***
«Терпи», — строго произносит мысленно, ощущая знакомую ауру. Необъятное помещение было разделено на секторы и наполнено представителями различных рас, что либо строго собирались в свои круги, либо распадались и примыкали к компаниям других. Она же держалась особняком, среди своих. Единственным исключением был Аллен, ее друг детства. Но сейчас его рядом с ней не было. По коже пробежало стадо мурашек, едва возле появилась статная фигура. Аристия насчитывает секунды, начиная молиться, чтобы он прошел мимо, глядит точно вперед и почему-то не удивляется, когда юноша останавливается рядом, неосознанно повышая температуру воздуха. — Так-так, перепутали аудиторию, Ваше Высочество? — издевательски протягивает проклятый Карсейн де Ласс, глядящий на нее с привычной насмешкой. — Здесь все-таки магическим атакующим заклятиям ознакамливают. Так есть ли смысл, если магии нет вообще? И снова взрыв хохота со стороны огненных, так и наталкивающих создать межрасовый конфликт. Ветреные, напротив, сцепляют зубы, но не теряют холода во взгляде, смешанного с высокомерием. Они никогда до такого не опустятся. Они — величественные, но тем не менее достаточно рассудительные, чтобы не бросаться на пустом месте. В отличие от импульсивных огненных. Аристия сухо улыбается. И как тут не обращать внимание? — Если я здесь, соответственно, магией какой-то да обладаю, не находите? — выгнув бровь, холодно интересуется она. — Как знать, — скривился Сейн, не переставая буравить пристальным взглядом. Словно пытался что-то в ней прочитать. — Связи многое решают, тем более, если дело касается будущей Императрицы. Девушка вздрагивает, сжав покоившиеся на коленях кулаки. Эти слова ударили не хуже пощечины. Опускает голову, больше не выдерживая пронзительного стеклянного взора, и расслабляется, только когда начинается занятие. Ни для кого не секрет, что ее жених — наследный принц Империи водных драконов. Конечно, все это прекрасно понимали. Потому ее присутствие в академии для каждого учащегося было загадкой, этакой головоломкой. Но то, что ее отправили сюда по строгому указанию Руфелиса, не знал никто. — Как некоторые учащиеся заметили, на сегодняшнее занятие мы пригласили адептов третьего курса… В чем-то Карсейн был даже прав. Ее приняли сюда благодаря связям. — Поскольку второкурсники должны ознакомиться с новым материалом на практике, в целях соблюдения безопасности к ним приставят наставников, обладающих отличным опытом… Будучи лучшим выпустившимся адептом в Академии, Руфелис обладал не только властью следующего правителя, но и покровительством сильнейших магов. И выделить какое-то место для его невесты не оказалось большим затруднением. Девушка вздрагивает, когда в помещении раздается ненавистный голос, наполненный непривычным спокойствием: — Надеюсь, наставники вольны выбирать подопечного самостоятельно? «Я сама не рада находиться здесь», — кинув ледяной взгляд на Карсейна, что вальяжно развалился на стуле, думает девушка. Тот, сразу заметив внимание с ее стороны, оскаливается. — В этом Вы, безусловно, правы, — равнодушно кивает преподаватель. — Однако все же есть исключения. Попрошу леди Аристию и Вас, господин Карсейн, задержаться после занятия. От услышанного двое упомянутых давятся воздухом.***
— Ха, с ума сойти… Вот так. Легко и бесцеремонно. Не хватало только языком презренно цокнуть да руки раздосадованно сложить. В глазах цвета неба отображается целый спектр неверия со скепсисом. — Драконья ипостась? Серьезно? Я даже спрашивать боюсь, зачем тебе это понадобилось в твоем-то положении. — Так не спрашивайте, — спокойно отвечает Аристия, даже не думая смотреть на стоящего сбоку дракона. Как же хотелось покинуть его общество, уйти и даже позволить себе слабость скандально хлопнуть дверью. Но оба прекрасно понимали: необходимого разговора не избежать. Ох, сколько же негодования бурлило в ее венах — не поскупишься! И сколько ни старалась, покинуть состояние шока Аристия все никак не могла. Теперь он ее наставник. К сожалению, это было решение, не подлежащее оспариванию. С другой стороны, причины, конечно, были понятны: их магические сосуды практически соответствовали друг другу. Тем не менее, по мнению девушки, среди третьекурсников водились и другие: ничем не хуже наделенные энтузиазмом адепты. Более сдержанные, воспитанные, не дикие, в конце-то концов. А ведь оба пытались отказаться. Один — возмущенными тирадами, другая — более спокойным путем: с помощью приличных аргументов, наполненных оправданиями, связанными с занятостью ее партнера, несостыковкой графиков, противоположными воплощениями стихий. Это, пожалуй, было самым хорошим аргументом, но даже он не убедил министерство поменять решение. Казалось бы, после ухода преподавателя прошло всего несколько секунд, но возникло ощущение, что целая вечность. Атмосфера накалялась, заставляя каждого погрузиться в свои мысли. Пока вдруг не вздыхает Карсейн, нарушая образовавшуюся тишину, и не переводит на нее безэмоциональный взгляд. — Раз уж это задание от академии, я не буду отказываться чисто из уважения к ректору. Компромисс, конечно, будет трудновато найти, но ты уж постарайся не раздражать меня слишком сильно. Девушка, хоть и удивилась поначалу, тут же усмехается и кивает. Хоть бы он ее не раздражал до белого каления. — Благодарю Вас. — Однако не забывай: ты мне не нравишься. Совершенно. «Будто меня это волнует». С раздражением поджимает губы, стараясь, как обычно, проигнорировать, но пристальный, оттого и нервирующий взгляд вынуждает кинуть: — Знаете, это взаимно. Тия понимала, что в этот момент откинула все свои ледяные принципы, но терпеть уже не было сил. Разочарование от несправедливости и усталость смешались вместе, порабощая некогда стальную невозмутимость. Ну промолчит, ну отвернется — будто бы его это сдержит. Огненноволосому хаму найди только повод — прицепиться так, что и не отвертишься. Так почему бы не отплатить той же монетой? — Взаимно? — Да, взаимно. Вы мне не нравитесь. Вернее сказать, я Вас ненавижу. — Ха?.. Плотину прорвало. Словно дыхание открыло. Девушка чувствует облегчение, кинув на собеседника скептический взгляд. Стеклянно-небесные глаза глядели безотрывно, с настолько искренним недоумением и неверием, что хотелось фыркнуть. — А почему Вы удивляетесь? Мне казалось, это вполне очевидно. — Очевидно? Что ты имеешь в виду? — идет напролом Карсейн, все еще выглядя слегка ошарашенным. — Я еще понимаю, не нравлюсь. Твое «фи-фи» по этому поводу вполне объяснительно. Но ненавижу? «У него очень повышенное чувство собственной важности. Хотя… это неудивительно». Одарив его немного разочарованным взглядом, Аристия сухо кивает. — Именно. — В смысле?.. — процеживает сквозь зубы, словно стараясь вытянуть ответ. — Я же Вам понятным языком разъяснила. Повторюсь: что Вас так удивляет? Юноша одаривает ее таким ироничным взглядом, словно засомневался в ее умственных способностях, и вдруг насмешливо улыбается. — Точно, ты же здесь первый год, совсем еще неадаптированная, — вздыхает то ли от облегчения, то ли от сочувствия. — Хоть это и странно. Нянечки в детстве, что ли, совсем историей не пичкали? Представителей огненной расы положено уважать, едва не преклоняться, а ты так нос воротишь, словно на дерьмо наступила. Ты куда высокомернее, чем я думал. Она вздыхает. И снова — пренебрежение, язвительность. Он не может просто закрыть глаза на испытываемую к ней неприязнь хоть на некоторое время? Тем более… Преклоняться, уважать? Она знает историю минувших дней на зубок. Ее рассказывают, кажется, едва ли не маленьким детям, желающим познакомиться с прошлым своих уважаемых предков. Это правда, что красная династия спасла положение всех драконов на войне вековой давности, где другие расы собрались объединиться ради их уничтожения. Эльфы, сирены, волки — кого только не было. Тогда святая инквизиция решила, что все драконы считаются порождением нечестивости, угрожающие существованию мира. Но оракул, как оказалось вскоре, неверно истолковал послание Бога Виты, потому другая сторона предлагала немедленное перемирие не столько из-за уважения к создателю Вселенной, но и понимания бесспорного проигрыша. Огненные драконы — самый сильнейший вид их расы, опасный и дикий — отправляли каждого врага в адское пекло. Из-за задетой гордости они не давали согласия идти на попятную, лишь с отвращением отказавшись от Бога, в которого когда-то преданно верили. Загрязненная честь не позволила так просто забыть свежие обиды. Вскоре вся драконья раса под предводительством династии Огня породили свою собственную цивилизацию, поработив другие виды живности и разделившись на остальные три стихии. Масштабный конфликт произошел, когда драконы Ветра, Воды и Земли не желали отказываться от небесного творца, что создал этот мир, из-за ошибочного понимания глупого Оракула. Огненные же, придерживаясь другого мнения, посчитали их самыми обыкновенными трусами, с яростью изгнав из собственных владений. С тех пор четыре династии жили сами по себе. И сейчас этот скорохватный отпрыск с манией величия требует к себе почитания? На лице Аристии возникает гримаса отвращения. Как это низко — самоутверждаться за чужие заслуги. — Я, попрошу заметить, не вчера родилась — прекрасно осведомлена, так что нет необходимости объяснять мне важность уважения к огненным драконам, — на полном серьезе проговаривает Тия. — И если Вы недопоняли, я не имела в виду Ваше происхождение. Вы неприятны мне, как личность. Некоторое время он казался опешившим, но быстро взял себя в руки. — Вот как, — губы его поджимаются. — Неприятен, потому что?.. — А сами не догадываетесь? — процеживает она сдержанно. В голове, как на повторе, прокрутились воспоминания его неподобающих выходок. — Никаких предположений? — М-м, — он искренне пожимает плечами. — Я идеален, разве нет? — Разговор окончен. Отвернувшись и собираясь уйти, Аристия все твердила: успокойся. Он просто ее выводит, издевается. Даже вины никакой не чувствует, наверное. С ним невозможно разговаривать. Мерзкий тип, определенно. — Постой! Ты что, обиделась? Дубина стоеросовая. — Да постой же! — более мягко обращаются к ней, и девушка, как ни странно, останавливается. — Я ведь не шутил и действительно хочу услышать твой ответ, на диалог рассчитываю. — Зачем? — Говорят, со стороны все выглядит по-другому. Меня интересует твое мнение. «Святой Вита, лучше бы ты молчал», — она крепко стискивает зубы, надеясь, что сие действие осталось незамеченным. — Вы ни в какую не оставляете меня в покое, — метит прямо Тия. — Постоянно только и делаете, что ищете лишний повод меня поддеть, скомпрометировать и ввести в неловкое положение. Уж не знаю, какую цель Вы преследуете, но явно не обладаете благоразумными намерениями. Ваше неподобающее поведение меня тяготит, а внимание — обременяет. Потому в следующий раз, когда Вы — я уверена — снова загоритесь желанием надо мной потешиться — спросите самого себя, почему Вы мне так неприятны. Не скупясь на суровость в голосе, одаривает своим холодным взглядом янтарно-искрящихся глаз. Разозлится? Пусть. Развяжет конфликт? Да пожалуйста. Уж нахохлившихся самодуров ставить на место она умела отлично, не зря ведь отпрыск королевских кровей. Терпеть больше нет сил. А прошляпить возможность высказаться как-то не хотелось — пусть знает, что у нее на душе. — Чего-чего? Потешиться? — возмущается вдруг «самодур». — Да мне просто интересно было, что ты из себя представляешь! Аристия, не видя связи в сказанном, молча поворачивается. О чем он? — Я даже не нарывался, просто намекал. Принято у нас так, усекла? — объявляет Карсейн, складывая руки на груди. — Да и магические поединки воспринимаются здесь нормой. Обычно вызов бросают более болезненным способом, но ты ведь девочка совсем, хиленькая, я ограничивался простыми безобидными фэерлами. Увы, не сработало. Вот в ход и пошли провокации. Думал, когда же ты прекратишь строить из себя ледяную статую и поставишь уже меня, наконец, на место. Но и тут тишина. Аристия, не удержавшись, фыркает, заставляя Карсейна оборваться и почесать затылок. — В общем, я хотел увидеть твои способности воочию, а ты мне отворот-поворот, только не такой, какой хотелось бы. Молчишь, терпишь. Даже не огрызнулась ни разу. Ты всегда такая скучная? Или гордости нет? Взгляд девушки совершенно не смягчается. Наоборот, казалось, холодка стало гораздо больше. — Намекали? — наигранный смешок. — Вы серьезно? — Хорошо, возможно, толику я и нарывался, но с основательной целью, — сдается нехотя. — Я впервые встречаю, чтобы поступивших сразу отправляли на второй курс. Тут за право стоять на верхушке едва ли не кровью и слезами добиваются, а здесь ты — леди высокопоставленная с неизвестными способностями. Да и узнал я о тебе случайно. Многие стали жаловаться, что какая-то зазнавшаяся принцесска из-за своих связей задобрила ректора, хотя магии в ней кот наплакал. Чем так магическое министерство привлекла, а? «Так вот почему он ко мне так относится». — Я сюда не из-за магических привилегий пришла, — вздыхает глубоко Тия, видимо, ни капли не впечатленная. — Если Вас это успокоит, то я здесь всего на один год, а обучение по пробуждению другой ипостаси начинается со второго курса. Я просто хочу тихо доучиться, получить желаемое и также тихо уйти. Я не претендую ни на какое место среди сильнейших, мне не до этого. А Вы, попрошу заметить, мне ужасно мешаете своим настойчивым вниманием. Наступает минутная тишина. Она видит, как Карсейн переосмысливает ее слова, словно в ступоре, и, заметив ее уставшее состояние, меняется в лице. — Можно без формальностей? — Нет. — Я разрешаю. — Мне все равно. Я соблюдаю простые манеры приличия с совершенно незнакомым драконом. Когда они замолкают, обоюдное молчание затягивается. Жалкий, наверное, у нее сейчас вид, но Аристии было плевать. Главное — недопонимание развеялось, и от нее, наконец, отстанут, когда допрос окончится. — То есть, навыков у тебя совершенно никаких? — в подтверждение, слегка удивленно и тихо интересуется красноволосый. — Ничего не понимаю. Зачем ты тогда здесь? Ты же представительница ветреных, принцесса. Да еще и невеста этого водяного, — последнее буквально прошипел. Аристия вдруг отстраненно улыбается. — Была бы невестой, меня бы здесь не было. — Что?.. — Что? Не думали же Вы, что все подается на блюдечке? Хотя… наследнику богатой красной династии и с салфеткой подадут, что угодно. — Хочешь помолвку — выполняй мои условия. Обличие дракона — это, в первую очередь, величие и гордость. Кому нужна бесполезная жена, неспособная даже на это? В памяти вновь расплывается знакомый силуэт и ледяные сапфировые глаза, накопленные презрением. Вся эта ситуация неимоверно злила. До слез, до сжатых кулаков. Почему, чтобы укрепить позиции своего Королевства и выйти замуж, к чему ее готовили с раннего детства, она должна проходить подобные и сложные испытания? «Терпеть, слушаться, не мелькать перед врагами» стало ее жизненным кредо еще с ребяческого возраста, но и без того покрытое трещинами зеркало спокойствия уже почти разбилось. Она прекрасно знала, что в брачном договоре ничего не говорилось о ее драконьей форме. Как и знала, что Руфелис ненавидит ее до глубины души. Нетрудно было сопоставить один единственный вывод. — А на кой черт тебе вообще такой жених? — вытягивая из размышлений, выплевывает Карсейн, и она усмехается. — Видимо, жениться он не рвется. Действительно. — А вот это уже не Ваше дело. — Ну-ну, будто сам не догадываюсь. Что здесь еще может быть, кроме брака по расчету? Не одобряю подобные политические пути. Все напичкано лицемерием. Для меня это жалкое зрелище. Вот же нахал. — Почему же? — почувствовав себя оскорбленной, возникает Аристия. — Выгодный союз между ветреными и водными принесет никогда невиданное процветание. Королевство ветра нуждается в их реках и водоемах, мой брак же принесет плодородие нашим землям. — Как и говорил, гнилые платонические отношения, где партнеры используют друг друга ради взаимовыгоды, — юноша демонстративно морщится и, неловко почесав затылок, стреляет искренним взглядом. — Сочувствую. Раздражение. — Не стоит. Я рада этому, — безэмоционально проговаривает она, и юноша кивает. — Потому что любишь? — Верно. — Хах, а вот и нет. — Что? — непонимающе поворачивает голову, думая, что ей послышалось. Но судя по серьезной гримасе Карсейна, видимо, нет. — Что Вы имеете в виду? — Вра-нье, — прямо кидает и делает к девушке большой шаг, чуть ли не вынуждая испуганно отпрянуть, но она упрямо стоит на месте. — Тут любовью и не пахнет. Лишь напряженно поджимает губы, поднимая голову, дабы хоть немного соответствовать. Прямой зрительный контакт заставляет нервничать — не столько от пристально глядящих небесных глаз, так напоминающих стекло, сколько от легкого страха, пробуждающегося по вине непредсказуемости стоящей перед ней личности. Характер-то у него буйный — опасаться стоило как никого другого. — Ты навязываешь себе это чувство, потому что должна. Ибо думаешь, что иначе будет только хуже. Подпитываешься созданными собой же иллюзиями, хоть и понимаешь всю печаль картины. Говоришь о любви, но в голосе только отчуждение и холод. В сердце — уравновешенный тембр. Лицемерие, лицемерие, лицемерие к самой себе, — он насмешливо улыбается, пока сужаются зрачки. — Знаешь, в чем еще преимущество огненных, ветерок? — наклоняется почти к уху начинающего дрожать тельца. — Мы чувствуем страсть. Нас тянет к ней, как к магниту. Но к тебе меня не тянет совершенно. Я даже твои чувства не улавливаю — настолько все пригвождено холодом. Как пустая оболочка. Понимаешь? Отстранившись и встретившись с пустым, словно в прострации, взглядом, он хмыкает. Беззаботно взъерошивает красные пряди. — Во всяком случае, грустно, наверное, позволять управлять собой, как какой-то марионеткой. И почти не удивляется, когда после этого раздается смачный звук пощечины.***
— Ты отказалась от наставника? Я правильно тебя услышал? Аристия держит ладонь строго под камнем, заставляя его взлететь на несколько секунд, и кидает на Аллендиса удовлетворенный, искрящийся радостью взгляд. Однако, заметив, как тот нахмуривается, поджимает губы: — У нас с ним возникли кое-какие разногласия. Как ни крути, а в этом случае спокойная работа невозможна. Да и зачем лишний раз трепать себе нервы? — Настолько все запущено? — Ты не представляешь, насколько. Впавший в пятисекундную задумчивость Веритас выгибает брови. — Кажется, я догадываюсь, кого именно тебе приставили, — смеется юноша, зачесывая упавшую на глаза челку. — Так и знал, что нужно было смерить его пыл, пока не поздно. — А я думаю, больше он меня не потревожит, — хмыкает Аристия, глядя на циферблат, и поднимается со стула. — Тем более, у меня есть ты, мой самый лучший помощник. — Это, конечно, мне очень льстит, — усмехается зеленоволосый, пристраиваясь рядом и помогая собрать книги. — Но я волнуюсь за тебя. Ты слишком себя нагружаешь. Прошло всего два месяца, не стоит так торопиться. — Просто хочу поскорее покончить с этим, — признается девушка, прислонившись макушкой к чужому плечу. — Я даже не достигла второй фазы, представляешь? Почему это так сложно? — Это действительно сложно, — мягко зарываясь в серебристые волосы, серьезно кивает Аллен. — Но ты ведь сильная у меня, справишься. — За какой срок ты достиг полноценного превращения? — Ну, мой отец ведь один из перворазрядных профессоров в области науки драконов. Я практиковался еще с самого детства, так что сравнивать со мной не получится, — он неловко ухмыляется на глубокий вздох. — Иди-ка лучше выспись, моя леди. А завтра уже продолжим.***
— Не потревожит, говоришь… Никогда Аристия еще так не ошибалась. — «Давай договоримся насчет занятий». Ого, как прямолинейно, — прочитав содержимое неподписанного письмеца, присвистывает Аллендис и кидает вопросительный взгляд на хмурящуюся подругу. — Я что-то пропустил? С каких пор этот дикарь ищет с тобой встреч? — Лучше не держи его в руках, иначе обожжешься, — мгновенно отобрав записку и подбросив в воздух, настораживается Тия. Бумага тут же начинает дымиться, покрываясь язычками пламени, и превращается в пепел. Ну куда же без этого. Прошло уже несколько дней с того неприятного инцидента с пощечиной. Первое время Аристия, разумеется, упрекала себя за свой необдуманный поступок, но через двое суток затишья понемногу успокаивалась, перестав себя накручивать на пустом месте. Он ведь заслужил, почему тогда она должна испытывать угрызения совести? Подозрения увеличились, когда затишье уж слишком затянулось. Никаких огненных фэерлов, никаких колкостей больше она не получала, как и насмешек со стороны огненных. Они словно забыли о ее существовании. Аристии казалось, словно у нее выросли крылья — настолько переполняла безграничная радость. Однако бдительность девушка все же не ослабила, прекрасно помня об импульсивном характере принца красной династии. И вот, кажется, настала расплата. Юная Моник, хоть и ощущает на себе пронзительный взгляд, даже не думает оборачиваться. Только один дракон может позволить себе смотреть на нее так. — Он говорил, что из уважения к ректору не станет отказываться от задания, — делится мыслями Тия. — Поэтому я думала, что если сама проявлю инициативу, то и наставить он не будет. — Однако теперь этот дикарь приклеился, как банный лист, и в тоже время перестал цепляться по любому поводу, — зеленоволосый наигранно прищуривается. — Что же ты натворила такого? — Теперь ты меня подозреваешь? — А что, есть что скрывать? — Иди уже, — испускает короткий смешок Аристия, мягко подталкивая друга в сторону аудитории. Тот, к счастью, не сопротивляется и быстро забывает о назойливой проблеме. Девушка пытается следовать его примеру. На пристальный взгляд голубых глаз она же старается не обращать внимание.***
— Ненавижу. — Эй! Игнорирование — лучшее средство от проблем. Точнее, одной конкретной проблемы, что все время ходит по пятам. Да что с ним, черт возьми, не так, этим неугомонным огненным? — Да подожди ты, ветерок! Резко останавливается, сжимая кулаки. С губ срывается учащенный вздох. Она стоит на месте до тех пор, пока за спиной не возвышается знакомая фигура, и медленно поворачивается. — Давайте кое-что проясним, — начинает сразу, вглядываясь в стеклянно-голубые глаза. Слишком красивые для столь надменной личности. Слишком небесные. — Я прошу прощения за ту пощечину, видимо, мое действие показалось чересчур оскорбительным для Вас. Вы можете считать меня высокомерной зазнайкой, невоспитанной соплячкой — как Вам будет угодно. Я лишь прошу об одном: оставьте меня в покое. И никогда, повторюсь, никогда не называйте меня так. Перед Вами не какая-то простолюдинка, а особа королевских кровей. Соблюдайте границы. — Эй-эй, постой! — взмахивает вдруг руками окончательно растерявшийся Карсейн, довольная ухмылка которого вконец пропала. — Ты не так поняла — я с миром! — Да неужели? — скептически спрашивает Аристия. — Именно! Хотел просто поговорить. А о пощечине не заморачивайся. Я был слишком резок, ты мне, можно сказать, за дело влепила, — усмехнувшись, он демонстративно потер щеку. Неверие — первое, что ударило ей в голову. С какой стати вдруг такое дружелюбие? Уж явно неспроста. — Хорошо, о чем Вы хотели поговорить? — надеясь поскорее избавиться от его общества, вздыхает она более расслабленно. — Думаю, этот разговор не требует лишних ушей, — оглядываясь, бросает Карсейн. Действительно, представители не то что противоположных стихий, так еще и высшего сословия, спокойно ведут беседу — что может быть удивительнее? Сейчас многие взгляды были обращены на них. — Я не собираюсь оставаться с Вами наедине, — ставит ультиматум Аристия, напрягшись. — Вы уж извините, но у меня нет основания Вас не опасаться. Причин же существует множество. — Послушай-ка, ветерочек, — нахмурившись, уже с неожиданной серьезностью обращается он. — Если бы я хотел тебя сжечь, то первым делом отрубил бы себе руки. Пусть между нашими государствами и напряженные отношения, я не такой поверхностный и предвзятый. А приватность нужна для твоего же блага, ибо на слухи мне совершенно начхать. Тебе же такое вряд ли понравится, верно? Отзеркалив чужое выражение, Аристия, в конце концов, согласно кивает. В его словах был некоторый смысл. Пока они направлялись в сад, где не наблюдалось бы ни одной живой души, девушка задумалась, иногда поглядывая на своего спутника. Какой же он все-таки странный. Вроде можно читать, как открытую книгу, но иногда совершает такие поступки, которые не поддаются объяснению. — В общем, — внимательно оглядевшись и оперевшись о дерево, Карсейн загадочно улыбается. — Меня, если честно, не так уж и заинтересовала твоя история, не мое дело все-таки. Но один момент довольно заинтриговал. Я навел кое-какие справки касательно Империи водных. — Справки? — выгибает она бровь. — Чисто из любопытства, не пойми неправильно, — бросает неопределенно, вдруг начиная чересчур быстро перебирать слова: — Ну, в общем, я даже не знаю, как более благообразно построить вопрос. Ты же, вроде как, дамочка приличная, да и… Ай, пошло оно. И почему я должен выражаться корректно в том, что какой-то волокитовый придурок крутит шашни на стороне, пока его будущая супруга подтирает ему сопли? Да я даже понимать это отказываюсь! Чего?.. — Что? — поражаясь услышанному, осторожно переспрашивает Тия. — Вы хоть понимаете, что говорите? — Черные волосы, черные глаза — ничего не напоминает? Иноземка, явившаяся из другого мира, — наконец, изменив тон, уточняет Сейн, заставляя янтарные глаза вмиг расшириться. — И переубеждать, что это бред чистой воды, не нужно: зря силы потратишь. У меня очень хороший информатор. — Как Вы… — сглотнув, сумела только выдавить она. Она должна собраться. Должна отрицать, нацепить маску невозмутимости, вот только серьезное выражение собеседника почему-то говорило само — бесполезно. Он не блефует, действительно знает. Но откуда? — Как всем известно, мы с водными в некотором содружестве благодаря моей матери, вышедшей замуж за моего отца. Тоже политический союз. Она дракон воды, то есть: сестра их нынешнего Императора. Информацию найти было проще простого — всего-то послать советника якобы от имени своей матери. Догадка подтвердилась, когда он увидел неизвестную происхождением девчонку, что свободно разгуливала по дворцу. Подумать только, она даже не скрывается, — посмеиваясь, Сейн отталкивается и сокращает дистанцию. — «Легкомысленная и простая, очаровывающая все вокруг», — так он ее описал. Вот только странно, что и наследный принц, у которого на носу помолвка, поддался ее чарам. — Достаточно. Нет сил слушать. Чувство морального уничтожения почти превысило чувство собственного достоинства. Губа стала кровоточить, вынуждая языку пробежаться по ране. Когда вкус железа притупляется на языке, девушка глубоко вздыхает: — Все верно, — наконец, сухо выдает Аристия. — Что теперь? Располагая этой информацией, Вы собираетесь опуститься до шантажа? — Плохого ты обо мне мнения, — протягивает красноволосый, хмыкнув с легкой примесью горечи. — Я не силен в политике, соответственно, и соваться туда не буду. — Если Вы хотели подтверждения, тогда я Вас обрадую — Вы правы, — сохранив хладнокровие, обхватывает себя за плечи. Защитная реакция. — Только правда также в том, что Вас это не касается. Вы должны помнить, что Ваша мать представительница водных драконов. И чисто из уважения к ней Вы не станете портить репутацию следующего монарха ее родины, я права? — Верно, — кивает удовлетворенно парень, сужая глаза со смешинкой. — И ты готова так жить? Позволишь к себе подобное отношение? К тебе будут относится, как к грязи, станут приходить, как к запасному варианту, высасывать всю энергию, пока ты будешь заниматься делами государства, Император которого, должно быть, не видит ценности в стремлении ее улучшения, раз даже брак затормозил из-за сугубо личных интересов, — он усмехается. — Знаешь, мы таких на родине кобелями называем, но он козел самый что ни на есть натура… — Не Вам судить, Вы не предвестник будущего, — игнорируя насмешку, отбивает она хладнокровно, хотя в душе кошки скребут, а в груди комок безысходности собирается. — Даже если и так… Это политический брак. Отсутствие чувств — последнее, что меня смущает. И… Вы знаете, со скольки лет меня к этому готовили? Сколько усилий я вложила, чтобы добиться благосклонности правителя Миркана и его благословения на брак? Я в академию поступила, лишь бы полноценное позволение и милость его сына получить. Пробуждать драконью ипостась? Да я бы лучше за бумагами о государственных делах засиживалась, чем пыталась поработить магию, которой во мне, по Вашим словам, «кот наплакал»! Мест чувствам нет, и что? Пусть у принца будет хоть сто наложниц, свой долг единственной наследницы я исполню. Разговор окончен? Девушка резко замолкает, встречая немигающий взгляд, и прикладывает руку ко лбу. Выговаривалась. Выложила душу, да и кому? Хотя… неважно уже. В последнее время с ней происходит так много эмоциональных всплесков благодаря этому нахалу, что уже никакого сожаления она не испытывала. — Прирожденная Императрица, — почти с восхищением выдает Карсейн, вдруг протянув руку к серебристому длинному локону. — Тьма-а-а, ты мне как никто другой подходишь. — Что?.. Потерявшее равновесие тело вдруг мягко прижимают к деревянной поверхности. Настолько неожиданно и резко, что Тия успела только писк выдавить. И распахнув глаза от шока, она лицезрела сосредоточенное лицо красноволосого дьявола. — Какого черта? — шипит она, сразу предпринимая попытки высвободиться. — Вы из ума выжили?! — Да, наверное, — кивает серьезно Сейн, внимательно оглядывая девушку. — Ты красивая, — затем задумчиво изрекает. — А еще очень рассудительная. Со стальным стержнем. Это, вроде, должно бесить, но меня почему-то завораживает. А еще величественная до тошнотворности. Вот даже сейчас свысока на меня смотришь. Карсейн смеется, наблюдая, как расширяются от шока черные зрачки. — Помню, отец все пытался мне невесту подыскать, да только глуповатые девицы попадались, блеклые совсем, пусть и со страстным огнем в глазах, но прогибающиеся по щелчку пальцев. Я тогда подумал, меня ни одна девушка в жизни не заинтересует. А сейчас… Я даже не знаю, как это назвать. Словно кровь в жилах застывает. Возможно, даже жениться на тебе хочу. Это странно, да? — Да что Вы несете?! — не выдержав и не в силах больше слушать льющийся с чужих уст бред, восклицает Аристия. — Так, все, отпустите меня немедленно! К ее огромнейшему удивлению, тот ее слушается, словно в прострации, и она быстро создает приличную дистанцию между ними. Что на него нашло? Он совсем мер не знает? В любой шутке должны быть границы разумного! — Вас нужно изолировать от общества, — процеживает злостно, все-таки сорвавшись. — Ведете себя, как дикарь. Она, конечно, знала, что огненные драконы несколько… бесцеремонны и невоспитанны, но чтобы настолько? — А знаешь, может, ну его, этого жениха? — проигнорировав замечание и беззаботно взъерошив волосы, с раздражением фыркает Карсейн. Словно это не он прижимал ее к дереву минуту назад. — Я на полном серьезе говорил, к слову. Сначала был неуверен, но сейчас осознал: это даже не симпатия. Я, кажется, влюбился в тебя. Сморгнув наваждение, Аристия старается тщательно перебирать слова: — Вы ненормальный? Или солнечный удар схватили? — Ауч! А это уже обидно, — поджимает он губы, вдруг смущенно косясь в сторону. — Тьма! Такое со мной впервые происходит! — улыбнувшись, подходит ближе, но осекается, видя чужую настороженность. — Ну что, выйдешь за меня? — У меня есть жених, — отчеканивает холодно, повернувшись, дабы уйти. — Жених — понятие относительное. Сегодня он есть, а завтра нет. А у тебя так вообще козел, вот пусть в своем загоне и остается. — Не в моем случае, — продолжает Тия свой путь, даже не думая оборачиваться на брошенную насмешку. Прижал к дереву, признался в «любви». Это новый способ поиздеваться? Ребенок, а еще принц огненной Империи! — Готовься! Завтра я от тебя не отстану! Это вряд ли.***
Иногда Аристия жалела, что она не воздух. Да что воздух, не воплощение своей стихии! Потому что через неделю ей уже хочется испариться, улетучиваясь далеко-далеко. — Когда я полуживой говорил, что хочу, чтобы эта академия сгорела дотла, то не имел в виду в буквальном смысле. Выдает скептически Аллендис, расширившимися глазами наблюдая, как на всю стену сияет магическим способом окруженное языками огня кольцо с красным рубином. Впрочем, как и все столпившиеся адепты, остановившиеся у ворот академии. Впрочем, как и она сама. Пусть рисунок и не имел какого-либо посыла, но все прекрасно понимали, что за кольцо предстало перед многочисленными зрителями. Одно из реликвий красной династии, что передается спутницам отпрысков огненной Империи! — Ха, забавно, — на губах зеленоволосого зазмеилась довольная ухмылка. Ему явно нравилось, что он видел. — Жду не дождусь, когда смертника накажут по всей строгости. — Ты ведь уже догадался, кто это, верно? — спрашивает Аристия, внимательно оглядываясь. Разумеется, догадался. Кажется, догадались абсолютно все. Но на тех всех девушка не зацикливала внимание, тщательно выискивая другого, одного конкретного субъекта. Аллендис смеется. — Да. Поэтому хочу, чтобы наказание не ограничивалось простым отчислением. Минимум, чтобы вытурили, максимум — чтобы закончилось публичной экзекуцией. Как можно скорее. Но это уже в пределах моей личной неприязни. Как никак, порча чужого имущества ничего не стоит, если вандал — знатная личность. — Я рад, что ты все еще умеешь шевелить извилинами, сорняк. Было бы грустно, потеряй ты свое единственное достоинство. Аристия вздрагивает, когда рядом появляется причина ее постоянных эмоциональных срывов. Красноволосый тем временем привычно оскаливается, как всегда и делал при их встречах, только сейчас не в ее сторону. — А, любитель порисовать пожаловал. Долго в кустах прятался, поди? — усмехается Аллен. — Еще слово, и ты туда полетишь, — нахмурившись, мрачно обещает Карсейн, затем переводит взгляд на нее и опускается до шепота: — Как тебе? Красиво получилось, да? — Зачем Вы это сделали? — устало вздыхая, интересуется Аристия. — К чему подобная демонстрация? Я ведь все сказала Вам еще тогда. — М, предложение не будет считаться предложением, если его не сделать официально, — поясняет он серьезно. — Только если бы я написал там твое имя, боюсь, у тебя возникли бы проблемы с министерством. — Какое благородство. — Да не то чтобы. Просто с недавних пор твое удобство — моя забота. — Да с чего Вы так решили, — уже сквозь зубы процеживает она. — Вы мне — никто. — Это пока, — он хитро прищуривается. — Смотри, ты мне еще спасибо скажешь. — Карсейн де Ласс! Я требую немедленных объяснений! Как это понимать?! Не успевает Аристия ответить, как издалека слышится возмущенный голос декана огненного факультета. Злого, как стая быков, не меньше. Юноша же, напоследок подмигнув, намекая на продолжение, срывается с места, оставляя ее в подавленном состоянии.***
Второй день. — Почему Вы сели рядом со мной? — холодно спрашивает Аристия, по привычке сжимая кулаки от острой знакомой ауры. Она к ней, наверное, никогда и не привыкнет. Карсейн, лениво повернув голову, одаривает ее невинным взглядом. — А что? Здесь разве занято? — На самом деле, нет, но… — Так какие проблемы? — самодовольный хмык. — Считай, теперь я это место зарезервировал на постоянное пользование. — Огненным нельзя находиться на приватных занятиях, — процеживает она тихо, намекая убираться. — Здесь другое направление. — Мне можно все. Сцепив зубы, девушка молча подрывается и пересаживается в самый конец, не обратив внимание на возмущенные отклики.***
Третий день. — Ох, простите, — быстро среагировав и присев, дабы поднять упавшие на пол книги, неловко отзывается юноша. Голос его был пропитан смущением. Опасается, наверное. Уши длинноватые, заостренные. Эльф. Аристия даже не обратила внимание на нервное копошение — в голове все прокручивался распорядок дел на сегодняшний день, и лишь машинально кивает. — Ничего, спасибо Вам бо… — Эй, извращенец, ручища-то попридержи! — восклицает вдруг обустроившийся возле окна Карсейн, предупредительно тыча в несчастного. Тот, покрывшись красными пятнами, с ужасом отшатывается. — И впредь смотри за своими ходулями! В следующий раз посчитаю это новым способом домогательства. Окстись, я слежу за тобой. А теперь брысь! Раздается взрыв смеха огненных. Когда мимо проносится ураган, Аристия непонимающе поворачивает голову. Нахмуривает брови, смотря на всех порах удирающего адепта. Что это только что было? Но обернувшись, резко застывает, встречая лишь омраченный взгляд небесных глаз. От Карсейна исходила тонна недовольства.***
Пятый день. — Не хочешь отблагодарить меня за тот случай? На неожиданное появление красноволосого Аристия, сидя в беседке и повернув страницу книги по аерологии, только лениво отвечает: — Какой? — Тот придурок хотел тебя облапать, когда ты потеряла бдительность. А ты и не заметила, да? На этот раз девушка застывает, удивленно взглянув на Карсейна. Непривычно серьезного Карсейна. Даже странно было видеть его таким. — Мало кто знает, но эльфы — живое воплощение порока, — уведомляет вдруг Ласс, презрительно цыкая. — Так что уж будь с ними поосторожнее в будущем. А лучше так вообще избегай. — Хорошо, — она прокручивает воспоминания двухдневной давности, почувствовав отвращение, и искренне кивает. — Спасибо Вам. Вы меня выручили. Ласс, запихнув руки в карманы, откровенно морщится: — Одним спасибо сыт не будешь. И почему она не удивлена? — Намекаете, чтобы я Вас накормила? — кося под дурочку, невинно интересуется Тия, и юноша заинтригованно хмыкает, резко наклонившись. — Один поцелуй, и считай, мы в расчете. Встречает ошалелый взгляд янтарных глаз, в которых просачивался шок от услышанного, и потонувший вздох растерянности. Улыбается. — Можно и в щеку, — смиловался он, перейдя на мурлыканье. Как нельзя кстати, громкая трель, похожая на щебет сотни птиц, начинает остервенело звенеть, оповещая об окончании обеда. Юноша морщится, а девушка тут же начинает суетиться. — До свидания, — подрываясь и прижав полюбившуюся книгу к груди, резко бросает Аристия. — Ну уж нет, — просекая чужую попытку быстро капитулировать, Сейн как-то отчаянно утягивает ее за запястье и быстро поворачивает лицом к себе. — Почему ты постоянно убегаешь? Поймаю же. Или отстану, если все-таки поцелуешь. На день. Завтра уже посмотрим. — Какой же вы дикарь, — шипит она со злостью, лихорадочно осматриваясь. — Живо отпустите меня! Однако редко проходящие адепты, смерив их удивленным взглядом, только быстро ретируются, дабы не связать себя с яростью наследника красной династии. Трусы. Повернув голову, она неосознанно застывает, вглядываясь в опасно суженные зрачки. Может, поначалу те и показались бы признаком надвигающейся опасности и угрозы, но через секунду складывалось впечатление, словно они были наполнены… грустью? — Я настолько тебе противен? — тихо спрашивает Ласс. От звенящей тишины в ушах невольно проскальзывает едва уловимая пульсация. Девушка вскидывает голову. — Да. — Врешь, — шипит он, приблизившись. — Был бы противен — залепила бы уже десять пощечин. Тия резко замахивается, но Сейн, улыбнувшись на столь детскую выходку, вовремя перехватывает вскинутую руку. — Я тебе интересен, — уверенно заявляет, — и ты боишься поддаться своим мимолетным желаниям. Однако то, что испытываю я, с ними и сравнивать не стоит, маленькая. Не хочешь ли услышать? — Обойдусь, — тихо фыркает она. — Не обойдешься, — усмехается по-доброму он. — Я хочу жениться на тебе, оберегать, заявлять права, заботиться, пить с тобой этот мерзкий гибискусовый чай, который ты просто обожаешь, засиживаться в библиотеке, слушая, как ты читаешь, обнимать, зарываться в серебристые волосы. Одного любования мне недостаточно, как ты не поймешь. Нежный голос въедается под кожу, пробуждая неконтролируемые мурашки. Словно в оцепенении, девушка застывает, пытаясь не концентрироваться на услышанном. Да вот только бесполезно! Выбросить из головы никак не получается. Никогда еще ей не говорили подобного, и как искренне! Направленный, теплый, обжигающий взгляд небесных глаз будто завораживал, заставляя не обрывать зрительного контакта. Неловкость, смущение, разочарование — все смешалось воедино. Почему-то захотелось заплакать, и она не понимала причины сея порыва. Святой Вита, почему этот нахал вообще вызывает в ней какие-либо эмоции?! Аристия приходит в себя, лишь когда расстояние между ними внезапно сужается. Обрывается дыхание, едва красноволосый наклоняется в намерении покуситься на запретный плод. Ее губы дрогнули. «Нет!» — резко зажмуривается. — Какого!.. Слышится звук глухого удара. Свобода ворвалась стремительным потоком не хуже заблокированного кислорода. Распахнув глаза, Аристия бросает полный ужаса взгляд на пригвожденного растениями Карсейна. Мужское тело было окольцовано и плотно прижато к колонне. Он же, поморщившись от неожиданности и не скрывая негодования, сразу начал вырываться. — Убью-ю-ю… — шипит многообещающе, когда в кожу вонзаются маленькие шипы. «Никогда еще не видела, чтобы так сквернословили», — сглотнув, думает Тия, пока с разозленного Ласса вылетали нескончаемые потоки брани. — Ну давай, попробуй еще огонька вызвать. Но помни, министерство за устроенный пожар по головке не погладит, ха. Девушка удивленно озирается на раздавшийся голос. — Аллен!.. — не скрывая радости, облегченно вздыхает она. «Спасибо, что выручил!» Веритас лукаво подмигивает, читая все по благодарному взгляду. — Не за что, моя леди. Вот только в нехилую же ты передрягу вляпалась. Знай, я буду ждать объяснений. — Сорняк?! — доносится раздраженный, полный ненависти возглас Карсейна, со стороны которого начал исходить подозрительный запах гари. — Гр-р, да я тебя в пекло адское отправлю, ублюдок! Ч-черт, просто подожди, и я… Твою ма-а-ать… Плющи мгновенно покрываются языками пламени, начиная расти заново. Кажется, пожара все же не избежать. Аристия прикусывает губу, почувствовав намек на сожаление. Да, пусть Ласс заслуживал урока, пусть несколько бесцеремонно себя вел, но подобное наказание было явным перебором. — Аллен… — хочет уже попросить друга снять заклятие, но юноша молча берет ее за запястье, уводя за собой. — Что ж, удачи тебе! — ничуть не страшась, с довольной усмешкой канючит Аллендис. Какая же великолепная картина. — Считай это моим первым предупреждением. Надеюсь, ты благополучно высвободишься, дружок. Под фон несуразной брани они стремительно удаляются.***
Естественно, после того инцидента ничего не поменялось. — …Водоемы, реки, озера, ну хочешь, источники построю? — Спасибо, обойдусь. Аристия даже не оглядывается, с невозмутимостью шагая по коридору с желанием поскорее очутиться в своей комнате. Карсейн же, наверняка нахмурившись, шествует по пятам и ни в какую не сдается. Какую неделю это уже продолжается. Пятую, шестую? Она потеряла счет времени. Признаться честно, от его настойчивости юная Моник уже изрядно подустала. Заниматься с ним девушка остервенело отказывалась. Ни под каким предлогом. Уж лучше в одиночку мучаться, не досыпая ночами, чем терпеть его присутствие на секунду больше, чем уже есть! Медитации проходили продуктивно, но результат, увы, пока заметно отставал от желаемого. Как ни гляди, а такими темпами и до второй фазы превращения дойдет. Что касалось ухаживаний огненного принца — здесь продуктивностью и не пахло. Если бы это вообще можно было назвать ухаживаниями… Скорее, низкопробными методами завоевания понравившейся бабы. Именно бабы. Факт о ее благородном происхождении Лассом, похоже, был благополучно позабыт. Недоухажеру не хватало только на плечо ее закинуть да унести в свое драконье логово. Сейчас же Карсейн, видимо, метил узнать ее цену, ибо терпением, оказывается, был очень обделен. — Может, хватит уже меня бойкотировать, ветерок?! — всплеснув руками, возмущается громко юноша. Настолько громко, что проходящие мимо адепты невольно косятся удивленными взглядами. Хорошо, что последние. — Я уже все предложил! Все! Не хватает ресурсов? Снабжу! Мало участков? Выделю! А водоснабжением обеспечу так, что на всю жизнь хватит. Для тебя специально, водолюбка ты мелкая. Огненная Империя богата плодородными долинами, а золота там, как грязи. Что еще твоему народу не хватает? Я мордой не вышел? Возрастом? Просто интересно уже, что есть у того козла, чего нет у меня?! — Вот именно, что ничего! — круто развернувшись, не выдерживая, на повышенном тоне отбивает Аристия. Янтарные глаза подозрительно красные. Девичьи кулаки сжаты до побеления костяшек, а лицо украшала непривычная гримаса злости, стыда, унижения. Остатки гордости почти зачерпнулись и потонули в болоте. Как можно так нагло… Даже не скрывая, пытаться ее купить, как какую-то игрушку? Да и ему разве не надоело ходить за ней, подобно какому-то псу? Почему нельзя просто оставить ее в покое?! — Ничего! Совершенно ничего! — подходит ближе, вглядываясь в расширившиеся зрачки. — Вы совершенно не отличаетесь! Как два пара сапога, знаете? Такой же эгоцентричный, самоуверенный, наглый болван! Не видящий ничего, кроме самого себя и собственных корыстных желаний! Что еще говорить о драконе, который даже на простое уважение не способен? Да мне в гробу такая любовь не сдалась! Уже все равно, что Вы будете делать. Продолжать создавать мне проблемы, считать набивающей себе цену принцесской с завышенной самооценкой — пожалуйста, действуйте, однако помните. Держитесь. От меня. Подальше! Я не потаскуха из таверны, которую можно купить, не пол, на который можно наступать, когда вздумается, и не неодушевленный предмет без собственных чувств и мнения, Вам ясно?! — Я… — от шока только смог выдавить опешивший Карсейн, глаза которого были полны ужаса. От его вида, как ни странно, удовлетворения она не почувствовала, наоборот, глаза стали стекленеть намного быстрее. — Я никогда не считал тебя… Я просто… — И если Вы еще хоть раз проигнорируете мое предупреждение — я буду действовать. И мне плевать, если после этого пострадаю уже я сама. Воспользовавшись чужим ступором, Аристия срывается с места по лестнице и, достигнув комнаты, запирается на замок.***
Одеяло оказывается стиснуто ранее озябшими пальцами. Внутри все пригвождено холодом, ледяными океанами неизвестно откуда взявшейся тоски. Покрасневшие от постоянных изувечиваний губы поджимаются, стоило янтарно-блеклым глазам закрыться вновь. Не уснуть. Она не могла уснуть. Хотелось плакать, хотелось есть, хотелось сбросить гнет, спать тоже хотелось, но с опухшими от количества пролитых слез глазами это было невозможно. Устало вздыхает, повернувшись на другой бок. Карсейн де Ласс. После того дня он больше ее не беспокоил, прекрасно помня о ее обещании. Не подходил, не разговаривал, только смотрел. Смотрел так, словно готов был сорваться и заключить в объятья. Неужто настолько угрызения совести сыграли? Чертов настойчивый самодур. Умелый на очаровывающие речи, порождающий иллюзию осуществления затаенных мечтаний. Видимо, уже многоопытный в подобных делах. Наглый, самоуверенный. Но стоило уже давно признаться, что особое и нежное отношение огненного дракона к ней, лишенную ласки с самого рождения, крайне подкупало. Аристия уже познавала влюбленность. Когда-то, в далеком детстве, она питала теплые и бескорыстные чувства к Руфелису. Но с возрастом они угасали все сильнее и сильнее. Сейчас же ее последние остатки канули в лету, подобно улетучивающемуся пеплу. Эти чувства принесли ей одну боль и одиночество, дополненные нескрываемым презрением в сапфировых глазах. — Ты для меня — ничто. Вздрагивает, принимая сидячее положение, и встает с кровати. Пальцы на секунду поджимаются от прохладного пола. Обувшись, прошагивает до шкафа, вынимает плед из простенького покроя. Достаточного, чтобы согреться. Идет к подоконнику, открывая окно и тут же слыша скворчание сверчков со свистом прерывистого ветра. Холодно, но терпимо. «Жаль, не получится выйти в сад», — вспоминая о сторожевом дозоре, мелькает в мыслях. Как вдруг резко отшатывается, когда воздух прорезает металлический скрежет. Будто кто-то опустился на крышу. — Кто там?.. — испуганно шепчет Аристия, отходя и готовясь в случае чего вызвать охрану. Однако противный звук лишь продолжился, а позже через шторы она замечает падающую безликую тень. «Господи!» Там точно кто-то есть! У нее, на территории башни! И чем только занимается стража?! — Кто Вы?! И что здесь делаете?! Я… Я сейчас охрану вызову!.. — Стой! — неожиданно слышится нервный, знакомый голос. — Никого вызывать не надо! Брови нахмуриваются. Невозможно. Планировавшая держаться подальше девушка осторожно приближается, не спуская бдительности. Щурится от непроглядной темноты. — Сэр… Карсейн? Напряженный Ласс одаривает ее тяжелым взглядом, не торопясь врываться в чужие апартаменты, и продолжает молча стоять, опираясь на металлическую раму одной рукой. На макушке красных волос выпирали два черных, как темная ночь, рога. Каково же было ее удивление, когда, приглядевшись, за мужской спиной девушка так же замечает вытянутые вниз крылья темно-алого оттенка! Огромные в длину, даже в выпрямленной стойке почти достигающие подошв чужих сапог. Сверху покрывшиеся острыми роговыми черными наростами. — Здравствуй, — неожиданно кивает Ласс, не переставая буравить внимательным взглядом. Словно ожидая любой реакции. Гулко сглотнув, Аристия решает не отставать: — Добрый… вечер, — с намеком тянет, заставляя того улыбнуться. Только глазами. — Что Вы здесь делаете? Карсейн оскаливается: — Похищать тебя буду. — Что?! Но в ответ раздается лишь тихий смех, и Тия тут же успокаивающе вздыхает. Шут гороховый. Сейчас, глядя на расслабившегося юношу, она невольно съеживается. Легкие порывы ветра все же касаются кожи, подползая под плед и касаясь оголенной шеи. Нужно поскорее спровадить незваного гостя. Но не успела Аристия открыть рот, как Карсейн откликается первым. — Замерзла? — Вполне терпимо, — ишь какой проницательный. На столь сухой ответ он только хмурится, вглядываясь через ее плечо, и щелкает пальцами. Настенные канделябры мгновенно зажигаются, как и камин, в котором почти не осталось дров. Отвернув голову, Аристия искренне кивает. — Спасибо, — голос почему-то сквозил смущением. — Угу. — Так что Вы здесь делаете? — Если я скажу, ты меня выгонишь. А так… мы хоть постоим еще пару минут. «Дурак». — Хотела бы выгнать — уже давно бы спровадила, — поджимает она губы, косясь в сторону. — А если собираетесь молчать, уходите. — Да. Это, пожалуй, единственное, что меня успокаивает… — улыбается вдруг Сейн, складывая крылья и присаживаясь на подоконнике. — Что ты меня до сих пор не выгнала. Хотя было бы самым правильным решением отправить восвояси. После всего случившегося… — морщится, будто вспоминая. — Сначала я не знал, что мне делать. Первым порывом было ворваться к тебе в спальню, просить прощения, пока рот не иссохнет, но я понимал, что тогда ты возненавидишь меня только сильнее. А сегодня… не выдержал. Соскучился по тебе, как проклятый. Аристия прикусывает губу, стараясь смотреть куда угодно, но не на юношу, вызывающего непозволительные эмоции. Сердце, предательница, уже делает лихорадочные кульбиты, выражая всю степень девичьего волнения. — Выслушаешь меня? — умоляющий шепот. Она осторожно кивает, все еще находясь в прострации. — Я перекручивал твои слова, наверное, по несколько раз. Помню, первое, о чем ты тогда говорила — о моей наглости, — усмехается он блекло. — На моей же родине чрезмерная настойчивость считается одним из признаков серьезности намерений. Я хотел доказать тебе, что сделаю все, дай ты мне одно согласие. Самоуверенность? Здесь тоже мимо. Рядом с тобой я всегда превращаюсь в закомплексованного мальчишку, придавленного твоим величием. Да, я эгоцентричный, но с тобой всегда пытаюсь не нарушать границы. Сделать все плавно, ведь знал, один резкий шаг — и ты на пушечный выстрел меня не подпустишь. И насчет того дня… — поджимает губы. — Я не пытался тебя купить. У нас считается нормой красоваться… собственным господством. Прелюдией с целью показать свой авторитет. А впечатлить тебя я хотел. Безумно. Думал, может, хоть тогда ты станешь смотреть на меня по-другому. Да и не буду скрывать, тогда во мне сыграла нетерпеливость. Я уже не знал, что предпринять; как удостоиться хотя бы твоим взглядом. Совсем отчаялся. Однако я и думать не мог, что мои ухаживания ты воспринимаешь… так. Черт. Прости. Мне сейчас самому от этого мерзко. Он зарывается в огненные волосы, послав наполненный виной взгляд на встрепенувшуюся девушку. Она сглатывает, анализируя слова Ласса. — Вы действительно сожалеете? — шепчет, не зная, как еще реагировать на подобное. — Если этого недостаточно, могу стать перед тобой на колени, — добивает он ее, на полном серьезе принимаясь опускаться. — Нет! Нет! Это лишнее! — сразу останавливает она мужчину. С ума сойти. — Я принимаю Ваши извинения! Когда-то вредный злорадец, который, по ее мнению, скорее змею проглотит, чем признает свою вину, перед ней исповедывается. Просто… с ума сойти. — Принимаешь? — Да, принимаю. Только перестаньте, пожалуйста, идти на такие крайности. Вы ведь особа королевских кровей, а не какой-то преступник в порыве раскаяния, в конце концов. Наконец, расслабившись окончательно, Карсейн игриво улыбается. На душе обоих стало непривычно спокойно. — Ну смотри, такой шанс, возможно, больше никогда не подвернется. — Знаете, я как-нибудь переживу. Ласс заливается смехом, и Тия почему-то улыбается. Щемящее чувство внутри, кажется, только усилилось. — Предлагаю скрепить наше перемирие полетом под покровом ночи, — внезапно щурится гость, демонстративно выпуская крылья. — Не хочешь немного полетать? — Полетать?.. — ошеломляется она. — Ты ведь никогда не видела обратную ипостась огненного дракона? — заговаривает он вовсю. — Не переживай, превращение будет быстрым. Безопасность же гарантирую. Буду беречь тебя, как зеницу ока. — П-подождите, — вскидывает Аристия руки, прикладывая ладонь ко лбу. Полет. Ночью. Над городом. Так еще и… Стоп. — А как Вы, собственно, планируете со мной летать? Карсейн хмурится. — Не понял вопроса. — Я еще не пробудила свою драконью ипостась. Вы что, забыли? Поняв причину ее беспокойства, он закатывает глаза. — Забудь о превращении. Летать ты будешь на мне. А держать я тебя на спине буду. — На спине?.. — Ну не в лапах же, — фыркает он. — Что за странные вопросы. — Издеваетесь?.. — шипит она. — Что? «Да какой дракон в здравом уме позволит другому!..» — Вы предлагаете мне себя оседлать? — скептически спрашивает, на что Сейн коротко кивает. — Дракона ветреной стихии? — снова кивок. — Полагаю, Вы не в курсе, но подобное для нас считается оскорблением, знаете ли. Небесные глаза тут же расширяются, и юноша неверяще выдыхает: — Оскорблением? — Да, — беззлобно отвечает Аристия. — Как и для всех драконов стихий, ветреные не исключение. Тем более, Вас это разве самого не заденет? Позволить другому себя оседлать, насколько я знаю, в огненной Империи считается позором. Но Ласс, слушавший ее в одно ухо, лишь мрачно нахмуривается.***
— Тьма! Оглушительный крик. — Эй-эй, какого черта?!.. Поганые растения. Они повсюду. Обхватывают запястья, впиваются в кожу. Да еще и так болезненно, будто предостерегая не сопротивляться. Сейн щелкает пальцами, и в воздухе материализуются огненные шары, готовящиеся сжечь любые признаки угрозы их хозяина. — Даже не думай. Если привлечешь внимание своим дымом, сюда сбежится вся академия. А в прошлый раз, помнится, выговор тебе сделали знатный. Когда из тени выходит фигура со знакомой каменной физиономией, он только ошарашено приоткрывает рот, выпучив глаза на зеленоволосого покойника. — Я не понял, — вкрадчиво произносит Карсейн, еле удающемуся справиться с шоком. Приходится тщательно перебирать слова, чтобы не сорваться. — Сорняк, ты бессмертный совсем, что ли? Живо выпустил меня! — Успокойся, мы просто проведем с тобой беседу, — стоя перед ним с деловито скрещенными руками, невозмутимо отчеканивает Аллендис. — Какую еще, черт возьми, беседу? — рычит, не бросая попыток высвободиться. Чтоб их. Поганое семейство сорняков. — Воспитательную. Парень замолк, недоверчиво щуря глаза. Какую-какую? — Очень смешно. Сейчас живот надорву. Только выпусти меня для начала, чтобы я смог за него схватиться, а после врезать тебе со всей мочи. — Вот потому-то я тебя и связал, — обреченно вздыхает Веритас. — Ты же невозможный дикарь, — с отвращением протягивает. — Пойми, это во избежание твоей неконтролируемой агрессии в целях моей собственной безопасности. Красноволосый хоть и сначала пытается возмутиться, но после ухмыляется. — Боишься меня, значит? — Таких дикарей следует опасаться. И я бы советовал не рыпаться, — повышает он голос, видя, как крепкие узлы скручиваются сильнее. Карсейн, морщившийся от неприятных ощущений, все-таки решает послушаться. — Сейчас ты затыкаешься, внимательно слушаешь и включаешь свои остатки мозгов, которых у тебя негусто, а я говорю в последний раз: держись подальше от Тии. Несмотря на ледяной тон, Сейн выгибает брови, а после оскаливается: — Пошел ты. — Красноречиво. — Ты и без этого покойник, в курсе? — фыркает беззлобно. — А свои претензии себе в задницу затолкай, придурок. И вообще, это не твое дело. — Ну, на больший ответ я не рассчитывал, хотя надеялся на твое благоразумие, — вздыхает глубоко Аллендис, наморщив лоб. — Послушай, у нее и без тебя забот хватает. Как бы грубо это ни звучало, но ты в пролете, придурок, она тебе не достанется. Хотя бы учитывая тот факт, что она помолвлена. — И что? Неверяще распахнув глаза, Веритас уставился на невозмутимого Ласса. Тот больше не двигался, лишь слушал с едва заметным раздражением на лице. — И что? Морщится. — Это пока, ясно? Этот водянистый ублюдок ее не достоин. — А кто достоин? — насмешливо ухмыляется Аллен, которому стало заметно повеселее. — Ты? — Может, и я. — А ты ее спросил хотя бы? — Спросил, да и вообще… Чего ты лезешь не в свое дело?! — срывается он. — Ползи обратно к своей компании папирусов, червь книжный. — Я-то, может, и пойду, вот только это не отменяет того факта, что тебе требуется помощь. — Помощь? Издеваешься? — Карсейн смеется почти на несколько октав выше, выдавая свою нервозность. Конечно, только из-за чертовых колючек. Только из-за них. — Ты еще скажи, что хочешь мне ее предоставить! — Допустим, что ты выглядишь достаточно… плачевно, — продолжая ухмыляться, начинает издалека Аллен. — Не то чтобы мне было тебя жаль, но если тебе так нужен совет… — Ха! Как быстро ты поменял свою позицию! Думаешь, я такой идиот, чтобы соглашаться? — А почему бы нет? — закатывает глаза собеседник. — Только посмотри на себя. Бегаешь за ней, как собачонка, со своими непристойными ухаживаниями и совершенно не учитываешь ее мнения. То потешаешься, то к стене прижимаешь. Думаешь, это все игры? Ты хоть знаешь, что подобное поведение для леди считается несколько оскорбительным? — Оскорбительным? — казалось, от услышанного Сейн на миг теряется. — Что за чушь ты несешь? — Давай, додумывай, — насмехается зеленоволосый и бьет рукой по воздуху, будто подбадривая. — Неужели ты действительно считал, что принцесса Королевства ветра примет тебя с распростертыми объятьями, пристань ты к ней, как банный лист? У них там совершенно другой менталитет, другие традиции и другие взгляды в области более… личного. Может, твои беспардонные попытки и сработали бы на какой-нибудь огненной дьяволице, но уж точно не на леди из высшего сословия. Аллендис удивляется, когда в ответ раздается пугающая, звенящая тишина, и решает на всякий случай ослабить хватку растений. Щелк пальцами, и узлы начинают свободно отползать, высвобождая запястья. Но ступни по-прежнему были прикованы к земле. На всякий случай. Все отмалчиваясь, Карсейн потирает покрытую ссадинами кожу и резко вскидывает голову. Взгляд его отображается чем-то незнакомым. Темным. — Ты серьезно? То ли шепот, то ли беззвучный выдох. Настолько неожиданную реакцию Аллендис встречает спокойно, но на всякий случай отходит на шаг и напрягается, словно готовясь к битве. — А что тогда будет менее… оскорбительным? Взгляд голубых глаз неловко метается в сторону, пока обладатель поджимает губы, вероятно, чувствуя неимоверное унижение — обращаться к своему неприятелю. Вид красноволосого был настолько странным и нервным, что Веритасу даже и осмысливать не требовалось: рыбка попалась на крючок. Усмешка. — Предупреждаю, если ты сейчас попросишь что-нибудь взамен, я тебе врежу, — процеживает угрожающе Карсейн, недоверчиво косясь на него. — К твоему сведению, я еще не рассчитался за тот случай. Аллендис невинно улыбается.***
— Вот сукин сын… Аристия вздрагивает, испуганно посмотрев на помрачневшего, словно стая туч, Карсейна, однако тот быстро замечает это и неловко откашливается. — Прости, просто с губ вырвалось. — О ком это Вы? — Об одном покойнике. Но ты не бери в голову. Это уже наше — мужское. Девушка пусть и чувствует некоторое опасение, но все же кивает. Не ее дело, так не ее. Тишина начинала потихоньку разъедать. — Че-е-ерт, — вдруг взвывает Ласс, крепко зарывшись в огненные волосы. — Я-то уже все спланировал, хотел, чтобы тебе понравилось. Полет над городом, прогулка под луной, в конце концов. А теперь выясняется, весь план был провальным с самого начала. Чувствую себя обведенным вокруг пальца лопухом. — Спланировали? — осторожно шепчет Тия, и юноша усмехается. — Вы хотели позвать меня… на свидание? Происходящее обескураживает. До головокружения. Щеки почему-то ярко пылают, но девушка скрыла их под серебристыми волосами, молясь, чтобы в темноте этого не было так заметно. В голове словно что-то щелкает. — Да. То есть, нет… То есть… Тц, — с паникой опускает голову, неожиданно поднимая взгляд, полный… смущения? Никогда еще Аристия не видела его таким трогательным. — Я уже понял, что мои методы ухаживания тебе не нравятся, поэтому пытаюсь не выглядеть резким. Ты только не спеши снова отвергать меня! Честно, я постараюсь исправиться: не буду приставать в коридорах, касаться, доставать чрезмерной опекой. Постараюсь впредь учитывать твое мнение. Больше не сквернословить. Тебя, наверное, это раздражает. И… Когда его щеки внезапно касаются теплые губы, а после — холодные пальцы, будто оставляющие ожоги, он неверяще замирает, переводя затуманенные небесные глаза на лицо серебристоволосой нимфы. В этот момент падающий лунный свет засветил янтарные омуты, моментально утянувшие в невозможный плен. — Хорошо, — улыбается вдруг Аристия, ощущая тепло чужих щек. — Я пойду с Вами на свидание, сэр Карсейн. Он гулко сглатывает, прерывисто дыша — натянутый струной, будто оголенный нерв, — медленно наклоняется, дабы соприкоснуться лбами. И хрипло выдыхает: — Тобой. — Тобой, — все же соглашается Тия, не ожидая, что ее губы вдруг накроют чужие. «Ты ведь сказал, что не будешь резким!» Однако девушка почему-то не может сопротивляться. Не может оттолкнуть. Мягкий поцелуй, отдающийся запредельно нежным трепетом. Темнота и сладкий огненный плен. Аристие захотелось заплакать, но она лишь неторопливо подается навстречу, расслабляясь и чувствуя, как бешено бьющееся сердце готово разорвать грудную клетку. Никакие запреты больше не волновали. Желание отдать Карсейну свое сердце было не простым помутнением. Ей хотелось этого. Впервые ей чего-то действительно хотелось. — Прости, маленькая, — отстранившись, шепчет он с улыбкой на губах, и зарывается в длинные серебристые локоны. Как давно мечтал. — Только в этот раз. Сегодня я не смог удержаться. Но у меня есть веское объяснение! — Что ж, — наигранно-серьезно отчеканивает Тия, почему-то ничуть не злясь. — Я Вас внимательно слушаю. Правда, когда ее неожиданно целуют в кончик носа, то стремительно вспыхивает, отшатываясь. Карсейн улыбается только шире. — От тебя веет страстью.