подземелье благословений

— А ты бы предпочел исцелиться, только чтобы продолжить заниматься любимым делом, не так ли? Одна ладонь — больше, чем когда-либо, — бархатом коснулась его щеки и челюсти. Всегда крутилась вокруг Чжунли какая-то странность даже до его признания, что он и правда Рекс Лапис. Было в нем нечто недостижимое, под кожей бурлила и кипела сила. Но его человеческий облик был с плотными швами и напоминал еще один из большого множества его идеальных костюмов. А сейчас, сейчас ничего не скрывало мощь и полнейшую Странность Чжунли: костюм рваными клочьями спал с получеловека-полудракона, восседавшего на кровати с грацией и элегантностью, оглядывающего свои территории императора. Большие ладони с длинными когтями нежны, не оставляют ни царапины, даже когда Чжунли направляет лицо Чайлда, куда ему хочется больше всего. — Честный обмен, — говорит ему Чжунли, хвостом медленно обвивая его торс и поддерживая в вертикальном положении. Болезнь без лекарства неожиданно появилась и захватила его тело, — нечто, потерянное в древних легендах и зарытое в тяжелых и пыльных фолиантах, объявилось прямиком из века богов, где было почти истреблено. Никакого лекарства никогда так и не было найдено, потому что излечиться в то время было просто — нужно было всего лишь сделать подношение в одном из многочисленных храмов богам. Сейчас же перед ним восседает бог, готовый заключить сделку, но у Чайлда кружится голова скорее от опущенных между строк идей и намеков, чем от самой болезни. — Чистейшая эссенция бога, — шепчет Чайлд, пока его медленно притягивают ближе и ниже, пока его губы не оказываются в паре сантиметров от самого большого члена, который он когда-либо видел в своей жизни, — в твоей чистейшей форме? — Все так, — как и в повседневной жизни, когда Чжунли никогда не берет с собой кошелек, так и сейчас он не испытывает ни капли стыда. — Нужна ли тебе помощь в этом деле? Смешной вопрос, но нет ничего смешного в том, как Чжунли нежно обхватывает его лицо ладонями, туже обвивает хвостом и двигает Чайлда вперед, пока он не прижимается все еще приоткрытым ртом к основанию члена. Ему еще далеко до полного стояка, но он уже такой большой, — будет невозможно полностью уместить этот член во рту и горле. Чайлд сглатывает и начинает медленно облизывать основание, постепенно покрывая слюной каждый доступный сантиметр. Чжунли издает рык, звучащий наполовину человеческим и наполовину животным, и Чайлда это только подхлестывает работать активнее, лизать усерднее. Под головкой, как и у человека, тянется вена, а сама головка, как и у человека, похожа на гриб. Член очень теплый, и чувствуется это когда Чайлд наконец-то берет его в рот. Кровь бога ближе некуда, наполняет член еще больше от его стараний. Огромная очередь выстроилась бы, чтобы покарать Чайлда за такое богохульство, и такая же огромная очередь состояла бы из людей, готовых обменять всю свою жизнь ради такой возможности. А сейчас на кону еще и собственная жизнь Чайлда. Быть под властью этой болезни значит, что он ослабнет и больше не сможет продолжить свою гонку за наслаждением и драйвом от драк и сражений на самых жестких из полей брани. На кону его собственная жизнь, так что он изо всех сил пытается взять в рот как можно больше, когда Чжунли пододвигается так, чтобы ему было легче обсасывать головку. Его подбородок весь в слюне, челюсть ноет тупой болью, а все остальное тело почти бессильно висит в воздухе. Чайлд всегда был языкастым: провоцировал врагов, отдавал приказы, продавливал дипломатические инициативы. И хотя ему требуется больше желаемого времени, чтобы довести Чжунли до полного стояка, результат и награда в виде первых капль смазки на его языке полностью себя оправдывают. Это действительно чистейшая эссенция чистейшей формы. Энергия, ранее забранная болезнью, возвращается обратно всего несколько секунд спустя, как он проглотил первую пару капель. Чайлда будто оживили изнутри, и он почти бредит от всей энергии в его распоряжении, направляя ее в более усердную работу облизывания и посасывания члена под его носом. Когтистые ладони Чжунли поглаживают его щеки, будто бы тот желает почувствовать собственный член сквозь тонкую кожу. Чжунли обволакивает аура удовлетворения успешно выполненного контракта. Подчиняясь открытому одобрению, Чайлд пытается максимально расслабить горло и вобрать член Чжунли как можно глубже. Но даже с его лучшими усилиями, он останавливается всего на половине длины, прежде чем в глазах начинают танцевать звезды. Чжунли все равно одобряет: издает еще один довольный звук глубоко в груди, поглаживая Чайлда по векам, ушам и лбу, и со вздохом обильно кончает ему в рот. Чайлд не успевает проглотить все. Сперма на вкус как концентрированная энергия, как сами соки природы: солено-мускусная, но к которой быстро привыкаешь. Чайлд языком ловит капли, вырвавшиеся у него изо рта и стекающие по стволу члена, который и не думает опускаться. Чайлд стонет и дергается, судорожно проверяя возможность самостоятельно двигаться всем телом. Он практически дрожит от такого количества энергии, и ему хочется еще, и еще, и еще. — Чжунли… —… Боюсь, он в тебя не поместится, — ответ звучит почти снисходительно. Чжунли сползает ниже, так, что теперь он почти лежит, выгибая спину. И нет других слов, описывающих эту сцену, кроме как: Чжунли почти презентует свою задницу на полное обозрение Чайлда. — Однако, я не против идеи продолжить начатое. — Это же не часть нашего соглашения? — спрашивает Чайлд, хотя его уже совсем не заботит возможный ответ. Одной рукой он уже смазывает свой член слюной, а другой мнет упругую задницу перед собой, большим пальцем задевая тугой вход. Все кажется человеческим, если закрыть глаза на чешуйчатый мясистый хвост. — Это может стать новым соглашением, — лениво отвечает Чжунли, двигаясь так, чтобы палец Чайлда наконец вошел в него, а не просто дразнил, — удовольствие за удовольствие, разве не так? «Однажды я отомщу тебе за раннее сумасшествие», — думает Чайлд и начинает исполнять свою часть сделки.