два тела на полу ванной.

— Это… все? — прилетает как стрела в голову резкое осознание происходящего. Холодная плитка упиралась в спину, но местами было тепло из-за разлившейся крови по полу, что выливается из горячих тел, как никак. Дмитрий горько хмыкнул поворачивая голову на тело рядом с ним. Он уже почти был мертв и лишь кашляет кровью, сильно дрожа и что-то шепча, но пошевелиться толком не мог. Безумно трудно. Оставались буквально считанные минуты до того как в их ванную комнату войдет смерть и поочередно заберет их к себе, а там кто знает. Ещё никому неизвестно что с тобой происходит после смерти, особенно после двойного убийства. Теорий много ходит, но ни одну не подтвердить. Люди, пока, не умирали дважды. И брать во внимание клиническую смерть не будем. «Вы не понимаете это другое». — Знаешь, а я ведь так много ещё не произнес вслух. Да не только тебе, хах. Всем, — взгляд вновь устремляется в белый потолок с лампочками, чем-то напоминающий отдаленно палату в психиатрической больнице. Нормальной психиатрической больницы. Если бы не боль в районе живота, окровавленные руки, мужчина рядом, пытающийся ухватиться за последние ниточки жизни, то он бы подумал, что он именно там, а это все — галлюцинации. Как бы хотелось сейчас, чтобы это были они, ибо такой кончины он не ожидал. Ну как. Он просто вообще не думал последствиях. Думал, сейчас выплеснет злость, помашет ножом для угрозы, но в один момент ему шепнули: «ударь его» и он сделал это. Будто это в норме вещей и ничего такого от этого не будет. Сознание пришло в норму не сразу. В голову навязчиво и очень соблазнительно лезли предложения, а Дима, считая раз уж так ему говорит он же, ну то бишь его голова, это можно совершить. Можно с размаху ударить в живот и прокрутить холодное оружие в нём, можно безумный взглядом с широкой улыбкой тонуть в омуте страдающих глаз цвета свежей чашки горячего шоколада, можно выпустить наружу кишки, испытывая ко всему этому пренебрежение, но и радость от того, что он это сделал. Самостоятельно! Решает свою проблему! По крайней мере он так думал и надеялся… Но… по итогу ещё парочки ударов хватило, чтобы осознать, что к нему пришла девиация, что это все ненормально. Он просто во власти своего внутреннего гения, который так ему все эти годы помогал во всем, но по итогу разрушил сразу две жизни, вроде бы и пытаясь помочь просто своими методами. Когда начинается паническая атака, кислород перекрывает некий вирус под названием «любовь», а тело швыряет эмоциями, показывая истерию, которая жила в голове Дмитрия, так удобно свесив ножки на плечах. Его мозг формирует единственный выход отсюда, дабы не страдать над этим всю жизнь — самоубийство. Удар ножом уже в свой живот и лезвие падает на пол, пока в конвульсиях Билан кашляет кровью, выплевывая её добрую часть, а вот когда стало чуть полегче, воздух пошел по организму в какой-то мере, истерика сменилась сумасшедшим спокойствием, он лег рядом с умирающим Лазаревым, давая свободу своему телу, мол давай умирай. Потекли слезы. Потекла кровь. Потекла жизнь из нелепого тела, что тупо болит. — Это… все? — слезы скатываются по щекам и остановится, видимо не хотят. Еле слышно Дима различает просьбы о помощи, оскорбления в свой адрес. Слышит стоны отчаяния и боли, но игнорирует все это. — Знаешь, а я ведь так много ещё не произнес вслух. Да не только тебе, хах. Всем. — он слышит как Сергей пытается подняться, но безуспешно. Как тянется за ножом, видимо, чтобы хотя бы побыстрее умереть, но последнее уже сам мужчина не дает, отбирая из слабой руки нож и откидывая в сторону. — Я так много не сказал, но хочу несколько вещей сказать сейчас, Серёж. Я любил тебя. Мне было невыносимо больно, но вот… теперь больно не будет. — Дмитрий тихо истерически смеется, но до тех пор пока от этого не становится ещё хуже, чем сейчас. — Как думаешь если мы вызовем полицию они приедут раньше, чем мы сдохнем? — Надеюсь, они просто будут лицезреть нашу романтичную смерть как в сказке. В один гребаный день. — еле выдавливает Сергей, замечая как у него мутнеет в глазах. Это все.