***
Чонгук заботливо выводит чёрные узоры на лице своего семилетнего сына. Местами получается криво, но всё же и Чонгук, и малютка Хёнджин замечают, что с каждым годом у старшего это получается всё лучше и лучше. — Скоро уже? — Хёнджину не терпится увидеть результат кропотливой работы отца. Чонгук улыбается, макает кисточку в чёрную краску и почти заканчивает с «улыбкой». — Потерпи немного. Вот уже третий год Чонгук красит сына сам. — Отец, — начинает маленький альфа, — папе понравится мой букет? Чонгук останавливается, смотрит на сына, поворачивает голову на стоящие в коридоре бархатцы и улыбается. — Уверен, он будет счастлив получить их от тебя. Хёнджин довольно улыбается и откидывает голову чуть назад, чтобы отцу было удобнее рисовать на его подбородке. Чонгук продолжает, и как раз в этот момент входная дверь открывается, и в дом по-хозяйски заходят Юнги и Намджун. — С Днём Мёртвых! — улыбается Юнги, проходя мимо альф, целует Хёнджина в макушку и идёт на кухню. — Рановато, мы ждали вас через час, — не отвлекаясь от грима, говорит Намджуну Чонгук. — Юнги очень переживал, что ты забудешь испечь сладкий хлеб для алтаря, — Намджун так и стоит посреди зала, наблюдая за Чонгуком. — И правильно, что переживал! — из кухни показывается злой омега. — Хёнджин, почему ты не напомнил своему безответственному отцу про хлеб и воду? Хёнджин ничего не отвечает, только хлопает своими большими, как у папы, глазами и всё ждёт, когда дядя Юнги снова улыбнётся: злого Юнги боятся все. — Милый, ты его пугаешь, — спокойно говорит Намджун. Омега, заметив, что его алфа прав, сменяет гнев на милость и, мысленно ругая самого себя за несдержанность, идёт к алтарю. — Простите меня. Я просто хочу, чтобы всё было правильно. Юнги берёт в руки свежую фотографию и ласково поглаживает большим пальцем того, кто улыбается ему со снимка. Намджун незаметно подходит и кладет руку на талию омеги. — Я скучаю по нему, — непрошенные слёзы собираются в уголках глаз Юнги. — Я тоже, — говорит оказавшийся рядом Чонгук. Он аккуратно забирает снимок и, грустно улыбнувшись, ставит на место. — Я принёс хлеб, на случай если ты всё-таки забудешь, — Юнги достаёт из сумки кулёк с вкусно пахнущей выпечкой и кладет его на алтарь. — Спасибо, — благодарит Чонгук, ероша волосы, прижавшегося к нему сына. Следующие несколько минут в доме абсолютно тихо. Они стоят перед алтарём, просматривают снимки каждого умершего, но постоянно возвращаются к тому, чья фотография ещё не успела потерять цвет. Тяжелее всего Чонгуку: так думают Намджун и Юнги. Чонгук думает, что тяжело им всем. — Ладно, — гладит омегу по спине Намджун, — раз всё сделано, предлагаю выходить. Нас ждёт Чимин.***
Намджун и Юнги идут, держа друг друга за руки. В свободных руках оба держат корзинки с едой. Хёнджин, сидя на шее отца, внимательно рассматривает горожан, смотрит на то, как разукрашены их лица, но всё равно делает вывод, что они с отцом, дядей Намджуном и дядей Юнги выглядят красивее всех. Чонгук, правой рукой придерживая сына за коленку, в левой несёт букет бархатцев. Вечер едва наступил, но на кладбище уже полно тех, кто пришёл навестить своих ушедших в другой мир родственников. Дорожки к каждой могилке усыпаны лепестками бархатцев. Здесь много фонариков и светящихся гирлянд, отовсюду доносятся пение и тихие мелодии гитар. Каждый год одно и то же, но всегда по-особенному. — Я вижу папу! — кричит Хёнджин отцу. Чонгук в ответ кивает. Они медленно подходят к скромной ещё не украшенной могилке. Чонгук опускает сына на землю, подходит к памятнику и стирает пальцами легкий слой пыли на выгравированном «Чон Чимин». — Ну здравствуй, любимый. Чимина нет уже три года. Из мира живых его забрал несчастный случай, после которого Чонгук уже никогда не сможет сесть за руль. В аварии выжили альфа и Хёнджин, а Чимин, хоть и очень старался и долго боролся, победить могучую Санта Муэрте не смог. Она забрала его с собой. Хёнджин ставит букет рядом с памятником. — С праздником, папочка, — тихо произносит мальчик и идёт доставать украшения из небольшой сумки Намджуна. Чонгуку требуется больше времени. Он ещё несколько минут сидит перед памятником, вспоминая все самые светлые моменты совместной жизни со своим дорогим мужем. От их нелепого знакомства в очереди за чуррос до такого желанного «да» и принятого кольца. От первой семейной ссоры, до смс-ки: «у тебя родился альфа». Их брак был прекрасен, а жизнь счастливой, жаль только, что так мало времени они смогли прожить вместе. Чонгук бы всё что угодно отдал, чтобы Чимин к ним вернулся. Чтобы дома снова пахло клубничным молоком, чтобы по ночам засыпать в его объятиях, чтобы Хёнджина на День Мёртвых снова красил папа. Но Санта Муэрте второго шанса не даёт. Забирает всех в положенное время, а до дня её визита, вы должны успеть надышаться и друг другом, и жизнью. Иначе: «Я не виновата». Могила украшена. Юнги накрывает небольшую полянку со своими лучшими блюдами. Намджун играет на гитаре, а Чонгук напевает любимую песню Хёнджина. Маленький альфа снуёт между отцом и дядями, исполняя танец. Несмотря на то, что смерть — это скорбь, сегодня люди отмечают её праздник с улыбкой на лице. Вспоминают всё самое лучшее с теми, кто покинул их, заботятся о местах их покоя и приходят навестить в кругу самых близких и любимых. Семья Чимина — Чонгук, Хёнджин, Юнги и Намджун. И сегодня, как и всегда, они пришли к нему вместе. Может, тело Чимина бездыханно покоится под слоем земли, но сам он всё ещё жив в сердцах этих четверых. Он жив, пока жива их память о нём. Вечер переходит в ночь. Хёнджин заснул на коленях, поглаживающего его Юнги. Намджун доигрывает последнюю мелодию. День Мёртвых подходит к концу. Боясь разбудить сына, Чонгук берёт его на руки, Юнги собирает посуду и плед. — Счастливого Дня Мёртвых, Чимини, — улыбается Юнги. Чонгук кидает тёплый взгляд на памятник мужа, крепче обнимает сына и, передав сумку Намджуну, уводит всех за собой. Чимин, чья голова украшена венком из бархатцев, смотрит вслед своим уходящим любимым людям. В мире живых задерживаться нельзя, но омега всё равно медлит. — Счастливого Дня Мёртвых, — с улыбкой произносит Чимин, но навсегда остаётся неуслышанным.