Я тоже там была, Томас...

      Впервые Эстер лежит на больничной койке. Ей не нравится быть слабой. Не нравится этот уход, будто за ребенком. Ей не нравилось всё это, потому что она не нуждалась в помощи. Ей перебинтовали руку, обсмотрели всё, промыли, хотя лично у Тер не было сомнений в работе Генри. Она правда думала, что ей не нужна помощь, а сама просыпалась в холодном поту. Ей казалось, что всё хорошо, пока снова не пришёл «дядя-обморок». Но когда и он ушел, подарив ей пустой взгляд, стало понятно- ей не хватает войны. Геройства…       Белый потолок, осыпавшаяся штукатурка, графин воды на полке, открытое окно… Эстер сидела в углу кровати, придвинув колени и задрав голову к потолку. За несколько недель её физическое состояние улучшилось, спору нет, но вот внутри головы бой был не слабее, чем на Сомме. —Мисс Андерсон. Не хотите на свежий воздух? –спросил мсье Деко. —Я недавно с прогулки. –монотонно выдохнула она. —Эстер… –подсел около нее главврач. —разве ты не рада, что отдалилась от этого ужаса? –он смотрел прямо в ее глаза и не знал, что она ответит дальше.       Не поворачивая головы, она многозначительно перевела на него взгляд и не отрывая глаз она спросила: —Я должна быть рада, что не смогу спасти одну жизнь? Или хотя бы попытаться? —Сначала спаси свою. –он собирался встать, но Тер взяла его за руку. —Отпустите меня. Там их травят газом, взрывают, они спят в траншеях в обнимку с оружием, там… —Тише, тише… –успокаивал он её.       Она так давно не плакала. Вся из себя- девушка боец. Страшно? Если совсем чуть-чуть и то, за них. А что в голове? Сколько сегодня вернутся обратно? А вернутся ли? Как там Лондон? А что если… –и ещё сотни вопросов убивали её быстрее, чем что-либо. —Я там нужна, понимаете… –издавая тихий всхлип говорила она. —Понимаю. Но нужна здоровая и сильная, ты и сама это знаешь. Через некоторое время можешь пока помогать здесь, ты и тут нужна. Судьба вторых шансов не дает, помни. —А в этом вы ошибаетесь, мсье Деко, и очень крупно. –вытирая следы, ответила она и, резко вытянув ноги, встала с кровати. —Если бы она не давала шансов, я бы тут не стояла. –и, натянув улыбку, она стала смотреть в окно… ***       Если первое время она редко просыпалась ночью, то уже через месяц она дергалась и вставала с кровати, а потом и вовсе не могла заснуть.       Ей снится поле, поле в дыму и люди, которые один за другим падают, а она не может помочь. Глаза открываются. Подушка скомкана и мокрая от слёз и пота. Звук дыхания слишком громкий, он отражается от стен и будто врезается в уши Эстер. Чашка холодной воды, вторая, сердце успокаивается только при спуске на холодный кафель. —Господи…-прошептала она утыкаясь в окно. Рассвет. Снова солнце, которое с каждым днём перестает греть.       Ещё неделя. Тер опять помогает больным. Хоть какое-то занятие для рук и мозга, тревога днем отступает, но, видимо, для того, чтобы с новыми силами наброситься на Эстер ночью. В какой-то момент боль от руки и сны сплетаются воедино и от всего её спасает введенный мсье Деко морфий. —Вы с ума сошли? –кричала она на него, когда узнала об этом. —Вы знаете какая от него зависимость?! Вы знаете! Вы могли просто разбудить меня! —Ты кричала и плакала во сне, сжимала одеяло, были судороги, что-то активно говорила… Мне нужно было разбудить? Чтобы ты снова не спала всю ночь? —Вы же не спите! Вы видите… вы видите, что со мной происходит. Так зачем решили дать мне сон посредством морфия, от которого трудно отвыкнуть? Я узнала после второго раза и, скажите честно, вы собирались делать так дальше? —Вам нужно присесть…-успокаивал ходившую по комнате он. —У вас большой шок… —Да, у меня большой шок, что меня без согласия делают наркоманкой! –ударив по столу прикрикнула она. — Этот препарат стоит использовать в крайних случаях, если вы не знали. Черт с ней, с рукой, она уже зажила, я должна вернуться. –тыча в стол сбавляла темп она. —Нет. –откинувшись на спинку кресла ответил доктор. —Вы не должны и сами это знаете. —Хорошо, раз вы всеведущий, тогда скажите, что я должна, а о чем даже думать не стоит. Хотя не напрягайтесь, слушать я вас не собираюсь. –сделав жирную точку, по пути к выходу закончила она. Звук захлопнутой двери. Выдох…       Но нашу героиню, которая и так держалась из последних сил, жизнь не собирается оставлять в спокойствии. Она наконец увидела Денни, хотя он был в другом конце здания. В любой другой ситуации она была бы рада, но сейчас, когда она не совсем могла ручаться за себя, эта встреча могла быть последней.       Сжатые кулаки, напряженные желваки и спокойное лицо дали французу понять, что пришло время тревоги. —Эстер… —Я надеюсь, что выгляжу не настолько плохо, чтобы ты решил со мной поговорить. –подняв бровь, сказала она. —Я рад тебя видеть. Это всё, что я хотел сказать. –немного приврал он. —Как ты? –«размораживаясь» взглянула она. —Теперь я хотя бы гулять могу, хотя и недолго… Кстати, не хочешь пройтись? –начинал свою «спецоперацию» Денни.       И они пошли. Эстер уже не сжимала кулаки, а медленно дышала. Лицо также избавилось от напряжения и маска спала. Когда они остановились, ветер дул прямо в лицо и Тер прикрыла глаза, забыв про закат, но обратив к нему свои щёки. А он смотрел на неё. По крайней мере до того момента, пока она не разомкнула губы, чтобы сказать: —Ты смотришь на меня до неприличия долго, Денни. –и после этого она улыбнулась. Впервые за долгое время искренне. Открыв глаза и повернув голову, она слышит от него: —Просто: как? –поворачивая обратно, спросил он. —Магия. –и усмехнувшись, она взяла его под локоть.       Платок против всех правил, но по традиции, лежал на плечах. Она была снова вынуждена носить платье, что только подливало масло в огонь, хотя ей и обещали чуть позже найти одежду. Дело в том, что от рубашки осталось рванье, а брюки были истерты настолько, что их было бы просто неприлично носить.       Ещё через время одежду наконец нашли. Снова сняли с какого-то худого, но, к сожалению, погибшего новобранца. Брезгливостью Тер не страдала, а вот мораль, как оказалось, понятие растяжимое, особенно на войне. И ходила по госпиталю среди прочих медсестер какая-то странная девушка в брюках. Странная, но статная и какая-то задумчивая- так сказал один из соседей Денни, на что он лишь усмехнулся. Никто не приставал к ней, всегда слушали то, что она говорит, хотя она мало говорила в сравнении с прошлым приездом. Не было шуток, пустых разговоров, конфет, кстати, стало в разы меньше. Были глубокий зеленый взгляд, прямая спина и мужская одежда, которая была не совсем её размера, но гораздо лучше того, что было раньше.       Мсье Деко знал, что Тер гуляет с Денни по вечерам и что они приехали вместе. Знал и про то, что его вполне можно выписывать, но терять при этом Андерсон ему не хотелось. Но о чём он не знал, так это о том, что Эстер до сих пор борется с дикой ломкой, что она пытается не срываться, хотя раздражительность, которая была последствием его поступка, лилась через край, что только пару дней назад её перестало тошнить. Она вставала с рассветом или раньше него, пыталась восстанавливать дыхание и ни о чем не думать. Расслабиться, когда тебя знобит, а ещё отказаться от мыслей, что вот-вот и она станет морфинисткой, было непосильным трудом. А ночью она плакала, несколько раз точно.       Ужасное настроение скрывалось за спокойным лицом, озноб, который переходил в мелкую противную дрожь, она затягивала вместе с ремнем, настолько туго, насколько позволяли люверсы этого кожаного змея. Она стала меньше есть, каждую ложку она впихивала насильно, потому что знала, что отказываться было бы огромной ошибкой. Вскоре руки стали дрожать меньше. «Отступает» -думала она. «Всё только начинается» прошептала незаметно судьба…       Снова дорога. Взглянув в окно, откуда на нее глядел Деко, она наконец садится с Денни. Только на месте она понимает, что её сумка осталась там. С ней «стандарт». Но и это было лучше, чем ничего.       Она снова тащила полутрупы и снова расстраивалась, если среди десятков она не смогла спасти одного, снова ползла под выстрелами и снова получила кличку Блес. Всё снова. Здесь она живет, как ни странно. Она здесь нужна и это чувствовалось. Со взрывами, криками её ломка стала чем-то посторонним, просто мешающим, а потом и вовсе прошла. Хотя она и не сможет сказать когда именно это случилось.       Но однажды ей удалось прочувствовать то, что ощущали на себе они. Весной восемнадцатого года, примерно в 13:27 Эстер посмотрела на часы и уже через несколько минут её оглушит взрывом. Она была у тупика траншеи и за несколько секунд до взрыва успела запрыгнуть туда, но это мало помогло. Её присыпало землей, руки были прижаты к ушам, а рот открыт. Писк в голове и резкая тишина. Она проваливается в тишь и мрак.       Сердце прокачивает кровь с бешеной скоростью, а на теле ни раны. До этого она успевала прикрывать голову и уши, успевала прятаться и максимум, что с ней приключалось- это рваная рана и пару «приключений с немцами», когда не приходилось выбирать и притворяться белоручкой. На глазах у командира она застрелила одного из них, хотя была в горизонтальном положении. А потом снова пошла спасать. Такой вот контракт со смертью. А что сейчас? Она без сознания, скрючившись лежит уже вторую минуту и её ещё не заметили…       Она закашляла и этот звук не был ей слышен, но отдавался прямо в затылок. Глаза открываются, дыхание сбитое, в горле сухо. Как же было страшно оглохнуть. Всё плывет, на часах примерно 35 минут или 40…всё размыто. С тупым взглядом, не слыша взрывов, она бредет держась за стенку к… а куда она, собственно, собралась? Куда-то по памяти, а потом, когда появились силуэты (вот именно, что не люди, а силуэты, Эстер!), она падает снова. Она просыпалась, потом снова впадала в небытие и в следующий раз, когда она посмотрела на свои часы, на них уже было 20:28. Ремень расстегнут, как и первые пуговицы рубашки, обувь также была развязана. Но ни звука. Почти.       Кашель, противное чувство в горле, желудке, голове…везде. Рот делает движения, будто пародирует рыбу и это замечает врач. —Не напрягайтесь сильно. –взглянув на нее через пенсне, произнес он, но она не услышала и свела брови. Он показал знаками, мол не шевелитесь и дал ей попить. Потом показал на затылок и кивнул, что значило- болит? Она отрицательно замотала головой, всё ещё в страхе за слух.       Она не слышит себя, заперта в теле без шансов на разговор. Ужас, тем более, что надвигалась ночь…       Не переживайте, слух она не потеряла, он восстановился полностью. Головная боль не была редкой гостьей, но теперь у неё было основание «сама нарвалась, нечего было лезть на рожон, так что терпи».       Перенесемся поближе к концу войны       Где-то у Амьена, Тер нашла менялу-коллекционера, который, пусть и с подозрением, но всё же обменял немецкие деньги на французские франки. Кошелёк она тоже обменяла, на что-то поскромнее.       Численность отряда сократилась вдвое, но 11 ноября, когда радисты узнали об окончании войны, радостный гул был будто на стадионе. Все начали обниматься, что-то выкрикивать, все снимали головные уборы и как выпускники подбрасывали их в небо. Денни подхватил Тер и крепко обнял, но её быстро у него отняли и начали подкидывать. Смех, галдеж, беготня начинались с новой силой. А Тер всё подбрасывали. Слышались выкрики «ура», Эс всё же отпустили и начали обниматься снова. Всё кончилось. Теперь точно. —Без глупостей, мальчики! –сказала она массе. —Так точно, Блес! –ответил ей кто-то при этом отдавая честь, на что Тер смущенно кивнула. Появилась надежда? Да, можно сказать, что так.       В первых рядах Тер и Денни покидают город. На те самые деньги Эстер покупает себе длинное светло-коричневое пальто, сбивая при этом цену, то есть неплохо экономя, что позабавило Денни. Но на фразу продавца на французском, что «поприезжали жиды» и всё в этом духе, она ответила что-то вроде «знаете, я из Англии, хотя евреев там и правда много, в этом вы правы», что заставило Дена рассмеяться с ситуации и немного погордиться за то, что она- его ученица.       Вокзал.       До него они ехали на попутной машине. Тер положила голову на плечо Денни и спала, пока он рассматривал пустые поля. От кочки голова сильно ударяется о плечо и Эстер просыпается. —Оу… прости меня. –извинилась она, попутно зевая. —Тебе не за что извиняться. Мы скоро приедем. –осведомил он её, когда повернул голову. —Это ты так вежливо сказал, что я проспала весь путь. Мило. –вызвала смех она.       Платформа. Поезда в разные направления уже ждут своих пассажиров. Поезд Денни отходил раньше, чем Тер, поэтому она пошла его провожать. До отхода 20 минут и сердце Денни стучит быстрее обычного.       Они поднялись по лестнице на широкий мост над железной дорогой и остановились. Точнее остановился Денни. —Эстер… —Почему ты всегда зовешь меня полным именем? –видимо предчувствуя что-то начала пустой разговор она. Руки вновь становились холодными. —Не знаю…- ответил он. —я бы хотел…слушай, давай договоримся- ты сейчас выслушаешь всё, что я хочу тебе сказать и не станешь перебивать. Хорошо? –спросил он, как только увидел, что она вновь собиралась прервать его. —Мне уже это не нравится, но давай. –поставив локоть на перила, ответила она. —Я не знаю, как ты на это отреагируешь и поэтому тянул до последнего. Эта навязчивая мысль крутится в моей голове очень долго и мне бы очень хотелось… нет, я очень хочу, чтобы ты поехала со мной в Париж. -с этих слов он начал ужасно быстро говорить. —Ты бы писала, я видел, как ты долго сидела и строчила что-то в блокнот, или занималась чем-то, что тебе по душе, а я бы просто смотрел на тебя и думал как чертовски мне повезло. Пусть я многого о тебе не знаю, но я хотел бы посвятить всю свою жизнь тому, чтобы узнать хоть что-то. Эстер…-он со страхом посмотрел на неё. —мы многое пережили… –он остановился. —Вот именно, мы многое пережили. Слишком много, чтобы забыть. Я не хочу, чтобы мы были напоминанием друг для друга. Знаешь, как письмо из прошлого, которое ты написал, но так и не отправил. Денни… –она взяла его за руку. —я тебе не нужна, понимаешь? Я не смогу остаться во Франции, а ты не вытерпишь и недели в Бирмингеме. Там места, где я была счастлива и несчастна, старые качели… я не могу это бросить. Тебе нужно счастье, ты его действительно заслуживаешь, но со мной тебе его не найти. Слышишь? –спросила она, на что он закивал. Его лицо было в руках Тер и его очень пугало то спокойствие, с которым она говорит такие вещи. —Вот такая я странная девчонка с Бирмингема. —подытожила с ухмылкой она и взъерошила его кудрявые волосы своими холодными руками.       Он продолжал на неё смотреть и потянулся, чтобы её поцеловать, но она его остановила, положив палец ему на губы, а другой рукой придерживая его за плечо. Денни вдыхает, но потом чувствует, как Тер целует его в лоб и немного улыбнулся. —Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. –послышался гудок поезда и они сошли к вагонам.       Перед тем как он вошёл, она крепко обняла его и снова потрепала за волосы. А когда он зашел, она произнесла: —E baxt tuke! –пожелав ему счастья на цыганском и заметив его шокированный взгляд, она в последний раз машет ему рукой и улыбается.       Ей предстоит долгий путь. Поезд идет недолго до порта Кале, но она сходит на предпоследней станции. Тер возвращается в госпиталь.       Она смотрит прямо в глаза мсье Деко. Он стоит на одном месте и отводит взгляд. —Судьба всё-таки даёт второй шанс, мистер Деко. Тем, кто рискует, точно.       Как вы, наверное, заметили «мсье» заменилось на английское «мистер». Просто, ясно, формально, а самое главное- не грубо. Тер забрала свои записи из той самой сумки, а вместе с ними зажигалку, фонарик и карту. И на выходе бросила: —Аревуар, мсье Деко! Желаю вам быть настолько же важным, насколько вы притворяетесь! –и с высоко поднятой головой оттуда выходила уже новая Эстер. И снова из пепла, и снова в полымя.       Но переправляется она только на следующий день. Переправа в Дувр, потом до Контербери, а оттуда уже в Лондон. За окном приближалась зима, хотя снег заменён промозглым ветром.       Она вернулась туда, где её не ждали. Там уже никого не ждали. Сейчас возвращались последние уцелевшие, возвращались за свой счет, потому что остальных уже переправили.       Она вернулась в то место, куда пришла в 22 года. Уверенной походкой, стуча ровной подошвой, одетая в новое пальто, шла Эстер. Она направлялась к той самой женщине, чтобы пожать ей руку. Она не знала точно, как её зовут. Купер? Кептон? Каспер? Но она видит её в конце коридора. —Простите! –остановила её Тер. —Вы помните меня? Вы в 14 году сказали, если я вернусь, то вы лично пожмете мне руку. —Господи…быть не может…никто не вернулся из тех 37…-она причмокивала и поправляла очки. Немного подняв голову, посмотрев пришедшей в лицо и неприлично долго разглядывая её, она спросила: —Может чаю? На улице так ужасно. И я бы хотела немного послушать вас… —Эстер Андерсон. —Да, мисс Андерсон. Но сначала я и правда хочу пожать вам руку.       Тер согрелась, съела несколько печений и вспомнила две вещи: все документы, вещи в 14 году она оставила здесь, а главное- ей негде ночевать. С таким набором лицо быстро изменилось на более задумчивое. —Эстер. Могу ли я вас называть по имени? —Да, конечно. —Вы просто очень похожи на мою племянницу… Так вот, о чём я. Вы знаете, что документы солдат и, в общем, персонала, это не самая ценная вещь. Я подразумеваю, что их потеря не редкий случай…-на этом моменте Тер начала понимать в какую сторону клонят. Миссис Купер (как оказалось позже) говорила с небольшими паузами подбирая слова, но ни капли не волнуясь. —но ваши документы были переправлены ещё в октябре и… знаете, это просто исправить… вас приписали как погибшую… или без вести пропавшую.       На этом моменте Эстер Андерсон повела себя неожиданным образом. Она засмеялась. Смех был не истерический, а самый настоящий. Настолько ей было смешно, что лицо было прикрыто руками. —Я рада, что вы не верите в суеверия и прочее. –улыбаясь ответила ей женщина. —Ваши вещи могли уничтожить, но я надеюсь, что с этим не торопились, потому как я знаю, что этим собирались заняться на днях. Ваши документы, конечно, стоит исправить. Но без них вы не сможете найти себе работу и, наверняка, снять даже комнату… у вас есть родные в Лондоне? —Нет. –какая же мудрая женщина, что просто объясняет всё, что случилось и может произойти. Это без сарказма, она говорила о вещах, которые действительно волновали Тер. —Я бы тоже не взяла под свое крыло девушку, у которой после дата рождения уже стоит примерная дата смерти. –улыбнувшись, посмотрела в окно она. —Но я знаю вашу ситуацию, и… –поставив чашку на стол, она придвинулась к Эс. —могу предложить комнату недалеко отсюда. Там живет поя двоюродная племяшка, она учится в институте, может вы поладите. —Я была бы очень рада такому. —Но это не всё. Я бы… знаете, вы, вроде как, журналист, так ведь? –не дождавшись ответа, она продолжила. —Значит управлять этой чертовой машиной можете. Я очень хочу передать вам ответственность в этом плане. —Я не совсем вас понимаю, миссис Купер. —Скажу прямо- нам нужен человек, которые перепечатает документы. У нас есть машинка, чернила, всё, что необходимо, но, понимаете, я печатаю так медленно, что за всё время, а это около двух недель, я не напечатала более 15 страниц. Насчет оплаты, даже не думайте. Платят за страницы и срок выполнения, так что всё будет зависеть от вас. Простите, что так много всего вам говорю… —Вы говорите в меру, не переживайте. Я согласна. Как вас отблагодарить? –искренне задала вопрос Тер. —Мы видимся второй раз в жизни и вы так мне помогаете. —На самом деле, это вы подошли очень вовремя. Мне необходимо, чтобы вы, пока живете с Хелен, так её зовут, не то что бы следили за ней… просто иногда говорили мне о её состоянии и… окружении. —Я понимаю вас. —Очень хорошо. Сами понимаете, такой возраст… сначала бы образование получить… Так, а про работу… вы сами поняли, что она мне в тягость, так что это я вас благодарю, за согласие. Ну что, я позабочусь о ваших документах, а насчет печати зайдите завтра в 37 кабинет. —Спасибо. —Могу ведь спросить? Почему… на вас мужская одежда и женское пальто? Пальто выше всяких похвал, честное слово. –окончила она, снимая очки и прикладывая руку к груди. Она не единственная, кто удивился этому. На пароме и по пути в больницу она тоже ловила взгляды. —Платье менее практично, чем брюки. Особенно в поездках и траншеях, согласитесь. Благодарю за комплимент. —То есть как… вы не всё это время были в госпитале? –задала она вопрос. —Нет… а почему остальные не вернулись? —Потому что решили остаться там, пропали, были убиты, разные случаи бывают. А насчет вас… я не читала ваше дело, но обязательно посмотрю его, потому что чем больше вы говорите, тем интереснее становитесь. Ну, прощайте. –закончила она, и пожав руку проводила до выхода, сказав потом адрес.       Но Тер сначала пошла к месту, где они отдавали свои вещи перед отплытием. Вероятность того, что её вещи не сожгли или не отдали кому-то была очень мала, но она шла. На город опускался вечерний туман, а Тер начала свои поиски. Во втором крыле были архивы, ящики с вещами, бумагами, завещаниями и прочим. Расспросив двух рабочих, потом одного молодого врача и одну медсестру, она дошла до коридора. В самом конце, почти у выхода, была комната, откуда слышалось чихание.       Стук в дверь и неуверенные слова: —Простите…-Тер вошла в плохо освещенную комнату, среди которой за столом сидел лысый мужчина. Но что ему сказать? —Я… у вас остались вещи 14 года? —Ещё одна. –злобно сказал он. —Да, остались. Месяц… —Октябрь. —В том углу, за стеллажом. Только аккуратно!       Тер прошла, куда ей указали, и опустилась на корточки. В начале всей этой заварушки документы и вещи и вправду сохранялись и даже подписывались, поэтому ей очень даже повезло. —Извините, а почему вы сказали ещё одна? Кто-то приходил? –пусть она и предполагала агрессию в её сторону, но ей казалось, что ему просто не хватает общения. —Если я так сказал, не значит ли это, что да? -как и предполагалось, он огрызнулся. —А можете сказать кто именно? –уже поднимая свои вещи, спросила она. —Девушка, я вам архив что-ли? —Не думаю, что через вас проходит много людей. Живых имеется ввиду. –подкол засчитан и он отвечает: —Стефан Смит. Строил из себя кого-то… —Каждый день видите военных командиров? Я нашла свои вещи. —Распишитесь… –быстро пометив бумажку и вернув её обратно, Эстер слышит. —Быть этого не может. Вы по документам мертва, я не могу отдать вам вещи. —Отлично. Тогда я кто? —Почем мне знать. Вот документ, на нем написано «1892—1918». –Эстер без особого труда забирает папку и говорит: —Тогда со вторым днём рождения меня. –и уходит, хотя в её след сыпятся оскорбления.       На следующий день*       Эстер с чистой головой, в своем платье и удобной обувью идет в больницу. Миссис Купер только сейчас до конца вспомнила момент их встречи, когда она была одета в то же платье. Из изменений- лицо, походка, да и всё, наверное. Тер шла со своими документами и заскочила в 37 кабинет. Там ей объяснили что к чему, ещё раз удивились её «воскрешению» и что-то подписали. У Купер она спросила разрешения перепечатать и забрать документы, а потом они пообщались о её соседке.       Тер не собиралась на неё наговаривать изначально и сообщала обыденные вещи, которые вполне удовлетворяли тётушку.       Через пару дней в комнату Эстер внесли машинку, стопку чистых бумаг, документы. —И ты действительно согласилась на это? –спросила Хелен, сидя на стуле в комнате Тер. —Это же так муторно. —Я отучилась, побывала во Франции… —«воскресла» -добавила соседка. —Вот именно, так почему бы не заняться тем, что может принести доход? Я же не вечно собираюсь тут торчать. —Ты уже отучилась? –удивленно спросила она. —Мне 26. — остановив настройку машины и посмотрев на неё, произнесла она —Сколько??! –выпучив глаза, задала вопрос Хел. —Я тебе не верю. Ты ведь даже косметикой не пользуешься. Надо же… Как ты это ловко делаешь. –кивнув в сторону стола, сказала она. —А зачем тебе тряпка? –послышалось с её стороны и в это же мгновение на тряпочке появилось чернильное пятно. —Поняла. Ладно, до вечера, Эстер. —До вечера…       На самом деле они быстро сдружились. Тер смеялась с того, насколько они разные. Хелен училась на бухгалтера, носила красивые платья, не красилась только по воскресениям и почти не читала. Тер помогала ей лишь с гуманитарными предметами и рассказывала ей разные истории.       К декабрю Эс связала себе огромный свитер, за что получила титул «милая старушка». Деньги на пряжу и инструменты она выручила на доставке документов по городу. А потом она начала перепечатывать не только истории болезней, но и разные детские рассказы, сшивая их потом в маленькую книжку. Кошмары никуда не делись. Она спала не больше семи часов и уже это считала победой. Иногда случались судороги, иногда она не спала вовсе, а порой просыпалась в холодном поту. К счастью, Хелен спит очень крепко.       Комната была достаточно простая. Кровать, небольшой шкаф, полочка напротив кровати, на которой лежали бумажки, собственно стол, где стояла машинка. На подоконнике стоял графин с водой, в полке стола таз для умывания. Одним словом, здесь было всё, чтобы жить.       Но деньги на уезд копились. Она давно накопила на билет, уже успела купить какую-то книжку, платье, хлопковую рубашку, около которой она бродила больше недели, но самой дорогой и желанной покупкой были брюки. Их шили на заказ на Сэвил-роу, да-да, та самая улица портных. Как же она была рада.       К концу января происходит неожиданное. Ей написали письмо. Вскрыв конверт, не обратив внимания на отправителя она достает бумагу подозрительно плотную и дорогую, для обычных писем. Ей писал военный министр. Новый военный министр назначенный в январе этого года. Мистер Черчилль. —Вау… –всё, что могла выдать Тер и заперлась в своей комнате.       Она наслышана о нем и склонялась ко мнению, что стратег из него хороший будет только в будущем. Но точно она не была против него. Конечно были вопросы по поводу дарданелльской операции, но ведь не он один виноват.       Но почему её позвали… она стучала карандашом по столу и шок и какая-то странная радость сменились на задумчивость и опасения. Встреча должна быть через четыре дня.       Стук в дверь. —Эстер, ты собираешься выходить вообще? Я видела тебя только утром. Что-то случилось?       Дверь открывается и Эс отвечает: —Нет, ничего страшного. Я просто читала. —Тогда пошли ужинать. Стефани что-то приготовила.       Стефани их домработница, которую пригласила Хел. Она вскоре ушла. Теперь представьте ситуацию:       За столом сидит Хелен с укладкой, остатком помады на губах и браслетом на левой руке, а напротив нее Эстер, в огромном свитере, с прижатыми к себе ногами, которые поглотила эта часть одежды, с распущенными волосами и локтём на столе. И последняя, глотнув немного чая, произносит: —Меня пригласили в министерство. —А я завтра ужинаю с Георгом пятым. Королевское величество самолично пригласило меня. —Через четыре дня я буду говорить с военным министром. –смотря в одну точку с поднятыми бровями, говорила Тер, не обращая внимания на шутку. —То есть… прости, что? –перестав ухмыляться, переспросила Хелен. —Мне прислали письмо и всё, что я поняла, так это то, что наша почта работает слишком медленно. –посмотрев на подругу в другом конце стола, улыбнулась Тер…       В день визита Хелен клялась убить Эстер, если та не наденет платье. Ей удалось. На Тер в тот день было приталенное платье цвета слоновой кости, которое великолепно сочеталось с её пальто. Хел намеревалась снять зеленый браслет, но за это теперь её клялись убить. 1:1. На самом деле Тер нравились платья, но только старых фасонов, где красиво лежит подол, где верхняя часть не лежит тряпкой, на которой спадают бусы, где видна талия, где… одним словом не в то время она родилась. Она была одета не как все и если бы не характер, то взгляды прохожих её давно бы устыдили.       На ногах были черные туфли, которые подняли Эс не более чем на пару сантиметров. Хотя Хел и предлагала ей обувь выше, Тер отказалась. Это было правильным решением, потому что оказалось, что она выше мистера Черчилля. Было бы неудобно.       Захватив письмо, она подходит к дверям здания в ровно назначенное время. Уже через пару минут и спор со швейцаром она поднимается в какой-то кабинет. Выдохнув, её приглашают. —Доброе утро, мисс Андерсон. –встал с кресла он. —Здравствуйте, мистер Черчилль. —Рад встрече с вами. –пожал ей руку по военному, чем ещё больше удивил Тер. Почему ей рады? Это ведь просто вежливость? —Присаживайтесь. —Благодарю. –кивнув, ответила она. —Чудесно выглядите. Не хотите ли выпить? –не дав ответить на комплимент, спросил он. —Если только чаю. –улыбнувшись ответила она.       Разговор был спокойным, от чего стало волнительно, как бы это странно не звучало. Принесли чай и военный министр снова начал говорить. —Вы не знаете почему вас сюда пригласили, так ведь? Такое часто случается. –снова не дав ответить продолжил он. —Знаете, о вас много кто говорил. Называли отчего-то воскресшей, вы стали мне интересны. —На самом деле всё проще- меня просто не дождались и отметили погибшей или пропавшей, я точно не знаю, а потом я вернулась. –отпивая, ответила она. —Простите, откуда вернулись? —Из Франции. —Да, я знаю. Занятно на самом деле. Мне было интересно, как вы это скажете. Вы не против? –спросил он насчет сигареты. —Моя жена порой бастует, когда я курю чересчур много. На самом деле вас позвали сюда не просто так. Но хотел бы сначала просто поговорить с вами, я слышал, что вы окончили университет незадолго до войны. Несколько моих знакомых несколько раз говорили о какой-то «девушке в брюках». Знаете, я долго смеялся, пока они не сказали, что она медсестра. Кажется Блес, интересное имя. —Кличка. –вставила Тер. —Кличка? Откуда вам известно? –спросил он смакуя каждый вдох сигареты. —Потому что это я. –выдохнув произнесла она. —Надо же… Простите за грубость возможно, но почему вы не в брюках? —Моя соседка клялась убить меня, если я не пойду в платье. Я решила не рисковать. По кабинеты распространился одобрительный смех. —Были бы вы мужчиной, мисс Андерсон, то получили бы несколько наград точно. А может и кресло где-нибудь. Но вы и так прославили свое имя. По рассказам вы многое пережили. –потушил он сигарету. —Мне очень жаль, что вы не можете быть представлены его величеству. Но мне было сказано передать вам это. –он достал медаль «за общую службу» в коробочке и протянул её Тер. —Благодарю. –в смешении чувств проговорила она. —Пока вы не ушли, можете сказать, какие недостатки были на фронте. —Фронт. Хотя знаете, кавалерия всегда опаздывает или это только нам так повезло? –спросила она, на что Уинстон ответил со смешком: —У вас хорошее чувство юмора…       Они недолго проговорили, не больше сорока минут, и уже после этого Эстер направлялась к мосту.       «И к чему эта чертова медаль? Ох, были бы вы мужчиной… да, жилось бы легче. Хорошее чувство юмора, попробуй не наберись, когда не хватает материалов, чтобы просто забинтовать ногу» мысли роились в голове Тер, вскрывая старые раны. Несколько раз она сдерживала порыв бросить медаль в речку. Темза всё смоет…       Она вернулась в комнату и поняла, что пора. Переодевшись, Тер приносит перепечатанные документы в больницу, захватив вместе с ними парочку нетронутых. Получает за работу деньги и сообщает о том, что уезжает, Купер. «Я знала, что ты здесь не на долго. Спасибо тебе, Эстер.» — всё, что было сказано.       Тер написала мистеру Темптону, которому оставила лошадей. Он жил в Ковентри, что недалеко от Бирмингема. Сообщив, что она приедет через несколько дней (ведь ей нужно было передать машинку и расплатиться за комнату), Тер стала собирать вещи.       Хелен не оценила спешки и очень расстроилась. Дни прошли в тишине. Свои документы (неправильные и перепечатанные) она взяла с собой, хотя это было не совсем правильно, но она никого не спрашивала.       Уместив всё в свой чемодан, она села на кровать. —Почему ты уезжаешь? –спросила у неё Хелен. —Это не мой город. Я слишком долго делала то, что мне не нравится, чтобы терпеть город лишь потому, что это Лондон. —Красиво сказано…       И вот она снова в дороге. Отсюда до места назначения где-то 94 мили. То кусая губы, то расслабляясь она смотрела на поля. Скоро весна…