Руби Айлен Скотт

       — Что с ней?! — Белла в который раз бьет кулаком по столу, пытаясь добиться от лечащего врача Руби хоть какого-то ответа. Но Карлайл молчит, даже не удосуживается поднять взгляд на Беллу, которая своим видом напоминала скорее мертвеца, чем живого человека. — Мистер Каллен, что с Руби? Почему вы не даете мне ее увидеть?        — Изабелла, — ненавистное имя режет слух, но Белла ничего не говорит, проглатывает возмущение и от бессилия опускает руки, с горечью выдыхая. Осознание того, что Карлайл не собирается ей ничего рассказывать, бьет кулаком в грудную клетку, мешая дышать. Из груди вырываются тяжелые сипы, а в глазах стоят невыплаканные слезы. Белла не понимает, почему Руби уже неделю не появляется в школе, почему она, записанная в экстренных контактах Руби, узнает информацию о том, что «мисс Скотт-Дуглас находится в реанимации», через Эдварда Каллена, и то благодаря собственной настойчивости.        — Что? — Белла опускается на стул, стоящий неподалеку, и закрывает лицо руками, сдерживая слезы. Она не хочет слышать утешений, она не хочет слышать «мы ничего не можем сказать наверняка, сейчас все слишком сложно». Белла просто хочет узнать, что с Руби. Ответа на этот вопрос не может дать ни Лея, которая, как и Сет, перестала брать трубку, ни Джейкоб, который хоть странно себя не ведет, обеспокоен происходящим в Ла-Пуш.        — Что еще, мистер Каллен. Почему вы не говорите мне, что с Руби? Почему вы не даете мне ее увидеть? Почему вы не пускаете меня к ней? Я должна знать информацию, вернее, вы обязаны мне ее сообщать. Я читала законодательство, я знаю свои права. Пожалуйста, Карлайл. Ответьте мне, что с Руби.        — Мисс Свон, — Карлайл сложил руки на столе и мягко указал головой на кулер, таким образом предлагая воды. Белла покачала головой. — Рубидия Скотт сейчас находится в очень тяжелом состоянии, вы не можете увидеть ее во избежание непредвиденных обстоятельств, у нас нет точного диагноза, поэтому мы не сообщаем его вам.        — Вы ведь лжете, — усмехнулась Белла, — я слышала, что вы говорили что-то своим детям по поводу Руби… Она… Что с ней? — Белла уже не сдерживает слез. Она поднимает глаза на Карлайла, ожидая, что он сжалится и скажет хоть что-то. Однако мужчина лишь качает головой и, взяв бумаги в руку, встает со стола, мягко указывая свободной рукой на дверь.        — Вам пора, мисс Свон. Если состояние вашей подруги изменится, мы обязательно сообщим.        — Вы… — Белла хотела наговорить много чего, однако в кабинет ворвалась одна из приемный дочерей доктора — Розали. Белла не понимала, почему ей так не нравилась эта блондинка, однако, что в школе, что в больнице, не раз встречая ее за эту неделю, Белла старалась обходить ее стороной. Розали, казалось, поступает так же.        — Карлайл! — вскрикнула она, не замечая Беллу. — Элис, она...        — Эдвард, — Карлайл покосился на дверь, заметив там Эдварда, и сказал это нарочито громко, останавливая монолог Розали. — Проводи мисс Свон домой. Сегодня на удивление плохая погода.        Белла его словам не верит. Ей кажется, что это лишь способ отвлечь ее, увести из больницы и что-то сделать с Руби. Белла не понимает, откуда такое недоверие к Карлайлу, который нравится чуть ли не всем в городе и которого так рьяно защищал Чарли во время вчерашнего ужина. Однако она знает, что ей что-то не договаривают, и она уверена, что в этом замешан Карлайл, и оттого и недоверие, и даже некая ненависть к нему.        — Белла? — Эдвард одергивает девушку за плечо, пытаясь привлечь внимание. Та со жгучей ненависть во взгляде смотрит на Карлайла, после чего разворачивается слишком уж быстро. Увидев, что Белла завернула за угол, Эдвард быстро спрашивает. — Как Рубидия?        — Я никогда такого не видел, она словно в коме. Яд оборотня ее ранил, однако не убил, что странно. Она словно в каком-то пограничном состоянии находится, и у меня нет ни одной идеи, как это можно исправить.        — Но есть у меня, — тут же ответила Розали, постукивая наманикюренными руками по столу, — удивлена, что ты еще не узнал этого, — Эдвард смущенно посмотрел в сторону, в которую ушла Белла, намекая Розали, почему не уловил ее мыслей. Девушка понятливо кивнула, хотя Эдвард отчетливо услышал проскочившую в ее голове фразу «лучше бы запал на Руби», но предпочел проигнорировать.        — Розали? — Карлайл проводил взглядом Эдварда, после чего вновь сел на свое место, внимательно начиная разглядывать Розали. — В чем дело?        — Эммет не на охоту ушел, — призналась она, — я отправила его к Денали, на Аляску, чтобы он спросил у Элеазара, слышал ли он что-то о подобном. Элеазар не слышал, однако он поделился здравой идеей, которую мне передал Эммет. В общем, он считает, что способность Руби — не просто телепортация, что-то более сложное, потому что сама телепортация, как явление, — невозможна. Все тела состоят из твердых частиц, любой предмет содержит в себе энергию, движение, изменение, а любые изменения происходят только здесь и только сейчас. В прошлом их уже нет, а в будущем еще нет. В другом месте это уже другие процессы, изменения других вещей. Конечно, наше существование с научной точки зрения тоже объяснить невозможно, однако суть в том, что он считает, что дар Руби — эти самые частицы видоизменять. И если это так, то сейчас она находится в пограничном состоянии не из-за яда оборотня, вернее, из-за него, но не в том плане, в котором мы привыкли. Из-за яда Руби не может вернуть эти частицы в прежний вид и оттого страдает. Нам просто нужно как-то стимулировать этот процесс, как-то заставить ее вернуть все в прежний вид, и она очнется.        — Ты уверена, что это все сказал Элеазар? — усмехнулся Карлайл. Розали выпучила глаза, удивляясь вопросу.        — Так мне сказал Эммет, а что?        — Я знаком с ним так давно, Розали, и я знаю Элеазара. И он явно не ученый, ему кто-то помог, или же кто-то попросил передать его все это. А, быть может, обсудил с ним эту теорию заранее, — Розали на секунду задумалась. Ей еще утром, когда она только услышала слова Эммете, что-то показалось странным. Словно какая-то деталь в пазле отсутствовала, мешая рассмотреть картину целиком.        И сейчас, когда Карлайл сказал все это, проще не стало. Наоборот, словно две картинки в голове перемешались, создавая какой-то непонятный, скомканный пейзаж. Розали глубоко задумалась. Как и Карлайл, правда, его мысли были далеки от мыслей Розали. Он думал, как можно стимулировать этот переход в Руби, чтобы вывести ее из комы, в которую, в теории, вампиры впадать не должны вообще.        — Если мы ей не поможем, — неожиданно даже для самой себя говорит Розали, — это будет чертовски нечестно, не думаешь?        — О чем ты?        — Ну, ей семнадцать, Карлайл, — Розали поднимает уголок губы и поворачивает взгляд в окно, в котором отчетливо виднеются спорящие о чем-то Эдвард и Белла. — И это будет чертовски нечестно, если она умрет. Умереть обратившись — ужасно. Она ведь даже пожить не успела… У нее нет семьи, боже, Карлайл, за эту неделю, которую она здесь находится, только Белла поинтересовалась ее состоянием. Даже эта тупая псина, причинившая боль не только ей, но и своей нареченной, ни разу не спросила, как там Руби. Хотя к Эмили заходила уже раза два, на нашу территорию заходила два раза. Кстати, что насчет Эмили?        — Шрамы не заживут, сегодня ее забрали в резервацию. Сэм больше не появится. Он несколько раз извинялся за нарушение договора, все порывался спросить еще что-то, но в последний момент одергивался.        — Думаешь, он винит себя в ее смерти? — проскакивает мысль у Розали.        — Руби не выходит ни с кем на контакт, — начинает перечислять Карлайл, — Белла то и дело истерит в коридорах, требуя сказать, что с ее подругой. Да и к тому же она обвиняет Сэма, Лею, Сета и всех жителей в резервации, что это все из-за них. Добавить ко всему стресс с ранением нареченной… Определенные мысли проскакивают, верно?        — Чертов придурок, — сцепив зубы, говорит Розали, — мало того, что себя контролировать не умеет, считай, думает, что раскрыл секрет человеку, так еще и эгоист. Если бы не договор, клянусь, я бы убила его.        На секунду в кабинете воцаряется тишина. Карлайл понимает, что Розали не шутит. Она действительно готова убить Сэма за то, что он ранил Руби. Да и, если быть честным, то и сам Карлайл от этой мысли избавиться не может. Особенно ярко он испытал это, когда в субботу прошлой недели он услышал звериный вой, раздающийся недалеко от леса рядом с их домом.        Эдвард запах волка узнал сразу, разозлившись, он уже собирался нападать, но вовремя увидел человеческое тело, которое лежало на спине у оборотня. Руби Эдвард тоже узнал быстро. Наплевав на нарушение, он подхватил тело, закрывая глаза на рычание волка, и побежал к Карлайлу, бормоча что-то про смерть. Именно это бормотание и услышал Сэм, решив, что убил человека, потому что договор, который он успел изучить, запрещал обращать на территории Форкса.        — Я отправил Беллу домой, — в кабинет зашел Эдвард, слегка хмурый и явно недовольный прошедшим диалогом с Беллой, — она не успокаивается. Кричит, что узнает правду, что у Руби много связей, много влиятельных родственников и так просто избавиться от нее у нас не получится. Она обещала сделать все, чтобы Чарли нашел на нас компромат и многое прочее. А еще она собирается обвинить тебя, Карлайл, в убийстве и продаже органов…        — Органов? — Розали смеется, хватаясь за живот. У этой Беллы слишком богатая фантазия. Эдвард с ее мыслями соглашается.        — Вы что-нибудь с Руби придумали?        — Розали поделилась со мной отличной теорией, которую, к сожалению, я не знаю, как воплотить в жизнь, — Карлайл и Розали одновременно подумали об их разговоре, тем самым давая Эдварду вникнуть в происходящее.        — А если попробовать использовать дар Кейт? Если на ней не сработает дефибриллятор.        — Это…        — Гениально, — в кабинет влетает Элис, обескураживая всех, кроме Эдварда, который еще в коридоре услышал ее мысли. — Кстати, дефибриллятор сработает. Я буквально несколько минут назад увидела ваше решение и очнувшуюся Руби. Так что решила забрать Розали и Эдварда и поехать домой, чтобы как можно скорее пробудить ее. Для вампира она неестественно долго спит.        — Но ведь вампиры не спят, — не совсем поняла Розали.        — В этом и смысл, — Элис подмигнула сестре, после чего схватила Эдварда и Розали за руку. — Когда ты взволнованна, ты становишься довольно недогадлива. Не переживай, Руби очнется. Я вообще удивлена, что ты можешь волноваться о ком-то. Нет, правда, Розали, она ведь не семья, однако ты так носишься с ней…        — Ей семнадцать, — напоминает Розали, — она действительно ребенок. И я все еще зла на этого волка. Ай, почему мы своей тайной так легко не распоряжаемся, как он?        — По поводу тайны, — наконец сказал Эдвард, понижая голос до едва слышимого людьми, — Белла что-то подозревает. Возможно, не про вампиризм, но она считает меня странным, она наблюдательна. Даже слишком.        — Эдвард! — рыкнула Розали, едва сдерживаясь, чтобы не прижать его к стене. — Рубидия живет в Форксе год. Они ночуют в одном доме, причем, как я поняла, довольно часто, она была у оборотней и никто, никто не понял, что она вампир. Если ты меньше, чем за месяц умудришься раскрыть наш секрет… Я убью ее, и мне будет плевать на всех: на оборотней, Руби и тебя. Уж прости, но тайна дороже человеческой жизни.        — Ты этого не сделаешь, — в ответ зарычал Эдвард.        — Хочешь проверить?        — Эдвард, Розали! — остановила их Элис. — Спокойнее. Эдвард, Розали права, Руби куда младше нас, но она не раскрыла тайну и будет глупо, если это сделаешь ты. Нам не нужны проблемы с Вольтури. Розали, Эдвард твой брат, ты не должна быть такой грубой с ним. Даже если он не прав. А ты не прав, Эдвард. Говоришь так, словно не против раскрыть секрет, вернее, будто даже ждешь, что Белла все поймет.        — Не только нам жизнь испортишь, но и этим девочкам, — говорит Розали, садясь за руль машины Элис. — Просто подумай. Белла считает, что Руби ей безоговорочно доверяет, ты видел, как она за нее переживает? Если откроется, что Руби ей лгала, а Белла по-другому не подумает. Руби правил не знала, так что если бы она рассказала все Белле, то, да, конечно, ответственности с нее бы это не сняло для Вольтури, но для самой Беллы — все было бы по-другому. Лучшая подруга скрывала настолько весомый секрет… Это ведь рассорит их отношения.        — Давно ты стала ее мамой? — усмехается Элис, пристегиваясь по привычке, заставляя Розали поднять брови в усмешке. — Нет, правда, ты заботишься о Руби, которую мы знаем от силу неделю, как о своей дочери. Даже думаешь не о том, что это может доставить проблем нам, а о том, что ей будет больно. Это здорово.        — Насчет Беллы я буду осторожен, — пообещал Эдвард, поняв, что аргументы Розали действительно весомые. — Я обещаю.        — Спасибо, Эдвард. — Розали максимально нажала на педаль, желая как можно быстрее оказаться дома. — А еще, Элис, — Розали посмотрела на девушку, которая смотрела на Эдварда с явной гордостью, — ты ведь не просто так говорила, что мы должны именно в этом году приехать сюда… Что ты видела?        — Видела? — Элис хмурит брови, начиная считать до ста, чтобы Эдвард не прочел мыслей. — О чем ты, Розали?        — Она что-то скрывает, — осознает Эдвард. — Переезд, Рубидия, ты…        — Ты знала? — заканчивает за него Розали. — Знала, что так будет?        — Сомневалась, — сдается Элис, понимая, что все равно секрет держать долго не сможет. — Я видела, что мы приедем и встретим Руби, я знала, что она станет частью клана, но насчет Беллы ничего сказать не могу. Ее нет ни в одном моем видении, ни в ближайших, ни в далеких, хотя я честно пытаюсь разглядеть ее. Она словно блокирует мою способность.        — Ладно, неважно, — Розали облегченно опускает плечи, что не остается незамеченным Эдвардом. Видимо, она рада, что Белла частью семьи не станет. У них со Свон какая-то особая неприязнь.        Домой Розали буквально вбегает. Она идет в комнату, в которой лежит бездыханное тело Рубидии и, подхватывая ее, несет в кабинет Карлайла, надеясь, что Эдвард спешил так же, как и она, и все готово. Аккуратно, словно самую большую драгоценность, Розали укладывает Руби на кушетку и кивком головы дает Эдварду знак начинать.        Проходят долгие пять минут, прежде чем Рубидия открывает глаза, начиная кричать так громко, что, кажется, будто весь Форкс и Ла-Пуш сбежится, чтобы узнать, что с ней случилось. Рубидия кричит около пяти часов, хватаясь за грудь и за кушетку, стараясь хоть как-то облегчить боль.        Когда голос стихает, в комнату почти сразу же заходят Каллены, словно только этого и дожидающиеся.        — Вау, — говорит Эммет, бросая взгляд на часы, — пять часов крика. Ты заставила всех птиц в округе улететь на ближайшие несколько лет отсюда. Нет, серьезно, я так, наверное, только при обращении кричал.        — Боль схожая, — охрипшим голосом говорит Руби, — никогда так долго не испытывала ее. Обычно минут пять, а сейчас мне показалось, что несколько часов прошло. А вернее, судя по словам Эммета, не показалось. Что со мной было? Помню, что Сэм обратился в такого большого, черного волка, а потом тишину и боль сильную… Это нормально, что у меня голова раскалывается?        — Дайте ей крови, — подсказывает Эсми, глядя на Руби. — Она все же почти неделю не питалась, для годового вампира это внушительный срок, — Руби согласно кивает, хватаясь за горло и наконец понимая, что сейчас ощущает. Жажду.        — Тебе стоит еще несколько дней побыть у нас, а после придется полежать в больнице. Для людей ты в реанимации, — начинает объяснение Эдвард, которого запутанные мысли Рубидии и самого сбивают с толку. — Сэм поцарапал тебя, яд оборотней для вампиров смертелен, повезло, что он тебя не укусил.        — Нам многое нужно рассказать тебе, — соглашается Элис. Она передает стакан с кровью, принесенный Джаспером. Руби с жадностью выхватывает его, после чего начинает слушать.        — Начнем с Беллы? — спрашивает Розали и, не встретив сопротивления, начала рассказывать Руби о прошедшей недели, изредка прерываясь, давая своей семье дополнить повествование.