Как будто спокойно

Ньют сидит на крыше, свесив худые ноги вниз. Ветер треплет светлые волосы, на которые так банально падают солнечные лучи. Почему-то на ум приходят какие-то сказки про наивных, но храбрых принцесс. Бывший бегун не понимает откуда знает о них, возможно, мать читала сестре перед сном. В мыслях закрутились воспоминания-выдумки о счастливом детстве. Блондин хмурится, когда чёлка прилетает в глаза из-за очередного порыва ветра и морщит нос, однако не спешит убирать волосы, лишь жмурит тёмные глаза. Как будто спокойно. Внизу только камни и немного жухлых листьев, а наверху облака и солнечный свет. Как будто спокойно. — Смотри, вот то похоже на зайчика. Томас подходит как-то слишком тихо, несвойственно для него, такого импульсивного и неуклюжего. Томаса, который не может перемещаться без запинок и отлетающих в разные стороны камней. Блондин думает, что если бы они жили в квартире, Томми бы ронял всё, что только можно. Ньют вспоминает первый день в Глэйде, когда брюнет был таким потерянным и цеплялся за самого Ньюта взглядом, а потом и руками. Тёплые пальцы сминали лёгкую ткань рубашки друга, когда бегун волновался. Хочется улыбнуться. Как будто спокойно. — Томми, — блондин говорит мягко и спокойно, когда тёплые ладони друга ложатся на острые плечи, слегка сжимая. — помнишь наших белых кроликов? Они так беззаботно бегали по той вечно зелёной поляне. Было интересно наблюдать за тем, как один за другим исчезают ярко-жёлтые одуванчики. — С чего ты вдруг решил удариться в воспоминания? — брюнет наклоняется, не отнимая рук от любимых плечей, и удивлённо заглядывает в как будто спокойное лицо, ненавязчиво убирая светлую мешающуюся прядь. Ньют передёргивает плечами проследив за тем, чтобы ладони парня позади никуда не делись. Предплечье неприятно ныло, хотелось просто заскулить. — Как ты думаешь, можно ли взлететь без крыльев? — Ньют? — Томас заметно напрягается, отпускает бывшего бегуна и усаживается рядом. — Что с тобой? Тот не отвечает. Молча задирает рукав и вновь смотрит на облака. Как будто спокойно. Только вот зубы приходится стиснуть, когда Томми молчит слишком долго и чрезмерно нежно проходится подушечками пальцев по тёмным венам. — Почему ты сразу не сказал мне? — в карих глазах плещется беспокойство, но Ньют не смотрит. Не хочет. Облака сейчас как будто важнее. Спокойнее. На деле же просто не хочется видеть в родных глазах жалость. Томас не должен смотреть на него с жалостью. — Знаешь, чего я боюсь, Томми? — блондин переходит на шёпот. — Боюсь, что не запомню тот момент, когда именно я закрою глаза в последний раз. Боюсь, что шиз заберёт мои воспоминания. Боюсь, что от меня ничего не останется, кроме хромой ноги. Боюсь, что даже волосы потемнеют. — пытается усмехнуться, но слишком тяжело. — Чувствую себя Минхо, который беспокоится об укладке. — Не говори так, — голос Томаса почти холодный. Он так отчаянно шепчет, сам того не понимая, что возникает ощущение, будто кричит. — Ты будешь в порядке. Я не отпущу тебя так просто. Шершавые ладони ложатся на бледные щёки, заставляя развернуть голову. Ньют больше не видит пушистых зайчиков или кого там назвал Томми, теперь перед ним дом. Многие говорят, что у Томаса на щеках созвездия, но Ньют думает, что это шоколадная крошка, как в печенье. Ньют не помнит, ел он печенье до лабиринта или нет, но Томас определённо подходит под описание. Ньют улыбается. Прикрывает глаза и слегка кивает. Чувствует невесомый поцелуй и становится как будто спокойно.

***

«Это правда? Ньют. Я мог его спасти?»