубе, - пропела Куноги и упорхнула прежде, чем Ватануки успел рот открыть. Я закинул сумку на плечо.       - Ну, идем?       - Отвали! И почему я должен идти с тобой? - прорычал он, но все же поплелся следом, тоскливо причитая, - почему я не могу идти домой с прекрасной Химавари-чан, почему я должен идти вместе с этим противным Доумеки, почему я не могу...       Я почти его не слушал, думая над словами Куноги и моей решимостью. Идея показать Ватануки свою хорошую сторону была дельной, но вот как это сделать, если даже мое присутствие выводит его из себя?       Мы уже прилично отошли от школы, когда я понял, что стало слишком тихо, и обернулся. Ватануки рядом не было – он стоял около ворот, с улыбкой объясняя что-то какой-то девчонке в форме соседней школы. Когда я посмотрел на них, Ватануки сделал движение рукой, и девчонка повторила за ним. Показывает дорогу?       Потом девчонка, судя по ее широкой улыбке и низкому поклону, поблагодарила его, Кимихиро смущенно потер затылок. Они распрощались, и девчонка унеслась в указанном направлении, а Ватануки проводив ее теплым взглядом, повернулся ко мне. Все тепло сразу пропало, он нахмурился и спрятал руки в карманы штанов.       Этот вид: "Блин, этот Доумеки" немного насмешил меня. Кимихиро стал похож на сердитого кота.       И вдруг... одно движение ресниц. Я моргнул, и в эту секунду что-то произошло - Ватануки внезапно побледнел, вскрикнул и шарахнулся в сторону, закрываясь руками. Невидимое нечто, должно быть, атаковало его с другой стороны, потому что он, увернувшись еще несколько раз, рванул прочь. Мне не впервой видеть, как на него нападают, но чтобы днем, на улице, при мне... неужели из-за того, что мы были слишком далеко? И куда он побежал?       Я всегда быстро бегал, но после меня в легкой атлетике Кимихиро был вторым в нашем классе, поэтому догнать его было не так-то просто. К тому же он здорово петлял, отчего мне пришлось сделать пару кругов по кварталу, прежде чем его найти. Я осмотрел несколько улиц, и свернув в очередной переулок, наконец увидел Ватануки, исполняющего какой-то сложный танец. С забора на него шипела кошка. Прохожие торопливо проходили мимо, видимо думая, что столкнулись с сумасшедшим.       Ватануки выглядел испуганным и раздраженным одновременно.       - Да что вам надо-то?! - беспомощно кричал он, отбиваясь школьной сумкой, - отстаньте от меня! Да блин! Что, мне уже шагу нельзя сде… лать…       Его голос дрогнул, и это заставить меня напрячься. Ватануки, больше не двигаясь, смотрел вперед – стоя ко мне спиной, и я видел только его тонкую фигуру, и как ветерок треплет ему волосы. Когда он снова заговорил, в его голосе зазвучали панические нотки:       - Что... что происходит?...       Отступив несколько шагов назад, Кимихиро развернулся и побежал. Я бросился ему наперерез - и успел, потому что параллельно улице шла дорога с очень оживленным движением, а Кимихиро явно не понимал, куда несется. Он врезался в меня лбом, подбородком и острыми локтями, и я, поймав его в охапку, прижал к себе. Его мелко трясло.       Мои хорошие стороны?       - Тише, тише, - прошептал я, наклоняясь ближе, - что произошло?       Ватануки вздрогнул и перестал сопротивляться. Даже двигаться перестал. И дышать. Медленно вцепился в мое плечо, сжимая в кулаке ткань гакурана.       - Доумеки? Слушай, там что-то есть, - прошептал он, - надо бежать, идиот.       Я посмотрел. Мы стояли в самом начале переулка, длинного и узкого. Кроме аномального отсутствия людей, и вытянувшихся теней от фонарных столбов и заборов, там ничего не было. Оранжево-золотое солнце садилось прямо в конце улицы, окрашивая все вокруг в эти красно-золотые тона.       Я положил ладони на узкую спину Кимихиро.       - Улица пустая. А если кто-то решит напасть на тебя, сначала ранят мои руки, - сказал я. Наши тени тоже вытянулись. Ватануки вздрогнул и прижался лицом к моему плечу. Он никогда не был ко мне так близко. Его теплое дыхание касалось моей шеи.       Ему было очень, очень страшно.       - Что ты за дуралей, - пробормотал он, - я же чувствую. Меня уже схватили, убегай, это слишком опасно.       - Если опасно, зачем мне убегать? - спросил я. Кимихиро всхлипнул, - тише. Я с тобой. Я все равно останусь, что бы ты мне не сказал. Но я не могу видеть того же, что и ты. Просто расскажи, что происходит.       Мой правый глаз видел, как, извиваясь, к нам ползут тени, как колышется воздух, и каким незнакомым стало солнце.       - Этот переулок… мы стоим на границе, - просипел Ватануки, - улица... кажется странной, да?       - Да. Немного.       Тени вытянулись еще сильнее. Шум машин и людей пропал. Переулок начал быстро сужаться, Ватануки смешно запищал.       - Оно затягивает нас туда! Я... не знаю, куда мы попадем! Тебе надо отпустить меня! - воскликнул он, сжимаясь в моих объятиях еще сильнее. Я запустил руку в его волосы, заставляя прижаться к своему плечу.       - Я никогда тебя не отпущу.       Ватануки замер. Я держал его за затылок. Улица стала вытягиваться вверх, закручиваясь спиралью. Ватануки молча дрожал.       - Тебя затянет вместе со мной, - глухо пробормотал он.       - Отлично.       - Отлично?!       - Кому-то нужно быть рядом с тобой.       - Доумеки, ты просто... - он вдруг попытался освободиться, - отпусти! Сейчас что-то произойдет, отпусти меня!       Спираль другого мира, в которую скатался переулок, солнце и тени, вдруг рванула нас вверх, и все, что я успел - это развернуться, чтобы удар пришелся на мою спину. Ватануки дернул головой, но я удержал его, не давая смотреть. Подумал, что сейчас будет больно. Потому что, когда схватят меня, надо будет оттолкнуть его вперед, обратно в наш мир. Подумал...       Сон все-таки не сбудется.       Какое облегчение.       Однако я услышал только свист ветра, будто катаной рассекли воздух, а потом очень мягкий удар, как пуховой подушкой по спине. Мир качнулся и встал на место.       Свет теперь был другим – он исходил от фонарей. Воздух был свежим, пахло травами. Я медленно поднял голову и огляделся по сторонам. Мы стояли посреди пешеходной дорожки в небольшом парке. Уже совсем стемнело, стрекотали кузнечики, шумели деревья, вдалеке гудели машины и блестел огнями окон город. Ватануки в моих руках шевельнулся.       - Кажется, все закончилось, - сказал я, отпуская его. Кимихиро полусонно моргнул, очки опять сползли. Пока он был в таком состоянии, я поправил их, и Ватануки быстро заморгал.       - Все? - повторил он, отстраняясь от меня, впрочем, продолжая сжимать в кулаке мою форму. Осмотрелся, потер глаза, - а... да, вроде бы, все. Духов рядом точно нет. Но где мы? Похоже на парк в нашем городе.       Он еще раз огляделся по сторонам.       - Ничего не понимаю. Мы же проваливались в другой мир, как мы очутились тут?       Я пожал плечами. Ватануки выглядел очень растерянным, и я решил взять инициативу на себя. Для начала отцепил его руку от своего рукава, встретил непонимающий и испуганный взгляд, разжал его пальцы и вложил в них свои. Крепко держа его за руку, я пошел по дорожке. Ватануки послушно следовал за мной, не пытаясь выступать. Такая тишина была даже непривычна.       - Это наш мир? - спросил я.       - Наш, - быстро ответил Кимихиро, - по ощущениям… кажется, наш.       Я чувствовал неуверенность в его голосе.       - Разберемся.       Он еще сильнее сжал мои пальцы, хотя я ожидал, что придя в себя, он сразу же заворчит и оттолкнет меня.       - Доумеки, это... мне тревожно, - пробормотал он, - в смысле... не то, что ты подумал... но что-то тут не так. Я не знаю, как это объяснить. Могу я...       Покажи хорошие стороны. Он ненавидит, когда его перебивают.       - Могу я... пока что держать твою руку? Это в целях безопасности! Ты же такая бестолочь, а если мы все-таки непонятно где, и ты пострадаешь, Химавари-чан расстроится! И Юко-сан! И вообще... я просил тебя не рисковать и отпустить меня, но раз уж ты навязался со мной, я за тебя отвечаю, понял?! Я бы очень хотел бросить тебя тут, но... то есть, я...       Я сжал его руку и он, всхлипнув, замолчал.       - Что тебя пугает? - спросил я напрямую. Ватануки остановился.       - Это чужое место, - прошептал он. Я повернулся, чтобы взглянуть на него.        Ватануки сердито сопел. Его голова была низко опущена, волосы скрывали лицо.       - Чужое? - переспросил я, - но ты же сам сказал, что это наш мир.       - Сказал... потому что, это действительно обычный мир живых людей, - сбивчиво проговорил Кимихиро, свободной рукой утирая лицо, - но нас тут быть не должно! Я не знаю, как объяснить... не понимаю. Мы тут как будто чужие... чужеродные. И я чувствую угрозу.       Я чувствовал только беспокойство за него, усталость и голод. Но подумал, что такие мои чувства его вряд ли порадуют, поэтому промолчал.       - Тебе тут ничего не угрожает, - ответил я, когда он перестал всхлипывать, - духи и прочее. Давай исходить из этого.       - При чем тут духи?! - завопил он, и я закрыл свободной рукой ухо, - конечно, они мне не угрожают, пока ты со мной рядом! Но я говорю о другом! Мир! Мир вокруг нас, понимаешь?!       - Не особо.       - Это потому, что ты тупица, Доумеки!       Раз ругается, значит уже успокоился. Я почувствовал слабое облегчение.       - Давай мы просто выйдем отсюда, - сказал я, - может быть, в городе разберемся быстрее.       - А ты знаешь эту часть парка? - проворчал он, - я тут в первый раз, например.        Я кивнул на светящиеся окошки многоэтажек, Ватануки цыкнул, но промолчал.       Ориентируясь на дома, мы вышли сначала на широкую прямую аллею, вдоль которой горели фонари, и по указателям быстро добрались до ворот. Прямо вдоль ограды разместилась тележка с палаткой торговца уличной едой - якисоба пахла так, что у меня заурчало в животе.       - Еда... – Ватануки, как птенец из гнезда, выглянул из-за моего плеча. Фонарики с тележки отражались в стеклах его очков, взгляд был завороженным.       - Хочешь, подойдем? - спросил я, Кимихиро медленно кивнул, - не опасно?       - Не опасно, - пробормотал он, - давай. Деньги у тебя хоть есть?       - Есть.       Торговец и не думал закрываться, несмотря на то, что уже стемнело. Старик в синем юката курил трубку, напоминающую трубку Юко-сан, и возился за прилавком, бормоча себе под нос. Когда я, подойдя ближе, заглянул к нему, старик фыркнул и проговорил:       - Ну, ждать вас, бестолочи! Добро пожаловать! Садитесь, давайте!       - Извините за вторжение... - пробормотал за моей спиной Ватануки. Старик недобро посмотрел на него.       - А, ученичок самой Юко-сан! - гаркнул он, не переставая что-то помешивать, - приперся, ишь ты, да не один еще!       - Вы знаете Юко-сан? - заулыбался Ватануки. Посмотрел на меня с превосходством - вот так-то, мол, Доумеки, сейчас я со всем разберусь. Я не отреагировал, показал торговцу два пальца и попросил:       - Можно две порции?       - Лишь бы пожрать, - закатил глаза Ватануки. Старик выхватил изо рта трубку и отвесил ему такую затрещину, что Кимихиро аж присел, глупо хлопая ресницами. Я с трудом сдержал смех.       - Это что за неуважение, юноша! Мое заведение видят только те, кто нуждается в пище, и я охотно даю ее! Знай свое место! - отчеканил он, тыча в Ватануки трубкой. Тот сконфужено опустил глаза.       - Простите...       - Тем более, - старик сунул трубку в рот, - если бы не твой приятель, ты бы сюда не добрался. Видел же, что с тем переулком нечисто было. Почему не сбежал или Юко-сан на помощь не позвал?       - Растерялся...       - Растерялся! А еще колдуний ученик! - старик бухнул перед нами две пиалы с якисобой, - ешьте, давайте!       - Спасибо за еду, - сказал я, забирая палочки. Все еще смущенный, Ватануки тихо поблагодарил хозяина, и тоже начал есть.       Покушав и расплатившись, мы переглянулись. Старик за время нашего ужина подобрел, закончил готовить и теперь курил, опираясь локтем на прилавок.       - Господин, что это за место? - робко спросил Ватануки.       - Это? – переспросил старик, выдыхая дым. Окинул взглядом темнеющий парк и высотки с их горящими окнами, - ваш родной город. Или не узнали?       - Узнали, но...       - Вот оно что, - хозяин прищурил чуть светящиеся желтые глаза, - вроде, тот же самый город, а вроде бы и нет. Вроде, не потусторонний мир, но что-то покоя не дает, гложет. Так, ученичок Юко-сан?       - Так, - ответил Ватануки, хмурясь. Выглядел он обеспокоенным не на шутку, - поэтому я и спрашиваю. Это словно…       - Господин, - перебил я его, - а вы не подскажите, какой сейчас год?       Ватануки сердито дернул меня за рукав.       - Доумеки, ты, что ли, мозги последние сожрал вместе с лапшой?       Внезапно старик ухмыльнулся. Все зубы у него были крепкими белыми клыками с заостренными концами. Я понял, что он очень, очень опасен, хоть и не для нас в данную минуту.       - Умный малый твой приятель, ученичок Юко-сан. Две тысячи пятнадцатый.       Лицо Кимихиро отразило всю гамму эмоций, положенную в такой ситуации – страх, недоверие, осознание, ужас...       - Прошло десять лет? - прошептал он, невольно подаваясь вперед, - десять... лет? Это будущее?       Ему опять прилетела затрещина.       - Будущее, но ничего страшного не произошло, - проворчал старик, пока Ватануки, морщась, тер макушку, - Юко-сан мне когда-то помогла, так что, так уж и быть, помогу ее бестолковому ученичку. Слушай сюда и мотай на ус – сами вы не выберетесь. Юко бы смогла вас вытащить, но сюда ей уже не попасть. Поэтому, до того места, откуда она сможет забрать вас, нужно добраться. Уяснили? Так вот, сейчас идете все время прямо, пока не упретесь в вокзал. Вам нужно сесть на электричку, которая отходит ровно в 21.00, - я быстро посмотрел на часы. Без двух минут восемь, - там такая будет одна. В ней встретите моего брата, сегодня его смена на этом маршруте, я расскажу ему про вас. Он вас высадит, когда придет время, а Юко – подберет.       Старик пыхнул дымом и добавил:       - Юко-сан сердечный привет от меня.       Ватануки низко поклонился.       - Благодарю вас, господин, - пробормотал он. Я тоже поклонился.       - Будет, будет вам, церемонии разводить. Юко-сан поблагодарите, ей проблемы создаете, - отмахнулся старик, - а сейчас кыш. Я закрываюсь.       Спустя секунду я осознал, что стою у входа в парк. Никакой тележки и торговца поблизости нет... разве что, чуть-чуть пахнет якисобой и табаком.       Ватануки покусывал губы, глядя вверх. Свет фонарей бликами отразился в стеклах очков. Я подошел к нему и дотронулся до его плеча.       - Я не знаю, как так получилось, - тускло сказал Кимихиро, его глаза блестели, - я не понимаю, как мы могли попасть в будущее. Оно же еще даже не наступило.       - Возможно, и не наступит, - ответил я, и Ватануки непонимающе посмотрел на меня. Мне показалось, что глазах отражаются небо и звезды, - в зависимости от поступков в настоящем, будущее может развиваться по-разному. Никому не известно наверняка, что будет дальше.       Ватануки грустно усмехнулся, и, зажав портфель под мышкой, спрятал руки в карманы.       - Вокзал, о котором говорил торговец, может быть довольно далеко, - сказал он, - пошли. У нас хватит денег на два билета?       Мы перетрясли свои карманы, и, подсчитав оставшуюся наличку, пришли к выводу, что в нашем времени бы хватило. Выйдя из парка, двинулись по прямой плохо освещенной улице.       - Думаешь, мы встретим себя взрослых? – спросил я.       - Ты дебил? - горько усмехнулся Ватануки, - фантастику не смотрел, что ли? Вообще-то, правила перемещения во времени запрещают это. Мы никому не должны показываться на глаза, погибнем.       - Мы не покажемся. Но я бы хотел посмотреть на тебя через десять лет.       - Перехочешь! - раздраженно отрезал Ватануки, - я не знаю, чем еще нам аукнется это путешествие в будущее. Молись, как бы мы совсем не исчезли.       - Почему?       - По кочану! Нас здесь быть не должно, вдруг, реальность захочет избавиться от нас? Так что, шевелись быстрее, я хочу вернуться домой живым и здоровым. Блин, сколько с тобой мороки.       - Шевелюсь.       Ватануки подозрительно глянул на меня, но я не изменил выражения лица, и он, вздохнув, пошел рядом. Должно быть то, что я не спорю и не язвлю, немного успокоило его.       Мне же присутствие Кимихиро рядом придавало сил.       ***       Ватануки уснул мгновенно, стоило ему сесть на сиденье. Я присел рядом с ним, крутя в руках наши билеты. До вокзала мы добрались всего за двадцать минут, еще минут десять потратили на поиск касс и покупку билетов (денег хватило, хотя Ватануки был в шоке от того, как сильно выросли цены). Электричка, отходящая в 21.00, и в самом деле была только одна, смотритель на станции любезно подсказал нам, как пройти на нужную платформу. Ватануки начал клевать носом еще по пути к вокзалу, но едва мы вышли на платформу, он опустился на лавочку в зоне ожидания так, будто его тело потеряло все силы. Мне спать не хотелось, и я принялся рассматривать снующих по платформе людей. До отправления было еще около двадцати пяти минут.       Пассажиров было немного. Сам вокзал изменился за десять лет, появилось больше ярких светящихся табло, больше автоматов, о назначении которых я примерно догадывался, а вот люди остались такими же. Чуть-чуть поменялись прически, и неуловимо изменился стиль в одежде. У многих были необычные мобильные телефоны, я такие видел только в фантастических фильмах. Впрочем, школьная форма осталась прежней, видимо, потому что на нас не обращали никакого внимания – должно быть, мы походили на обычных школьников, едущих домой с каких-нибудь курсов. Я, расслабившись, откинулся на спинку своего сиденья. Ватануки всхрапнул, по его лицу побежала дрожь. Как он умудряется сидя спать?       Я гнал от себя мысли, что это будущее из моего сна. Что, где-то в этом городе живу двадцатипятилетний я… и двадцатипятилетний Кимихиро. Пальцы зудели от желания увидеть его. Узнать – так, все же, правдив мой сон или нет?       Я почувствовал, что на меня смотрят, и повернул голову. На соседних сиденьях устроилось несколько человек, наши попутчики – девушка лет двадцати, старушка, мужчина в деловом костюме и женщина с ребенком. Девочка, поняв, что я заметил ее взгляд, улыбнулась, потом посмотрела на Ватануки и указала на него подбородком. Я тоже посмотрел - Кимихиро чуть сполз с сиденья, его голова склонилась набок, очки перекосились. Я прижал палец к губам, и девчонка зажала себе рот ладошками. Ее озорной взгляд сиял.       Осторожно, чтобы не разбудить, я переложил голову Ватануки себе на плечо, и он привалился ко мне всем весом. Очки я стянул, держа за перемычку между стеклышками, Кимихиро сразу вскинулся, захлопал ресницами. Я поймал его, укладывая обратно на свое плечо.       - Тише, тише. Поспи, еще рано. Я рядом.       - Доумеки? - сонно пролепетал он, прижимаясь носом к моей шее, - ты? Хорошо... я… еще чуть-чуть, ладно?...       Я сложил очки и убрал их к себе в карман. Ватануки засопел мне в шею. Девчонка, оглянувшись на мать, листавшую журнал, спрыгнула со своего сиденья и подбежала к нам. У нее на голове была соломенная шляпка, из-под которой торчали прямые черные волосы - одни пряди были короче, другие длиннее. На темные глаза падала густая челка. Щеки украшали наклейки-сердечки.       - Привет, - сказала она, щербато улыбаясь и блестя глазами, - твой парень смешно спит, братик.       - Он не мой парень.       - Друг? - она покачалась с носка на пятку.       - Нет.       - А кто?       Кто мне Ватануки? Я посмотрел на него.       - Вы похожи на моих маму с папой, - объяснила девчонка, - папа тоже заботится о маме, когда она спит. Он прячет ее очки и целует ее в лобик.       - Я не могу поцеловать его без разрешения.       - Я думаю, он бы разрешил, - уверенно сказала девчонка. Я убрал со лба Ватануки темные длинные пряди. Под тонкой кожей чуть просвечивали голубые жилки.       - Почему ты так думаешь?       - Он так выглядит, как будто ты - это все, что у него есть.       Я усмехнулся и коснулся губами теплой кожи. Кимихиро сонно пошевелился. Девчонка восхищенно выдохнула сквозь зубы.       - Ты любишь его! - воскликнула она, тыча в меня пальчиком, - прямо как в манге! Круто! А почему он тогда не твой парень?       - Есть манга про такое? - спросил я, осторожно устраивая Ватануки поудобнее.       - Есть! Про любовь мальчиков!       - У нас не любовь. Поэтому он не мой парень.       - А что у вас?       - Что-то другое.       - Счастливое?       - Не особенно.       Девчонка наклонила набок голову, напоминая мне Куноги.       - Знаешь, братик, - сказала она нараспев, - мама говорит, что если хочешь получить что-то, нужно как следует постараться.       - Думаю, что она права, - ответил я, - но иногда, даже когда очень стараешься, ничего не выходит.       - Почему?       - Киоко-чан!       Повернувшись, я увидел, что мама девочки отложила журнал и оглядывается по сторонам.       - Мама тебя потеряла, - сказал я, встречая озорной темный взгляд, - не стоит ее расстраивать.       Девочка кивнула, и, подбежав ко мне, доверчиво прошептала:       - Просто не отдавай никому братика, даже если у тебя будет отнимать его целый мир. Ты так заботишься о нем, что он обязательно это заметит.       - Киоко-чан, вернись пожалуйста! - громко повторила женщина, и девчонка умчалась к ней. Я запрокинул голову назад. Ватануки почти лежал на мне. От слов девчонки у меня горело лицо и уши.       Ватануки просыпался несколько раз - когда объявляли посадку на другие поезда, он вскакивал, хлопая ресницами и пытаясь помчаться куда-то. Каждый раз я усаживал его обратно, и он тут же засыпал. Казалось, он сильно измотан, хотя объективных причин для этого не было - шли мы не так уж и долго, да и день был не тяжелый. Когда объявили нашу электричку, я несколько раз потряс его за плечо, и Кимихиро, отчаянно зевая, поднялся на ноги.       После того, как он пару раз врезался в прохожих и в стенку, но извинился только перед стенкой, я взял его за руку. Люди поглядывали на нас, однако комментариев не следовало. Неужели в две тысячи пятнадцатом году к двум парням, держащимся за руки, относятся так снисходительно? Это время стоит того, чтобы до него дожить.       Едва Ватануки оказался в электричке на своем месте, как тут же снова уснул. Я пощупал его пульс и потрогал лоб, однако ничего угрожающего жизни не заметил. Мне же сон не шел, поэтому я решил периодически проверять его состояние и надеяться, что Юко-сан заберет нас прежде, чем с Кимихиро случится что-то серьезное.       Электричка мягко тронулась, и я посмотрел в окно. Ладонь Ватануки все еще была в моей, я перебирал его тонкие, мягкие пальцы. Нашел мозольки от ножа на подушечках, мелкие порезы. Рука Кимихиро была теплой, и это меня немного успокаивало.       - Братик еще спит, - я вздрогнул от неожиданности, когда ко мне обратились. Киоко, болтая ногами, сидела в проходе от нас. Ее мама, судя по всему, дремала на соседнем сиденье. Я кивнул, чувствуя, как лоб Кимихиро опять утыкается в мое плечо, - он все время спит. Так устал?       - Похоже на то.       Киоко, оглядевшись через плечо, шустро перебралась на пустое сиденье напротив. Встретив мой взгляд, она широко улыбнулась.       - Прости, братик, - сказала она, поправляя сползшую с плеча лямку джинсового комбинезона, - но мой телефон где-то в сумке, на полке. Нам долго ехать, мне немного скучно. Второй братик спит, а у тебя тоже нет ни журнала, ни телефона, поэтому я подумала, что ты тоже будешь скучать. Мы можем поболтать, и нам станет весело! Я же тебе не мешаю?       - Не мешаешь.       За окном было слишком темно, и я различал отдельные предметы только тогда, когда они попадали в пятна света – дома, машины, деревья... весь остальной путь в стекле отражалось только мое лицо на фоне бескрайней черноты.       - Братик, - я повернулся к девочке, - а куда ты едешь?       - Домой.       - А… просто так? Или по делам? Мы тоже домой, а сюда ездили по делам.       - У меня есть одно дело, - я сжал в ладони кончики пальцев Ватануки, - я должен привести домой его.       - Вы заблудились? – серьезно спросила девочка.       - Да.       - Это он привел тебя не туда.       - Да.       Электричка качнулась, и голова Кимихиро откинулась назад. Свет упал ему на лицо, отчего он поморщился.       - Бедный братик Ватануки. Он огорчился, наверное.       Ледяная дрожь пробежала вдоль моего позвоночника, и я мгновенно напрягся. Киоко потерла кулачком бровь, но заметила мой взгляд и улыбнулась. Я взглянул на нее только правым глазом. Обычный человек. Не опасна. Но откуда она знает?...        - Нет, прости-прости, братик, - быстро сказала Киоко и подняла ладошки, - я не то... это же братик Ватануки, правильно? Я узнала его еще на вокзале, но подумала, вдруг не он…       - Кто ты?       - Меня зовут Киоко-чан, - она наклонила набок голову, - а там моя няня, ты назвал ее моей мамой. Мы едем домой. Мы уже были в этом городе два года назад, только я этого почти не помню. Потому что я сильно-сильно заболела. Мама ужасно переживала обо мне. Она даже плакала. Я почти все время спала, мне было жарко и больно, меня тошнило… меня укусило какое-то насекомое, когда мы были в горах. Мама возила меня к врачам, но никто не мог помочь, а потом мамочке кто-то рассказал про один магазин в этом городе. Говорили, хозяин магазина может исполнить любое желание, даже вылечить болезни. Мама плакала, но все равно взяла меня и поехала. Фуджи-сан тоже ездила с нами, - она кивнула на спящую няню, - а папочка не поехал, у него было много работы.        Тонко вздохнув, Киоко сцепила пальцы в замок.       - Я почти ничего не помню с того момента, как меня укусили, но помню, как открыла глаза - надо мной был высокий потолок. Пахло травами и чистой постелью. Я села, и увидела, что на кресле рядом с моей кроватью сидит господин в юката. Он улыбнулся мне. Я подумала, что он доктор, и спросила, где моя мамочка. Он ответил, что мамочка ждет меня за дверью, потом погладил меня по голове и вышел из комнаты. А потом ко мне прибежала мама, она плакала и обнимала меня. Она спрашивала, как я себя чувствую, но я чувствовала себя хорошо, ничего не болело и хотелось кушать. Меня тут же покормили две маленькие девочки, а потом я играла с маленьким черным зверьком, пока господин беседовал с мамочкой. Я слышала, как она повторяет благодарности, а господин был с ней очень добр и вежлив. И с Фуджи-сан был вежлив, это она сказала мне, что его зовут господин Ватануки. Фуджи-сан объяснила мне, что господин Ватануки содержит магазин и может исполнить любое желание, за которое потом нужно заплатить. Мамочка заплатила тоже. У нее были очень красивые золотые волосы, но господин Ватануки сказал, что их придется отдать. Мамочка состригла свои волосы без сожалений. Она сказала, что это было честно. Мы пробыли у господина Ватануки где-то неделю, он с мамочкой и Фуджи-сан плел веревку из мамочкиных волос. Он очень вкусно кормил нас, а еще рассказывал мне сказки и угощал сладостями. Он велел приехать к нему через два года, чтобы проверить, все ли со мной в порядке. И вот, мы уже возвращаемся домой. Но этот братик - это же и есть господин Ватануки? Только, он еще не мужчина.       Я молчал, не зная, что ей ответить. Киоко заправила волосы за ухо.       - Он стал молодым, - сказала она, - и выглядит счастливее...       - Сколько тебе лет?       - Шесть.       Ватануки тихо всхлипнул. Что ему снилось?       - Мы пришли из прошлого, - пробормотал я. Киоко удивленно округлила глаза.       - Ой! Я знаю про такое! И поэтому ты сказал, что вы заблудились?       - Да.       - Вы очень-очень хотите вернуться домой?       - Нам нужно, - ответил я, - это ошибка. Мы не должны были попадать в будущее. Все должно идти своим чередом.       Киоко кивнула. Она жадно рассматривала бледное лицо Кимихиро.       - Братик Ватануки уже умеет исполнять желания?       - Пока еще нет. Он только учится. У магазина, про который ты говорила, сейчас есть хозяйка, она наставница Ватануки. Она очень сильная колдунья и скоро нас заберет.       Киоко кивнула, и вдруг ее лицо сморщилось, будто она собралась заплакать. Костяшки сцепленных пальцев побелели.       - Братик! - воскликнула она, - прости меня! На самом деле я узнала братика Ватануки еще на станции, но постеснялась тебя! Но сейчас… я все равно скажу! Пожалуйста, прошу тебя, не оставляй братика Ватануки одного! Ты же… - она опустила голову и на светлую кожу рук капнули слезы. Я растерялся, увидев их, - ты так любишь его, я вижу! А братик Ватануки, даже спящий, выглядит очень счастливым! Я уверена – это потому, что ты рядом с ним!       - О чем ты…       Киоко замотала головой, не давая мне продолжить.       - Ты не знаешь об этом, братик, но взрослый господин Ватануки был таким... - она всхлипнула, - таким одиноким! В его доме жили только две девочки и маленький смешной зверек! Господин Ватануки старался быть веселым все то время, что мы провели в его доме, но я видела, какие у него грустные глаза! Видела, как он иногда смотрит на дверь, как будто ждет, что кто-то вот-вот придет! Но братик Ватануки выглядит по-другому! Он прижимается к тебе, потому что ты есть рядом с ним!       Ее слова шокировали меня до глубины души. Так сон не был простым совпадением. Все-таки, то будущее, которое заставило меня осознать свои чувства, рано или поздно наступит. Я смотрел, как раскрасневшаяся Киоко утирает ладошками слезы, и чувствовал комок в горле.       - Совсем недавно… - сказал я медленно, - мне приснился сон. Мне приснилось будущее… то, о чем ты говорила. Взрослый одинокий Ватануки. И я тоже был несчастен.       Киоко замотала головой.       - Братик, послушай! Твой сон, должно быть... был таким печальным! Но ведь он еще не сбылся! – горячо воскликнула она, наклоняясь вперед. Длинные ресницы слиплись, но черные, словно ночь, глаза, ярко блестели, - ты ведь пришел из прошлого! Для тебя этого будущего еще нет! И теперь ты все исправишь!       - Он ненавидит меня, - спросил я, переводя взгляд на окно, потому что взгляд девочки травил душу. Киоко порывисто вздохнула.       - Неправда, - тихо сказала она, - сейчас я думаю, что тогда, когда он смотрел на дверь, он ждал тебя.       От ее слов в моей груди все сжималось. Могло ли у меня получиться? Я посмотрел на пушистую макушку Ватануки, ощущая волну терпкой нежности. Смогу ли я обладать им так, как с недавних пор мечтаю? Возможна ли взаимность моим чувствам – хотя бы их толики?       - Братик, - позвала Киоко, и я поднял взгляд. Девочка уже слезла с сиденья и стояла прямо перед Ватануки. Ее глаза были полны восторженной детской любви, - я очень хочу помочь ему. Если его наставница… госпожа хозяйка, тоже исполняет желания, может, через братика Ватануки я смогу позвать ее? Разрешишь мне попробовать?       Такое не приходило мне в голову. Меня бы Юко-сан точно не услышала, сколько бы я не звал, однако Киоко не обладала моей силой и была обыкновенным ребенком. Поэтому я кивнул, и она, покачиваясь в такт движению вагона, вынула руку из кармана. Забрав ладонь Ватануки из моей руки, вложила что-то ему в кулак.       - Тетушка, - пропела она, держа обеими ладошками его руку, - тетушка, которая сейчас ему снится. Ты же слышишь меня? У меня есть, что тебе отдать. Пожалуйста, добрая тетушка, помоги! Это несчастное будущее, не нужно в нем больше быть! Пускай братик Ватануки вернется домой, чтобы скорее изменить его! Пожалуйста, добрая тетушка, исполни мое желание!       Электричка задрожала и вдруг резко остановилась. Все заскрипело, заскрежетало, с полок полетели сумки. Инерция швырнула меня вперед, я машинально вытянул руки, чтобы не дать упасть Киоко, но мои ладони неожиданно уперлись в пол, залитый солнечным светом. Я вскинул голову, и увидел, что нахожусь совершенно в другом вагоне – это уже было купе поезда, а не электричка. Покачиваясь, я поднялся на ноги и вышел в коридор.       Поезд дернулся еще раз и встал. За окном сияло яркое полуденное солнце, озаряя заснеженные горные вершины вдалеке и густой, темно-зеленый еловый лес. Это словно была и не Япония. Из других купе стали выглядывать остальные пассажиры.       - Что такое? – зашептали отовсюду. Игнорируя все странности, я забежал обратно в свое купе, но оно все так же пустовало. Где Ватануки?       Выскочив в коридор, я огляделся по сторонам. Засунул руку в карман - очков тоже не было. Кимихиро проснулся, забрал их и куда-то ушел? Зачем, для чего? Ведь еще секунду назад мы ехали в обычной электричке, и прямо напротив меня стояла Киоко… если Юко-сан услышала ее просьбу, то куда она перенесла меня?       - Прошу прощения! - громко сказал кондуктор, протискиваясь по узкому коридору, - пожалуйста, вернитесь на свои места! Произошла вынужденная остановка, сейчас высадим пассажира, и поезд отправится дальше! Прошу прощения, вернитесь на свои места!       Кондуктор остановился передо мной и поправил фуражку.       - Господин, у вас нет билета, - хмуро сказал он, - прошу вас на выход.       Люди, ворча, стали возвращаться в свои купе, хлопая дверями. Кондуктор довел меня до выхода и нажал на рычаг. Двери раздвинулись в стороны, морозный воздух ударил мне в лицо.       - У меня есть билет, - ответил я, - и со мной был еще один человек. Парень, моего возраста, черноволосый, в очках, в такой же форме…       - О чем ты говоришь, юноша? - ворчливо сказал кондуктор, и я вдруг понял, что передо мной тот самый старик, торговец якисобой, - ты купил билет в две тысячи пятнадцатом году, а не в безвременье! Я еле тебя нашел, повезло, что перед поездкой ты ел стряпню моего братца, а я ее на другом краю света почую. Так что, сходи, и поживее! Не заставляй госпожу ждать!       За дверями вагона распахнулась чернота. Я снова посмотрел на старика.       - Но как же?...       - О, Боги! - кондуктор закатил глаза, - да твой приятель сошел на несколько станций раньше! Двигайся уже скорее, он же от волнения места себе не находит!       Я еще раз посмотрел на черноту. Это так в стиле Ватануки - сначала сделать, а потом переживать за всех и вся.       Глубоко вдохнув, я шагнул вперед.       ***       Солнце садилось. Я кое-как сел, потирая ноющий от боли затылок. Ударился... упал? Тени от фонарных столбов вытягивались на асфальте. Кошка мурлыкала на заборе. Где-то поблизости шумели машины.       Ничего не понимая, я поднялся на ноги, подобрал школьную сумку. Часы показывали без двадцати пять. Обычно в такое время я уже подхожу к дому, если только опять не случалось ничего странного. На меня поглядывали проходящие мимо люди.       - Доумеки! - услышал я и обернулся. Ватануки выскочил откуда-то из-за угла – взъерошенный, испуганный, очки чуть покосились, дыхание сбилось, - Доумеки, какого черта вообще? Как это понимать?! Ты где был?!       Я уклонился от взмаха кулаком. Голова чуть-чуть кружилась, но ничего серьезного. Ватануки выглядел так, словно готов был вот-вот вскипеть, как чайник.       - Заблудился.       - Заблудился?! Да я, когда в себя пришел, не знал, что делать! Это же было будущее, что, если бы ты там застрял навсегда?! Почему когда Юко-сан вытащила нас, ты не схватился за меня?!       - Юко-сан? - переспросил я. Ватануки перестал орать и захлопал ресницами.       - Ну да. Ее кто-то позвал через меня, она бросилась на голос, чтобы вытащить нас в наше время. Но ты шарахнулся назад, и она не успела тебя забрать… пришлось ждать, пока тебя отыщет брат того старика.       Я смотрел на него. Очевидно, он не понимал причин моего поступка. И, кажется, был этим серьезно обижен.       Выходит, он не помнил Киоко и ее просьбы. Конечно, не должен был – он ведь проспал все это время. Однако если она через него умудрилась обратиться к колдунье... неужели Юко-сан ему ничего не рассказала? Быть может, он и не должен об этом знать?       Ватануки чуть раскраснелся под моим взглядом. Он хмурился, но не от злости, а от беспокойства – рассердился, испугался. Переживал? У меня потеплело на сердце от этих мыслей. Ватануки поглядывал на меня, видимо, думая, что я головой тронулся в процессе путешествия в будущее, а я боролся с сильным желанием взять его за плечи и притянуть к себе.       Интересно, каково это - обнимать его, прижимаясь носом к темным волосам? Каково это - чувствовать его в своих руках? Он тощий и хилый, наверное, каждую косточку можно нащупать. Последний раз я так прикасался к нему, когда призрак женщины выкачал из него все силы, и мне пришлось нести Ватануки на руках. Но тогда я был так обеспокоен его состоянием, что даже не задумывался о своих чувствах. Дурак Доумеки. Жди теперь следующего шанса, словно бездомная собака ласку.       - Хм.       Ватануки мгновенно вскипел и бросился на меня с кулаками.       - Хм? Хм?! Это все, что ты можешь мне сказать?! Я так за тебя... - он замолчал, вспыхивая до корней волос, - я... я... дурак, дурак Доумеки! Какого черта ты творишь?! Засунь себе свое «хм» знаешь, куда?! Все! Вали домой!       Он, раздраженный, пошел по улице. Тени вытянулись ему вслед. Я тоже следовал за ним, Ватануки зло зыркнул на меня, но ничего не сказал.       Когда он повернул в парк, я немного удивился. Ватануки сопел себе под нос, но никак не комментировал то, зачем мы туда идем. Я не спрашивал, чтобы не спровоцировать новый приступ злости. В конце концов, какая мне разница, пока он в порядке?       В парке на качелях сидела Юко-сан. В песочнице прыгал Мокона. Колдунья чуть раскачивалась, глядя на яркое небо.       - Юко-сан! - воскликнул Ватануки, подбегая к ней, - спасибо, что вытащили нас!       - А, Ватануки, Доумеки, - улыбнулась она, - не стоит меня благодарить. Я просто исполнила чужое желание.       - А? - не понял Кимихиро и даже посмотрел на меня, - твое, что ли?       Я покачал головой. Колдунья лукаво улыбалась.       - Доумеки знает, чье это было желание, но не может сказать, - произнесла она, - таков закон путешествий во времени.       - Что? Это еще почему?!       - Для начала, отдай мне плату, - она протянула ладонь, обтянутую бархатной лиловой перчаткой. Ватануки недоуменно уставился на нее, - я жду.       - Плату? Какую еще плату?       - За желание, - терпеливо ответила ведьма, - посмотри у себя в кармане. Должно быть, ты машинально положил.       Ватануки в замешательстве сунул руку в карман брюк и вытащил оттуда маленькую розовую заколку с зайчиком. У него стал такой глупо-непонимающий вид, что я отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Колдунья ждала, и Ватануки, помедлив, положил заколку ей на ладонь.       - Плата принята! - громко сказала она, убирая заколку в маленький шелковый мешочек, - а теперь мы можем поговорить.       - Ничего не понимаю, - жалобно сказал Кимихиро, переводя взгляд с меня на Юко-сан, - я совсем ничего не помню... кто же, раз не Доумеки, загадал желание?       Ведьма указала на соседние качели, и Кимихиро присел на них, я же остался стоять. Юко-сан положила ногу на ногу и подперла ладонью лицо.       - Вы попали в будущее не просто так, - сказала она, - переулок, в который ты зашел, стал временным коридором. Такие создаются только очень могущественными существами, а значит, ваше путешествие не случайно. Ватануки, как ты там оказался?       - На меня напали духи, - растерянно пробормотал Кимихиро, растирая ладонями лицо. Мне в глаза бросилась его бледность, - Доумеки отошел слишком далеко, они, как обычно, набросились. Я убегал от них, на дорогу особо не смотрел, а потом… они пропали. Словно их кто-то спугнул. Я повернулся и увидел… что улица изменилась. Вытянулись тени, солнце и все остальное стало словно заворачиваться спиралью. Это был больше не наш мир. А убежать я не мог, уже попал в эту спираль, было не вырваться. И, хотя рядом и был Доу... - он запнулся, покраснел, быстро посмотрел на меня и отвернулся, - Доумеки там был, в общем. Нас все равно затянуло.       - Дальше, - приказала ведьма.       Кимихиро кратко рассказал ей о нашей прогулке в парке и о знакомстве с торговцем якисобой. Когда он передал от него привет, колдунья фыркнула и ухмыльнулась.       - После того, как мы сели в электричку, я всего на секунду закрыл глаза, а потом... - Ватануки нахмурился, прижимая ладонь ко лбу, - помню, что мне снилось, как я парю в невесомости, но тут возникла ваша рука, Юко-сан, и вытащила меня сюда.       - И ты побежал искать Доумеки, - закончила за него Юко.       - Все потому, что когда я оказался здесь, его рядом не было, - Ватануки покачался на качелях, глядя себе под ноги, - я решил, что он отпустил меня и остался в будущем. Но когда я прибежал в переулок, откуда мы переместились, Доумеки уже был там. Вот, что я помню.       Колдунья кивнула и посмотрела на меня.       - В общих чертах так, - ответил я, - правда, ты продрых время ожидания и поездку.       - И что в это время произошло? - сварливо спросил Ватануки. Я отвернулся, и он снова вскипел, - эй, а ну живо говори!       - Доумеки-кун не может, - перебила ведьма, - извини, Ватануки, но он ничего тебе не расскажет.       - Не может? Почему?       - Будущее, - протянула Юко, - не выглядит, как всеобщая история. Оно, как и прошлое, у каждого человека свое. Вяжется, как шарф, их сказанных слов и принятых решений. У шарфа есть начало и есть конец, так? И в его полотно можно только частично ввязать нити другого шарфа. Вы попали в твое будущее, Ватануки. Это только твой шарф. За жизнью каждого человека пристально следит богиня судьбы. Если ты каким-то образом попадешь в будущее, богиня сделает все, чтобы ты не узнал ничего лишнего, и не изменил его. Именно поэтому ты и проспал весь ваш путь.       Она постучала пальцами по своей щеке. Взгляд был тяжелый и мрачный.       - Однако у Доумеки своя судьба, поэтому он может присутствовать в твоем будущем, как наблюдатель. Уведенное вами еще не случилось, а значит, оно может наступить, а может и нет. Людские действия невозможно предсказать – людям дана свобода выбора, что немного затрудняет работу богини судьбы, отсюда такие строгие правила. Узнав свое будущее, ты можешь стать причиной глобальной катастрофы, потому что ткань мироздания состоит из судьбы каждого отдельного человека. Понимаешь?       Ватануки посмотрел на меня.       - Но Доумеки знает?... - тихо сказал он.       - Доумеки напрямую никак на него не влияет. Видишь ли, каждое фатальное решение всегда будешь принимать только ты.       Ватануки опустил глаза.       - А заколка... и кто тогда создал временной коридор? - спросил он, - кто переместил нас в мое будущее? И зачем?       - Сейчас уже ничего нельзя сказать наверняка, - ответила ведьма, вставая, - есть вещи, которые начинаются и заканчиваются без нашего желания. Если суждено, то мы все узнаем, когда придет время. Могу лишь сказать одно – это было невероятно могущественное существо. Хорошо, что вам удалось выбраться целыми и невредимыми. А сейчас уже поздно. Доумеки пора домой, а тебе - работать!       Ватануки посмотрел на меня.       - Ты все помнишь, правда? - спросил он. Я кивнул, - что ж. Хорошо, что ты был рядом.       Они поднялись с качелей. Колдунья на прощание помахала мне рукой. Я помахал в ответ, и они – две тонкие, так похожие друг на друга фигуры, озаряемые заходящим солнцем, медленно направились к выходу из парка.       ***       Куноги и Ватануки ушли вперед, болтая о чем-то. Рядом с Химавари Кимихиро всегда будто загорался изнутри - он начинал улыбаться, его лицо розовело, добавляя очарования привычной бледности. В такие минуты, когда у них совпадало шутливое настроение, я старался держаться чуть в стороне. Жизнь Ватануки никогда не была легкой, и я не хотел лишний раз раздражать его. Конечно, печально, когда причиной счастья любимого человека становится кто-то другой, но мне не привыкать.       Хотя с нашего путешествия в будущее прошло две недели, приучить Ватануки к себе у меня не очень-то получалось. Больше возможности проявить свои хорошие стороны у меня не было, Кимихиро бегал в магазин к Юко-сан и школу, в перерывах между работой и учебой заигрывая с Куноги и огрызаясь на меня. Временами я подумывал попросить у колдуньи какое-нибудь экстремальное задание для Кимихиро, чтобы опять сопровождать его, однако постоянно останавливал себя в последний момент. Ватануки и так окружало слишком много жутких вещей, возможность отдохнуть и пожить жизнью обычного подростка выпадала редко.       Мне следовало пересмотреть свой подход. Возможно, ситуацию улучшил бы подарок? Подарки всем нравятся. Это должно было быть что-то, что напоминало бы обо мне, и одновременно порадовало Ватануки.       Я прикидывал, как совместить эти два несовместимых понятия, когда услышал, как Куноги воскликнула:       - Смотри, Ватануки-кун, какие миленькие!       Она остановилась перед витриной магазина. Судя по вывеске, это был очередной магазин ювелирных украшений, в которых продавали еще и дешевую бижутерию. Моя мама обожала такие. Думаю, всем женщинам нравится подобное.       - Как здорово, этот магазин только-только открылся! У них столько всего нового, чего я не видела в других магазинах, и цены такие низкие! – она повернулась к нам, раскрасневшаяся и счастливая, - посмотри сюда, Ватануки-кун, - ее тонкий палец указал на одну из полок витрины, - здесь есть украшения и для парней тоже!       - Украшения для парней? Кто такое носит? - проворчал тот. Куноги нашла меня глазами и помахала рукой, прося приблизиться. Я склонился над спиной Кимихиро, вдыхая его свежий запах.       - Многие носят! Актеры, музыканты, модели…       - Химавари-чан, но я же не актер и не модель…       На бархатных полочках, подсвеченные лампами, блестели браслеты - из кожи, с металлическими и серебряными вставками, браслеты, сплетенные из цепочек, браслеты из скрепленных между собой звеньев, похожие на кольчугу. Чуть выше располагались широкие кольца, рядом устроились цепочки на шею и разнообразные серьги... Куноги указала на один из браслетов - кожаный шнурок, скрепленный широкой серебряной скобой.       - Ватануки-кун, тебе бы подошло!       - А? Мне?... - растерялся Кимихиро, но Химавари уже забежала в магазин, - Химавари-чан, ты что, серьезно...       Он зашел следом, даже не оглянувшись на меня. Я выпрямился, рассматривая витрину. Браслет был неплох, однако у меня никогда не было тяги носить подобные украшения. Но на витрине меня привлекла другая вещь, поэтому, поразглядывав ее некоторое время, я тоже зашел в магазин.       Тот был небольшим, но очень светлым. На стенах висели маленькие картины, а около окон стояли большие вазы с цветами. Кроме нас, посетителей в магазине не было.       Стыдливо порозовевший Ватануки нашелся около одной из витрин. Он крутил запястьем, разглядывая браслет, скатывающейся по тонкой руке вверх-вниз. Я мог бы обхватить это запястье двумя пальцами - такое оно было узкое. Интересно, понравилось бы Кимихиро подобное украшение? Увидев, что я смотрю, Ватануки вспыхнул и содрал браслет с руки.       - Это потому, что Химавари-чан сказала, что мне пойдет! - прорычал он, бережно возвращая браслет консультанту. Куноги рядом не было – она беседовала с другим продавцом около витрины с заколками для волос.       - Я же ничего не сказал.       - Заткнись!       Я отошел в сторону, давая ему время успокоиться. Ко мне подошла консультант, убиравшая браслет Ватануки. Это была худенькая девушка с бледным личиком и печальными глазами. Она слегка покраснела, но поклонилась и прошептала:       - Чем могу вам помочь?       Не знаю, что на меня нашло. Словно в голове что-то щелкнуло, когда ко мне обратились, и я, поддавшись порыву, спросил:       - Добрый день. Меня интересует вот это, - консультант взглянула на витрину и чуть смутилась, - оно и должно таким быть?       - Если вы позволите, - ответила она, - я покажу.       Открыв ключом стеклянную дверь их уличной витрины, консультант бережно вытащила маленькую бархатную подушечку. На ней лежало кольцо - довольно широкое, без рисунков, только с ровной полосой, пересекавшей его по всей окружности. Кольцо металлически блестело в солнечном свете.       - Господин, - консультант положила подушечку на прилавок, и, надев пару тканевых печаток, взяла кольцо, - полоса – вовсе не брак. Это особенное кольцо. Мы получили его всего в одном экземпляре... и на него сейчас очень низкая цена, потому что даже мы сомневаемся в том, что кто-то захочет его купить. Пожалуйста, посмотрите.       Она повернула кольцо и оно распалось по линии, пересекавшей его. Получились две половинки, идеально подходящие друг к другу. Верхняя часть обоих колец оставалась гладкой и блестящей, а вот по нижней шла мелкая вязь, напоминающая рисунок.       - Необычное, да? – спросила консультант, протягивая мне меньшее кольцо, - их не хотят брать, потому что они не мужские и не женские. Парочкам не нравится то, что они практического одного размера. Цельное же кольцо выглядит громоздко. Но я думаю, что его должны носить двое. По мне, это кольцо отлично подойдет для клятв – ведь, оно символизирует две половины, которые на самом деле являются одним целым. Оно понравилось вам, господин?       - На что смотришь? - спросил Ватануки, некстати подходя к нам, - эй, только не говори, что вздумал прикупить подарок для Химавари-чан, ты!...       Я протянул кольцо Ватануки. Тот замолчал на полуслове, не сводя глаз с этого блестящего ободка. Его очки сползли на кончик носа.       - Держи, - сказал я и Ватануки машинально подставил ладони, - это тебе.       Консультант побагровела. Куноги, тоже подошедшая послушать, ахнула. У Ватануки покраснело все лицо, и даже шея.       - Чего?! - взвыл он, пока я шел на кассу, зажав уши, - это, это как понимать вообще, чертов Доумеки, ты что творишь?! Какое еще кольцо?! Зачем мне кольцо?!       - Не ори.       - Не ори?! Я тебе, что, девчонка?! Ты начерта мне кольцо подарил, идиот?!       - Ты сам сказал, чтобы я ничего не дарил Куноги.       - Четыреста йен, - пролепетала кассир. Ватануки беспомощно открывал и закрывал рот. Кольцо поблескивало в его ладонях.       Я расплатился, мне положили вторую половинку кольца в тканевый мешочек. Опасливо косясь на Кимихиро, пробили чеки упаковали все в пакет.       - Доумеки, - прошипел Ватануки мне в спину, когда я выходил из магазина, - что ты задумал, чертов Доумеки?       Я повернулся к нему. Он шел за мной, неся кольцо, как нес бы маленькую ящерку или лягушку – держа ладони лодочкой. Его глаза зло сверкали, но уши были красные.       - Мне самому надеть его тебе на палец? - спросил я и Ватануки вспыхнул, - ну, хорошо.       - Не подходи! - взревел он, отпрыгивая назад, - я сам!... да черт, что с тобой не так!       Кольцо скользнуло по коже - и я увидел, как серебристый ободок обнял тонкий безымянный палец. Ватануки вытянул руку, рассматривая кольцо, потом заметил мой взгляд и отвернулся.       Ему шло.       - Красиво, - сказал я.       - Отвали, - ответили мне.       Куноги выпорхнула из магазина, держа в руках пакетик, в котором лежали заколки-бабочки. Ватануки был настолько шокирован, что почти не отреагировал на возвращение своей богини. От его радостного настроения не осталось и следа - он плелся рядом с Куноги, начисто избегая меня, но то и дело вспыхивая при виде своего кольца. Я больше не трогал его, они попрощались со мной около храма (точнее, Куноги попрощалась, Ватануки, похоже, совсем потерял связь с реальностью) и отправились по домам. А я сел на сумку прямо за забором, и, вытащив пакет, вытряхнул из него вторую половинку кольца. Мое лицо тоже горело, просто в силу более смуглой кожи этого никто не заметил. Лицо горело потому, что все это слишком напоминало предложение выйти замуж.       Я не знаю, как мне это пришло в голову. Зачем вообще решил спросить про кольцо.       Вторая половинка кольца лежала на моей ладони. Совсем простое, гладкая поверхность поблескивала на солнце. Никогда не носил украшений раньше. Я вытянул руку, выбирая палец. Мои руки не такие изящные, как у Ватануки, хотя вроде сильно не отличаются. Кольцо просилось на безымянный, и я надел на его.       Оно подошло.       Этого было слишком много, эмоции переполнили меня, и я откинул голову назад, закрывая дрожащими руками лицо. Зачем я сотворил все это? Как у меня хватило выдержки быть таким спокойным в магазине? Я, ведь... я только что...       Кольцо непривычно холодило кожу, сжимая палец. Не сильно, но к ощущению надо было привыкнуть.       Я практически позвал Ватануки замуж. Предложил выйти за меня.       Что же я творю?       И почему я так счастлив?       ***       - Юко-сан и Мокона не давали мне покоя! - прорычал Ватануки, тыча пальцем мне в грудь, - все издевались и издевались! «Ватануки-кун, кто этот счастливец?», «Ватануки-кун, что ты ответил?» «Ватануки-кун, ты же пригласишь нас на торжество?», «За твою помолвку надо выпить, Ватануки-кун»! Не смей делать подобные вещи так просто! Это тебе не игрушки, чертов Доумеки!       - Я готов взять ответственность.       Ватануки отшатнулся, замолк. Потом покраснел. Потом завыл и вцепился себе в волосы. К счастью в школьном коридоре мы были одни, и он никого не испугал.       - При чем... при чем тут ответственность?! Ты хоть понимаешь, как все это звучит?! Какая дикость!       - Это никак не звучит, - я поймал его за запястье, поворачивая тыльной стороной к себе. Кольцо было на месте, - это просто подарок.       Ватануки вспыхнул.       - Парни не дарят друг другу подарки!       - Дарят.       - На праздники... на день рождения!       - Твой первого апреля. Ждать долго.       - Аррр! Ну и пускай это подарок на день рождения, но не кольцо же! Парни дарят друг другу... ну, я не знаю, книжки там, абонемент в спортзал, ну, может, наушники или даже... да какая разница! Не кольца же! Это все выглядит очень двусмысленно, и... и... и что это за намеки вообще такие? - он беспомощно посмотрел на меня, даже уже не пытаясь вырваться.       - Это был не намек.       - А что тогда?       - Мне просто захотелось.       - Захотелось?       - Показалось, что так будет… - я попытался подобрать слово, - правильно.       - Будет правильно подарить мне кольцо? - спросил Ватануки. Посмотрел на наши руки, и, заметив что-то, нахмурился, - а это еще что?...       Он взял меня за запястье, перевернул мою руку и несколько секунд тупо пялился на мой палец. Свободной рукой я зажал себе ухо, потому что:       - Это еще как понимать?! Доумеки, у тебя совсем крыша поехала?! - взвыл Кимихиро, тряся моей рукой. Его глаза были полны ужаса, - что у тебя делает мое кольцо? Ты купил два?! Нет, ты точно покупал одно...       - Оно распадается на две части, - ответил я, наблюдая за тем, как вытягивается его лицо, - одна половинка у тебя, вторая - у меня.       Ватануки отпустил меня и сделал несколько шагов назад.       - Страх-то какой... - пролепетал он, - нет, не подходи ко мне... я должен подумать... поговорить с Юко-сан... это все... сложно как-то...       Он очень быстро ушел, и все остальное время в школе не приближался ко мне. Был напряжен, думал о чем-то, даже Химавари отвечал невпопад, заставляя ее волноваться. В конце занятий просто свалил домой, никого из нас не дождавшись, поэтому мы опять шли вместе с Куноги.       Сначала мы не разговаривали, но потом Химавари, тихо вздохнув, спросила:       - Что-то пошло не так, Доумеки-кун?       Ее голос был обеспокоенным.       - Нет.       - Но он испугался.       Куноги прижимала руку к груди – жест, показывающий, как сильно она переживает. Мне это не понравилось и я ответил:       - Я не хотел его пугать.       - Ты думаешь, кольцо поможет тебе лучше чувствовать, когда он в беде?       - Мне не нужно кольцо, чтобы знать, когда ему нужна помощь.       - Кольцо - очень личная вещь. Его не дарят просто так.       - Не просто так.       Куноги остро посмотрела на меня.       - Признание? - спросила она. Я молчал, глядя себе под ноги.       - Сначала подумал, что подарком смогу расположить его к себе, - ответил я, наконец, - не собирался дарить ему кольцо. Сделал это, потому что так подсказала интуиция. Но вчера все обдумал и понял. Я хочу быть рядом. Всегда. Если у нас будет одна общая вещь, он будет чувствовать это.       - Вот как… - проговорила Куноги, и вдруг улыбнулась, - слава Богу. Ты не собираешься ни к чему его принуждать.       Я покачал головой, немного удивленный тем, что она о таком подумала.       - Конечно, не собираюсь. Ты же сама меня учила - показывать только лучшие стороны.       - Ага! - кивнула Куноги, совсем не удивившись моему признанию. Еще в первый наш разговор поняла, о ком идет речь?       Я собирался пойти домой, но зачем-то дошел до пустыря, за которым прятался магазин колдуньи. Ведьма стояла около ворот - как всегда, роскошно одетая, с высоко заколотыми волосами. Увидев меня, она сладко улыбнулась и помахала рукой. Я поднял руку в ответ.       - Доумеки-кун! Разговор, буквально на пару минут! - подхватив под локоть, она потащила меня дальше по улице, до угла. От нее пахло дымом и цветами.       За углом Юко сцапала мои руки и принялась внимательно рассматривать кольцо. Потом подняла глаза, изучая мое лицо.       - Что-то не так?       - Ох, - рассмеялась ведьма, - нет-нет, все в порядке! Я только хотела убедиться в том, что колечко у нашего Ватануки именно от тебя!       Ее глаза лукаво сощурились и я отвернулся.       - Он не считает это чем-то плохим.       Я повернулся к колдунье, не веря ее тону. Но она продолжала улыбаться.       - Ватануки жутко смущается, и мы, не буду врать, добавляем градуса его стеснению, - она показала клычки в улыбке, - но это скорее добродушное подшучивание над ним, не более. А сегодня я видела, как он смотрит на это кольцо, когда думает, что рядом с ним никого нет. В его взгляде была смесь страха и неуверенной радости. Он не понимает причин и боится поверить во что-то хорошее. Я думаю, что тебе пора объясниться с ним.       Я сжал ее длинные пальцы, и Юко-сан перестала улыбаться.       - Что, Доумеки-кун, путешествие во времени убедило тебя в том, что твой сон не был простым совпадением, не так ли? - серьезно спросила она, - знаешь, я думаю, что ты рассказал мне не все тогда, в нашу первую встречу в парке, - я молчал, но она видела меня насквозь, - специально умолчал или просто забыл…       - Забыл.       - Вот как, - протянула колдунья. Я отвел взгляд, чтобы не смотреть в эти умные глаза. Взгляд у Юко был бархатистый, - когда желание изменить будущее, чтобы быть возлюбленным Ватануки, стало делом принципа?       - Он одинок, - ответил я, не глядя на нее. Откровение не приносило облегчения, делало только хуже, - тогда и сейчас. Но я люблю его и для меня невыносимо знать… что это будет моя вина.       - Доумеки-кун, я даже не догадывалась о том, что ты такой рыцарь, - ласково хихикнула Юко. В ее глазах плясали чертики, - теперь ты понимаешь, как опасно будущее? Теперь твое желание защитить Ватануки лично мне понятно, хотя и способ с кольцом очень экстравагантный. Но он ничего не понял, и ты просто испугал его.       - Я не хотел его пугать.       - Знаю, Доумеки-кун. Я, - ее мерцающие зрачки заглянули в мои, - отчетливо вижу все твои мысли. Они теплые, как меховые варежки, как плюшевая игрушка, как нагретое одеяло. Я чувствую твое отношение к Ватануки. Именно потому, что я знаю все это, я и на твоей стороне. Единственное, чего я не могу сделать - это помочь тебе. Вмешаюсь - и я буду участником увиденных тобой событий. Независимо от желания, люди влияют на будущее друг друга. Это значит, что ты должен принять решение и начать действовать, - она отпустила мои пальцы и отошла назад.       - Мое влияние на судьбу Ватануки?       - Доумеки, ты сумел увидеть, как завяжется нить его будущего. Согласились, что если есть плохой вариант развития событий, то будет и другой – равнозначный. Богам без разницы, куда ты свернешь, раз они предоставили выбор. Жить только вам – а вы сейчас стоите на развилке. Но если ты более-менее видишь картинку, то Ватануки слеп.       - То есть, принять решение за обоих?       - Но ты же действуешь во благо, не так ли?       Я ничего не ответил, и колдунья, поправив прическу, ласково погладила меня по волосам.       - Иди домой. Скоро у нас с Ватануки появится работа, и тогда ему понадобится твоя помощь.       - Вы просите меня помочь ему?       - Ну, он же не просит тебя сам.       - Ему не нужно.       - Вот как.       Его дела - это мои дела. Но я не счел нужным говорить это вслух.       ***       Задание было несложным - навестить одну гадалку и передать небольшой пакет от Юко-сан. Правда, ведьма настояла на том, чтобы я захватил с собой лук, отчего Ватануки немного нервничал.       Пакет лежал у него в рюкзачке. Кимихиро, обогнав меня, шел впереди, нервно крутя кольцо на пальце и что-то бормоча себе под нос. Я особо не старался догнать его, но держался поблизости.       До квартала, где жила гадалка, оставалась всего одна улица, когда под ноги Ватануки метнулась черная кошка. Кимихиро запнулся об нее и только чудом не пропахал носом пол-улицы. Он устоял, но с него слетели очки, и, блеснув стеклами, проехались по асфальту. Кошка, шипя, метнулась за столб. Ватануки замер, расставив руки в стороны, растерянный и смешной, не знающий, за что хвататься - то ли проверять, цела ли кошка, то ли искать очки, то ли... я, догнав его, прошел мимо, сразу замечая очки. Подняв их за дужки, собирался уже отдать Кимихиро, когда кошачье шипение слилось со звоном колокольчиков в моей голове. Я остановился.       - Мои очки, нашел? - спросил Ватануки. Я обернулся - он близоруко щурился, протягивая руку вперед, - кот не пострадал?       - Уже убежал, - ответил я, сжимая очки в ладони. Те слегка затрещали, - а твои очки испорчены.       - Что? - пробормотал Ватануки, - не может быть! Дай сюда!       Оправа с хрустом сложилась пополам. Кимихиро выхватил очки у меня из рук, поднес к носу и застонал.       - Чееерт... и как я так умудрился? И что теперь делать?       - Есть запасные?       - Есть, но дома! А мне надо выполнить поручение Юко-сан! Я без очков не вижу дальше своей руки, домой идти за ними долго!       - Я отведу тебя.       - Чего? - всполошился он, испуганно глядя на меня. Я, помедлив, поймал его за запястье. Узкое, гибко легло мне в ладонь. Ватануки густо покраснел.       - Я отведу тебя, - повторил я и потянул его вперед, - я хорошо вижу и мне не нужны очки. Я помогу найти дом гадалки, буду рядом, пока ты будешь исполнять поручение. Потом отведу тебя домой, я помню, где ты живешь.       - Это пугает, знаешь ли, - проворчал Ватануки, но все-таки пошел за мной, - ты как сталкер какой-то.       - Я не сталкер.       Ватануки вытащил запястье из моей руки, и я хотел уже начать убеждать его в том, что без моей помощи он не справится, когда его прохладные пальцы доверчиво обняли мою ладонь. Кимихиро слегка покраснел.       - Так удобнее, а то выглядим, как маньяк и жертва.       У меня на сердце потеплело, будто кто-то зажег там лампу. Его рука идеально подходила к моей. Я поймал себя на том, что боюсь сжимать ее.       - Ты не снимаешь кольцо.       - Что? - он машинально посмотрел на наши руки и вспыхнул, - эй! Ты тоже, вообще-то! Да, и!...       - Что?       - Совести у тебя нет!       - Вот как?       - Да! Это же надо было додуматься - подарить парню украшение, словно он!...       - Мне просто хотелось, чтобы у тебя было что-то от меня, - ответил я и Ватануки резко замолчал, - что-то общее со мной.       - У нас и так много общего, - уже спокойнее сказал он, - пережитые приключения, друзья... нет нужды добавлять что-то еще.       Мне стало больно от этих слов.       - Я тоже так думал. Но совсем недавно я понял, что это... разные вещи.       - Разные? - переспросил Кимихиро. Мы остановились перед проезжей частью, чтобы дождаться зеленого сигнала светофора, и, пользуясь моментом, я посмотрел Кимихиро в лицо. Как и у многих близоруких людей, без очков его глаза казались больше, он немного расширял их, будто пытаясь компенсировать свое плохое зрение. Зрачки были огромными. Ресницы чуть дрожали... не перестаю удивляться тому, какие они длинные.       Я погладил большим пальцем его руку, пытаясь передать бушующие во мне эмоции. Кимихиро плохо видел меня и не мог понять, что я чувствую... впрочем, такие вещи не заметны по моему лицу.       - Доумеки, загорелся зеленый, - тихо сказал он.       - Ты же не видишь.       - Я не вижу очертания, а не цвета, болван.       Мы свернули в переулок и Ватануки чуть напрягся. Чувствовал дом гадалки или то, для чего мне понадобилось брать лук?       Я считал номера домов, и, наконец, мы остановились перед нужным. За забором виднелась крыша. В окошках горел свет, звучали женские голоса. От дома исходила неясная угроза, но четкой направленности у нее не было. С полуслепым Ватануки мне нужно быть особенно начеку, потому что уже чувствуется - проблемы с нетерпением ждут, когда мы войдем в этот дом.       - Доумеки, - сказал вдруг Кимихиро. Повернувшись, я встретил его несчастный взгляд, - прежде чем мы туда зайдем, ответь мне, пожалуйста. Почему твое поведение так изменилось? Это связано с нашим путешествием во времени? Что было такого в моем будущем... что тебя так задело? Ты можешь не объяснять подробно... просто, скажи мне столько, сколько можешь сказать.       Я повернулся к нему. Во мне бушевали эмоции - ожидание неплохой битвы, легкая тревога, предвкушение приключения, и вид бледного лица Ватануки будоражил мою кровь сильнее, чем адреналин и саке. Этого не объяснить простыми словами - словно Ватануки был моей желанной наградой, за которую мне приходилось сражаться, и сейчас меня ждала очередная битва. Я дотронулся ладонью до его щеки.       Хорошие стороны.       Ты влияешь на будущее.       Действуешь во благо, не так ли?       У Ватануки такие грустные глаза.       "Печальный и одинокий", - так говорила Киоко. Девочка, что еще не родилась в этом времени, но которая всем сердцем желала помочь тому, кто однажды спас ее.       Внезапно, меня стрелой пронзило осознание. То будущее наступило потому, что я не понял одной важной вещи, выбрав быть молчаливым другом. Потому что Ватануки – сложный, закрытый, а я поддавался раздражению, думая о нем, как об эгоисте. Не приснись мне этот сон, я бы слишком поздно осознал свои чувства. Я бы не задумался о том, что сделало его таким агрессивным по отношению ко мне. И наше будущее пошло другой дорогой, где все его кошмары сбылись, где я слишком поздно понимаю, что натворил, и пытаюсь исправить, посвятив жизнь служению ему одному, нежно любимому мною до самого конца.       Спасибо богам. Мне вечно теперь молиться им. Спасибо, что дали мне второй шанс.       Спасибо Химавари за совет.       Спасибо Юко за подсказку.       Спасибо Кимихиро… что все еще не сбежал.       - Ты же боишься, - сказал я. Ватануки вздрогнул, крупно, всем телом, - я сейчас понял. Тебе было страшно все это время. Страшно поверить кому-то. Поэтому ты прогоняешь меня. Ты думаешь, что я уйду однажды. Что, все понарошку. Что, тебе суждено вечность провести в одиночестве.       - Доумеки, что ты несешь? - пролепетал Ватануки, с ужасом глядя на меня, - нет, что ты вообще себе воображаешь?...       - Ты спросил, теперь слушай! - перебил я, ловя его лицо в обе свои ладони. Ватануки беспомощно посмотрел на меня снизу вверх, и его разноцветные глаза были такими испуганными. Мне хотелось навсегда убрать этот страх, - все это уже не важно. Я здесь потому, что я люблю тебя, Кимихиро.       Он тихо ахнул. Ресницы дрогнули. Я видел, как внутри хрупких зрачков ломается что-то – старое, но незнакомое мне.       - Я знаю, с кем имею дело. Ты раздражающий, шумный, крикливый, истеричный и совершенно неблагодарный, - сказал я, глядя ему в глаза, - меня раздражает твое нахальное поведение. Ты ни разу не поблагодарил меня за все, что я для тебя сделал, ни разу не сказал мне доброго слова. Но я их не прошу, и именно поэтому, я продолжаю быть здесь. Не потому, что мне что-то от тебя нужно. Это я хочу дать тебе как можно больше. Если бы ты только еще брал, идиот.       Ослабив хватку, я позволил нежности прорваться в прикосновения. Погладил нежную кожу под глазом, и Ватануки опустил ресницы.       - Я должен был объяснить раньше, но не понимал и себя, и тебя, поэтому молчал. Слушай меня! Я рядом с тобой, потому что люблю тебя. Я любил тебя все это время, даже когда не понимал этого. Да, порой мне хотелось уйти, и порой, я был очень близок к этому. Но каждый раз что-то тормозило меня, не давая этого сделать. Казалось, что я выламываю себе грудную клетку, стоит мне отдалиться от тебя. Я даже думал, что ты меня проклял. Ну, знаешь, навел порчу или приворот.       - Нет, я...       - Я знаю, что ты этого не делал. Я проклял себя сам. Я влюбился в тебя, просто доходило слишком долго.       Я отпустил его лицо и Ватануки сделал несколько шагов назад. Его трясло, глаза бегали. Он был совершенно растерян.       - Я... Доумеки, мне сложно... я... не знаю, что сказать... - пролепетал он, обнимая себя за плечи, - мы оба парни, я люблю только Химавари-чан...       - А разве я требовал ответа? - спросил я, и Ватануки уставился на меня с изумлением, - я сказал это, чтобы ты больше не испытывал страха. Теперь ты знаешь причину моего поведения. Ты же огрызался на меня, потому что не понимал, почему я продолжаю возвращаться к тебе? Теперь знаешь.       - Не требуешь ответа? - повторил Ватануки, - так просто? Но... я?       Он сжал зубы, стискивая кулак на уровне груди.       - Я не тот... кем дорожат, - прошептал он, - я ничем особым не выделяюсь. И, ты прав - я раздражающий и шумный. Во мне хорошего - только умение готовить и вести хозяйство, но это невелика наука, любая девушка так может. Меня пугают твои… чувства ко мне. Для них нет причин, понимаешь?       Колокольчики зазвенели тревожнее.       - Я... думаю, что твоя любовь ко мне – это абсурд, ошибка. Не хочу обидеть, просто думаю, ты заблуждаешься. И на самом деле меня не любишь. Тебе стоит поговорить с Юко-сан - может быть, это и вправду приворот.       - Вот как. Тебе настолько это неприятно?       Ватануки прикусил нижнюю губу. Я отвел от него взгляд, потому что глаза начало щипать.       - Что ты увидел в моем будущем? - тихо спросил он, - с этого же все началось?       Я даже не задумывался над своим ответом.       - Тебя.       - И... каким я там был? Каким нужно быть, чтобы в меня... меня кто-то полюбил?       Его тон был настолько жалобным, что я не выдержал.       - Кимихиро, - он вздрогнул, когда я дотронулся до его лица, - ты - это ты. Могу сказать только одно – что через десять лет, что сейчас, я люблю тебя одинаково сильно.       - Доумеки, неужели в будущем произойдет нечто такое, что ты сейчас пытаешься изменить его?...       - Желаете узнать будущее, молодые люди? - окликнул нас скрипучий голос, и мы вздрогнули. Ватануки сделал шаг назад, обнимая себя руками, а я машинально закрыл его плечом, поворачиваясь лицом к дому.       За воротами стояла полноватая женщина в красивом кимоно и с тщательно уложенными волосами. Она задержала взгляд на моем луке и глазах Ватануки, а потом вежливо поклонилась.       - Здравствуйте, эмм, мы принесли посылку от Юко-сан... - пробормотал Ватануки, залезая в рюкзак. Гадалка остановила его взмахом руки.       - Не нужно вынимать это здесь, пройдите в дом, - он указала нам на вход, - пожалуйста. У меня сейчас все равно нет клиентов, поэтому, я могу принять вас.       Ватануки поспешил за ней, но зацепился за порожек и чудом не полетел головой вперед. Я обогнал его и снова взял за руку. Кимихиро залился краской.       - Просто не хочу, чтобы ты расшиб себе нос.       - Да понял я, - проворчал он.       В доме у гадалки было очень опрятно, пахло травами и чаем. Нас провели в небольшую комнатку, где уже был накрыт столик, стоял чай, блюдечки с печеньем и конфетами. Гадалка уселась в объемное кресло и указала на небольшой диванчик.       - Юноша, а вы можете присесть на стул, - пропела она, обращаясь ко мне.       - Он разбил очки, - сказал я, собираясь добавить, что Ватануки без моей помощи опрокинет на себя все на свете, когда Кимихиро неожиданно перебил:       - Прошу прощения, госпожа, но я совершенно ничего не вижу. Если вы разрешите, я бы хотел, чтобы мой друг сел рядом со мной.       Гадалка поджала губы, но кивнула. Диван был узкий и Ватануки прижался ко мне всем телом. Он крупно дрожал.       - Все в порядке? - шепотом спросил я, подавая ему чай. Кимихиро кивнул. На лбу у него выступил пот.       - Очень тяжелый дом, - пробормотал он, приваливаясь ко мне боком, - если бы не твое присутствие, я бы долго не выдержал. Не отходи от меня.       "Ни за что", - подумал я. Мне самому не нравилась аура хозяйки. Было в ней что-то дурное... страшное. Гадалка постучала острыми, длинными ногтями по деревянному подлокотнику кресла.       - Юко-сан просила передать вам, - Ватануки достал из рюкзака бумажный пакет и положил его на стол. Гадалка развернула шуршащую кремовую бумагу и аккуратно вытащила из свертка маленькие песочные часы.       - Ну, надо же, - улыбнулась она, - а Юко-сан все так же исполняет свою работу точно в срок. Идеальное желание.       Она поставила часы на стол перед нами и перевернула их. Песчинки побежали вниз.       Комната слегка дрогнула, Ватануки сжался в комок, расплескивая чай мне на колено. Я быстро забрал у него чашку и увидел, что Кимихиро начал не просто бледнеть - зеленеть.       - Что случилось? - тихо спросил я, наклоняясь к нему. Мне в щеку уткнулся острый и холодный нос.       - Запах... - простонал Ватануки, зажимая себе рот ладонью, - этот запах, просто...       Он булькнул и замолчал. Его продолжало трясти, он вжимался в меня всем телом, а гадалка словно больше нас не замечала - песчинки бежали, и она не отводила от них жадно блестящих глаз.       - Нам надо идти, - сказал я, - надо вывести тебя на воздух. Идем.       - Молодые люди, - Ватануки вздрогнул, я повернул голову. Гадалка, не отрываясь, смотрела на нас. Ее глаза были желтыми, - еще не все. Я должна сообщить вам ваше будущее.       - Ему плохо, поэтому простите, мы вынуждены будем уйти, - ответил я. Ватануки шумно вздохнул. Гадалка покачал головой.       - Нет, так не пойдет, - она показала часы с застывшими песчинками, - видите? Ваше время остановилось. Вы обязаны выслушать все, что я скажу, и лишь тогда оно запустится снова.       Я покосился на Ватануки - тот кивнул, не открывая глаз. Я молча сел обратно. Гадалка положила руку на часы и закрыла глаза. Кимихиро издал булькающий звук и зажал себе рот ладонью.       - Тьму вижу, кромешную, бесконечную тьму и безысходность, - пропела она, - боль вижу, страшную боль, кромешную, жуткую боль. Одиночество. Отчаяние. Надежду, погибшую зазря. Один несет погибель для другого, - Ватануки застыл, перестал даже дрожать, - один возвысится, второй падет. Расставание – вот, что спасет одного от кошмара, а второго - от давящего кости и плоть чувства вины. Не по пути этим двум душам. Вот, что шепчет мне мое гадание.       Она улыбнулась, открывая глаза, и я почувствовал, как до этого отчаянно жмущийся ко мне Кимихиро, начинает медленно отстраняться. Даже подумал, что на него действует какая-то сила, но нет, это был он сам, правда, сам пытался отодвинуться, хотя ему было тяжело. Очки больше не скрывали глаз - я увидел болезненный излом бровей и как ресницы тяжелеют от слез. Я поймал его за руку, не обращая внимания на слабое сопротивление.       - Куда? Плохо же станет. Уже стало. Сядь, как было.       - Нельзя... ты же слышал, что она сказала, - пробормотал Ватануки, качая головой, - она гадалка. Юко-сан говорила, что настоящая. Видит будущее. Ей можно... она не ты. Она может сказать.       Гадалка торжествующе улыбалась. Она перевернула часы и те, застыв в паре сантиметров над столом, начали быстро крутиться вокруг себя, превращаясь в сияющее пятно.       - А ты уверен, что она говорит правду?       - Она говорит то, что видит. Она не лжет, Доумеки. Отпусти... не надо. Ты был прав, я чувствую страх, но, он же вполне оправдан. Нас спасет только расставание.       - От чего спасет? - я сжал его руки.       - От гибели.       Слезы уже бежали по его щекам.       У меня перед глазами неслись моменты из моего сна - как кадры из фильма. Роскошное ложе - и стройное тело в красном кимоно. Взгляд из-под ресниц внимательный и пронзительный. Вопрошающий: "Зачем ты все еще тут, Доумеки? У тебя скоро будет семья, жена. Иди к ним. Ты не нужен тут. Ты очень нужен мне, но я как-нибудь без тебя перебьюсь, я уже большой мальчик. Я отпускаю тебя. Можешь быть свободен".       Я – преклонивший колено перед ним. Принесший ему еду. Свое свободное время. Посвятивший ему жизнь – невольно, и так глупо. Смотрящий на него, и не смеющий приблизиться. Права нет.       Не заслужил.       Испугался.       Я встряхнул его и Ватануки распахнул мокрые глаза.       - Кому ты веришь? - прорычал я, давая волю эмоциям, - почему ты ей веришь? Ты видишь ее первый раз в жизни! Тебе плохо в ее доме! Почему ты не можешь поверить мне?! Я говорю тебе правду – пускай, я точно не знаю, какой будет наша жизнь дальше, но я никогда тебе не солгу! Я всегда буду на твоей стороне! Не ищи причин моего поведения! Не ищи мне оправданий! То, что я здесь - уже говорит обо всем! Я всегда рядом с тобой, каждый раз, когда тебе может что-то угрожать! Я прихожу на помощь - и ты все еще не можешь поверить мне? Я устал бояться будущего, которое увидел! И, знаешь что, Кимихиро? Если мне сужено погибнуть, останься я с тобой – отлично. Значит, я выбираю себе такую судьбу.       - Что? - я встал, и он схватил меня за рукав, - Доумеки, что ты несешь, идиот?       Я оттолкнул его руку. Взял лук, гадалка нахмурилась, не понимая, что я собрался делать.       - Перестань!       Я натянул тетиву, чувствуя, как тепло духовной энергии, из которой рождаются стрелы, согревает мои пальцы.       - Доумеки, остановись!       - Нет, - тетива звенела, совсем как тогда, в парке, под дождем. Тогда он тоже был в опасности, и тогда я тоже знал, как буду поступать. Не медлил, - если у меня будет шанс провести с тобой жизнь, то все несчастья я приму с благодарностью.       И я спустил тетиву.       Стрела попала в часы, пронзила их насквозь, по тонкому стеклу побежали трещины. Гадалка завопила от ужаса, пытаясь схватить их, но у нее ничего не вышло - стекло разлетелось, песок брызнул во все стороны. Сияние погасло, и на столик посыпались осколки. Ватануки шумно вздохнул, и вдруг выпрямился, удивленно моргая. На его лицо стал стремительно возвращаться румянец.       Я опустил лук, глядя на гадалку. Та, побелевшая, и разом как-то постаревшая, в отчаянии скребла по столу, пытаясь собрать осколки. Те ранили ей пальцы, но она не замечала этого, продолжала бормотать что-то и сдвигать друг к другу кусочки стекла. Больше опасности я от нее не чувствовал. Я вообще больше ничего не чувствовал. Обычный дом и не очень нормальная хозяйка.       - Все закончилось... - пробормотал Ватануки и вскочил на ноги, - Доумеки, как это понимать вообще?!       Я надел лук на плечо, и поймал его за запястье.       - Пошли.       - Чего?!       - Наша работа выполнена.       - Какая еще работа?! Ты чего вообще натворил?!       Мы вышли на улицу. У ворот нас поджидала сама Юко-сан – я даже не удивился, увидев колдунью. Ее лицо украшала коварная лисья улыбка, роскошные волосы лежали на плече, словно шелковый шарф. Красавица, в вечерних сумерках так и не скажешь, что ведьма. Увидев нас, она помахала нам рукой, и я потащил Кимихиро к ней.       - Ох, Ватануки, а где твои очки? - промурлыкала она, когда мы подошли.       - Разбились, - пробормотал тот и тут же взвился, - Юко-сан, что это было? Зачем мы относили гадалке часы, если Доумеки все равно их потом разбил?!       - Ну... таким было ее желание, - ответила колдунья, поднося палец к щеке, - добиться правдивости своих предсказаний. С помощью этих часов она могла заглянуть в будущее и узнать все секреты своих посетителей.       - Но Доумеки их разбил, и теперь!...       - Ох, разбил, правда? Какой умница, - колдунья подмигнула мне и я кивнул. Опешивший Ватануки только покачал головой.       - Я не понимаю, - жалобно сказал он.       - Зачем лезть в такую сложную конструкцию, как чужое будущее? - спросила ведьма, - время не терпит подобного пренебрежения. Гадания обычно включают в себя много правил, соблюдать которые нужно с величайшей тщательностью. Она же хотела всего и сразу, за что и поплатилась. Ну, вы хорошо справились!       - Доумеки справился, - проворчал Ватануки, отворачиваясь, - я не смог ничего поделать.       - Твое присутствие стало катализатором действий Доумеки, - подмигнула Юко.       - Вот только ваших шуточек мне не хватало.       - Эй, а как насчет отметить хорошее завершение очередного дела? - спросила колдунья, - пойдемте домой к Доумеки! Ватануки, приготовишь вкусненького, выпьем саке, поболтаем?...       - Я вам, что, кухарка?! И у меня очки сломались!       - О, кстати, держи, - ведьма залезла в небольшую сумочку и вынула очки в пластиковой оправе, - все, что нашла в магазине по пути, но должны подойти.       Ватануки напялил очки на нос и посмотрел на меня. Круглые... совсем, как в моем сне. На взрослом лице они смотрелись стильно, а на таком, юном - немного забавно.       - Детектив Конан, - сказал я, за что получил в лоб. Но, тем не менее, предложение Кимихиро одобрил, и мы все направились ко мне в храм.       Мне было немного досадно, что Кимихиро снова хорошо видит, и больше не нуждается в моей помощи.       ***       Он приготовил на нас всех много вкусной еды, но совсем не пил саке, только смотрел на луну и невпопад отвечал на вопросы Юко-сан. Лунный свет отражался в пластиковых стеклах его дешевых очков, льстил бархатистой коже, ночной ветер слегка спутал черные пряди волос. Ватануки был такой тихий и задумчивый, что я бы совсем не удивился, если бы нас вдруг решили навестить Зашики-вараши и Ами-вараши собственными божественными персонами. И, прихвати они весь потусторонний мир довеском, такая аура исходила от Кимихиро в тот вечер.       Юко-сан быстро напилась, стала веселой и добродушной. Они с Моконой подкалывали красного, как рак, Ватануки, бегающего от плиты к столу, дразнили меня, от души ели и пили. Немного не хватало Куноги, с ее добрым смехом и тихим голосом, но звонить ей так поздно уже не решились. Юко-сан отчаянно хотела продолжения вечера, Ватануки без особого запала спорил с ней о том, что завтра нам в школу, в отличие от всяких бездельничающих ведьм. В итоге сошлись на том, что Юко-сан допивает бутылочку, пока Кимихиро моет посуду, и все идут спать.       Посуды была гора, но он так и не сказал мне "помоги". Я не стал навязываться.       На душе у меня было легко и пусто. Я скинул тяжелый камень под названием "тайна", но все другие камни, конечно, не спешили исчезать. Можно сказать, что я тоже весь вечер был немножко рассеян и погружен в свои мысли.       Кимихиро закончил с посудой, и вышел на терасу, сняв свой фартук с платком. В ладонях он держал чашку с теплым чаем.       - Как живот? - спросил я, - ты мало ел.       - Все еще мутит, - ответил он, присаживаясь рядом со мной. Юко и Мокона остались в комнате, и, судя по пьяным песням и звону керамики, им там было очень весело, - не хочу. Но это пройдет.       Он посмотрел в чашку. Я посмотрел на него.       Плавная линия шеи, контраст теней и белой кожи, острые стрелы ресниц чуть трепещут... Ватануки поднял на меня взгляд, синева его левого глаза жгуче-болезненно отозвалась в моей груди. Я не мог на него насмотреться. Все больше и больше я, подобно взрослому себе из сна, влюблялся в него. Кажется, это и в самом деле было неизбежно.       - Доумеки, можно вопрос? - тихо спросил он, - что во мне такого… сейчас и через десять лет… что заставляет тебя постоянно быть рядом и не раздумывая, жертвовать собой?       Он имел в виду мой глаз. Мою кровь. Шрам от ножа на моей ладони. Израненные руки. Вся та боль, что была испытана мной во имя его. Может быть, гадалка и не лгала - но и я не мог лгать этому взгляду.       - Один раз я шел из школы, и увидел тебя, стоящего под дождем. На руках ты держал мертвого котенка, - сказал я, - тогда мы были незнакомы. Ты заговорил, обращался не ко мне, но я услышал. "Однажды я тоже так умру. В одиночестве". Это задело меня, ведь никто не заслуживает таких слов о себе.       Будучи в смятении, я пришел домой. Пытался расспросить маму, но она не поняла меня. И тогда я пошел к нашему семейному алтарю. Долго молился дедушке... потом случайно уснул. И мне приснился наш храм, и дедушка, совсем молодой, как со старых фотографий. Он курил самокрутку и смотрел в яркое солнечное небо. Увидев меня, он сказал:       "- Сомневаешься в чем-то, Шизука?"       "- Да",- ответил я.       Дедушка улыбнулся.       "- Если сомневаешься – изучи, как следует, и пойми, правильные ли ты сделал выводы или погорячился", - мягко сказал он, - "порой так легко ошибиться с предметами или событиями. Что уж тут говорить про людей".       Проснувшись утром, я решил последовать его совету. Хоть ты меня и возненавидел с первого взгляда, твои слова не отпускали меня. Но сначала было сложно… мы же только и делали, что воевали. Я начал понимать тебя после того, как мы разобрались со школьной игрой по просьбе Куноги.       Кимихиро кивнул и пошевелил плечами. Быстро посмотрел на меня и опустил глаза.       - И… что ты понял?       Я снял с себя куртку и накинул на него. Случайно тронул его шею, когда убирал руку – ледяная.       - Давай зайдем в дом. Ты замерз.       - Нет, в доме Юко-сан. Там не поговорить, - он закутался в мою куртку и слегка покраснел, - я хочу разобраться, Доумеки. Отвечай.       - Понял, что ошибаюсь насчет тебя, - вздохнув, продолжил я, понимая, что чем раньше мы закончим, тем быстрее окажемся в тепле. Ватануки удивленно поднял брови, - ты не шумная пустышка ,и мне не показалось тогда, у реки. Ты безумно одинок. Даже я не такой. В тебе все говорило об отсутствии привычки полагаться на кого-то. О недоверии. Но меня поразило то, что тогда, на крыше, ты переживал за меня. Не за свою жизнь, хотя сам мог вот-вот упасть и разбиться. Я увидел это. И увидел, как ты удивился, когда я не бросил тебя. Но как я мог… в тебе ведь столько доброты. Столько желания помочь всем, невзирая на то, что будет с тобой. Ты был очень уязвим, любая нечисть может причинить тебе вред, а ты никак не защитишь себя. Но в любой критической ситуации в первую очередь ты думал о ком-то, а уже потом о себе. Поэтому я продолжал помогать тебе, несмотря на твой ужасный характер. "Ну, вот только в этот раз я побуду с ним", - думал я, идя за тобой на следующее задание. А потом еще, на следующее. И, на следующее. "Здесь без меня он точно погибнет". "А тут ему явно понадобится моя помощь". "Черт, там слишком опасно, нельзя отправлять его одного".       "Смотри, я даю тебе свою стрелу, может, она защитит тебя". "Я убью любого, кто подойдет к нему". "Я не могу позволить кому-то обидеть его". Я уже не думал, почему так поступаю, просто делал, и все.       - А потом?       Мы встретились взглядами. Ватануки закрылся от меня чашкой – наверное, у меня был слишком красноречивый взгляд.       - Я стал одним из тех, кого ты так безрассудно спасал. Не спрашивая никакого разрешения. Ты же не привык думать, что нужен кому-то, зачем беречь чужие чувства. Лишиться глаза, как какой-то безделушки... я так тебя берег, заботился, подставлялся, я же сильнее, себя не так жалко - а ты взял и забрал проклятие, которое предназначалось мне. Как будто это ничего не значит. Я чуть с ума не сошел, когда паутина исчезла, всю ночь не спал, боялся худшего. Утром бежал к тебе и молился, - я взъерошил себе волосы на затылке, - только бы с тобой ничего не произошло, только бы… увидел повязку и сердце упало. Что за горькая ирония.       Ватануки густо покраснел.       - Глаз... я был готов отдать жизнь за тебя, - сказал я самую очевидную вещь, не жалея его чувств, - все на свете, чтобы сохранить твою безрассудную хрупкость. Говорят, у каждого человека есть что-то очень важное для него. Сокровище. Так вот, ты стал моим сокровищем.       Мы встретились взглядами. Меня вело от его присутствия, от того, что он сейчас меня внимательно слушает, не перебивает, и вроде как даже мне верит…       - Дедушка, как всегда, был прав. Но сейчас мне становится жутко, ведь я мог просто пройти мимо в тот день. Так никогда бы и не узнал, что могу любить, могу желать заботиться о ком-то, защищать, могу дорожить кем-то. Ты замечал, что когда не защищаешься от меня (хотя, я никогда на тебя не нападаю, просто ты сразу начинаешь нападать первым), мы с тобой неплохо ладим? Мы действительно можем быть друзьями.       - И… ты не испугался, когда понял, что…       - Что влюбился? Испугался, конечно.       Ватануки заметно смутился.       - Ты даже не подозреваешь, насколько велика сила моей любви, - сказал я. Мой звучал хрипловато, Кимихиро нервно поерзал. Он поставил чашку рядом с собой и начал снова крутить на пальце кольцо.       В лунном свете он был прекрасен. Мне сильно хотелось поцеловать его, от этого желания даже заныли губы. Я подвинулся ближе, Ватануки вздрогну, но не отстранился.       - Тебе противно? – спросил я, стараясь не напирать, чтобы не испугать его еще больше.       - Что? Нет... – запинаясь, ответил он; прятал глаза и начал кусать губы, - нет, я просто растерялся, но не чувствую отвращения. Ты - это ты. К тому же, за последнее время ты говоришь мне больше слов, чем за все время нашего знакомства.       - И все так же тебя раздражаю?       Ватануки негромко вздохнул и перестал нервничать. Его плечи расслабились, он почесал уголок губ.       - Ты был прав - я боялся, - признался он, - никогда не понимал тебя. Я же тебе, вроде как, не нравлюсь, а ты таскаешься за мной, как хвост, постоянно приходишь на помощь. Словно издеваешься. Словно я без тебя беспомощен… только это практически правда. Если бы не твоя защита, меня бы духи прибили бы еще несколько месяцев назад. А еще ты ничего не объяснял, лицо постоянно такое… - он фыркнул, посмотрел на меня и закатил глаза, - дааа, вот такое, равнодушная, самодовольная рожа. Вот и огрызался. Способ защититься. Не обещаю, что не буду так делать, ты меня и вправду временами подбешиваешь.       - Ну, это взаимно.       Ватануки тихо рассмеялся и повернулся ко мне. Мы встретились взглядами, и я увидел его слабую улыбку.       Мое сердце умирало от любви. Не знаю, как в будущем мне удалось сдержаться, и за десять лет так и не признаться ему.       - Недавно мне приснился сон, - шепотом сказал я, - такой реальный. Я помню его в мельчайших деталях. В этом сне я сделал то, что посчитал правильным для нас обоих. В этом сне у тебя были очень грустные глаза.       - Не получилось защитить меня от одиночества? – спросил Ватануки слегка дрожащим голосом. Я дотронулся до его щеки, поворачивая его голову к себе.       - Кимихиро, ты понимаешь, что сейчас будет? - серьезно спросил я. Он покачал головой. В его глазах было недоумение смешанное с предвкушением и страхом. От запаха чистоты и свежести у меня кружилась голова.       - Я мужчина. Я влюблен в тебя. Ты сидишь рядом со мной. Ты так смотришь, - я говорил, наклоняясь ниже, - что я больше не могу терпеть. Запомни, я никогда не сделаю ничего против твоей воли. Одно твое слово будет моим законом.       - Доумеки, о чем ты говоришь? - пробормотал он, и я прижался к его губам своими, потому что даже моя выдержка имеет свои пределы.       Мягкие, удивленно приоткрытые губы. Маленький, теплый, влажный рот. Испуганно застывшее тело под моими руками. Первый поцелуй. Знаю, что первый. Я заберу это все.       Я буду первым и единственным. Только так я вижу свое будущее.       Когда я отстранился, он испуганно посмотрел на меня, и, покраснев, дотронулся до своих губ. Я поймал его пальцы, и поцеловал их тоже. Уши Ватануки заполыхали, как китайские фонарики.       - Доумеки, идиот, ты что творишь, ты совсем, что ли?! - завопил он шепотом, - тут же храм, тут смотрят духи твоих предков, тут Юко-сан! Ты куда... ты вообще, что ли?! Ты какое... целоваться ко мне полез?! Я тебе, что, разрешение давал?! Ты же сам сказал, что без разрешения никуда...       В его глазах заблестели слезы, и я не смог сдержать усмешки. Ватануки это жутко обидело, и он, зарядив мне кулаком по голове, вскочил.       - Ну, ты совсем! Все, я домой! Хватит с меня этого всего, я устал!       Он прошел вперед шага два-три и остановился. Я тоже поднялся.       - Колокольчики, - тихо сказал Ватануки, опуская плечи, - ах да, ты же их, конечно, не слышишь.       - Слышу.       Звон оглушал меня.       - Так меняется будущее? Со звоном колокольчиков?       - Я думаю, оно не меняется, - ответил я, подходя к нему со спины, - просто мы выбираем дорогу.       Ватануки резко повернулся ко мне. Его глаза бегали, лицо горело.       - Я не знаю, как мне быть, - прошептал он, непроизвольно закутываясь в мою куртку, - что мне делать, Доумеки?       - Обними меня.       Он сердито зыркнул на меня.       - Больно много чести.       - Тогда поцелуй.       - Хм!       - Ударь.       - Нет уж. Руки еще об тебя марать.       - Ммм... приготовь мне бенто? - ответил я сквозь улыбку, уворачиваясь от затрещины.       - Я тебе, что, кухарка?! Сам себе готовь, идиот!       - А чего бы ты хотел?       Ватануки дернулся и трогательно покраснел. Потом запустил обе руки в волосы, взъерошил их, будто собираясь силами. Поднял голову, отважно встречая мой взгляд.       - Знаешь, это как-то несправедливо – тебе известно мое будущее, а мне нет. Выходит, что ты идешь под светом, а я - вслепую. Можно сказать, что ты ведешь меня туда, куда выгодно тебе. Это раздражает, пока на ум не приходит одна мысль...       Он снял свои новые очки и покрутил их в руках.       - Ты влюблен в меня, а значит, ведешь меня только к лучшему, ведь любящий человек, по определению, не может желать зла.       Он размахнулся и запустил очки куда-то в темноту сада, в мокрые и развесистые кусты камелии. Мне показалось, что сквозь звон колокольчиков я услышал мелодичный смешок Юко.       Ватануки выпрямился, глядя мне прямо в глаза. Я видел, что его синий глаз слегка светится.       - Готово. Теперь я совсем не знаю, куда мне идти, - сказал он, протягивая мне руки. У меня внутри что-то сжалось, - из нас двоих ты один видишь нужный путь. Веди.       Я взял его за руку, переплетая наши пальцы. Он послушно пошел за мной, совершенно не зная дороги. Мы прошли мимо комнаты, где пили Мокона и Юко - и ведьма подняла в честь нас кувшинчик.       Я кивнул ей в ответ.       Скрипнули сёдзе. Зажегся свет. За руку, я завел в комнату дрожащего Ватануки, и задвинул панели обратно. Чуть повозился, раскладывая на полу два футона вплотную друг к другу. Закончив, поднял голову.       Кимихиро стоял в моей комнате, чуть дрожа, и обхватив себя руками. Ему было страшно, но когда я посмотрел на него, он ответил решительным взглядом. Это помогло мне понять, что я делаю все правильно.       Встав с корточек, я дошел до двери и выключил свет.       - А? Зачем ты это сделал? - испуганно спросил Кимихиро, - Доумеки? Ши... - он шумно сглотнул, - Шизука?       Он задохнулся моим именем, когда я обнял его сзади, прижимаясь всем телом.       - Если идти в темноте, то вместе, - прошептал я ему, задевая губами гладкую щеку, и одновременно, снимая его плеч куртку, - я не твой проводник. Я - твой попутчик.       Лунный свет едва попадал в эту комнату, но он был не нужен нам. И, Кимихиро - мой любимый Кимихиро - повернувшись в моих руках, обнял меня в ответ.       Звон колокольчиков дрогнул на самой высокой ноте и оборвался.       ***       Крест мой,       Сколько времени я как перчатки менял       Идеалы – привычки.       Враг мой,       Сколько раз я зализывал раны твои,       Обрамленные солью       Дом мой,       Сколько раз мне от запертых сейфов-сердец       Попадались отмычки       Друг мой,       Сколько сил ты отдал за меня, я того       Откровенно не стою.       ***       - Вот твой бенто! Лопай давай!       Ватануки очень хотел посидеть со мной и Куноги, но прибежал наш одноклассник с сообщением, что его ищет учитель, и Кимихиро, причитая, что оставил своего милого ангела Химавари наедине с демоном Доумеки, умчался по делам. Куноги выглядела счастливой.       - Мне кажется или все наладилось? - весело спросила она. Я подцепил палочками сладкую картошку.       - Твой совет помог.       - Это здорово! - с улыбкой сказала она, наклоняя голову набок, - я переживала за вас с Ватануки-куном. Но я рада, что все обошлось.       - Обошлось?       - Угу. Он выглядит счастливым.       Я бы так не сказал, но Куноги, конечно, было виднее. По мне, ничего особенно между мной и Кимихиро не поменялось - разве что, он стал меньше на меня орать, больше меня слушать и позволять обнимать себя. И да, теперь он почти не спорил, когда Юко-сан требовала взять меня с собой на очередное дело. Ворчал, конечно, но немного, больше для приличия.       С той ночи я не слышал звона колокольчиков. Неужели, будущее изменилось? Все так просто?       Теперь мы идем по нужному пути?       - Кстати, - Куноги сложила ладони вместе, благодаря за еду, - Доумеки-кун, Мегуми-чан просила узнать у тебя твои планы на этот вечер.       - Пойти домой.       - Мегуми-чан просила, чтобы ты после занятий подошел к ней. Кажется, у нее было какое-то дело.       Сугияма Мегуми... наша одноклассница, миниатюрная девчонка с прямыми, высветленными волосами, состоит в клубе фотографии. Вроде как, они неплохо ладят с Куноги, хотя мне не всегда понятны отношения между девчонками.       - Хорошо.       Ватануки примчался перед самым звонком - собрал пустую посуду, громко сетуя на то, что не смог пообедать со своей распрекрасной богиней, и ей пришлось довольствоваться моим никчемным обществом. Я не обращал внимания на его слова. В конце концов, такой у Кимихиро характер.       На уроках я вполуха слушал учителя, сосредоточив внимание на Кимихиро. Тот, ворча себе под нос, боролся с задачками. Иногда он ерошил себе волосы, перебирая в пальцах тонкие пряди. Я следил, как опускаются его ресницы - бабочкины крылья. Наблюдал, как падают тени на его бледную кожу. Как губы прикусывают кончик карандаша. Как блестит на узком пальце подаренное мной кольцо.       - Доумеки, иди-ка, реши эту задачу! - громко сказал учитель, - на кого ты там так засмотрелся? На Куноги, что ли?       Ватануки повернулся ко мне, окатывая злостью, словно волной. Мол: "Куда ты пялился, идиот?!". Я взял учебник и вышел к доске.       - Хм, - учитель, который до этого следил за тем, как я пишу решение, внезапно подошел поближе, - что это у тебя на пальце?       - Кольцо, - ответил я, не отвлекаясь от задания. Учитель потер подбородок.       - Это что-то новенькое, Доумеки, - сказал он, - я понимаю еще, когда девочки носят украшения в школу, хотя это и запрещено, на подобные мелочи администрация закрывает глаза. Но чтобы парни... тем более - ты. Разве в клубе лучников поощряют подобные украшения?       - Нет. На тренировках я его снимаю.       - Вот как. Будь добр, снимай его и в школе. Все же, это тебе не вечеринка, нельзя быть настолько легкомысленным.       - Простите, учитель, - ответил я, - но это кольцо - обещание. Я бы не хотел снимать его без веской причины.       Спиной я чувствовал, как на нас глазеет весь класс. И, затылком - как меня прожигает взглядом Ватануки. Вот же воплей будет на перемене.       - Доумеки, твои любовные похождения не должны касаться учебного процесса!...       - Это обещание не девушке.       Тихо ахнула Куноги. Учитель слегка покраснел. Я, вздохнув, повернулся к доске и дописал ответ.       - Я решил задачу.       - Доумеки, как понимать твои слова? После занятий подойди в учительскую! - возмущенно сказал учитель, - твое решение верное, садись! Следующим идет к доске... Ватануки!       Я услышал, как Кимихиро дернулся так, что ударился коленом о столешницу. Учитель поправил очки, пристально глядя на него.       - Простите... - пролепетал Ватануки, вставая. Его голова была низко склонена, будто он испытывал стыд. Обе руки он спрятал под партой, но я видел, как он крутит на пальце кольцо, - учитель, я... не знаю решения.       Я почувствовал себя немного виноватым, ведь, если бы Кимихиро вышел к доске, сенсей тоже заметил бы его кольцо, и тогда все бы понял. И проблемы были бы уже у нас обоих.       Учитель смерил его недовольным взглядом. На щеках Ватануки появилась красные пятна.       - Плохо. Тогда, к доске пойдет Ямада.       Ватануки упал на стул, откинув голову назад. Отдышавшись, он повернулся ко мне, и очень недобро на меня посмотрел. Идея сделать ноги внезапно показалась заманчивой.       Что ж, мне повезло - после урока, к вскочившему было Ватануки, подошла Куноги, и тот, будучи неспособным отмахнуться от своей Химавари-чан, прожег меня ненавидящим взглядом, пока я шустро сматывался из класса. Что и не говори, друзья - это прекрасно.       В учительской меня уже ждал мой классный руководитель и школьный психолог, Мисаки-сан. Сенсей о чем-то поговорил с ней, и психолог, улыбаясь, забрала меня к себе в кабинет. Я понял, что опять пойду домой один, и ощутил раздражение, смешанное с усталостью.       - Учитель вкратце рассказал мне о том, что произошло на уроке, - начала беседу Мисаки-сан, после того, как усадила меня на стул, - ты носишь кольцо?       Я показал свою руку.       - Даже на безымянном пальце... ты знаешь, какие кольца так носят?       - Обручальные.       Мисаки-сан улыбнулась.       - Это какое-то важное обещание, не так ли?       - Важное.       - Доумеки-кун, послушай меня, ведь то, что я скажу, тоже очень важно. Не случайно в школе так требовательно относятся к тому, чтобы вы носили одинаковую форму и соблюдали все правила. Школа всего лишь готовит вас ко взрослой жизни, где вот таких правил во много, много раз больше. И от того, насколько хорошо ты их соблюдаешь, зависит твое благополучие. Вот, например, твоя семья владеет храмом, и много веков исправно служит людям и богам. Разве ты хотел бы как-то запятнать их честь? Ведь, причина нашего разговора кроется далеко не в кольце, а в том, что ты надел его, и носишь. Значит, ставишь какое-то обещание выше общепринятых ценностей. А это значит, что общество не всегда будет принимать и понимать тебя, поскольку, ты не соблюдаешь правила, следовательно, относишься к членам этого общества без должного уважения. Понимаешь, к чему я веду?       - Понимаю.       - Учитель очень обеспокоен твоим поведением. Я бы хотела услышать, хотя бы вкратце, твою версию событий.       Я посмотрел на свою руку. Мисаки-сан постучала пальцами по столу.       - Не нужно рассказывать то, что тебе не хочется, - мягко произнесла она, - я не полезу к тебе в душу. Я просто хочу разобраться в том, что движет тобой.       - Сенсей, вы верите в то, что существует любовь?       - Любовь? Конечно.       - Какой она может быть?       - Разной. Любовь к родителям, к друзьям, к противоположному полу...       - Как назвать любовь к человеку своего же пола, но при этом, не дружескую?       - Романтичная?       - Вы говорите, что общество отвергнет не таких, как все. Значит ли это, что я подвергаю опасности и другого человека?       - Думаю, это оно и значит. Смотря, что ты подразумеваешь под, - она кивнула на мою руку, - обещанием.       - Выходит, что меня в любом случае поймут неправильно?       - Нельзя ничего гарантировать. Люди непредсказуемы.       - Сенсей, если я решил, что моя жизнь теперь во имя только одного человека, и, этим кольцом я скрепил свое обещание - хорошо ли я поступил?       - А ты знаешь, что об этом думает другой человек?       - Он взял кольцо.       - Ты посчитал это за ответ?       - Да.       Мисаки-сан вздохнула и посмотрела на меня.       - Доумеки-кун, ты еще очень молод. Это не порок, ни в коем случае, - она доброжелательно улыбнулась, - просто, это факт. Молодость, как правило, означает горячность, порывистость и непонимание последствий своих действий. Молодость - это пора простого принятия сложных решений. Пора ошибок. Прежде, чем говорить такие вещи, подумай, как следует. Ты действительно хочешь соединить свою жизнь и жизнь того человека? Подумай - столько лет еще впереди, тебе всего лишь семнадцать. Ты спортсмен, у тебя большая семья, вы служите богам, у вас есть свой храм. Твоя семья - уважаемые люди. Но ты уже берешь на себя столь многое – обещание, такую серьезную любовь - во имя кого-то... я говорю тебе, как есть - со временем ты изменишься. Ты встретишь много новых людей, и все они будут влиять на тебя. Всегда твоя влюбленность не продлится... а вот обещание останется. Со временем ты можешь даже возненавидеть этого человека, обрекая его и себя на боль. И я даже не говорю о том, что подобные отношения не принимаются нашим обществом. Подумай, и подумай, как следует. Представь себя через десять лет. Уверяю тебя - ты изменишься уже через год.       - Однажды мне приснилось будущее.       - Сны возникают под влиянием эмоций, испытанных наяву. Никому не дано увидеть собственное будущее. А если бы и было дано - изменить то, что тебе предопределено, невозможно.       - Я подумаю над вашими словами.       Мисаки-сан кивнула.       - Хорошо. Можешь идти, Доумеки-кун. Я надеюсь, что мы с тобой поняли друг друга.       Я шел по пустым школьным коридорам, и мои шаги разносились эхом. Я не задумывался об этом. О том, что будет дальше. Мое "вечно" - что оно имело под собой? Если сенсей была права - то общество, в котором мне жить, уже меня не принимает. Но за себя я не боюсь - а вот, что будет с Ватануки? Смогу ли я оставаться рядом с ним? Смогу ли смириться с его непростым характером? Имел ли право я... давать ему подобные обещания? Имею ли право претендовать на взаимность? Имею ли я право вести его за собой?       В ту ночь мне приснилось наше общее будущее, и позже я попал в него – итог принятых решений, о которых говорила Юко-сан. Сенсей сказала: "изменить то, что предопределено, нельзя". А откуда я знаю, что, признавшись Кимихиро в своих чувствах, я выбрал дорогу, которая приведет к счастливому будущему? Я видел лишь исход, мне не известно, что за события были до него. Что, если я уже следую по какому-то определенному пути? Не изменяю плохое будущее, а стремлюсь к нему? Что, если причина была не в отсутствии признания? Что, если тоска в глазах взрослого Ватануки была вызвана моим отказом от собственных слов и предательством, не скрытыми и погибшими чувствами, а чувствами, о которых все известно, но которым сознательно не дали волю? И как же мне сейчас быть?       Даже голова закружилась от такого количества мыслей.       Сугияма стояла около ворот. Ветерок игрался несколькими прядками светлых волос, вырвавшихся из плена заколок. Я подошел ближе, и почувствовал, как пахнут ее духи.       Фрукты. Мне захотелось на море.       - А... Доумеки-кун, мне сказали, что ты у психолога, и я решила тебя подождать! - всполошилась она, краснея.       - Да. Спасибо.       - Не за что, - смутившись, Мегуми-чан убрала волосы за ухо. Мы пошли рядом по улице.       Сугияма была чуть ниже Куноги и уж точно ниже Ватануки. Ее сладковатый запах приятно щекотал мне нос. У нее были маленькие руки, на указательном пальце – розовое колечко.       - У тебя тоже кольцо?       - А? - она посмотрела на свою руку, и совсем засмущалась, - да... подарила старшая сестра. Я ношу его с собой как талисман, но в школе снимаю. Просто храню в пенале. А твое кольцо? - она быстро посмотрела на мою руку, - очень красивое. Я слышала, что ты говорил сегодня учителю. Это какая-то тайна? Из-за этого тебя позвали к психологу?       - Это не тайна. Из-за этого.       - Доумеки-кун, ты в кого-то влюблен?       Я посмотрел на нее. Лицо Сугиямы розовело в заходящем солнце. Ее ресницы тоже были длинными. Нежная, светловолосая - неуловимо напоминала мне кого-то. Кажется, мою жену из того сна.       Почему именно такое будущее? Когда же я ошибся?       Мы остановились на перекрестке. За спиной Мегуми-чан садилось солнце.       По какой дороге идти? Какая правильная?       И вообще, разве можно ошибиться, если все уже предопределено?       Я не слышал больше колокольчиков. А что, если...       Если на самом деле боги не давали мне никакого выбора? И у нашего с Кимихиро будущего – какой бы путь я не выбрал – на самом деле всего один итог?       - Нет.       Она взмахнула ресницами.       - Доумеки-кун! Ты мне нравишься!       У меня пропал дар речи.       Так откровенно и честно. Бесстрашно. Краснея и смущаясь, она выпалила эти слова, и застыла, низко опустив голову. Ее светлые волосы соскользнули с плеч и скрыли ее лицо.       - Я...       ***       - Братик...       Я поднял голову. Вытянутые тени, созданные застывшим солнцем, не двигались. Воздух замер. Качели, на которых я сидел, даже не скрипнули, когда я пошевелился. Мир напоминал нарисованную декорацию, задник в театральной постановке. Но я сразу узнал это место, как узнал и ребенка, стоящего передо мной.       - Ты?       Взъерошенная густая челка, неровно постриженные черные волосы - прядь длиннее, прядь короче в нарочитом беспорядке, мокрые стрелки ресниц, опухшее от слез красное личико, дрожащие губы. На левом виске волосы держит заколка-зайчик - справа ничего нет. Джинсовый комбинезон, розовые кроссовки, желтая футболка. На клапане комбинезона вышит подсолнух. За спиной болтается соломенная шляпка – ее держит резинка на шее. Кулачки сжаты.       - Что ты наделал, братик?... – тонкий голос зазвенел от отчаяния.       - Киоко? - выдохнул я, оглядываясь по сторонам, - но почему я снова попал в будущее?       - Глупый братик! - внезапно закричала девочка, встряхивая кулаками, - почему ты слушаешь других людей?! Почему ты начал сомневаться?!       Я посмотрел себе под ноги. Даже песок не двигался, когда на него ступали.       - Что произошло?       Киоко шмыгнула носом.        - Я остановила время, - обиженным тоном произнесла она, - потому что поняла, что если не вмешаюсь, все закончится плохо!       Я взглянул на нее. Она отвернулась, высоко поднимая плечи и сопя.       - Ты не человек, да? – спросил я, хотя это было очевидно. Девочка помотала головой, - почему тогда я тебя вижу?       - Потому что я этого хочу, - сипло ответила она. Ее плечи внезапно опустились, - прости, что я накричала на тебя, братик. Я испугалась.       - Чего?       Киоко снова разревелась. Она села на корточки и сжалась в комок, вытирая ладонями постоянно текущие слезы. Я слез с качелей и присел рядом с ней. Никогда не умел утешать детей.       - Почему ты плачешь?       - Я так хотела!... – невнятно пробормотала девочка, - я так хотела помочь господину Ватануки! Он такой добрый! Он спас меня от гибели, и вообще, он всегда всем помогает, и людям, и духам! Даже демонам! Про него все только и говорят в потустороннем мире! Но когда я спросила у мамочки, почему господин Ватануки все время такой печальный, она ответила мне, что он всего лишь человек. И что его ждет человеческая судьба! Я не понимала, пока не увидела, как он встречает своего гостя. Я подглядела в щелочку, хотя мама запрещала мне смотреть! К господину Ватануки пришел человек, не клиент, кто-то другой, и, и… я никогда не видела у господина Ватануки такой грустной и доброй улыбки! Он с такой любовью смотрел на этого человека, что даже мне стало не по себе! Я спросила у мамочки, но она назвала все это "отношениями между людьми". Что за отношения, которые делают людей несчастными?! Я… я у кого только не спрашивала, никто не знает! И тогда я спросила у господина Ватануки!       Я погладил ее по дрожащей спине, и Киоко с ревом бросилась ко мне на грудь. На корточках мы уже не удержались, оба оказались сидящими на песке, рядом с детской песочницей. Я обнял ее и покачивал из стороны в сторону, а Киоко прижималась ко мне горячим лицом, и я чувствовал, как намокает моя одежда.       - Я думала, что он будет ругаться, но он только ласково улыбнулся и сказал, что приходил его друг. "Разве друзьям не радуются?", - спросила я. Господин Ватануки очень тяжело вздохнул и долго думал, прежде чем мне ответить. "Я был очень рад приходу моего друга, хоть это и сделало меня несчастным", - вот так он сказал. "Почему несчастным?", - снова спросила я. "Потому что, на самом деле, я люблю его", - сказал господин Ватануки, и я увидела, как он плачет, у него потекли слезы, а черное одиночество окутало его сердце, как облако. Я потом тоже долго-долго плакала… а потом решила помочь господину Ватануки.       Она тяжело задышала, начиная успокаиваться. А у меня в горле застрял какой-то комок. В том будущем у Ватануки были такие несчастные глаза, потому что он тоже меня любил. Хоть я и догадывался, но оказывается, знать точно – это совсем другое. От этого становится жарче внутри и голова начинает идти кругом.       - Кто ты на самом деле? – ласково спросил я. Киоко прижалась щекой к моей груди, - богиня судьбы?       - Неа, богиня судьбы – это моя мамочка. Я только ее наследница, - пробормотала она, пока я искал в карманах свой носовой платок, чтобы дать вытереть лицо, - я еще только учусь. На самом деле мне не разрешают многое, потому что я еще маленькая.       - Это ты перенесла нас в будущее?       - Угу, а еще показала тебе тот сон. Я не знала, что придумать, мамочка крепко-накрепко закрывает дверь в свою мастерскую и никого туда не пускает. Судьбы всего мира надежно спрятаны, мне туда было не попасть. Но я знала о том, кто ты такой, братик. Я подумала... даже мамочка не знает, какой выбор сделает человек. Мамочка только помогает нитям судьбы сплетаться в правильном порядке и ткет полотно всеобщей судьбы. Так что, я подумала, что если покажу тебе будущее, в котором господин Ватануки несчастен, ты все поймешь, и попробуешь его изменить. И чтобы ты не сомневался, я перенесла вас в то самое будущее, и сама пришла к тебе, чтобы подсказать. И ты понял меня, братик! Я была так рада! Но потом мамочка что-то заподозрила… и стала сердитой! Стала спрашивать меня, не подсматриваю ли я в будущее! А я взяла… и рассказала все-все! Мамочка рассердилась, кричала… - Киоко снова захлюпала носом, - а потом рассказала мне, что в судьбе господина Ватануки все стало слишком непредсказуемо. Я, ведь, теперь не знаю, какой выбор совершит не один человек, а целых два! Нити судьбы непредсказуемы, как они завяжутся, неизвество даже богам. Даже крошечное решение, всего одно слово, может все изменить! Мамочка сказала, что показав тебе будущее, я могла не исправить то плохое будущее, а наоборот приблизить его! А узнать точно получится только тогда, когда будущее наступит. На каком конце пути ждет счастье, не сможет предсказать никто.       Она села на коленки, и, крутя мой платок в руках, грустно добавила:       - Вот так. А еще меня наказали.       Мне стало ее жаль. Она была всего лишь ребенком, искренне желающим помочь Ватануки, однако своими действиями только усугубила ситуацию. Даже злиться на нее не выходило. Я оперся локтями на свои колени и вздохнул.       - Сильно наказали?       - Угу. Двести лет никаких сладостей. Вместо игр буду помогать сестрицам с работой по дому, а она такая скучная! А еще нельзя будет навещать господина Ватануки, пока все не закончится.       - То есть, через десять лет?       - Угу.       - Долго.       - Для богов не так много, как для людей, мы же живем вечно. Просто… обидно. Мамочка даже не стала слушать. Сказала, что нельзя быть такой беспечной, когда дело касается чьей-то судьбы.       - Послушай, - спросил я, - зачем ты вытащила меня сюда? Почему не разрешила ответить Сугияме?       - Потому что ты выбрал дорогу, ведущую к плохому будущему, - прошептала она, и ее глаза снова стали влажными, - школьный психолог уже заставила тебя сомневаться в своем выборе. Сугияма Мегуми уже призналась тебе. И сейчас ты должен будешь отказаться от этих чувств и снять свое кольцо. Ты ответишь на признание Сугиямы Мегуми. После того, как вы станете с ней встречаться, господин Ватануки немного отстранится от тебя. Потом... со временем, он найдет утешение в юной красавице Кохане. Ты же женишься, и станешь ему верным другом, который никогда больше не даст волю чувствам. Господин Ватануки тоже снимет свое кольцо, и спрячет его так далеко, как только сможет. Он станет хозяином магазина, будет им долго-долго... пройдут века, а господин Ватануки все так же будет молод и красив. Умрет госпожа Кохане, умрет Мегуми, умрешь ты. За господином Ватануки будут присматривать твои дети, а потом - твои внуки, следуя твоему наказу никогда не оставлять этого загадочного господина, живущего одного в странном магазине. Так будет длиться, пока не вернется госпожа Юко. Тогда господин Ватануки умрет со светлой улыбкой на лице, и последним его желанием будет не существовать нигде, чтобы даже в потустороннем мире ты смог быть со своей семьей. Вот так закончится ваша история! Сколько в ней будет грусти и одиночества! Почему ты улыбаешься, братик, разве тебе не страшно?!...       Она заплакала, закрывая ладошками лицо. Я качнулся назад, глядя в розовато-голубое небо. Какой же красивый закат.       Как же ноет в груди.       - Киоко-чан, - девочка, всхлипывая, подняла на меня глаза, - спасибо.       - Что? - прошептала она, вытирая кулачком глаза, - почему ты меня благодаришь? Почему не ругаешься? Тебе ведь больно, братик!       - Больно. Ужасно больно. Но, если бы не твой сон, если бы ты не вмешалась, не получилось бы то, что есть. И у меня не было бы того, что я имею, - я опустил глаза на кольцо, - я бы никогда не рассказал Ватануки о том, что я чувствую к нему. Я бы никогда не смог обнять его так, как хочу. Если бы не ты – то плохое будущее наступило бы.       - Оно и наступит…       - Я так не думаю.       - Ты не понимаешь, - горько всхлипнула она, - сейчас, какое бы решение братик не принял, все они… теперь уже это не важно! И я больше не могу тебе помочь!...       И тут я кое-что понял. А ведь Юко косвенно подсказала мне ответ, но наверное, требовалось пережить чужое признание и пообщаться с будущей богиней, чтобы понять его. Я взглянул в несчастное детское личико и утер Киоко слезы большим пальцем.       - Пускай. Но ведь я до сих пор не знаю, чего хочет Ватануки.       - Что? - Киоко взмахнула мокрыми ресницами, растерянно глядя на меня.       - Ватануки. Мой Кимихиро. Я тут понял, что столько всего услышал сегодня - от тебя, от учителей, от Сугиямы... но до сих пор не знаю, что думает об этом он. Плохое будущее – это прожить рядом с ним одну короткую человеческую жизнь, после смерти оставив в одиночестве. Но в том будущем… разве я спросил его? Знаешь, пару дней назад одна гадалка предсказала нам страшную судьбу. Но я уже точно знаю, что меня это не пугает, я готов принять ее. Так, выходит, нас не поймет общество? Моя семья отречется от меня? Я изменюсь через несколько десятков лет и перестану любить его? Звучит ужасно. Но если Ватануки согласится пройти вместе со мной через все это, если так… разве это и не означает, что мы все-таки выбрали счастливое будущее? Киоко-чан, если любое мое решение приведет к чему-то плохому – значит, я и не должен выбирать, - я посмотрел на свое кольцо, - эта вещь – не простая. У нее есть вторая половинка. Это напоминание о том, что нас теперь двое. Что бы ни случилось – никому больше не придется ничего решать в одиночку.       Я сжал кулак. Киоко смотрела на меня огромными глазами.       - Когда я вернусь в реальность, я найду Кимихиро и поговорю с ним. Я узнаю, чего хочется ему, и мы примем решение. Не я должен вершить его будущее, а он должен идти вперед – как и другие люди, слепо, не зная точной дороги. Тогда и все наши обещания будут иметь особую силу. На то они и даются – обещания. Чтобы, не зная грядущего, никогда не терять веры друг в друга. Но, выбирая одну и ту же дорогу, мы выбираем все ожидающие нас в пути горести и радости. Их не избежать.       Я погладил ее по голове. Киоко зажмурилась.       - Сожалею о том, что мама отругала тебя.       Мы встали с песка, девочка отряхнула свои шорты и решительно кивнула.       - Хорошо братик, - пролепетала она, прижимая мой платок к груди. Тени стали сворачиваться в спираль, - тогда, я больше никогда не потревожу вас! Я буду прилежно учиться, чтобы стать достойной богиней судьбы! А ты, - ее губы задрожали, но она не заплакала, - пообещай беречь господина Ватануки. Какое бы будущее вы не избрали.       - Я клянусь тебе, Киоко-чан.       - Прощай, братик Шизука.       - Прощай.       ***       - Я...       - Доумеки!       Сугияма вспыхнула, низко опуская голову. Я моргнул, приходя в себя, и обернулся. За моей спиной, скрестив руки на груди, стояла Юко-сан, а позади нее пыхтел нагруженный пакетами Ватануки. Колдунья сощурила глаза, недобро глядя на Мегуми. Я заслонил одноклассницу своим плечом. Юко сладко улыбнулась и сложила ладошки вместе.       - Ох, прошу прощения, Доумеки, я не заметила, что ты с девушкой! - пропела она, - Ватануки, пойдем-пойдем, Доумеки у нас занят!       - А? С девушкой? - спросил тот, непонимающе глядя на меня через плечо. Ведьма развернула его и активно толкнула в спину, закрывая обзор, - не пихайтесь, Юко-сан! С какой такой он там девушкой? С Химавари-чан, что ли?!       - Ох, не знаю, не знаю!...       - Пустите меня! Я хочу посмотреть... да, Юко-сан!       - Пошли, живее, домой, я хочу саке! Доумеки, - в меня стрельнули острым взглядом, - ты тоже приходи, как закончишь.       Вздохнув, я повернулся к Сугияме. Та, казалось, сейчас просто провалится под землю от стыда.       - Извини.       - Нет, ничего!... - быстро сказала она, закрываясь от меня рукой, - эм... Доумеки-кун, я...       - Сугияма, послушай.       Ее ресницы взметнулись вверх. Раньше я не замечал, какая она красивая, впрочем, раньше я вообще мало что замечал.       - Д... да?...       - Я не смогу ответить тебе взаимностью.       Мегуми-чан испуганно посмотрела на меня. Краснота стала уходить, ее лицо почти болезненно побледнело.       - Вот как... прости... я просто подумала, что ты может быть... ты же сам сказал, что ты ни в кого не влюблен, и поэтому я решила, что могу... это потому, что я тебе не нравлюсь, да?       - Да.       Она вздрогнула, словно от удара.       - Так бывает. Бывает, что ты хороший человек, красивая девушка, но просто не нравишься кому-то. Это не значит, что проблема в тебе. Это значит, что рядом с тобой не тот человек, который тебе нужен.       - Не тот... - повторила Мегуми-чан и быстро вытерла лицо тыльной стороной ладони, - ты так считаешь? Что, ты не тот человек?       - Сугияма, ты веришь в судьбу?       Она покачала головой и сжала ручки своего портфеля.       - Я думаю, что каждый человек просто идет своей дорогой, - тусклым голосом сказала она, - сколько людей - столько дорог. Иногда дороги пересекаются и после идут рядом. Но, какая разница? Ты считаешь, что наши дороги не идут рядом. Что, моя дорога должна встретиться с чьей-то. С чужой.       - У будущего много возможностей. Каждый видит его по-своему.       - И что?       - Слишком легко запутаться.       Она подняла голову, глядя мне в глаза.       - А ты видишь свою дорогу? - спросила она.       - Да.       - И того, чья дорога пересекают твою?       - Я думаю, у нас общая дорога.       Она горько рассмеялась.       - А говоришь, никого не любишь. Да ты влюбился по уши, Доумеки-кун. Эх, ладно... - она вытерла слезы и поклонилась, - что ж, спасибо за честный ответ. Ты хороший человек. Я желаю тебе счастья!       -А я желаю счастья тебе.       Ее добрая и несчастная улыбка стояла у меня перед глазами до самого дома колдуньи. Юко-сан стояла на пороге - в роскошном кимоно и с бутылкой саке под мышкой. Когда я подошел к ней, она сделала большой глоток и вытерла ладонью рот.       - Разрешите войти?       - Проходи, Доумеки, - она отошла в сторону, смеряя меня взглядом, - а у тебя довольно решительная аура. Ватануки на кухне, готовит бенто для тебя и Химавари-чан. Ужин почти готов, приходите оба. И...       Она направилась к веранде, поднимая руку с бутылкой.       - Не вздумайте устраивать у меня в доме лав-отель, понял?!       - Лав-отель! Лав-отель! - запели Мару и Моро.       - О чем вы там говорите?! - грохнув сёдзе, завопил Ватануки, но увидел меня и сразу успокоился, - а, это ты. С кем там говорил?       - Сугияма.       - А, Мегуми-чан? Красавица. Стой, она, что...       Я промолчал, разуваясь. Кимихиро чуть помрачнел и отстранился.       - Зайди в дом.       На кухне было жарко, в этом пылу-жаре Ватануки творил настоящие лакомства. Наш будущий ужин уже стоял на столе, источая аппетитные запахи. Кимихиро закрыл блестящие лакированные коробочки с бенто крышками, и, опершись на стол, стянул с волос косынку. Он стоял ко мне спиной, низко опустив голову.       - Нам надо поговорить, - хрипло сказал он, - на кухне, наверное, не стоит. Пошли... в комнату.       За тонкой перегородкой Юко-сан распевала песни, заедая закуской саке. Ей вторил тонкий голосок Моконы. Мне казалось, я слышу, как им подпевают сверчки и лунный свет.       В комнате горела лампа. Ватануки снял фартук– оказалось, что он был без рубашки, в одной хлопковой футболке. Пригладив ладонями взъерошенные косынкой волосы, он встретил мой взгляд, и сказал:       - На кухне жарко. Пришлось раздеться.       Его кожа была бледной, как у аристократов, а руки - тонкими и худыми. Хотя я знаю, что он достаточно спортивный и сильный, мне показалось, что Кимихиро выглядит как хрупкий цветок.       В груди царапнула болезненная нежность.       Ватануки посмотрел на меня - грустно и с болью, как будто хотел сообщить какую-то печальную новость. Обнял себя за живот, сжимая в ладонях свои локти, чуть сгорбился.       - Прости меня, Доумеки, - проговорил он, не пряча отчаяния в голосе, - я думаю, что знаю, о чем ты говорил с Мегуми-чан. Она призналась тебе в любви, не так ли?       - Да.       Ватануки закрыл глаза. Тени от ресниц полукругом легли ему на лицо.       - Вся эта история с будущим, и знаниями, которых быть не должно... разве не утомили тебя? - спросил он, - думать о таких сложных вещах наверняка непросто. Постоянно мучаешься выбором. Постоянно раздумываешь - а правильно ли я поступаю? А приведет ли меня это решение к тому результату, которого я желаю? Я так рад, что тогда, в две тысячи пятнадцатом году, все проспал. Незнание порой лучше.       Я приблизился к нему, мечтая увидеть синеву его глаз. Ватануки почувствовал это и приподнял веки. Я взял его лицо в ладони, и он, не сопротивляясь, позволил мне поднять его голову вверх.       Один его глаз был моим, и его цвет - янтарный, напоминал обо мне. Второй глаз, небесно-синий, говорил о том, что Ватануки принадлежит еще и своей наставнице, и всему потустороннему миру, благодарящему и ненавидящего его.       - Во мне твоя кровь, - тихо сказал Кимихиро, не сводя с меня цепкого взгляда, - во мне твой глаз. Это оковы намного крепче любого кольца. Это обещание куда сильнее всех слов, что мы говорим друг другу.       Он тронул холодными пальцами мою щеку.       - Ты же принял решение, верно? - спросил он тихо, - расскажи, чтобы мы покончили с этим.       Я не мог насмотреться на него. Казалось, вечности будет мало.       - Сначала твое решение, – ответил я, наблюдая за удивлением, отразившимся в его зрачках. Удивлением – и сразу горьким пониманием. Смирением.       - А я же ничего не знаю, Доумеки, и будущего своего не видел, - сказал он, но вдруг улыбнулся, - хотя, мне есть, что тебе ответить. Хочешь, скажу?       - Да.       Я вздрогнул, когда почувствовал его объятие. К такому я был готов меньше всего.       - Я до сих пор не ответил на твое признание, - прошептал Кимихиро мне в шею, - наверное, ты прав, все дело в моей отчужденности. Но когда ты мне признался, я одновременно испугался... и обрадовался, - его слабый смех был спрятан на моем плече, - серьезно. Кто бы мог подумать, да? Не понимаю, как я мог не замечать твоих чувств все это время. Хотя, ты же сам их не замечал долгое время. Ты такой тормоз, когда дело касается других людей, Доумеки.       Ватануки отстранился и вытер лицо основанием ладони. Второй рукой он продолжал обнимать меня за шею.       - И вот… ты невыносим, но ты мой единственный друг. Я уверен в тебе больше, чем в ком-либо. Я точно знаю, что ты никогда не предашь меня. Я тоже чуть-чуть тормоз, понял это не сразу. Но если бы не понял – я бы не рисковал своей жизнью ради тебя. И свой глаз я отдал совсем не как безделушку, хотя, ты был прав – о твоих чувствах я тогда не задумался. Потому что хотел помочь тебе любой ценой.       Его улыбка ранила мое сердце.       - Раньше было все равно, а теперь не представляю, как бы жил без тебя и без твоей заботы. Чужая любовь такая теплая, оказывается. От нее так приятно, что плакать хочется. И когда сегодня увидел тебя с Мегуми-чан, знаешь, вдруг понял, что если ты захочешь связать свою жизнь с какой-то девушкой и завести семью, я не буду этому противиться и приму любой твой выбор, как будто, он мой собственный. Это, ведь, моем будущем так испугало и огорчило тебя? Думаю, что именно это. Знаешь, Доумеки, я никогда не забуду твою заботу и любовь. Я буду помнить их столько, сколько мне отмерено жить. И поэтому я совсем не боюсь будущего. Пока с тобой все хорошо, и мы остаемся рядом, несмотря на все невзгоды, что ждут нас впереди, я ничего не боюсь. Так что, ты можешь быть для меня кем захочешь – другом, возлюбленным, учеником, помощником. Я тоже сделаю все, чтобы мы с тобой прожили счастливую жизнь. Потому что, - он поднял руку с кольцом, - до сих пор меня чуть-чуть трясет, когда я вижу его. Впервые… кто-то настолько сильно захотел быть рядом со мной. Поэтому, я даю тебе такое же обещание. Я никогда тебя не оставлю, Шизука. Это и есть мое решение.       Я обнял его. Впервые в жизни меня обуревали такие сильные эмоции. Мне хотелось кричать от счастья, подхватить Кимихиро и кружить его по комнате, уронить его на футон и целовать его лицо, его фантастические глаза, его губы, зацеловать его всего. Я прижался лицом к его волосам, и он обнял меня в ответ, по-настоящему, как снилось мне иногда по ночам, в тех снах, которые являются отголосками наших желаний.       - Назови мое имя еще раз.       Он рассмеялся.       - Шизука. Ох... - его ладонь обняла мой затылок, - ты дрожишь.       - Да.       - Я сделал что-то не то? Что-то не то сказал?       - Кимихиро, - я отстранился, глядя ему в глаза, и Ватануки слегка покраснел, - ты выбираешь меня? Несмотря ни на что, на все уготованные нам несчастья и потери, - ты все равно выбираешь меня?       - Ну, да, да, - растерянно ответил он, непонимающе изучая мое лицо, - я об этом и говорю. Доумеки, да ты чего?...       - Зови меня по имени.       - Ладно... Шизука, эй, ну, - он обнял меня за шею, привставая на цыпочки, - тише, все хорошо. Я не изменю своего решения. И, я вправду… короче, все как у тебя. Наверное, взаправду. Еще не до конца понятно, но…       Мое сердце сжималось болезненно и сладко.       - Ты признаешься мне в любви? – Ватануки замычал и спрятался у меня на плече, - эй, Кимихиро. Ты признался мне в любви?       - Не знаю, отстань.       Я фыркнул целуя его в висок и он оторвал красное лицо от моей рубашки.       - Я не допущу потерь и несчастий, - серьезно сказал я, глядя на него, - наше будущее будет самым счастливым.       - Верю.       Он был так близко, и я снова поцеловал его. Кимихиро закрыл глаза, трогательно сжимая в кулаке рукав моей рубашки. Его нахмуренные брови придавали лицу умилительную сосредоточенность. Я отстранился, делая вдох, чтобы захватить его губы снова. И снова.       Мы даже не заметили, как я прижал его спиной к стене. Только когда, увлекшись, я запустил руку под его футболку, Ватануки, дернулся и попытался отстраниться.       - Доумеки, погоди, там же Ю…       Грохнули сёдзе. Кимихиро, запаниковав, отшатнулся от меня, и я еле успел поймать его за пояс. Мимо нас полетела сандалия.       - Нет, ну ни в какие ворота! - Юко замахнулась вторым снарядом, - я же просила, не устраивать тут лав-отель! Ватануки! Где моя еда?!       - Юко-сан... - пролепетал Кимихиро, выглядывая из-за моего плеча. Сандалия ударила мне между лопаток, и, обернувшись, я увидел, что пьяненькая колдунья тычет в меня пальцем.       - Доумеки! Отпусти моего работника! Иди сюда! - она шлепнула ладонью по веранде рядом с собой, - мы будем пить! И есть! У вас вся жизнь впереди, потом нацелуетесь!       Покрасневший Ватануки виновато посмотрел на меня из-под ресниц, но увидев, что я улыбаюсь, расслабился сам. Выкрутился из моих рук, и, поправив очки, пихнул меня в плечо.       - Слышал, что сказала Юко-сан? Иди, давай, садись рядом! - он упер руки в бока, - а то, небось, с обеда ни крошки во рту не было! Сейчас великий Ватануки-сама накормит вас самой лучшей едой.       - Урааа! - закричала Юко, болтая ногами и размахивая бутылкой. Я, пряча улыбку, подчинился его словам.       ***       Солнце неприятно резало мне глаза, и я, потянувшись через плиту, задвинул штору. Мару и Моро крутились рядом, пытаясь заглянуть мне под локоть.       - А что это будет?       - Что это будет?       - Кыш, плита горячая, - приказал я, отгоняя девчонок, - просто яичница. В отличие от Кимихиро, я особо готовить не умею.       - Ооо, - протянули девочки, не сводя с меня умных глазок. Я потянулся за специями и широко зевнул. Слишком поздно легли накануне...       Вспомнив прошлую ночь, я не смог удержать улыбки. Посыпал на яичницу соли, и, убрав солонку на место, почесал синяк на шее.       Кимихиро больно кусается. Постоянно кусается, как будто зубы чешутся. Помечает.       Хотя, с тем, как помечаю его я, это, конечно, не сравнится.       - Шизука, - тонкое тело в красном кимоно врезалось в дверной косяк. Кимихиро, взъерошенный, в сползшем с плеч одеянии, весь искусанный и покрытый синяками, хмуро посмотрел на меня через съехавшие на кончик носа очки, - который час?       - Половина седьмого.       - Ааа... – Ватануки, расслабившись, зевнул, - я уже решил, что мы проспали. А что ты готовишь?       - Яичницу.       - Хм. Ну-ка, дай гляну, - он сунулся мне под руку и я отодвинул его локтем.       - Плита горячая.       - Чего? - Кимихиро с глупым видом захлопал ресницами, потом шлепнул ладонью по моему локтю, упирающемуся в его голую грудь, - ну ты вообще! Это, на минуточку, моя кухня, я тут времени больше провожу, чем с тобой! Ты считаешь, что я могу на ней обжечься?! Дурак Шизука!       Пыхтя от злости, он вышел из кухни, и девчонки, хихикая, укатили за ним. Я пожал плечами. Меня уже дважды обожгло масло, а рисковать Кимихиро я не собирался.       Мы позавтракали в тишине - Кимихиро плохо выспался и клевал носом, а я не особо люблю болтать за едой. К тому же, яичница получилась достаточно сносной, поэтому отвлекаться от нее не хотелось.       - Ммм... спасибо за завтрак, - Ватануки, широко зевнув, подошел ко мне, и с закрытыми глазами стал приглаживать мои волосы.       - Вкусно было?       - Угусь. Ну вот, хоть на человека похож, - и, зевая все шире, он поплелся в свою комнату. Мару и Моро потащили посуду в кухню, - помоете? Спасибо... эх, когда вернется Юко-сан?       - Пятнадцатого.       - Еще неделю ждать... - Кимихиро зачеркнул сегодняшнюю дату на календаре, который повесил на стене, рядом с ложем колдуньи, - ну, ладно. К ее приезду мы с тобой приведем дом в порядок.       - Хм.       - Не "хм"! Поможешь мне, понял?!       - Хм.       - Тц, Шизука, ты просто невыносим.       Собравшись, мы вышли из дома, и направились к школе. В светло-голубом прохладном небе поднималось ледяное зимнее солнце.       - Слушай, - сказал вдруг Кимихиро. Я посмотрел на него - его взгляд был устремлен вверх, - ты счастлив?       - Сейчас или вообще?       - Сейчас.       Простые радости - постоянный секс, объятия, поцелуи, вкусная еда, горячая ванна. Другие, более сильные и пронзительные радости - любимый человек, который отвечает долгожданной взаимностью.       Совсем особое чувство - чувство того, что ты поступил правильно.       Над моим ухом прозвенели колокольчики.       Мимо нас прошла женщина с маленькой девочкой.       - Да. Я счастлив.       Кимихиро улыбнулся. Его тонкие пальцы скользнули в мою ладонь, и я сжал его руку.       - Я тоже.       Если бы у меня были его способности, я бы знал, чему он так улыбается - сотне звенящим над нами небесным бубенцам, которые поют о том, что мы теперь шагаем по одной дороге. И, никто - даже богиня судьбы - не знает, куда она нас приведет. Но, если бы будущее было заранее кому-то известно - какой в жизни тогда был бы смысл?       Кимихиро снится мне иногда – кричащий, обиженный, радостный, испуганный... обрывки его собственных снов или просто пережитые за день эмоции? Сны - это то, что создает наш мозг после тяжелого дня. Так он переваривает и усваивает полученную информацию.       Не надо придавать им особого значения.       Не надо никого слушать. Чтобы ни о чем не жалеть, нужно проживать свою жизнь своей головой.       Острая нежность во мне давно стала любовью - похожей на клинок катаны, блестящий в солнечном свете.       Я смотрел на идущего рядом со мной Кимихиро – свет зимнего солнца шел такой бледной коже. Ресницы трепетали, когда Ватануки, смеясь, говорил что-то. Кончик чуть вздернутого носа и губы покраснели на морозе. Розоватый яблочный румянец коснулся щек. Круглые стекла очков слегка запотевали от дыхания.       Я чувствовал, какие у Ватануки теплые пальцы и прохладный металл кольца.       Я видел его левым глазом.       Я ощущал, как моя кровь бежит в его теле.       Клятвы.       Обещания.       Слова.       Кимихиро вскинул свободную руку, приветствуя идущую к нам навстречу Куноги.       Самое главное всегда рядом сами.       Самое важное – это то, что есть в данную минуту.       И так будет вечно.       ***       Свет мой,       Сколько весен метался в кошмарном бреду       Лишь в объятиях ночи.       Сон мой,       Сколько правил пришлось нам с тобой нарушать       В предвкушении мая       Бог мой,       Ты ведь знаешь - как Бес, я открыто скажу:       «Я люблю тебя… очень»       Рок мой…       Мне бы силы дойти до конца, когда Бог       Мне ответит: «Я знаю»       ***       08.11.2020.