Последние мгновения

— Чайлд, — Чжун Ли (Рекс Ляпис — одергивает себя парень, сжимая пальцы тонкие и длинные на ручке двери в кулак) медленно и совсем чуть-чуть поклоняется, придерживая обеими руками поднос с чашкой чая и тарелкой, кажется, какого-то супа на ней, а еще в глаза Тартальи смотрит слишком пристально, со странными и непонятными тому эмоциями в глазах ярких и золотых.       От этого (почему-то противного) взгляда Тарталье хочется захлопнуть дверь перед чужим носом, чтобы мужчина аж вздрогнул и уронил свой глупый суп на собственные ботинки, — чего, к сожалению, сделать не получится. Во-первых, это не вежливо с его же стороны, а, во-вторых, он больше не хочет как либо показывать свои эмоции, в особенности настоящие, перед этим «человеком» — а после снова закрыться в своем кабинете продолжая проверять и подписывать самые разные бумажки, выходя из банка лишь ради легких заданий по убийству или к должникам.       Что он, кстати, вообще забыл в этом месте? Игнорировал значит чуть ли не три недели, которые Чайлд все еще находился в Гавани, а теперь какого-то Архонта вспомнил о нем, узнал что он болен (?), приготовил что-то странное — а вдруг там яд? — и явился прямо к двери?       К двери его — Чайлда? К двери того, кому нагло врал чуть ли не год? Кого, как оказалось, так фальшиво мягко называл своим другом? Кого использовал в своей цели, чтобы всего-то уйти на ебанную пенсию?! — Чайлд, — наконец-то прерывая тишину и борьбу совсем крошечную (нет) в голове Предвестника, Бог повторяет вновь имя, пальцами только сжимает поднос сильнее, хмурясь слегка. И тут же отвечает на немой вопрос в глазах пустых — член Фатуи все еще пытается притворится, что на недавнюю ситуацию ему абсолютно плевать — напротив: — Я искал тебя, а когда наконец-то явился в банк, Екатерина сказала, что тебе не очень хорошо и ты давно не выходил отсюда, а значит наверное ничего не ел, поэтому я решил.. Принести тебе чего-то и проверить твое самочувствие.       Голос мужчины ровный, но в какие-то моменты он запинается и целую секунду молчит, в этот же момент нервно бегая глазами по сторонам: то в тарелку глянет, то куда-то за самого парня, будто пытаясь найти что-то интересное в его комнате, то глазеет куда-то в шею или грудь напротив. А вот выше чужого подбородка взгляд не поднимает, словно нервничая из-за чего-то.       «Совесть заиграла, Господин Моракс?» — хочется спросить, но Тарталья настолько тих, что будто сердце его не бьется и он сам даже не дышит, а взгляд не живой будто, его выдает лишь все еще сжимающиеся до побеления пальцы. Ему абсолютно точно уже совсем глупо надеяться на что-то большее, кроме фальшивой заботы. — Так же, — продолжает зачем-то Чжун Ли маленькую предысторию своего появления у двери Аякса. — Не уверен, понравится тебе или нет, что в итоге вышло, к тому же я не знаю точно, что нужно больным людям, но Итэр, которого я встретил по пути, сказал что это должно помочь. — Это? — парень как-то через силу напряженно хмыкает. Из-за долгого молчания его голос слишком хриплый и тихий. — Что «это»? — О, — Чжун Ли хмурится. — Я сделал горячий чай с мятой, добавив кое-какие травы туда, чтобы они помогли тебе чувствовать себя лучше и свиной суп с бамбуком на медленном огне. Я.. Опять же не знаю, понравится тебе это или нет, но я надеюсь, что понравится. — С чего вы взяли, Господин, — Чайлд нарочно делает голосом акцент на этом слове и уголки губ его приподнимаются, когда он видит как Рекс Ляпис напрягается всем телом, — Что я вообще пущу вас в свой кабинет или приму ваш так называемый презент?       (Бывший?) Гео Архонт перестает хмурится и расслабляется всем телом, снова надевая на лицо маску «я кусок камня» — как в своей голове прозвал это выражение лица сам Тарталья, потому что оно действительно никакое.       И от этого действия его сейчас, кажется, стошнит.       Он впивается тонкими ногтями в стену, слегка проводя вниз с такой силой, что оставляет на той небольшие еле заметные полосы. Он чувствует сильную боль от сразу нескольких факторов.       Ему сейчас до жути больно от этой напыщенной заботы со стороны мужчины (как будто он не слышал как пусто звучал голос Моракса, когда тот по просьбе Итэра, что-то рассказывал ему о самом Аяксе), который почему-то замолчал и отпустил глаза вниз, не отвечая на вопрос и лишь рассматривая плавающие в супе куски мяса; в руке что-то пульсирует, но Аякс честно не понимает что это — вероятней всего, он просто слишком сильно сжал руку, чего не стоило делать после использования Порчи в таком количестве; голова идет кругом, а к горлу подступает кашель с чем-то противным и вязким — но это что-то, определённо не является кровью, это что-то темнее, страшнее и опаснее. Что-то, что совсем скоро обязательно заберет его вновь под землю, заставив встретиться со старыми знакомыми.       Побери его все Архонты, Чайлду больно везде — мучается не только душа, но и тело. — Я... — Охо-хо, ты действительно очень глуп и не понимаешь чужих эмоций, а, Рекс Ляпис? — Чайлд пару секунд хихикает (фальшиво) и наконец-то открывая дверь шире, отпускает ручку и кладет ладонь на напряженное плечо. — Я просто шучу, — нет, он определённо точно не шутит и прямо сейчас нагло притворяется не обиженным мальчишкой, который рад увидеть свою маму, когда та наконец-то вернулась домой с работы. — Я буду только рад попробовать еду тако... Твою, твою еду, Господин. И я определённо только с радостью пущу тебя сюда. — О, — Чжун Ли вздыхает и, когда Предвестник отходит назад, к небольшому дивану в своем кабинете, заходит за ним в комнату. Он ищет куда можно поставить поднос, его глаза цепляются за небольшой деревянный столик — именно туда он его и ставит медленно, тут же возвращаясь к двери и тихо ее закрывая.       Тарталье хочется кричать — чужие движения такие плавные, но при этом все еще будто как камни твердые. Завораживающие такие. Он наблюдает за тем, как Чжун Ли обводит взглядом кабинет, находит какой-то стул — откуда он? — и пододвинув прямо к дивану, садится на него, в ожидании глядя на Чайлда. — Я надеюсь, тебе понравится, — Архонт складывает руки на груди, облокотившись на спинку стула и смотрит. — Обязательно.       Руки Аякса, когда тот старательно отводит взгляд от чужого лица и тела начинают сильно дрожать — он снова не понимает от чего это: бездна, Глаз Порчи или просто напряжение и смущение дают о себе знать таким образом? Из-за этого, когда он старается поднять тарелку пахнущего супа и хоть чуть чуть черпнуть его ложкой, — хоть сейчас бывший Архонт сжалился над ним — они мелко подрагивают вместе с руками, наровясь тихонько, маленькими капельками оказаться прямо на столе, диване, полу и самом юноше.       Чжун Ли тут же приходит на помощь.       Он моргает, выдыхает воздух через нос — это что, пар?! — и вытянув обе руки, забирает из чужих ладоней прибор и еду. В отличие от рук парня, руки мужчины не напряжены и отчасти расслаблены, он держит тарелку спокойно и очень ровно, что жидкость в ней даже не двигается ни на миллиметр. Он опускает ложку в суп, набирает где-то половину, при этом не забывая про небольшой кусочек мяса и перед этим пару секунд подув (Чайлд не сразу понял, но до него наконец дошло, что он держал пиздецки горячую тарелку в руках, даже не замечая этого), подносит ее вместе с миской к чужим губам, ожидая пока Фатуи напротив откроет рот.       Тарталья всем сердцем надеется, что не покраснел, а после все же приближается на сантиметр и хватает прибор губами. Бог слегка наклоняет ложку и когда парень сглатывает, вытаскивает ее, с все таким же странным взглядом наблюдая за тем, как тот медленно, но очень старательно жует свинину. — Это... Это вкусно, Господин Чжун Ли, — совсем тихо бормочет под нос Чайлд. Бульон действительно оказывается горячим и слегка жжет больное горло из-за чего парень заходится в негромком (явно лучше, чем до этого) кашле. — Правда, все еще горячо! — Прошу прощения, я не думаю, что вижу сильной разницы в температуре, Чайлд. Если хочешь, мы можем подождать, пока суп хоть чуть-чуть остынет. — Мы? — Аякс удивленно фыркает и встает с мягкого дивана, направляясь к своему рабочему столу. Со стороны бывшего Бога вновь (слишком часто это произошло за последние пару минут) слышиться до жути жалкий по его не скромному мнению вздох, что опять побуждает Чайлда на пару секунд закрыть глаза, посчитать в голове до десяти и быстро выпалить: — У меня осталось пару отчетов и бумаг, которые я не успел проверить и подписать, не против посидеть эти пару минут и подождать, пока твое творение остынет или я довыполняю свою работу? — Конечно, Чайлд.       Юный Фатуи выдыхает ранее напряжение и хватая с угла стола ручку, опускает свои голубые глаза на (заполненную черными буквами, которые строятся в незамысловатые предложения) бумагу и начинает вычитывать каждое слово, чтобы понять смысл того, что именно он сейчас видит. Этим чем-то оказывается самый обычный отчет от Екатерины, в котором та подробно выписала всех самых важных должников банка, отметив кто они, где их видели в последний раз, как выглядят и какую сумму потребовали — один взял около пятисот тысяч моры, другой чуть не под миллион за один раз, третий несколько раз каждый месяц брал ровно семьдесят пять тысяч, но отдавал лишь половину из занятой суммы и бла, бла, бла, бла... — Чайлд, — его прерывает холодный и стальной голос Гео Архонта, тут же заставляя в изумлении поднять голову.       В отличие от его голоса, лицо выглядит напряженным, совсем слегка смущенным и.. А из них двоих точно заболел именно он, а? — Да, Господин? — Я думаю, что нам нужно поговорить...       О, нет.       Только, Царица помоги ему, не разговор.       Что-то внутри скручивает, сковывает все органы и части тела снаружи, от чего хочется безмолвно кричать в пустоту. Чайлд был готов на все: притворяться что ему не противно от чужой фальшивости и настолько большого обмана, притворно безобидчиво ухмыляться и фыркать, да хоть наслаждаться этим горячим до мурашек по всему телу супом, но нет, он ни за что не собирается говорить с человеком, который со стула перебрался на диван и сложив руки на груди, непривычно взволнованно отводит от него взгляд.       Корпус ручки незамедлительно трещит, а после та ломается на две части, оставляя от себя лишь кучу черных чернил и абсолютно сломанное перо.       От разгоревшейся злости все внутри бурлит, а темная, до жути пугающая энергия просится, практически молит выпустить себя в этот мир, чтобы доказать другому недочеловеку в этой комнате, что Аякс может. Если он захочет, то сотрет в порошок всё и всех. Даже каким-то чудом понравившегося ему Бога. — ...и ты не можешь ускользнуть от этого, Тарталья. — О-о-о, — тянет парень, доставая из верхнего ящика стола тряпку и протирая ею сначала руку, а после и запачканный стол. — С каких это пор Вы решили сменить обращение? Значит ли это, что я могу спокойно называть тебя, к примеру, Мораксом, а, Рекс Ляпис? — Тарталья... — Да, это я, — скрипит зубами Чайлд, но все еще игнорирует манящий голос в голове, который нежно говорит ему поддаться искушению и наконец-то выпустить всю злобу, скопившуюся внутри. Но парень не делает этого — знает, если решит использовать сейчас Глаза Бога или Порчи, обязательно пожалеет и день его возвращения в тот жуткий ад только приблизиться. — Я Одиннадцатый Предвестник по имени Тарталья, титул или кодовое имя Чайлд и я не собираюсь вновь потакать твоим желаниям, гребанный Рекс Ляпис! Я просто прогоню тебя прочь и даже не буду оборачиваться, потому что мне абсолютно плевать на тебя, ведь я не житель Ли Юэ или какая-то твоя игрушка, и... — Просто выслушай меня, ладно? И после я уйду, — Тарталья вздрагивает и поднимает голову — мужчина оказывается прямо возле его стола, уверенно смотря в голубые, прямо как океан глаза.       Он знает, что не должен.       Он знает, но все равно кивает. — Хорошо, — Чжун Ли вздыхает и придвинув стул к столу, присаживается на тот. Его руки покоятся на коленях и явно очень сильно напряжены, но Предвестник игнорирует это, продолжая оттирать от стола уже немного засохшие чернила. — Я знаю, что обманывал тебя, использовал в своей цели наконец-то проверить на что способны мои земли без меня самого и, вероятней всего, эти мои действия очень сильно разозлили и расстроили тебя, но мне.. Действительно жаль. Понимаю, что ты думаешь будто я и сейчас притворяюсь, но спустя столько лет, что я прожил на этом свете, ты правда стал кем-то, с кем мне приятно общаться и проводить время, — он сглатывает. — Конечно, наше общение отчасти являлось частью моего плана и нашего договора с Царицей, но ты действительно хороший собеседник и... Не побоюсь этого слова, друг. — Друг, да?       Чжун Ли хмурится и поджимает губы: — Я... Правда-правда сожалею и сегодня действительно пришел к тебе, потому что волновался, в особенности, когда от того же Путешественника узнал, что кроме обычной простуды, ты еще обременен и болями из-за повторного использования той формы, — глаза Чайлда округляются и он недоверчиво моргает. — Ох, наверное, я слишком много говорю, но думаю, ты успеешь поговорить об этом с Путешественником немного позже, все таки, он еще пару дней собирается оставаться в Ли Юэ и пока что не собирается в Инадзуму... Мы немного отошли от темы. — Да, определённо. — Так вот, — мужчина покашливает и поднимает до этого опущенный (Чайлд этого не заметил) взгляд. — Я плох в человеческих эмоциях, но уверен, что ты не сможешь простить меня так сразу, поэтому единственное, что я прошу у тебя, так это время. Время на то, чтобы доказать что ты являешься моим другом.       Они оба замирают и каждый чего-то ждет: Чжун Ли — ответа на свою просьбу, практически мольбу. Тарталья — хоть какого-то совета на тему того, как именно ему сейчас поступить. Потому что он все еще чувствует боли, физическую и моральную одновременно. Потому что он так хочет простить его, посмеяться с ним как раньше, попытаться научиться пользоваться этими глупыми палочками под милый смех Сян Лин, прямо как раньше. Но как раньше уже не будет.       Он ведь знает — все равно будет больно. Не ему, так самому Архонту, когда тот найдет его мёртвое окровавленное тело в его кабинете или, что совсем слегка лучше, абсолютно пустой кабинет, с множеством вещей Тартальи, но без него самого. Что угодно, где угодно, но без Чайлда.       Больно было и будет при любых обстоятельствах. Ему и дорогим его людям особенно — так всегда было.       Но Аякс — он сейчас ощущает себя именно Аяксом — протягивает руку.       Он на время забивает на все, протягивает руку и вновь зачем-то доверяется бывшему Гео Архонту, совсем тихо и беспомощно, но слышно произнося: — Хорошо.       Ему слишком сильно не хочется признавать, что времени на то, чтобы «простить» бывшего Бога (что он уже сделал, но где-то глубоко, внутри) — у него не осталось.