Птица-сокол

Финист-ясный сокол… В этом имени и звон начищенной до блеска медной чешуи, и свист тяжелой палицы, и звучание древнего сказания, и песня гордой птицы. Кому еще могли дать такое имя, как не высокому, статному, светловолосому и голубоглазому богатырю, словно сошедшему с лубочной картинки? Про кого, как не про Финиста, слагать былины? На кого, как не на первую красавицу и героиню Василису, смотреть человеку с таким именем? Уж, конечно, не на Ваню. Наследник Ильи Муромца еле переставляя ноги тащится по каменистой горной тропинке, стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, но по обеим сторонам дороги нет ровным счетом ничего, кроме сплошной стены деревьев, а впереди лишь уныло маячит спина Бабы-Яги, покрытая какой-то рваной ветошью. Хорошо хоть уже не островок на горбу Рыбы-кита, и на том спасибо. Финист со своей тягой к геройству как всегда убежал вперед, и Ване видно только белую кисточку на его шлеме, которую он и решил разглядывать вместо пестрого, но однообразного пейзажа. Нет, все-таки обидно. Он хоть свою силу богатырскую еще не пробудил, но на что-то да способен! Вот кто их от Колобка спас? Кто говорящую голову обдурил? Кто Кощея с того света вытащил? Кто им каждое утро кофе таскает, в конце-то концов?! Финист, правда, на горький напиток не ведется, зато не упускает шанса лишний раз напомнить Ване и про «шесть с половиной богатырей», и про «героя», и про неработающий Кладенец, а ему остается только просвещать Сокола по поводу разнообразия земной фауны. Ничего, пусть Ясный Пингвин знает свое место! Самое лучшее место ему было бы рядом с Ваней, но он этого, разумеется, не расскажет. Да и куда простому городскому жителю рядом с настоящими богатырями по лесам таскаться да против Тьмы воевать? Ваня хватки не теряет, все знания свои использует по максимуму, да и меч держать научился, но смекалку ведь еще разглядеть надо, а сила — она вон, ее издалека видно. Даже с царского балкона, до которого легко долетел тот противный букетик, доставшийся в итоге Бабке: Ваня его у себя оставил бы, но не хотел палиться. Он себе цену знает, но осознает, что храброму, хоть и нескромному воину он не особо интересен. — Привал! — наконец объявляет Кощей, и вся их разношерстная компания как по команде падает на траву. На небольшой опушке у ручья просидели пару часов, отдыхая, рассказывая старые истории и готовя еду на костре. Время близилось к закату, а нужно было пройти еще несколько верст, чтобы успеть в город к сроку, так что огонь был потушен, начищенное оружие убрано в ножны и вещи собраны. Василиса первой подхватила свою сумку и, легко поправив косу, ступила на продолжение тропы. Сначала Ваня подумал, что она просто оступилась. Но девушка не поднималась с земли несколько секунд, а потом вдруг потянула за руку и Финиста, чтобы тот пригнулся. Второму богатырю потребовался только один взгляд за спину, чтобы сообразить, что к чему, и вот он уже одной рукой хватается за меч, а второй прикрывает Бабу Ягу и Кощея, пока они прячутся за обломки скалы у дороги. Вторая, третья и четвертая стрелы Варвары друг за другом врезались в камни и с треском сломались пополам, пятая звонко отскочила уже от полированной поверхности Кладенца, отрикошетив в подкравшегося из-за валуна воина. Еще один, еще и еще — через пару мгновений на друзей со всех сторон уже нападали слуги Тьмы, не дав им даже времени опомниться. Все вокруг закружилось в битве, Ваня, уворачиваясь от стрел и голубого огня, умело взмахивал мечом, разя безликих помощников колдуньи, наступавших из чащи, но было понятно, что долго они не продержатся. Он лихорадочно огляделся, пытаясь оценить обстановку. Василиса? Вот она, умница, в одиночку отбивается от четверых воинов! Яга? Здесь, раздувает огненную завесу, стараясь выгадать время для отступления. Кощей? Вон там, заново собирает руку и прилаживает на место голову, бедолага. Колобок? На месте, взял в зубы палку и раскидывает врагов направо и налево. А Финист? Финист?!. Где Финист?! Ваня, к его чести, почти сразу справился с накатившей паникой. Быстрый взгляд вокруг — нет, нигде не видно даже краешка сверкающих доспехов или ярко-алого щита. Пара секунд растянулась в вечность, достаточную для придумывания сотни планов, но наконец откуда-то из леса, метрах в двадцати, сквозь лязг металла послышалось до боли знакомое «Эх, какая славная смерть для богатыря!». За то время, пока он бежал, Ваня успел вспомнить весь его немаленький словарь русского, английского и даже немецкого мата, а Финист удостоился почетного звания «идиот», «ты же мой придурок», «богатырь недоделанный» и «если-с-тобой-что-то-случится-я-не-знаю-что-сделаю». Этот любитель подвигов явно сам полез на рожон, бросившись в самую гущу безликих, потому что отходили герои совсем в другую сторону. Его палица мелькала среди ветвей, щепки от щита уже летели во все стороны, но он из чистого упрямства продолжал битву, даже не думая убегать. Ваня пожалел только, что не прихватил с собой лазерный меч или хотя бы на худой конец дробовик. Первым же ударом один из воинов был сбит с ног, второй лишился шлема, а сам Ваня оказался у Финиста за спиной, едва избежав участи тех безликих, которых тот уже успел победить. Он пнул начавший вылезать из земли Корень и прокричал на выдохе: — Финист, это я! Богатырь обернулся, обезумевшими глазами взглянув на пришедшую подмогу, и этот жест едва не стоил ему серьезной раны в плечо, которую Муромец успел отбить клинком. Безликие продолжали окружать их со всех сторон: Ваня и Финист отбивались спина к спине, но всем было понятно, что так не может продолжаться. К сожалению, поняли это даже не слишком сообразительные воины Тьмы, почуявшие свою близкую победу и принявшиеся нападать с удвоенной силой. Последней каплей стали все участившиеся удары голубой плетью Варвары и окончательно проросший шипастый Корень, обещавший вскоре не просто хватать богатырей за ноги, но и полностью затянуть их под землю. Финист держался молодцом и явно не собирался сдаваться, но его потрепанные одежды говорили об обратном. Ваня пытался докричаться до друзей, но его охрипший голос не мог пробиться через гром железа и крики. Выгадав момент, он обернулся к Соколу и сказал: — Тут без вариантов… — Мы падем смертью героев, — кажется, Финиста совершенно устраивало такое развитие событий. — Мне бы хоть дымовую гранату сюда, мы бы смогли уйти! — с досадой произнес Ваня, а потом спросил, впрочем, не сильно надеясь на ответ: — Что нам делать?.. Выражение лица Финиста вдруг неуловимо изменилось, словно он что-то вспомнил. — Ну, я мог бы кое-что попробовать… Ваня молча выжидал, не забывая отпинывать сапогами подползавших врагов. — А это будет достойно легенд? — Что угодно будет достойно легенд, если ты вытащишь нас отсюда! — не выдержал Ваня, сразу же отвлекшись на меч, выбитый у него из рук. Финист вмиг посерьезнел, отошел немного назад и резко выдохнул, опустив голову и плечи. Его лицо стало изменяться на глазах: черты вытянулись, нос заострился, глаза округлились и поменяли цвет. — Хватай Кладенец, — надтреснутым голосом сказал он. Ваня успел только онемевшими пальцами вцепиться в меч, перед тем как его сбили с ног два невероятно сильных потока ветра. Он почувствовал, как что-то острое впивается сзади в его рубашку-кольчугу. За спиной забили по воздуху крылья и раздался оглушительный птичий крик, а в следующую секунду его ноги оторвались от земли с силой, которой он никак не ожидал от той небольшой на вид птички, которую он обнаружил, открыв глаза и обернувшись. Пестрые серые перья закрыли для него полнеба, и последнее, что он увидел перед тем, как отключиться, был хищный соколиный профиль с янтарным взглядом и огненными искрами по краю перьев, сливавшимися с лучами закатного солнца. Кажется, он еще заехал кому-то по голове Кладенцом, когда сокол заложил особенно крутой вираж, уворачиваясь от ветки, но волшебного меча из руки не выпустил, несмотря на захватывающее дух ощущение полета. Его, даже оказавшегося в когтях птицы, пробрало до костей тем чувством свободы, которое дарил воздух, но через две минуты храбрый, но не слишком осознающий происходящее богатырь был все же выгружен на тропинку, спрятанную в кустах и зарослях. Пока Ваня разлеплял веки, отряхивался и пытался въехать в то, что только что случилось, Финист уже спикировал с небольшой высоты и камнем ударился оземь, возвращая себе человеческое обличье. Он встряхнул головой и подошел к Муромцу, подавая ему руку. Ваня секунду смотрел на крепкую ладонь в кольчужной перчатке, а потом решительно хлопнул по ней и позволил поднять себя на ноги. Они вдруг оказались слишком близко. Грохот битвы, в которой два богатыря только что сражались плечом к плечу, стих вдалеке, зато хорошо было слышно чужое тяжелое дыхание, и все мысли заполнили ясные голубые глаза напротив. Чтобы разрядить обстановку, Ваня протянул немного растерянно: — Ну ты даешь!.. От тебя не ожидал такого! А почему ты раньше… — Почему раньше не рассказывал? Не знаю… У нас принято силой врага побеждать, а такую птичку все засмеяли бы, да и бесполезна она в бою равном, — вздохнул Финист. — Зато в неравном — самое то! Ты спас меня. Спасибо. Он поднял глаза на Финиста и с радостью обнаружил благодарную улыбку на его лице. — Это ты меня спас. Ваня внезапно понял, что они все еще держатся за руки, и решил, что лучшего момента может уже не быть никогда. Он несильно, на пробу, потянул чужую ладонь на себя, но Финист на удивление поддался и упал в объятия Муромца, а Ване оставалось надеяться только, что сердце не откажется работать от ощущения рук Сокола на его плечах. Пыл сражения, Кладенец, птица, полет, признание — все это смешалось в одно восхитительное чувство, заставлявшее откинуть страх. Как там, на Руси, вроде бы, принято даже при встрече целоваться трижды? Отлично, значит, его поступок можно будет свалить на традицию. Ваня осторожно коснулся губами чужого виска, прильнул к золотым кудрям. И чуть не задохнулся от счастья, почувствовав, что Финист тихо улыбается, словно давая ему разрешение на… все. Они бы простояли так еще долго, просто наслаждаясь долгожданным покоем и определенностью, но вдалеке показались Яга, Колобок, Кощей и Василиса, так что двум богатырям пришлось друг от друга отлипнуть и сделать вид, что ничего не произошло. — Смотри, не проболтайся! — тихонько шепнул Финист. Ваня так и не понял, о чем именно он должен был молчать: о превращении или о них с Соколом, но в любом случае решил сохранить пока в тайне и то, и другое. Все-таки, Белогорье и его жители еще полны сюрпризов!