Двенадцать друзей Олега

Олег оглядел свой ветшающий замок. Да, нужен хороший ремонт. Балюстрада того гляди рухнет, капители облезли, да что капители, весь антаблемент облез, а в бельведере поселились летучие мыши. Он вздохнул и направился в свой будуар. — Не буду думать о плохом сегодня, подумаю о нём завтра, — эта философия его ещё ни разу не подводила. В самом деле, зачем портить себе настроение грустными думами, если можно их отложить на потом, а потом ещё на потом и заодно в долгий ящик. Он так и делал, и ничего, дотянул, замок ведь не развалился. Вообще, переживать для красоты вредно. А Олег являлся мужчиной невообразимой, невероятной, нереальной, прямо-таки нечеловеческой красоты. Его дьявольски-ангельская прелесть сводила с ума. Прежде всего его самого. А на улицах трамваи останавливались, когда Олег дефилировал через пешеходный переход, изящно опираясь на трость с набалдашником из слоновой кости. Пассажиры высовывались из окон и бесстыдно пялились, пуская слюни, настолько Олег был обольстителен. Одна стена в его гардеробной — полностью зеркальная — стала местом паломничества мужчины. Раздевшись донага, он целовался сам с собой в губы взасос и очень досадовал, что не может дотянуться до стратегических мест ртом. В знак утешения Олег покрывал страстными поцелуями свои руки, коленки, плечи и всё, до чего доставал губами. — Боже, как я красив! Разве можно смертному быть столь прекрасным?! — восклицал он в экстазе, обсасывая свои нежные пальчики. Пальчики от долгого пребывания во влажной среде рта становились морщинистыми — как это бывает, когда залежишься в воде лишний час — а Олег никак не мог насладиться собой. Наставив себе лиловых засосов, он вернулся в гостиную и невольно залюбовался портретами собственной персоны, коими были увешаны стены. — Божественная красота! — Олег в порыве чувств поцеловал себе руку и начал вальсировать сам с собой. Он был влюблён и счастлив, ведь его чувства взаимны. Но всё же чего-то не хватало. Ну самой малости, о которой и говорить-то неловко. Плотских утех. Когда он отсчитывал очередной такт, кружась в танце, к нему явилось озарение. Двойник, копия, клон! Вот кто ему нужен! Существо, похожее на него, как две капли росы. Живого двойника найти почти нереально, он всё равно не будет столь совершенным, как Олег. И тут его вновь осенило. Кукла-робот! Вот оно самое приемлемое решение проблемы! Олег срочно сел за свой инкрустированный перламутром столик и начал элегантно серфить в интернете. Но когда на сайте компании, специализирующейся на производстве секс-роботов, он увидел ценник куклы, ясный денёк малость померк в его прекрасных голубых глазах. Чтобы купить робота-двойника ему понадобится отремонтировать замок и продать его. Но где тогда предаваться утехам со своей механической копией? У Олега таких сумм отродясь не водилось. Замок достался ему по наследству, обремененный долгами за коммуналку. Сам он работать не умел, так как имел ручки нежные и маленькие, а его хорошенький мозг был зациклен на собственной внешности и больше ни о чём не хотел напрягаться, любой доход сразу спускался на одежду, украшения и уход за собой. Зато стихи он писал великолепные — романтичные, возвышенные и красивые. Дамы света теряли сознание от восхищения, но желания взять его на содержание не выказывали, не смели, наверное. Олег, несмотря на свою красоту и прелесть, всё же являлся мужчиной и считал ниже своего достоинства сесть женщинам на шею и свесить свои безупречно выбритые ножки. Путь альфонса не привлекал его. Он принялся думать, как быть в ситуации, когда хочется прям «вынь да положь», но нельзя. А сей процесс не был привычен и причинял естественный дискомфорт. И тут красавчика озарило уже третий раз за какие-нибудь полчаса. У Олега было двенадцать друзей вместе с Олегом. Ведь человек сам себе должен быть самым лучшим другом, коим Олег и являлся. Значит, нужно предложить друзьям скинуться ему на куклу. Пусть это будет подарком на несколько дней рождений сразу. Олег бросился на своё королевское ложе и начал так усиленно думать, что будь он Страшилой, у него иголки и булавки повылезали бы из головы. — К кому первому обратиться? — вопрошал он свою персону, дразня лёгкими поцелуями в плечо, — К Яну? Но он похотливый и скупой, — Олег вздрогнул, вспомнив каким взглядом Ян окидывает его при встречах, будто раздевает и облизывает, — лучше пойду к Юре, он не жадный и не похотливый, правда, и небогатый, но если деньги есть, поделится. Олег взял свой обклеенный стразами смартфон со знаменитым логотипом на крышке в виде откусанной морковки, поцеловал в губы свой портрет на дисплее, установленный в качестве фона и позвонил другу-приятелю. Юра в их компании всегда играл роль олигарха, который из каприза любит ездить на обшарпанном велосипеде и пить дешёвое пиво. Когда они сидели в ресторане или баре, он громко разглагольствовал, что вчера обедал с мэром, а на днях ходил в баню с премьер-министром, а губернатор по выходным играет с ним в бильярд. Юра — добрая душа — был готов решить любую проблему своих друзей: свести с влиятельным человеком, позвонить президенту, помочь взять крупный кредит на развитие бизнеса, ведь у него были связи и дружба с банкирами, бизнесменами, политиками и кинозвёздами. — Юра, деняк дай, — Олег решил не церемониться при встрече, выловив псевдоолигарха на выходе из бара. — Олежа, что ты раньше не сказал, — пожурил его Юра, выворачивая свои карманы, — я же на портер потратил наличку, — он достал сторублёвую банкноту и горсть монет, — но завтра я забегу в банк. Сколько тебе надо? Миллиона хватит? Олег смотрел на него, тяжко вздыхая, это они уже проходили. Отличительной чертой милейшего Юры являлась крайняя необязательность, он обещал золотые горы, но никогда не выполнял своих обещаний. Зато он был отличным парнем, с кем, как не с ним, можно ходить веселиться и развлекаться по барам и пабам. Весельчак, балагур, шутник и очаровашка. — Не переживай, — Юра похлопал его по плечу, тому самому целованному, — пойдём, угощу тебя, тут на лагер хватит, а завтра сниму полляма. — Ты обещал миллион, — из вредности напомнил Олег. — Ну миллион, так миллион, — миролюбиво согласился Юра, — разве я отказываюсь? Пойдём, выпьем. Помнишь, как у Пушкина: «Выпьем, где же кружка, сердцу будет веселей»? — Я не пью, — ответил Олег, — для красоты неполезно. — Ну тогда, брат, не знаю, давай, покеда, увидимся, — и Юра ускользнул в темнеющую глубь ближайшего бара. Поджав губки и закатив глазки, Олег собирался вновь тяжко вздохнуть, но вовремя вспомнил, что переживания и вздохи плохо влияют на красоту — морщинки могут появиться. Тогда он достал из кармана элегантного пиджака смартфон. — Позвоню Эдику, — сообщил он своей любимой персоне, — Эдик добрый, он поможет. Эдуард открыл ему, зябко кутаясь в оренбургский пуховый платок. Потом они пили чай с сушками в уютной маленькой кухоньке с ситцевыми занавесками, поджаренными прихватками и гжельским фарфором. Вернее, пил только Эдик, а Олег тянул свою элитную водичку из бутылочки, потому что чай вреден для красоты — на цвет лица влияет, а от сушек зубки портятся. — Эд, ты же знаешь, как я влюблён в себя, — многообещающе начал Олег. — Да, знаю, ты очень сильно влюблён, — эхом отозвался Эдик. — Тогда ты понимаешь, как я страдаю без близости. Я очень хочу сам себя, но не имею возможности, к сожалению, удовлетворить своё страстное желание, — Олег промокнул сухие глаза батистовым платочком. — Боже, ты так страдаешь, Олежа, — всхлипнул Эд и, вынув из кармана вязаной коричневой кофты ситцевый платок размером с малый парус, натурально залился слезами, — как тяжко не иметь возможности удовлетворить своё желание, мне так жаль тебя… — и он разрыдался в голос. Олег дождался паузы и быстро объяснил цель своего визита. — Конечно, Олежа, я помогу, чем могу, — Эдик поднялся и засеменил в комнату. Олег направился следом и уселся на продавленный посередине диван. Эдик достал из серванта сумку, спрятанную за сервизами, и устроился рядом. Он открыл сумку и с трудом выдернул откуда бабушачий ридикюль. Из ридикюля вынул деревянную резную шкатулку и положил её на колени. После чего снял с шеи суровую нитку, на которой висел маленький никелевый ключик, которым и отпер замок шкатулки. Внутри лежала всякая фигня вроде ниток, пуговиц, старых таблеток цитрамона и обшарпанный кожаный кошелёк. — Вот, копил на зубы, — Эдик проникновенно взглянул в глаза Олегу, — возьми, — он вынул из кошелька плотный свёрток купюр. Олега сначала куснула совесть, а потом успокоилась и легла спать. В конце концов, Эд он такой, любит прибедняться и страдать. Поэтому Олег с чистой и сонной совестью взял свёрток презренного металла в бумажном эквиваленте. На выходе из Эдикова подъезда Олега обдало клубами пыли — около него с визгом покрышек и рычанием мотора затормозил демонически алый Харлей. В кожаном седле возвышался Кристиан, ещё один из друзей Олега, в куртке, украшенной языками пламени. Шлем напоминал голову пришельца из ада. Татуированные пальцы унизывали серебряные с чернением кольца с головами кабанов, львов и драконов с оскаленными пастями. На самом деле Кристиана звали Колей, но разве подходит милейшее имя Коля столь брутальному дерзкому мэну? Нет и нет. — Привки, привки, Олежик! — Коля-Кристиан снял шлем, явив миру смазливое личико, и протянул свою вполне изящную руку с пальчиками в растопырку для зрительного увеличения площади ладони, чтобы выглядела, как настоящая лапища мужика. Олег с сомнением пожал кончики его пальцев, опасаясь поцарапать свою нежную ручку кольцами друга. — Ты зачем здесь? — спросил Кристиан. Олег, умело пользуясь случаем, рассказал о своей затее с подарком на ДР. — Ух ты! Крутая идейка! Погонять дашь свою куклу? — и Коля расхохотался при виде лица Олега, — Да я шучу! А на подарок скинусь без проблем. Куда идёшь? Давай подвезу. Олег поджал губки, прикидывая, насколько сильно запачкается костюм мазутом байка. — Не бойся, он чистый, я его утром мыл и насухо протирал, садись, — Коля-Кристиан надел свой устрашающий шлем. Олег изящно задрал ножку под немыслимым градусом, перекинул через седло, водрузил милую попку позади Коли и обхватил его руками за талию. — Теперь держись!!! — проорал брутальный байкер, газанул, совершая невероятный занос, дьявольская машина взревела и подняла клубы пыли, которой заволокло атмосферу, как на нижних ярусах ада. Только сейчас до Олега дошло, что ему, как особо ценному пассажиру, не выдали шлем. — Ой, любовь моя, потерпи, пожалуйста, я тебя очень люблю! — Олег в голос утешал себя, мысленно целуя своё восхитительное тело во все места, — Ой, хоть бы живым доехать! Господи, спаси и сохрани меня, прекрасного и неповторимого! Как я красив! Обещаю, если останусь жив, зацелую сто тысяч раз везде, где достану! Так Олег верещал всю дорогу, заставляя Колю улыбаться. Очередной крутейший дрифт и байк притормозил у панельного дома, где на первом этаже жил Боря.