По рофлу

В этот раз стрим пришлось завершить раньше на добрых пару часов, а сделать это стоило еще в самом начале. Чат уже начал переживать, когда Хесус то и дело задавался в очередном приступе кашля, но стример отшучивался, намеренно закрывая ладонями все лицо: и скрыть он пытался не только зубы, а еще и гримасу боли от сковывающего дыхание раздражающего кашля. «Хочу спать» — вскользь произнес он, в чате тут же появились незатейливые строки: «Хочу питсу». К горлу подкатил ком — есть абсолютно не хотелось и любое упоминание еды вызывало тошноту. Продолжать вести трансляцию в таком состоянии было практически невыносимо, а когда к кашлю и заложенному носу присоединилась головная боль, он все же выключил стрим, извинившись и скомканно попрощавшись. Вова Братишкин, с которым Хесус стримил в этот день, начал беспокоиться еще во время их совместной трансляции, но вслух, разумеется, ничего не говорил: думал, что ничего серьезного, и даже опустил пару черноватых шуток на этот счет. Но поплывшая речь Леши, его совсем сникшая активность и, в конце концов, преждевременный уход заставили Братишкина напрячься. Дико хотелось пить. Встав, Алексей почувствовал, что земля под ногами куда-то плывет. Он еле доплелся до кухни, налил стакан воды и залпом осушил. Усмехнувшись самому себе, Хес задумался о том, как вообще просидел целых два часа, умудряясь при этом вникать в происходящее на экране и общаться с Вовой и чатом. Подняв взгляд, он встретил свое смутное отражение в окне: хоть и размыто, в нём отчетливо виднелось его осунувшееся лицо, сдвинутые в страдальческом выражении брови и сжатые губы. Помотав головой, парень поспешил отвернуться. От безвыходности Хесус решил ополоснуться под душем, надеясь хоть как-то охладить свою сгорающую кожу. Стало немного лучше, но от головной боли явно не спасло. Идти на кухню, чтобы выпить таблетку, было лень, поэтому, наплевав на все дела и планы, он завалился на кровать и тут же провалился в сон. *** Сквозь дымку грез, благородно принявших в свои объятия, послышался звон, что с каждой секундой становился все более и более раздражающим. Лишь спустя некоторое время до парня дошло, что звонят в звонок, а живет он вообще-то один. Ругаться не было сил, но в голове в тот момент пронеслись все маты, что он только знал. Встать оказалось на удивление непосильной задачей: ноги подкашивались, голова снова кружилась и колола, будто втыкались и прокручивались десятки ножей. Поборов усталость, он кое-как добрался до двери и, не смотря в глазок, отпер замок. — Ну ты даешь, — раздалось с порога вместо приветствия. — Я думал, ты там сдох уже. Не спрашивая разрешения, Вова Братишкин беспринципно шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь. Недоумевающий взгляд полусонного Хесуса нисколько не смущал его, а даже забавлял. Повесив куртку на вешалку и достаточно отогревшись, он все же решил объясниться: — Не мог же я допустить, чтобы ты тут один откинулся. Хуево выглядишь, кстати. На самом деле, Братишкин так не считал, не совсем. Он не так часто видел Хеса в подобном состоянии — уставшего, с полузакрытыми веками и сухими губами, не построенной идеальной «башней» — хотя такие визиты происходили и ранее, но никто из парней предпочитал не акцентировать на этом внимание, а уж тем более не рассказывать на публику. — Ага, — коротко ответил Хесус, оперевшись на стену. — Я немного не в состоянии сейчас принимать гостей. — Заметно, — хмыкнув, ответил Вова и двинулся в спальню. — Э-э-э, куда поперся? — В твое священное ложе. — Поняв, что Леша не настроен шутить, с напыщенной серьезностью пояснил: — Головой думай, дед, я тебя не напрягать приехал, а помогать. — Ухмыльнувшись, добавил: — Я же настоящий друг. — Сорри, сегодня тебе придется дрочить в одиночку, друг. — Какой же ты конченный, — произнес Вова, пропадая в спальне. Он плюхнулся в кресло и начал зачем-то разглядывать уже знакомый интерьер. Дождавшись, пока хозяин квартиры доковыляет до собственной спальни, с гордо поднятой головой парень приказал: — Ну-с, ложись. Хесус нахмурился: — Если ты пришел, чтобы уложить меня спать, то это была хуевая затея. Сам догадайся почему. — Да я же помочь хочу, ты чего, — нарочито ласково пролепетал младший, хватая Хеса за руки и буквально заваливая того в постель. «Безбашенный» нервно запротестовал, но от болезненной слабости сделать ничего не мог. — Вова, блять, отвали! — не выдержав, закричал он, сталкивая все же надоедливого друга с постели. — Ой-й, токсик, — обиженно пробормотал Братишкин, сдерживаясь, чтобы не заржать. И все же Леша на кровать лег, спрятавшись в одеяло и положив руку под подушку. Он долго смотрел на блеклый свет лампы, затем перевел взгляд на усевшегося рядом и пристально за ним наблюдающего Братишкина. Несмотря на то, что тот часто бывал у него в гостях, в таком положении он пребывал впервые. Не сказать, чтобы это было плохо или раздражало его — нет, просто непривычно. И может — он не был уверен — стало даже уютнее. Закрыв глаза и шумно выдохнув, он медленно проговорил: — Вов, мне хуево. Вова потянулся, чтобы положить ладонь на чужой лоб — тот оказался горячим и мокрым. Вздрогнув от прикосновения, Леша открыл глаза, но сосредоточенный взгляд Братишкина, казалось, был крайне обеспокоенным, что, хоть и выглядело странно, было приятно осознавать, особенно в тот момент. То закрывая, то открывая глаза, Хесус не заметил, как Братишкин исчез из виду. Лишь тихое копошение на кухне выдавало присутствие гостя. Он не знал, сколько времени прошло, когда в комнату вернулся Вова с кружкой чая в руке. Хес чуть привстал на локтях. — На, — парень всунул ему, а руку какую-то таблетку. — Пей. — Что это? — Пей. Хесус хотел как-нибудь остроумно пошутить, но ничего не шло в голову, да и напрягаться вообще не хотелось, так что он послушно выполнил то, что ему сказали. — Молодец, солнышко. А теперь спи и представь, что меня здесь нет, — сказал он и уткнулся в телефон. Впрочем, выполнить свое же указание оказалось сложным для самого Вовы, потому что он чувствовал себя максимально странно в тот момент: приехал зачем-то к Хесу домой вообще без причины, разговорчиками развлекал, а сейчас вообще сидит рядом и наблюдает за его сном, как какая-нибудь наседка. С другой стороны, разве не так поступают настоящие друзья? Ну, по крайней мере, если без шуток, Братишкин надеялся, что они таковыми были. Потому что ему было приятно общаться с Лешей, тому, вроде как, тоже. Поняв, что уже час он пялится вовсе не в телефон, а на спящего Хеса, Братишкину стало скучно — или интересно, или он просто долбаеб — и он зачем-то сел на край кровати. Он не думал о том, зачем запустил руку во взъерошенные волосы — по рофлу, вероятно — а те оказались на удивление мягкими и очень приятными на ощупь; не думал и о том, зачем повел тыльной стороной ладони по щеке, а затем, чуть касаясь, обвел пальцем форму носа, лишний раз убеждаясь, что тот теперь и правда идеален. «Вот Губанов, вот сучка, — думал он, — да сто процентов для красоты сделал ведь. И не признается еще.» А нос-то и правда охуенный получился. Но об этом Вова ему никогда не скажет. Леша спал спокойно — как девчонка какая-нибудь: размеренное дыхание его лишь иногда прерывалось легкими вздохами, звучащими чуть громче, чем обычно. «Ну что за человек, — снова возмущался Вова про себя, — вроде дед с басом, а дышит, как девка.» Чтобы лучше прислушаться, парень наклонился ближе, а спустя пару минут не выдержал и вовсе лег к Леше на грудь — ну, чтобы и дальше угарать про себя, все равно ведь больше нечем заняться. А Хесус был такой смешной, когда спал — но об этом он ему тоже не скажет. Сам того не заметив, Вова закрыл глаза и задремал под мерный стук биения сердца, отчего-то глупо улыбаясь, а рука его так и осталась теплиться на чужой щеке.