Не против

С самого утра Хашираму что-то грызло. Это «что-то» не давало спокойно сидеть на парах, хотя надо бы – до конца года, учебного, было не так уж и далеко. День выдался жаркий и душный. Возможно, дело было именно в этом: поди тут сосредоточишься. А возможно – в отсутствии Мадары. Нет, ни для кого не было секретом, что Учиха Мадара – страшный прогульщик. Но учитывая то, что экзамены он каким-то неведомым образом сдавал на высший балл, даже учителя махнули на это рукой. Однако, перед тем, как не прийти, Учиха всегда звонил Хашираме. Точнее, наоборот: « Мадара, где ты? – Иди к чёрту, я сплю». Или: «- Приду ко второй». В экстренных ситуациях звонки были даже входящими: «- Я в больнице, тащи сюда свою задницу». И ведь стоило Хашираме приехать, как его сразу же выгоняли. Но привычка звонить и сообщать о своём местоположении у Мадары никуда не исчезла. Учиха Мадара отсутствовал уже второй день. Хаширама ничего об этом не знал и изводил себя, так как поначалу тот просто сбрасывал, а после и вовсе отключил телефон. Где ж ты пропадаешь, Учиха?! К обеду зудящее чувство – то самое «что-то» - только усилилось. Разумеется, внешне это никак не отражалось. Хаширама привычно улыбался, здоровался со знакомыми и абсолютно невзначай завернул в учительскую. Выяснив, что там о местоположении Мадары никто ничего не знает, он даже не удивился. Пришлось отбросить логику и довериться чутью, так как Учиха мог быть где угодно. Чутьё работало на ура и привело его в больницу. Это Сенджу не понравилось. Больница – это гигантское здание, давящее на посетителей и пострадавших своей монолитностью, а её внутренности представляют из себя самый настоящий белоснежный лабиринт с палатами, непонятными для посторонних помещениями и муравьями-врачами. Впрочем, стойка регистратуры стояла как раз у входа. Хаширама не знал, как выглядел со стороны, когда влетел через парадный вход, на всех парах подбежал к несчастной стойке и, вцепившись в неё, выпалил, а был ли здесь сегодня некто Учиха Мадара. Наверное, не хуже того же Мадары с бодуна. Девушка по ту сторону вздрогнула, подавила порыв отшатнуться и стала нервно копаться в бумажках. Выяснилось, что Учиха действительно заходил. Сенджу, едва ли не перегибаясь через стойку, пытался выяснить, зачем, но из-за собственной излишней настойчивости чуть не получил по голове тяжеленной стопкой документов и только услышал, что это врачебная тайна. Хашираме даже пришло в голову сказать, что он гей и является бойфрендом Мадары, лишь бы что-то выяснить, но в последний момент передумал. Узнает ещё... Следующим пунктом назначения была квартира его брата. Пару лет назад старший Учиха ещё делил жилплощадь с младшим, но в какой-то момент оказалось, что им не хватает места. Последней каплей стало наличие постоянного любовника у Изуны; Мадара, ставший невольным свидетелем их связи, в красках расписывал то, как он их застукал, и как орал за то, что не предупредили. Но, став жить отдельно, старший Учиха всё равно поддерживал с братом довольно доверительные отношения. Изуна открыл спустя три минуты непрерывного трезвона. - А, это вы, Хаширама-сан, - парень упорно отказывался обращаться более фамильярно. Тут Сенджу заметил пару деталей во внешности собеседника: растрёпанные волосы, не завязанные в низкий хвостик, наполовину расстегнутая мятая рубашка... Засосы на шее. - Эм... Я, наверное, не вовремя... - Ну что вы, что вы... – отмахнулся Учиха, а затем спросил в лоб. - Мадару ищете? Хаширама отнекиваться не стал. - Да. Ищу. Знаешь, где он? - Даже если и знаю, то с чего бы мне вам говорить? - Просто скажи, что с ним всё в порядке. Последующая за этим долгая пауза ему ох как не понравилась. - В порядке. - Ты врёшь. - Не совсем. Скажем так: то, что сейчас происходит с моим братом – вполне обычное, хоть и не самое приятное для него... явление. Сенджу хотел ещё что-то спросить, но не решился, так как Изуна посмотрел так, что в пору было задуматься: а только ли Мадара умеет внушать подлинный ужас одним взглядом? Впрочем, наваждение длилось не дольше нескольких секунд. - Просто мне кажется, что это не я, а Мадара должен вам рассказывать. Всё-таки, это очень личное, - Учиха вгляделся в его лицо. – Впрочем, подождите минуту. Изуна скрылся в доме, но побыть одному ему не дали. - Что, влюбился, братец? - Кто бы говорил. - Тебе не кажется, что это навязчивая идея? И вообще, подобное преследование – это признак какого-либо психического заболевания. Тем более, преследование Мадары. Может, тебе стоит сходить к врачу? - И я тебя люблю, Тобирама. Младший Сенджу рассмеялся и поскрёб красное пятно на плече. В том, что к его возникновению, приложил руки – ну, или не совсем руки – Изуна, Хаширама даже не сомневался. - Ты б хоть прикрылся. Тобирама равнодушно пожал плечами. Нахождение на лестничной клетке в одних трусах его не смущало. Где-то в глубинах квартиры зазвенел знакомый звонок телефона – брат и не думал его менять. Стоило только Тобираме уйти, как вернулся Изуна с какой-то бумажкой. - Это адрес, - пояснил он. – Но можно сначала вам задать вопрос личного характера? Сенджу поспешно кивнул – ненормальное желание увидеть Мадару перешло в разряд физических потребностей. - Вы испытываете сейчас возбуждение, сексуальное? – Хаширама поперхнулся воздухом. – Подумайте хорошенько, это очень важно. На мгновение он подумал, что Учиха издевается. Но затем... Сенджу не считал это возбуждением. Это был навязчивый зуд, колкий жар, перекатывающийся под кожей. До этого вопроса Хаширама списывал всё на погоду, но если подумать... - Да, - это было почти честно. - Хм... Тогда я не гарантирую, что Мадара вас пустит. Но удачи. Если что – буду рад за вас обоих. До свидания. И прежде, чем Сенджу успел что-то прояснить, Изуна захлопнул дверь. Во вспотевшей ладони Хаширама сжимал блокнотный листок. Единственный раз, когда Сенджу в таких количествах нарушал правила дорожного движения – свадьба двоюродной сестрицы-Цунаде. Тогда он опаздывал на полчаса, а помня тяжёлую руку милой родственницы, это было чревато. Но сейчас... Это было другое. Хаширама чувствовал себя ищейкой, которая наконец-то напала на нужный след. Цель была близка, в висках стучало. Мадара, Мадара, Мадара... Чёрт, да что ж ты делаешь? Надо признаться, что без наводки Изуны он и не подумал бы ехать в этот захолустный пригород. На краю сознания копошился вопрос: «Что такое с Мадарой, раз он забрался в такую глушь?», - но долго это не продлилось. Обволакивающий жар был сильнее, Сенджу и не заметил, как начал втягивать нагретый воздух. И вправду как ищейка. Первое впечатление от чёрной железной двери – бронированная. Пуленепробиваемая. Ну, в американских киношках пуленепробиваемые бронированные двери выглядят именно так. Звонка не было. Хаширама начал стучать: ему было плохо. - Мадара, открой, я знаю, что ты тут! Через минут десять требовательного стука, ему отозвались. В раздражённом голосе Мадары были какие-то надрывные нотки. - Пошёл к чёрту! - Ну, Мада-ара-а... Я ж тут умру... Ты хочешь, чтоб я умер? В его словах была толика правды. Собственное тело было слишком тяжёлым и каким-то чужим, голова шла кругом; Сенджу уже готов был жалобно скулить и скрестись в дверь, как ему внезапно отворили. - Имей в виду, это потому, что мне тоже хреново. Хватило одного взгляда. Просто Мадара, ну, он такой... Лохматый, недовольный, нервный, с ярко-алыми губами – можно было догадаться, что он их закусывал – и бездонными колодцами глаз. Не устоять. Внутрь они уже ввалились. Кто-то захлопнул дверь – Хаширама не понял, кто. Учиха протестующе мычал, однако на глубокий поцелуй отвечал более чем активно, дёргал майку у него на спине и порывался на ходу закинуть ногу на бедро. Попытки были сумбурными, но почти успешными; Сенджу нравилось. Ему вообще всё нравилось. Нравилось вжимать горячего Мадару в первую попавшуюся стену, нравился его потрясающий запах, из-за которого он уже завёлся так, что одежда, касающаяся ставшей чувствительной кожи, казалась наждачкой, нравилось, как тело под руками искренне откликалось на каждое прикосновение. Освобождаясь от своей одежды и помогая своему почти любовнику, Хаширама топился от каскада ощущений, а уж когда Учиха, всхлипнув, нетерпеливо потёрся стояком о его пах, терпеть стало невозможно. Сенджу резко развернул его спиной к себе и, надавив между лопаток, заставил нагнуться. Мадара упёрся локтями в стену: по его телу то и дело проходила крупная дрожь, бёдра с внутренней стороны были мокрыми от непрерывно сочащейся смазки. Гулко сглотнув, Хаширама, словно загипнотизированный, уставился на белые крепкие ягодицы. - Ну, давай уже, не копайся, - раздражённо выплюнул Учиха, но голос выдавал его с головой. Дальше – туман. Огладить бархатистую кожу, смять, раздвинуть в стороны, приставить пульсирующую багровую головку, толкнуться вперёд... А затем – хорошо. Настолько хорошо, что у Сенджу вырвались какие-то нечленораздельные звуки. Мелькнула мысль, что Мадаре должно быть больно, но тот протяжно застонал и сам подался назад, насаживаясь. Хаширама потерял себя. Он механически вбивался в тугую жаркую тесноту, оставлял укусы и засосы на светлой коже и сходил с ума. Учиха вскрикивал от каждого толчка, подмахивал, яростно дрочил себе и сдирал ногтями свободной руки обои. Очень дурацкие обои, в мелкий синий цветочек. Это была запредельная грань удовольствия. Смесь насилия и какой-то непонятной связи, чьи канаты уже натянулись, но Сенджу не хотел пока ни во что вникать. Не до того. В самый последний момент Мадара зашипел и оттолкнул его от себя. Не желая терять тактильный контакт, Хаширама обнял его сзади и начал скользить членом в горячей ложбинке между ягодиц, соприкасаясь грудью с лоснящейся от пота спиной. Учиха кончил лишь на пару мгновений раньше; Сенджу вцепился ему в загривок, удерживая копну волос рукой, и с глухим, почти звериным, рычанием излился на спину партнёра. Пару долгих мгновений он ещё вслушивался в чужое рваное дыхание, а потом накатила слабость, и они вдвоём сползли на пол. Кислорода не хватало. В спёртом воздухе висел тот самый запах, что пробудил в нём жутковатые животные инстинкты. Только сейчас поняв, что натворил, Хаширама схватился за голову. Там, в черепной коробке, всё относительно прояснилось. О, чёрт. - Только не смей сейчас заниматься самобичеванием. Сенджу поднял взгляд и подивился, как Мадара ухитряется сохранять столь невозмутимый вид, когда у него сперма на спине и животе. Плюс к этому – наливающиеся на бёдрах синяки, растраханная задница, ещё более алые губы и многочисленные пятна засосов, но они на спине, поэтому видно плохо. Как он это делает? Учиха провёл рукой по животу и рассеянно облизнул пальцы. У Хаширамы засосало под ложечкой, будто и не было только что разрядки. - Иди к чёрту, дай передохнуть. За сегодняшний день Мадара посылает его уже второй раз. Сейчас он не искренен, но дико уставший. Где-то под рёбрами закопошилась совесть, и Сенджу потащил его в душ. Шишка ныла – Мадара был против того, чтобы его несли до ванной. Но факт был в том, что сам бы он не дошёл, а Хаширама твёрдо решил настоять на своём. В конце концов, Учиха его стукнул и, матерясь, выпер за дверь. Из душа он не вылезал долго. Сенджу успел собрать одежду, три раза подумать, что всё это слишком ненормально, чтобы быть правдой, а пот, остывая и высыхая, стал мерзко стягивать кожу. Но тут Мадара вышел и, не давая пялиться, фактически затолкал в кабину за место себя. Будто ему больше всех надо. Вода принесла облегчение и приятное ощущение чистоты. Но запах Мадары продолжал преследовать даже здесь. Учиха, раскинув руки и ноги, валялся на кровати, до которой они так и не дошли. Кровать эта была слишком узкой для двоих, но широкой для одного. Одеться Мадара так и не потрудился, всё ещё оставаясь в одном полотенце. Глаза его были закрыты, тело расслабленно, и Хаширама почувствовал сильный укол вины. - Мадара... я... я себя не контролировал и... - Заткнись, - он похлопал рукой по кровати рядом с собой. – Иди сюда. Сенджу послушно подошёл и сел на самый краешек. - Мадара, ты... Ай! - Я же сказал тебе заткнуться. Хаширама, морщась, потёр место щипка. Больно ведь ущипнул, гад такой. А он ещё беспокоился... Впрочем, если Учиха хотел продемонстрировать, что он всё такая же сволочь, то у него это почти вышло. - Не забивай голову. Всё что произошло между нами, - брюнет обвёл рукой помещение, - это нормально. - Ты издеваешься? На впалом животе Мадары блестели редкие капли воды. Сенджу бездумно стёр их рукой, но вот отнять ладонь силы воли не хватило. - Это всего лишь физиология. Хаширама начал круговыми движениями поглаживать гладкую тёплую кожу, от рёбер к самой кромке полотенца, где тёмныё жёсткие волоски щекотали пальцы. Учиха шумно дышал в такт, то расслабляясь, то судорожно вздыхая. - Странная физиология, - он облизнул пересохшие губы. – Может, объяснишь? - Ха... Твою ж мать... Мадара резко сел, толкнул его в грудь, заваливая на кровать и, перекинув через него ногу, уселся сверху. Полотенце, разумеется, на бедрах не удержалось, поэтому Сенджу любовался им во всём его обнажённом великолепии. А ещё они снова были возбуждены. Учиха поёрзал на нём, Хаширама напрягся. - Ну, хорошо, - он тряхнул чёрной гривой. – Объясню. И Мадара начал объяснять. Заставив его откинуть голову назад, парень сгорбился и, вылизывая ему шею, сбивчиво рассказывал о том, что человеческая ДНК может случайным образом выстроиться так, что выходит или идеальная «самка», или идеальный «самец». - Да, да, как у животных, - нервно кивал он, когда Сенджу гладил худые бока. Учиха говорил, что это не зависит от пола. Что это не выбирают. Что для меньшего позора первый тип называют «омегами», а второй – «альфами». И, разумеется, всё это держат в тайне от обычных людей, просто потому, что так проще и тем и другим. Сенджу воспринимал всю эту информацию лишь краем сознания, слыша, но не осознавая до конца, жадно вдыхая такой сладкий аромат чужого тела. Стиснув зубы, Мадара насадился на него и, проглотив стон, сказал, что если альфа спаривается – он так и сказал, «спаривается» - с омегой, то омега может залететь. И плевать, что мужик, так как организм всё равно покорёжен. Это всё ДНК. Всё дело только в этом. Учиха быстро, жёстко двигался, давя Хашираме на грудь, чтобы тот не вздумал перехватывать инициативу, и не мог остановить поток слов. Хриплый сорванный голос ввинчивался в уши, рассказывая о всякой «гадости». Про то, что у омег бывают течки – у каждого с индивидуальной цикличностью – и что при них из задницы выделяется смазка, чей феромоновый запах привлекает альф. Мадара именно так и говорил: «индивидуальная цикличность», «феромоновый запах» - а Сенджу, у которого мысли плавились, не понимал, как любовник ухитряется всё это выговаривать. - Да... ах... м... как у животных, - повторил он. Не выдержав, Хаширама стал подбрасывать бёдра вверх; Учиха удерживал его руки на своих ногах и в перерывах между «Ещё!» и «Сильнее, что б тебя!..» ухитрялся выдавливать из себя членораздельные пояснения. Что, мол, течка для омеги – это не больно, но крайне мучительно. Помогает секс, только с альфой и в больших количествах. Это эндорфины, блокирующие другие гадкие гормоны, и возбуждение. Это всё долбанная физиология, инстинкты. Хотя бывает так, что омега и альфа остаются постоянными партнёрами. Типа на всю жизнь и до гроба. Потом он, наконец, заткнулся, точнее, выгнувшись, громко застонал. Сенджу кое-как сел и впился в жёсткие покусанные губы, кончая просто от того, что Мадара со слепым отчаянием вцепился ему в плечи. На мгновение стало чудовищно больно, основание члена словно тисками сдавило, но только на мгновение. Хаширама повалился на кровать, утягивая за собой брюнета. Попытался шевельнуться – больно. Что-то мешало нормально выйти. - Ах да, забыл сказать – фиг мы теперь расцепимся, - наверное, на его лице отразилась паника, так как Учиха слабо пихнул его в плечо. – Не волнуйся, придурок, не навсегда. Мадара устроился поудобней, вслепую нашарил подушку и сунул себе под голову. Кажется, видя, что объяснение Хашираму не шокировало, намеревался спать прямо так. Честно говоря, Сенджу тоже тянуло в сон, тело было ватным, но в голове ещё роились вопросы. И если многие можно было отмести до поры до времени в сторону, то два он решил задать прямо сейчас. - А ты не залетишь? - Это первое, о чём ты решил спросить? - Я серьёзно. Я не готов к такому повороту событий. - Если забеременею – сделаешь как порядочный человек, - буркнул Учиха и стал тянуться куда-то назад, к тумбочке. - Женюсь что ли? - Оплачивать алименты будешь. - Премия Чаплина тебе оплатит.* - Придурок, - Мадара развернулся и продемонстрировал белую упаковку каких-то таблеток. – Видишь? Так что не залечу. - А это что? - Заведи себе девушку, откажись от презервативов и потом спроси, что это такое. Учиха швырнул упаковку куда-то за спину. Спустя минут пять Хаширама решился на второй вопрос, который, честно говоря, волновал его гораздо больше. Изначально он думал, что ему не хочется терять такого друга, как Мадару, но теперь пришло понимание простого факта – он просто не хочет его терять. Учиха Мадара был слишком важен. - Слушай... Ты что-то говорил про психологическую связь... а это навсегда? - Зависит от желания, - пробормотал Учиха сквозь сон. Кажется, он слишком устал. Сенджу попробовал отстраниться ещё раз и поморщился. Нет, всё ещё больно, у основания члена словно какая-то шишка набухла. Хотя тепло чужого тела было даже приятным. Хаширама осторожно – крайне осторожно! – обнял Мадару, притягивая к себе. Разумеется, только потому, что, раз уж сцеплены, то чем ближе, тем удобней. Сенджу закрыл глаза, проваливаясь в сон. Учиха засопел и уткнулся носом ему в грудь. А на утро Мадара ругался, орал на Изуну за то, что тот дал адрес, и, смотря на это злое и лохматое недоразумение, Хаширама думал, что совсем не против какой-то там «психологической связи». *Премия Чаплина – премия первому беременному мужчине в размере одного миллиона долларов.