Рай начинается за углом

8. Ben Moody ft. Anastasia – Everything burns Перед глазами оказалась темно-синяя ткань домашних штанов Кюхена и черный угол его ноутбука. Йесон почувствовал запах нагревшейся пластмассы, но не смог заставить себя отодвинуться. Кюхен печатал что-то одной рукой, а другой бездумно гладил старшего по волосам. Иногда легко, почти невесомо проводил пальцами по лбу, обводил брови и дотрагивался до виска. В такие моменты хотелось задержать дыхание и поверить в то, что это поможет остановить время. Йесон не мог позволить себе большего. Он не чувствовал себя человеком, который может сделать Кюхена счастливым или хотя бы защитить его от него самого. В них обоих было слишком много пустоты, и они так и не научились заполнять ее друг другом. Йесон тихо вздохнул и приподнялся на локте, сонно заглядывая в сосредоточенное лицо Кюхена. Но, не дождавшись от него никакой реакции, перевел взгляд на экран ноутбука. И еще раз вздохнул. Кюхен сидел на каком-то игровом форуме. Приятно было думать, что хоть что-то в этом мире оставалось неизменным. Кюхен даже не заметил, как соскользнула его рука, но уже через какое-то время вернул ее на клавиатуру и продолжил писать какой-то гневный пост, доказывающий всем окружающим, что они идиоты. Йесон стукнул его по лбу, но, наткнувшись только на недовольное ворчание, сполз с дивана и потянулся за свитером. Ходить в своей одежде было намного удобнее, пусть она теперь тоже была ему велика, но отказаться от этого свитера Кюхена он просто не мог. Тот все еще хранил запах младшего на воротнике и рукавах, и иногда Йесон принюхивался к ним, не совсем понимая, что делает. Отвыкшее от нагрузок тело ныло, но Йесон успокаивал себя тем, что раньше, после десяти часов тренировок, было намного хуже, чем сейчас. Зато можно было иронично пошутить, что тюрьма позволила ему расслабиться. Вчерашний день остался в памяти размытым пятном, но чувство, что что-то было не так, не покидало Йесона до тех пор, пока он не посмотрел на себя в зеркало в ванной. Дело было не в отражении. Он просто словил себя на мысли, что зеркало висело неудобно. Нужно было отвернуться от ванны, чтобы увидеть свое лицо, а потом снова повернуться, если не удавалось смыть остатки сна с первого раза. Йесон повернулся и понял, что привык. Привык. При-вык. Уже на третий день. Просто привык. Оставил какую-то часть жизни позади. Так же быстро, как делал это раньше, когда на что-то долгое попросту не хватало времени. Приходилось быстро влюбляться и быстро забывать влюбленность, быстро отвлекаясь на кого-то нового. Быстрые знакомства, быстрый секс с кем-то из стаффа в гримерной – только с теми, кто точно будет держать рот на замке, и проверять это тоже приходилось быстро. Йесон не без иронии подумал о том, сможет ли исполнить свою давнюю мечту и влюбиться в кого-нибудь за один день – и чтобы на всю жизнь. Даже не хотелось ругать себя за полузабытый максимализм. Холодильник на кухне встретил его пустотой. Кроме того, он был даже отключен, чтобы не расходовать энергию. Йесон пытался вспомнить, что они ели вчера и позавчера, но пришел к выводу, что был слишком занят своими мыслями. Кюхен вообще никогда не утруждал себя долгим пребыванием на кухне, просто заказывая еду на дом. Йесон тоже не особо дружил с готовкой, но очень сильно скучал по домашней еде. Хекдже делился с ним тем, что ему приносил друг, и это было практически коротким возвращением в домашний уют. Но однообразие тюремной еды стирало все впечатления. - Ты завтракал? – спросил Йесон, плюхнувшись на диван рядом с Кюхеном, который все еще что-то печатал. - Выпил кофе, - буркнул тот, даже не повернув голову в его сторону. Йесон фыркнул и, отодвинув ноут с колен младшего, резко захлопнул его, не давая ему закончить. Раньше он был единственным, кому Кюхен позволял что-то подобное. И теперь, судя по тому, что он получил только озлобленный взгляд, ничего не изменилось. - Собирайся, - бросил Йесон, поднимаясь с дивана. – Мы идем за нормальной едой. В такие моменты Йесон скучал по младшему брату особенно сильно. Если бы не обстоятельства, то они бы сейчас могли дурачиться в супермаркете втроем, пусть Кюхен и не особо любил делить своих друзей с кем-то, особенно с их родственниками. Люди уже начинали коситься на них, постоянно споривших о каждой мелочи, начиная с количества луковиц в пакете и заканчивая разногласиями насчет соусов. Доходило до абсурда, и они начинали смеяться и вести себя откровенно по-идиотски. Иногда Йесон вспоминал, что ему уже почти тридцать, и начинал стыдиться, но это быстро проходило. И тогда ему об этом услужливо напоминал Кюхен, так старательно делавший вид, что не знает его. - Ты так и не рассказал мне. Йесон остановил тележку и посмотрел на неожиданно посерьезневшего младшего с удивлением. - Не рассказал? – переспросил он, еще не отойдя от веселья. - Как прошел твой день вчера. Кюхен сказал это слишком быстро, отчего у Йесона появилось подозрение, что он хотел спросить что-то другое, но в последний момент передумал. Йесон знал, каким мог быть этот вопрос, поэтому предпочел сделать вид, что все так, как должно быть. Он и вправду ничего не сказал вчера, молча сходил в душ и завалился на кровать, игнорируя внимательный взгляд друга. - Все прошло хорошо, - просто сказал он. - Хорошо? – с подозрением переспросил Кюхен. - Хорошо, - кивнул Йесон и покатил тележку к кассе. Он заставил себя думать только о том, что они сегодня будут есть, не позволяя каким-то подозрительным мыслям лезть в голову. Они так и не поговорили. Они не сказали друг другу, что думают. Ни тогда, четыре года назад, ни сейчас, после встречи, когда отношения как будто стали еще крепче, чем раньше. Тогда Кюхен просто сказал, что верит Йесону, и поэтому не собирается навещать его в тюрьме – особенно из жалости. Тогда Йесон промолчал, хотя и чувствовал, что должен все объяснить. Извиниться. Кюхен мог бы подумать, что именно из-за него он сорвался и совершил преступление, отчего чувствовал бы себя виноватым. Или он действительно так думал первое время, пока действительно не поверил. Но чувство вины осталось где-то в глубине души. Йесон никогда не мог сказать точно, о чем думал младший, хотя знал его намного лучше, чем остальные. Кюхен не хотел открываться ему полностью, руководствуясь какими-то своими представлениями о дружбе. И чем больше он замыкался в себе, тем больше Йесон винил себя в том, что с ним происходило. - Ты все еще?.. – начал Йесон, когда они уже подходили к выходу из супермаркета. Он так и не заставил себя закончить. Кюхен даже не остановился, хотя прекрасно понял, о чем он говорил. Он сжал свой пакет покрепче и слишком небрежно забросил его в багажник машины. И только потом ответил. - Я все еще. Иногда Йесон думал, что было бы правильнее исчезнуть из его жизни, чтобы перестать мучить. Но Кюхен был единственным, кто понимал его пустоту, пусть и не мог ничего с ней сделать. Он помогал забыть о ней. Отвлечься. Хотя бы на время. И это было так неправильно, что иногда хотелось взвыть. Путь до дома прошел в тяжелом молчании. Йесон знал, что как только они войдут в квартиру, каждый сделает вил, что ничего не произошло. Они уже проходили через это и продолжали считать друг друга друзьями. Пусть и с натяжкой. Йесон знал, что когда-нибудь им это надоест. Когда-нибудь наступит момент, когда они сорвутся. Одновременно. Позволят пустоте разорвать себя на части ради нескольких проведенных вместе мгновений. Иногда Йесон уже был почти готов сделать первый шаг к этому. - Ты больше не будешь спрашивать? – медленно произнес Кюхен, набирая код от двери. - Если буду напоминать тебе, это никогда не кончится. Дверь открылась, но никто из них не двинулся с места. Нужно было сказать что-то, чтобы навсегда оставить неправильные чувства здесь, за порогом, и войти в квартиру друзьями без какой-либо надежды на что-то другое. Йесон знал, что Кюхен ждал от него определенности, пусть и делал вид, что его все устраивает, не желая признаваться в своих слабостях. Он знал, насколько ему было тяжело жить все это время. Знал, но слишком боялся потом пожалеть. Легче было оставить все как есть. - Это никогда не кончится, - отозвался Кюхен и переступил через порог. Йесон не стал его останавливать.