***
Так всё и происходит. Субину 17 лет, когда он напивается впервые в своей жизни. Он планировал выпить в одиночестве, чтобы почувствовать, какова его устойчивость, но Кай заскочил к нему в тот момент, когда Субин опустошил полбутылки соджу, и тут же потребовал, чтобы ему тоже позволили повеселиться. В конце концов они прячутся под одеялом, потому что это казалось хорошей идеей, когда мать Субина постучала в дверь. Они задыхаются и у них кружится голова от попыток сохранить тишину, и именно тогда Субин замечает новую метку, нацарапанную под ключицей Кая — она светится тусклым золотом в темноте. — Эй, когда ты это получил? — Субин прижимает пальцы к метке, осторожно (или, по крайней мере, стараясь быть осторожным) оттягивая рубашку Кая в сторону, чтобы прочитать её полностью. — Сейчас, — хихикает Кай. — Я не замечал этого раньше. Что там написано? — Yo soy el gato y tú la curiosidad que ruego me mate a besos. — Мм, скажи это ещё раз. Субин чувствует жар между одеялом и алкоголем и тем, как голос Кая опускается низко в знак признательности. Он повторяет, потому что не может ни в чём отказать Каю. — Это испанский, — удивляется Субин. — Значит ли это, что твой соулмейт живет где-то в другом месте? Кай пожимает плечами. — Мы встретимся, когда встретимся. Что это означает? — Я — кошка, а ты — любопытство, которое жаждет убить меня поцелуями. — Ну и флирт, — поддразнивает Кай, но он уже близко, и дыхание веером касается губ Субина. — Ну что, котёнок? С тех пор Субин стал остерегаться Кая всякий раз, когда тот немного выпивал, но в этот момент он позволил себе быть втянутым волнами Кая, позволил себе быть охваченным потоками тепла, импульса и беспорядочных решений. Потому что, хотя они и друзья, они также и нечто большее — всегда танцуют у линии где-то в этой серой области перед соулмейтством. Этот поцелуй немного отличается, его немного труднее забыть и позволить ему раствориться в воспоминаниях, потому что он помнит; он помнит отчаянное скольжение своего рта по губам Кая, губы слегка липкие от смеси соджу и соды. То, как рука Кая касается его груди, где находится одна из меток Субина, прекрасный четырёхлистный клевер. Как то, что его рука лежит на затылке Кая, намного облегчает наклон для более глубокого поцелуя, пьянящего, с открытым ртом, и внезапно, слишком сильного. Субин отстраняется и сдёргивает с них одеяло, почти задыхаясь, когда они выбираются. — Я думал, что сейчас упаду в обморок. — Кай хихикает. Субин всегда был впечатлен тем, как Кай легко возвращает их с той скалы, на которой они всегда шатаются, подальше от этого ужасного свободного падения, где было бы невозможно вернуться к дружбе. — Хорошо, тогда, по крайней мере, мы можем закончить с выпивкой. Я хочу спать. — Слабак, — поддразнивает Кай. Субин закатывает глаза и наливает ещё две рюмки, хотя у него кружится голова. Тут нечего доказывать, но Субину нравится компания, и, возможно, ему нравится, как Кай начинает становиться все более цепким. Долговязые конечности обвиваются вокруг него, пока не становится трудно сказать, где они начинаются и заканчиваются. Безупречно. Они засыпают, держась за руки, потому что в какой-то момент Кай настаивает на том, чтобы не отпускать его, и Субин не может собрать мысли воедино, оттого что пьян, но он помнит, что их отношения всегда были такими: они держались и никогда не отпускали.***
Субин старше на год, поэтому это удивительно, что Кай получает свою первую метку раньше него. — Лимон? — Кай хихикает. — Типа, это всё? — Красиво, — говорит восьмилетний Субин, тыча Кая в руку. Метка слегка светится. Интересно, как будет выглядеть его собственная? Кай высовывает язык. — Я красивый. — Окей, красавчик, — говорит Субин с некоторым удивлением, когда Кай заканчивает свой второй браслет из ромашек, едва достаточно широкий, чтобы скользнуть вокруг запястья Субина. Субин случайно делает свой слишком большим, поэтому он надевает свой на голову Кая, как цветочную корону. — Тот, что сделала нуна, выглядит лучше, — надулся Кай, вставая и отряхиваясь. — Хочешь поиграть в «dragon ball z» прямо сейчас? — Да, пошли. (Много лет спустя было время, когда и Субин, и Кай застыли, потрясённо глядя на Ёнджуна, когда старший откусил целый лимон. «Это был вызов», — возмущённо сказал Ёнджун, но Субин и Кай держались за свои подозрения до тех пор, пока Бомгю не получил метку с мятно-шоколадным мороженым, из-за которой он до сих пор доставляет Ёнджуну много проблем. — Серьёзно, хён? Ненавижу мятно-шоколадное мороженое.)***
Субин получает свою первую метку вскоре после Кая. — Мама, что это? — с любопытством спрашивает он, слегка приподнимая шорты. Похоже на какой-то цветок. — О, Субини, ты получил свою первую метку? — его мать взвизгивает и вытирает мокрые пальцы о фартук, прежде чем опускается на колени. Метка находится немного выше его колена и охватывает его бедро. — Это похоже на лаванду, — бормочет она. — Я дважды проверю с твоей сестрой. Хочешь завтра сходить к ним в магазин? — Да, пожалуйста, — говорит возбуждённый и испытывающий головокружение Субин. Почему его соулмейту нравится лаванда? (Из-за её запаха, — делает вывод он на следующий день. Субин просит у матери лавандовое мыло, хотя позже он хочет попросить уже у брата или отца, потому что его мать продолжает щипать его за щёки и ворковать. Ему восемь, он слишком взрослый для этого.)***
Обычно Субин и Кай предпочитают остаться дома, а не идти на вечеринку, но Ёнджун хочет пойти, чтобы отпраздновать принятие Уёном его первого выбора, а это значит, что идёт Бомгю, и если они вдвоём пойдут, это означает, что можно уговорить Кая, а если трое из них пойдут, то могут пойти все. Кай смеётся после того, как они с Тэхёном опрокидывают в себя по шоту, последний морщится от горечи. — У вас с Субини-хёном одинаковые вкусы. Давай я смешаю тебе что-нибудь сладкое, Хёни. Тэхён оборачивается и поднимает бровь, глядя на Субина. — Я не алкоголик, — защищаясь, говорит Субин, обеими руками сжимая свой стакан. — Я ничего не говорил, — весело говорит Тэхён. — Ты останешься или мне ещё раз «нанести урон»? — Нет, развлекайся, раз уж мы все здесь. — Субин взъерошивает волосы Тэхёна, которые были окрашены в ярко-красный цвет благодаря Ёнджуну. — Если понадобится, мы вызовем такси. — На этот раз никаких оправданий, — поддразнивает Кай, ставя перед собой красную чашку. — У них соревнование в «Just Dance». Давай присоединимся ~ — Ёнджун и Бомгю снова выиграют, — безразлично говорит Тэхён. Кай озорно подмигивает. — Я мог бы… уравнять шансы. — Что ты сделал, чтобы сжульничать, на этот раз? — спрашивает Субин, осматривая толпу в поисках пары. Кай берёт его за руку. — Давай выясним, партнёр. Субин так быстро мотает головой, что чуть не проливает свой напиток. — Ни за что, — стонет он. — Я пришел сюда, чтобы развлекаться, а не заниматься спортом. Кай дёргает его за рукав, и Субин совершает ошибку, глядя на него, потому что Кай смотрит своими фирменными щенячьими глазами, его нижняя губа слегка выпячивается. — Субини-хён, пожалуйста, — надулся он, пытаясь привлечь Субина своей очаровательностью, и, чёрт возьми, каждый раз это срабатывает. — Я больше никогда не пойду с тобой на вечеринку, — беспомощно ворчит Субин, но Кай знает, что выиграл, и этого достаточно. — Подкаблучник, — кашляет Тэхён в кулак. — Замолчи. Ёнджун и Бомгю абсолютно ошарашены. Им едва хватает координации, чтобы набрать проходные баллы, не говоря уже о победе. — Ладно, что ты наделал, — шепчет Субин. Младший невинно моргает. — Ничего. Я просто выпил с ними. — Тогда почему ты не как… — Субин осторожно указывает в их сторону. Бомгю сидит на коленях у Ёнджуна, и хихикает, оставляя небрежные поцелуи на щеках, носу и, наконец, на губах старшего. Ёнджун едва сдерживает себя и выглядит примерно так, будто он в двух секундах от публичного поцелуя со своей второй половинкой. Кай кладёт голову на плечо Тэхёна и тихо зевает. — Я только притворился, что пью. Они не наблюдали за мной так внимательно. — он трёт глаза. — Хотя я немного устал. — И кто же в этом виноват? — сухо спрашивает Субин. — Тебе нужно пойти отдохнуть. Желательно прямо сейчас. — Сначала мы должны выиграть, приз — подарочная карта в любой ресторан, который захочешь, — хнычет Кай. Выражение лица Субина сразу меняется. — Почему ты не начал с этого? Тэхен мягко сталкивает Кая с плеча, вместо этого прислоняя его к Субину. — Я собираюсь разогнать этих идиотов, пока они не наделали глупостей. В следующий раз ты всех угощаешь ужином, да? — Конечно, Хёни. — Кай лениво качает кулаком в воздухе, прежде чем уткнуться носом в рукав Субина. — Давай сделаем это. Они это сделали. Кай куда-то исчезает, поздравив Уёна, скорее всего, чтобы узнать, что делают остальные трое. Субин сбегает на балкон, стараясь оставить его незапертым. Разговор с таким количеством людей истощает его, и ему нужен перерыв. Он не думает, что выпил достаточно, чтобы почувствовать себя таким пьяным. Вероятно, это сочетание недосыпания и кардионагрузки, которой он только что мучил себя. На улице почти уютно прохладно. Субин затягивает свитер и удивлённо подпрыгивает, когда слышит, как дверь неожиданно открывается. — Хён? — Сюда, — зовёт Субин. Он нашёл удобный уголок, в котором можно было отдохнуть, вне поля зрения двери. — Прекрасно, — говорит он, когда Кай садится рядом с ним, сразу же крепко цепляясь за его тепло. — Знал, что ты будешь здесь прятаться, — говорит Кай, потирая рукавом своего худи нос Субина. — Тебе не холодно? — Всё в порядке, ведь ты здесь, — легко отвечает Субин. — Что и следовало ожидать от моей жвачки. Субин шикает на его, прижимаясь своим холодным лицом к более тёплому лицу Кая. — Я хочу пойти домой и поспать. — Они играют в бутылочку внутри. — О? Здесь есть кто-нибудь, кого ты хотел бы поцеловать? — Субин усмехается. — Проще просто спросить, не так ли? — Это не романтично. — Ты не романтик. — Кай морщит нос. — Ты замёрз и заставляешь мёрзнуть меня. — он поднимает руки и обнимает ими лицо Субина, продолжая слегка тереться рукавами о него. — Тогда согрей меня, — говорит Субин, выдыхая порывы воздуха, которые Кай ощущает на своих щеках. Он крепко обнимает младшего за талию. Они ближе, чем должны быть, но опять же, это то, что обычно бывает. Кай замолкает, склонив голову набок и что-то обдумывая. — Перестань думать, ты только вредишь себе, — поддразнивает Субин. Кай щиплет его за щёки в отместку. — Я спрашиваю. — Что спрашиваешь? — он сбит с толку лишь на мгновение, прежде чем вспоминает, что только что сказал Кай, и Кай делает это очевидным, когда проводит большим пальцем по его нижней губе. — Ой. — он наклоняется и перемещает руку к бедру Кая. — Как я уже сказал, — бормочет он, — ты не романтик. Затем их губы встречаются, и это также прекрасно и легко, как и всегда. Субин начинает думать, что, может быть, обеих рук больше не хватит, чтобы сосчитать.***
— Я думаю, что мой соулмейт хочет стать ботаником, — говорит двенадцатилетний Субин, по-совиному глядя на свою новую метку. — Я даже не знаю, что это такое. — Что это такое? — спрашивает Бомгю, глядя через его плечо. — О, это красиво. — Дай мне тоже посмотреть, — с любопытством говорит Кай, и Субин поворачивается, чтобы младший мог видеть внутреннюю часть его руки. Он нахмурился. — Это кажется мне знакомым. Это снежник? — Думаю, да, — говорит Субин. Он снова смотрит на это. Это действительно красивая метка, даже если он понятия не имел, что это за красные ягоды. — Это похоже на клюкву, — догадывается Тэхён. — Или смородину. — Что вообще такое смородина? — Ёнджун-хён…***
Когда он думает об этом, Кай золотой. Такое часто случается. Он часто думает о Кае. Это происходит само собой, учитывая, что они видятся каждый день, иногда первым делом утром видят лица друг друг или проводят конец вечера вместе. Когда он не видит его, он задается вопросом, например, не забыл ли Кай позавтракать или не забыл ли он сделать домашнее задание. Но Кай был золотым. Он приходит к этому выводу из-за отрывка, который они анализируют на уроке литературы. Как бы это ни было невозможно, Субин думает, что Кай каким-то образом сумел это сделать — каким-то образом сохранил всю свою юношескую невинность и остался золотым. Затем — [Субин думает о том] как он выглядит когда купается в лучах солнца, особенно летом, когда его кожа продолжает оставаться целованной солнцем всё время. Как все его метки тоже золотые, от испанской надписи под ключицей до лимона на руке и лаврового венка на запястье. Он задается вопросом, останутся ли их отношения такими же, когда он закончит учёбу и ему придётся переехать в университет. Он не сомневается, что они и дальше будут рядом, и планирует приезжать домой по выходным и во время каникул. Но между промежутками, что, если они встретят своих соулмейтов? …Что, если они никогда не встретят своих родственных душ? Это не редкость. Субин не может представить, чтобы кто-то знал Кая лучше, чем он сам, не может представить, чтобы кто-то был так же близок с ним, как он, не может представить, чтобы кто-то был его второй половинкой, когда… Что ж, некоторые мысли должны оставаться тихими. Он задается вопросом, останутся ли их отношения золотыми. Им нужно быть у Ёнджуна только через час, так что они вдвоём находятся в доме Кая, ничего особенного не делая. Кай развалился на краю кровати, приподнявшись на локтях, его щёки слегка выпячиваются из-за какой-то закуски, над которой он работал последние десять минут. Лиа предложила ему закуски, но он отказался, потому что по дороге домой купил шербет. Субин откидывается назад, когда Кирби Кая снова убивает его, изо всех сил стараясь заслонить ему обзор. — Хён, — говорит Кай с закуской во рту, — ты действительно пытаешься сжульничать? — Не могу поверить, что ты надираешь мне задницу с Кирби, — жалуется Субин, но его тактика, кажется, работает, потому что ему удаётся взять запас. — Неужели? — Кай ворчит, а Субин продолжает прикрывать экран.— А ещё говорят, что я всё время жульничаю. — Да, — весело говорит Субин, но даже при всём старании Джокера он проигрывает, когда Кай садится и становится серьёзным. — Мне нужно выучить его комбо.— он кладёт в рот остатки шербета и бросает упаковку в мусорное ведро. — Может, ты просто отстой, хён. — Следи за своим языком. — Ты ещё хуже, чем Боми. — Неправда, — обиженно отвечает Субин. Он толкает Кая, намереваясь отправить его обратно на кровать, но вместо этого Кай хватает его за руки и в конечном итоге утягивает Субина с собой. Субин опирается на руки, чтобы не приземлиться полностью на него. — Так и есть, — говорит Кай, наконец вынимая палочку изо рта. На нём всё ещё есть что-то похожее на красные цукаты. — Ты серьёзно такой отстой, что мне становится плохо каждый раз, когда мы играем, — продолжает провоцировать он. — Ты такой надоедливый. — Субин хмурится, намереваясь устроиться поудобнее, но губы Кая близко, и он, Кай, выжидающе смотрит на него из-под тёмных ресниц, и он такой, такой красивый. В эти дни Субина не нужно долго убеждать. Внезапно они стали целоваться чаще — раньше, может быть, раз в несколько месяцев, но в последние несколько недель количество поцелуев резко возросло, и именно этот опрокидывает их до одиннадцати. Двух рук уже недостаточно, чтобы сосчитать их всех. Губы Кая липкие, сладкие от сахара, а во рту немного кисловато от фруктов. Он удивительно хорошо смешивается с терпким лимоном щербета Субина, когда он медленно облизывает рот Кая, не торопясь пробуя его на вкус. Может, ему все-таки следовало взять закуску у Лии? Рука Кая ударяется о его плечо, палочка опасно близко к волосам. Субин ловит его запястье как раз вовремя, проводит языком по выпуклости на нижней губе Кая, прежде чем неохотно отстраниться. — Ты хочешь с этим разобраться? — спрашивает Субин низким голосом. Золотой лавровый венок под его пальцами согревается от прикосновения. Запястья Кая всегда были такими нежными. Кай делает вид, что раздумывает, хочет ли он, чтобы Субин продолжал или закончить свою закуску, но для них обоих очевидно его решение с самого начала. Он наклоняется и кладёт фруктовую палочку обратно на тарелку на прикроватную тумбочку, прежде чем охотно вернуться в клетку рук Субина. Его щеки порозовели, когда он уставился на Субина, губы приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать, но передумал на полпути. Вместо этого он тянет за рубашку и петлю ремня Субина, пока Субин не прижимает его к матрасу, линия их тел обжигает друг друга. Двенадцатый поцелуй разрушает их, оставляет волосы спутанными, а губы красными, и, наконец. наконец, они не уверены, где граница их дружбы, потому что Кай ничего не говорит, чтобы оттащить их от края, а Субин не хочет, поэтому они смотрят друг на друга, пока падают. Бедро Субина тёплое там, где Кай схватил метку, и он задаётся вопросом, действительно ли это дело с соулмейтом стоит того, когда он думает, что человек, которого он хотел всё это время, прямо перед ним. Если кто-то и замечает, что они немного подавлены друг другом в тот вечер у Ёнджуна, они ничего не говорят. (Они замечают.)***
— Ещё раз как сказать «Я люблю тебя» по-испански? — спрашивает Кай. Он планирует выбрать китайский язык в качестве факультативного в старшей школе, что, по словам Субина, является мошенничеством, когда он уже говорит на нём дома. («Это не меняет того факта, что я должен научиться писать на нём, хён.») — Te amo. — Te amo, — пробует Кай, нахмурив брови, когда слова выходят незнакомыми и неестественными. — Te amo, — пытается он снова, на этот раз глядя прямо на Субина. Он выглядит почти таким же застенчивым, как и Субин, потому что зачем он— — Верно, — хрипло говорит Субин, проглатывая комок в горле. — Te amo, — повторяет он ещё раз, и ему кажется, что он лишь придумал себе розовые пятна на щеках Кая.***
— Эй, — начинает Ёнджун.— Я знаю, мы всё время шутим на эту тему, но вы с Каем… ну, ты понял... — Мы не соулмейты, — хмурится Субин. — Разве это имеет значение, когда ты его любишь? И вообще, откуда ты знаешь? — Наши метки не совпадают. Ёнджун кривится, когда Субин демонстративно избегает его, но никогда не стоит заходить слишком далеко, поэтому он продолжает. — Ну, иногда они могут быть незаметными. Мятно-шоколадное мороженое у Бома было действительно очевидным, но у него ещё есть метка, похожая на чашку. Мы поняли, что это крышка от кондиционера для белья, только спустя два месяца. Субин удивленно моргает. Он этого не знал. Ёнджун продолжает говорить, и Субин позволяет ему, потому что знает, что он просто пытается помочь. — Значит, Бом любит лаванду, да? — Субин кивает —лаванда, похоже, является популярной меткой. — Я ожидал, что метка будет похожа на цветок или что-то в этом роде, но вместо этого получил вот это. — Ёнджун поворачивает руку, и Субин хихикает, когда видит зелёные ростки. — Очевидно, это саженцы лаванды. — У меня тоже есть лаванда, но всё растение целиком. — Ты говорил об этом, — говорит Ёнджун. — Разве Кай не любит лаванду? — Многие любят, — говорит Субин, потому что он определённо думал об этом, прежде чем узнал, что знает по крайней мере трёх других людей с лавандовыми метками. Система маркировки, похоже, не видит различий между обычной и необычной любовью.— Не возражаешь, если я взгляну поближе? — Нет. Давай, — Ёнджун протягивает руку, и Субин осторожно поворачивает её, чтобы лучше разглядеть метку. Он в замешательстве хмурит брови. Он не чувствует никакого тепла рядом с меткой. — Могу я… — Субин неловко жестикулирует рукой. Невежливо говорить или прикасаться к метке человека, если он не согласен. К счастью, Ёнджун быстро догадывается о его намерениях. — Да, конечно. Субин касается пальцами легко и коротко только для того, чтобы подтвердить свои подозрения. — Твоя метка не нагревается, когда к ней прикасаются? — Нет, — медленно произносит Ёнджун. — А твоя? Субин кивает.— Я думал, это нормально. Ёнджун задумчиво смотрит на Субина. Похоже, что на его губах играет улыбка. — Это редкость, но… позволь показать тебе. Можно мне потрогать ту, что у тебя на руке? — Да, а что? Ёнджун качает головой, закатывает рукав Субина и быстро постукивает по метке. Субин не чувствует ничего, кроме замешательства. — Ты просто идиот. Хотя, позволь мне взять свои слова обратно. Вы оба идиоты.***
В тот вечер Субин погружается в свои исследования, разочарованный и облегчённый заметным отсутствием Кая. Он уже прикасался к меткам своих родителей, когда был маленьким, и помнил, как мать осматривала лавандовую метку на его бедре — он не чувствовал того жара, который испытывал с Каем, но думал, что это было потому, что они были его родителями. Сейчас три часа ночи, и Субину удалось найти несколько достоверных источников от экспертов по феноменам соулмейтов. По-видимому, в редких случаях, если кто-то из соулмейтов прикасается к метке своего партнёра, метка может реагировать нагреванием. Субин, несмотря на то, что он один в комнате, краснеет, вспоминая времена, когда Кай прятал руки под его рубашку, крепко держал его за руку или бедро. Вспоминает, как его пальцы обхватывали тонкие запястья Кая, или скользили под ключицами, или спускались вниз по рукам. Помнит и поцелуи, конечно. Его телефон в нужное время издаёт звук уведомления, настроенный Каем. «если ты ещё не спишь, могу я прийти? не могу заснуть ><» Утром им в школу, но он всё равно отвечает без колебаний. «Конечно» Кай живет чуть дальше по улице, так что вскоре он появляется у его двери в пижаме и с рюкзаком. — На этот раз ты взял с собой свою форму? — Угу, — кивает Кай и зевает, пока они идут в комнату Субина. Кай сбрасывает рюкзак и забирается в постель также легко и непринуждённо, как и всегда, только на этот раз сердце Субина застревает в горле, потому что теперь он лучше осознает свои чувства к нему. Он оставляет настольную лампу включённой, не желая погружать их в полную темноту. — Устал? — спрашивает Субин, устраиваясь поудобнее и, натянув на них одеяло, проводит большим пальцем под глазами Кая. В отличие от Субина, у Кая никогда раньше не было мешков под глазами, даже когда они спали одинаковое время — этого было недостаточно. — Немного. — он не прижимается, как обычно, не прячется под подбородоком Субина и не обнимает его. Вместо этого Кай смотрит на него поверх подушки. — Что? Молчание неловкое, им никогда не было нечего сказать друг другу. — Я спрашиваю. Сердце Субина — дикое животное, бьющееся о грудную клетку. — Да, — отвечает он, придвигаясь ближе и одновременно притягивая к себе Кая. Для Субина важно, чтобы Кай ясно понимал свои намерения, что даже если они в конечном итоге не окажутся соулмейтами, Субин заинтересован в том, чтобы быть с Каем, принадлежать ему, продолжать делить с ним утро и ночь и всё, что между ними. — Сейчас я тебя поцелую, — говорит он медленно, уверенно и, поскольку ему действительно нужно, чтобы Кай понял, добавляет: — с любовью. Реакция появляется незамедлительно — щеки Кая краснеют, и Субин делает паузу, когда их губы едва ли на волосок друг от друга, ещё одна контрольная точка. — Пожалуйста, — шепчет Кай, и этого достаточно, это то, что он должен услышать. Что Кай хочет этого так же сильно, как и он, а не как друзья. Субин осторожно целует его, проводя пальцами по мягким волосам Кая, крепко прижимаясь губами к его губам, но не делая ничего, кроме этого, пока Кай не проводит языком между его губ. Субин приоткрывает рот, позволяет Каю вести на этот раз, позволяет Каю быть тем, кто первый соприкоснется кончиками их языков, позволяет Каю экспериментировать и исследовать, пока он не отступит. То, как Субин скучает по теплу губ Кая, — ничто по сравнению с линией огня, которую Кай проводит ртом вниз по его шее, пока он не сдерживает звуки в горле, пока его некогда нежная хватка в волосах Кая не становится жестче и Кай не задыхается соответственно. Есть ещё очень много вещей, которые нужно узнать друг о друге. Субин слегка подталкивает Кая, пока тот не наклоняет голову, чтобы Субин мог отплатить ему тем же. Хотя Кай и старается быть тихим, его слабое хныканье и хриплое дыхание прерывают тишину, когда Субин помечает его шею определённо более непостоянным способом — красными цветами, которые, вероятно, исчезнут через несколько часов. В конце концов Субин пробирается к метке под ключицами Кая, с благоговением глядя, как она светится золотом, и он предполагает, что на этот раз он снова Кот. Возможно, именно благодаря ему эта метка там и осознание этого заставляет его целовать и слова, чтобы оживить эту поэзию. Хватка Кая на его плече усиливается. —…Всё ещё хочешь спать? — спрашивает Субин, больше для себя, чем для Кая. Кай смотрит на Субина широко раскрытыми блестящими глазами, его нижняя губа слегка припухла от того, что он прикусил её. — Кажется, я уже проснулся — выдыхает младший, и Субин тяжело сглатывает, делая глубокий вдох, прежде чем снова повернуться и уткнуться лбом в лоб Кая. — Тогда хочешь поговорить? О соулмейтах. — О… — и переход от разочарования к недоумению — это зрелище, которое стоит увидеть. Кай всегда был экспрессивным. — А что с ними? — он выглядит испуганным и маленьким, как будто хочет сжаться в себе, и Субин снова крепко сжимает его в объятиях, как он это делал много раз прежде. — Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь? — Субин нежно целует его в кончик носа. — Ты значишь для меня больше, чем соулмейт. — Я, хён… — Кай запинается. — Я имею в виду… — он смотрит на свою светящуюся метку. — Всё так по-новому, я даже не знаю… — Всё в порядке, милый, — бормочет Субин, целуя его в лоб, — Мы можем двигаться в твоём темпе. Я заботился о тебе раньше, я забочусь о тебе сейчас. Я просто хотел, чтобы ты это знал. Редко можно увидеть Кая таким застенчивым, младший даже не может встретиться с ним взглядом, когда бормочет — Я тоже, хён. — Ты очаровательный, — воркует Субин, и Кай дуется на него, хотя втайне радуется тому, как Субин начинает осыпать поцелуями его лицо. — Субини, я хочу рассказать тебе, почему я не мог заснуть — говорит Кай, когда Субин наконец даёт ему передышку от почти чрезмерной привязанности. — Я знаю, что это за красные ягоды на твоей метке. — Я думал, мы решили, что это смородина? Кай качает головой, скользя пальцами вверх по рукаву Субина, чтобы провести по метке, согревая её. — Её концы имеют форму звезды. Это ягоды боярышника. — он нервно улыбается. — Их часто используют для изготовления тангулу. У Субина пересыхает во рту, когда он вспоминает шербет. — Сегодня утром?.. — И я подумал — торопится Кай, — мне тоже нравится лаванда и четырехлистный клевер. И я не мог перестать думать. — у Кая есть привычка кусать губы, когда он встревожен; сейчас он их жует. — Хюка, — бормочет Субин, коротко целуя его в губы, — не нервничай. — он хочет целовать Кая, пока тот не впадёт в летаргию и не расслабится, но он не хочет откладывать правду дольше, чем это необходимо. — А ты знаешь, что метки не должны нагреваться, когда кто-то к ним прикасается? Выражение растерянности на его лице говорит само за себя. Вероятно, это отражает то, как Субин выглядел раньше. — Что ты имеешь в виду? — Я разговаривал с Ёнджуном, и мне показалось странным, когда я прикоснулся к его метке и ничего не почувствовал— — Ты прикоснулся к его метке. — пискнул Кай, и он выглядел так, будто не знал, должен ли он быть оскорблен. — Мы говорили о тебе, любимый, — уверяет Субин, легко читая его мысли. — И он коснулся моей…— Кай снова пищит, на этот раз возмущённо, и это так мило, что Субин хихикает и делает быстрый перерыв, чтобы поцеловать его. — Во всяком случае, он сказал мне, что такое иногда случается с соулмейтами, но это редко. Поэтому я решил провести небольшое расследование, и вот почему я до сих пор не сплю. Теперь это имеет гораздо больше смысла — говорит Субин с улыбкой, кладя руку прямо под ключицы Кая. — И я здесь, а не за тридевять земель. Кай сжимает его руку, закрыв глаза от смущения. — Если мы действительно соулмейты— — Слишком поздно для «если», Хюка. Ты мой единственный. — Ты только что говорил, что ты… — очевидно, он не может заставить себя повторить слова Субина. — Ну, в том случае, если я ошибаюсь, а это не так, я хотел, чтобы ты знал, что я хочу тебя, несмотря ни на что. — П-прекрати, — слабо говорит Кай, — ты такой.… — Какой? — Субин ухмыляется, восхищённый тем, как легко заставить Кая смущаться. — Может быть, ты немного романтичный — бормочет он, его щёки красные. — Хотел бы я знать, что означают другие метки.… Субин стонет. — Я не могу поверить, что собираюсь это сказать, но хочешь чтобы я бодрствовал с тобой до тех пор, пока мы не разберёмся? Кай ухмыляется и это того стоит. — Да, пожалуйста. (Лимон — это отсылка к лимонному шербету, которым одержим Субин. Золотой лавровый венок немного сложнее, они, должно быть, смотрели на эталонные фотографии в течение часа, пока Кай не понял, что «лавры» на самом деле являются двумя стеблями пшеницы. «О боже, это же хлеб.» «Я даже больше не люблю хлеб…» «Это не то, что ты думал несколько лет назад, дурачок Бинни».) — Я люблю тебя, — говорит Кай, пока чистит зубы. Субин измучен, но его сердце все равно ускоряется, губы расплываются в мягкой улыбке, предназначенной только для его второй половинки. — Я тоже тебя люблю. — говорит он легко, естественно, целуя Кая в лоб, даже когда младший протестует. — Бинни, — хнычет он, — мы в ванной— — Не помню, чтобы это остановило тебя в первый раз. — Хён!***
Отец хихикает, когда Кай показывает ему свою новую метку. — Я думаю, что твой соулмейт должен быть кем-то, кому ты уже очень нравишься. — Почему? — с любопытством спрашивает Кай. Это красиво, но он не совсем уверен, что это должно значить. — Твое имя означает «победа», — объясняет отец. — И лавровые венки тоже. Хотя я думаю, что он может быть просто очень конкурентоспособным человеком. А может быть и то, и то. — Наверное. — Кай морщит нос. — Можно я переночую сегодня у Субини-хёна? Отец понимающе улыбается. — Ну конечно.***
— Поцелуи? — Лиа воркует, трепля Кая за щёки. — Тебя уже кто-то интересует? Дети в наши дни растут так быстро… — Н-нет, — заикается Кай, — Я просто хочу знать, почему это так важно. А ты всего на два года старше меня, нуна. — Хм. Ну, обычно когда ты целуешь кого-то, он тебе очень нравится, — Лиа дразняще улыбается. — Целуй кого-нибудь, только если хочешь провести с ним всю оставшуюся жизнь, хорошо? — Ладно, нуна. Ему пятнадцать, когда он целует Субина во второй раз, и он делает это от всего сердца.