Кофедон. Как купидон, только Кофедон. Поняли?

— Нет, Шаст, нет! Ты с ума сошёл?! — хватается за голову Позов. — А что не так?! Все же идеально продумано! — искренне удивляется Антон. — Да ты хоть понимаешь, что он не настолько тупой, а? — Он вообще не тупой… самый умный, самый красивый, самый… — уплывает Шастун. — Все, замолчи! Я сделаю все что угодно, только замолчи! — сдаётся Дима. — Как ты себе это, блять, представляешь, горе луковое? Он взрослый человек, нужен ты ему с этим своим… — Окс сказала, что он обязательно поможет мне, потому что я самый младший в коллективе, и вообще я… — Он поможет не тебе, а своим документам, потому что если ты умудришься засрать их, тебе пизда, ты это понимаешь? — рушит идиллию друг. — Ой, завали ебало, документы что, важнее такого ценного сотрудника? — Конечно! Такие вопросы глупые задаёшь… Дима разводит руками, выразительно играя бровями, а потом не выдерживает и смеётся. Шастун такие морды строит, конечно...

***

— Так, все, я сейчас тихонько сижу заполняю отчёт, а ты типа случайно разливаешь на меня кофе, понял? Ты же взял заранее его? — щурится Антон. — Да, Шаст, взял, я его уже остудил, не ссы в трусы, тебе ещё раздеваться перед… — будничным тоном вещает Позов. — Ты чего?! — возмущается младший, не зная, что ещё сказать. Поэтому остаётся только вытаращить глаза и открыть рот. Ну, и ждать… — А мы зачем тут тогда собрались? — не может остановиться Дима. — Ладно, все, я пошёл, через минут 30 он как раз здесь будет, так что скоро начинаем. Господи, блять, зачем я вообще на это подписался… — причитает парень, нехотя идя к своему столу. Он затылком ощущает эту лыбу, которую за его спиной сейчас давит довольный друг. — Вот же кот…       Спустя минут 10 коллега ребят, Серёжа, подходит к Диме с каким-то важным вопросом по поводу отчета, но тут же забывает об этом, видя на столе ещё не тронутый кофе. — Это че, кофе?! — абсолютно беспардонно начинает диалог Матвиенко, хватая в руки стакан с уже остывшим капучино. — Принесу через полчаса новый, хорошо? Очень хочу кофе, брат, не могу! Всю ночь не спал, знаешь почему? Я короче такую телку вчера нашёл…       Позов тем временем сидел с одним наушником в ухе, совершенно не слушая бессмысленную болтовню этого чудака. Вообще, все в офисе уже давно привыкли к Серёге, его невероятным историям каждый день и проебам с противоположным полом. Так что сейчас Дима не обращал внимания на этот проникновенный и очень эмоциональный монолог, даже не поворачивая к коллеге головы и что-то печатая. Остывший напиток благополучно спиздили унесли, а спустя полчаса на столе действительно стояла новая порция капучино. Правда вот, в этот раз кофе был только что купленным, а значит очень горячим. А Дима все сидит, печатает…       Через несколько минут наконец прикатывает начальник. Босс, етить его мать. Арсений Сергеевич. Гроза всех Антонов Шастунов, невыполняющих вовремя отчётов, и Сергеев Матвиенков, невероятных раздолбаев. Почему-то раздраженный, но все ещё горячий, он проходит в свой кабинет и почти грозно хлопает дверью, но вспоминает, что платить ему же потом. Почти сразу отпускает.       Все это время сидящий как на чле иголках Антон подрывается с места и почти пищит, беспомощно хлопая глазками куда-то в сторону стола Позова. Тот кивает, осталось только чёрные очки надеть, и быстро встаёт (совсем неподозрительно), хватает стаканчик и идёт прямо к другу. Шастун делает глубокий вдох (и, кажется, не выдыхает) и расслабляется. Если он сейчас возьмёт себя в руки, то потом какой-нибудь Арсений Сергеевич возьмёт его. в руки.       Дима начинает говорить что-то про доклад и «случайно» опрокидывает стакан с горячим кофе прямо на Шастуна. Тот охуевает и не сдерживает отчаянного возгласа: — Сука!       Друг сначала искренне удивляется потрясающей актёрской игре друга, но потом понимает, что проебался. Он уже пытается и сам помочь Антону, но тут из своего королевского ложе кабинета почти бежит Попов, не забывая хмуриться. Дима забивает на то, что только что облил лучшего друга кипятком и сваливает, отдавая ребёнка в надёжные руки Арса судьбы. — Что происходит? — сначала не понимает мужчина. — Арсений Сергеич, вы только… это… не серчайте… — невольно поднимает руки в защитном жесте парень. — Ты облил договор?! — повышает голос медленно сходящий с ума босс. — Н-нет… я… чуть задел отчёт, но его можно заново распечатать, у меня все на флешке… — шипит от боли бедный Шастун, жмурясь и пытаясь выговорить такую длинную фразу. — Фух… Ну, молодец, хоть где-то ты не облажался… — выдыхает Попов.       Дима за соседним столом старается не смеяться в голос, но все-таки сдерживается, старательно подмигивая другу. «А я был прав!» — ликует Позов. — Стой, а ты сам-то… — спохватывается туповатый начальник. — Ничего, сука, страшного, справлюсь. — Закипая, процеживает Шаст. — Отойдите, пожалуйста, я пойду проверю кожу на наличие ожогов четвёртой степени. — Как смешно, Шастун! Пойдём ко мне в кабинет, вместе посмотрим на твои ожоги. — Будничным тоном заявляет Арсений, хватая подчинённого за сухой рукав и тащит к себе в кабинет, старательно не замечая удивлённых взглядов сотрудников и самого Антона. Один Позов сидит и уже не сдерживаясь, ржёт.       Ничего не понимающий Шастун вмиг оказывается в кабинете самого Арсения Сергеевича, слышит звук закрытия щеколды, и в его голове начинают скакать лошадки в карусели. Кто-то на них даже катается… а, эт Позов машет. Вот жук! — Так, Шастун, и чего это мы такие неаккуратные, м? — задаёт наитупейший вопрос вроде умный начальник, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди. — Ну, это же не я… — как провинившийся в детском саду ребёнок начинает мямлить парень. — Это же Позов! Он меня облил! — чуть ли не показывает пальцем в сторону стола друга Антон. — Я видел, Тош. — смеётся Попов. — Не понял. — тупо заявляет младший. — А зачем тогда спрашиваете? — А чтобы побесить тебя. Снимай давай свою рубашку, посмотрим на твои ожоги какой там степени? Четвёртой, ты сказал? — приближается к напуганному парню начальник. — Чего?! Да я и сам могу посмотреть… Я, это, пойду, наверное, да? — пятится назад Шаст. — Так ты ж сам ничего не умеешь, сейчас сам все испортишь или ещё хуже сделаешь. Давай, помогу. — по-кошачьи хитро улыбаясь, тянет Арс не только слова, но ещё и свои руки к охуевающему подчиненному. Конечно, Антон на это и рассчитывал, но чтобы все получилось… Да ну на хуй. — Арсений Сергеич, да не надо, я сам могу, а я ещё отчёт недоде… — бесконечный поток слов отчаянного парня прерывают поцелуем. Сладким, очень приятным, неожиданным, но в то же время таким долгожданным. Руки Арсения стоят по обеим сторонам от младшего, его глаза закрыты, а длинные ресницы мелко дрожат. Мужчина немного напирает, а у Шастуна крышу срывает к чертям кофейным — его руки смело хватаются за воротник чужой рубашки и притягивают её обладателя ещё ближе. Попова ведёт: он хочет скорее коснуться этой тонкой талии, худых запястий, увешанных звенящими браслетами, мягких волос, нежной кожи… Теперь и представлять не нужно: все буквально в его руках. Это самое «все».       Антон плавится как карамельное мороженое на жарком солнце. Здесь же этим беспощадным солнцем выступает Арсений, захватывая полностью его своими лучами, не жалея своего тепла. Нехотя отрываясь от парня, Попов поднимает взгляд и будто задаёт вопрос «можно?», смотря с такой любовью и нежностью, что ответить «нет» невозможно: Шастун обезоружен и беспомощен — он абсолютно точно будет сражен. Но впервые проигрыш превратится в наслаждение.       Антон совсем тихонько, еле заметно кивает и смущается: ещё сильнее сжимает чужую рубашку и по-детски жмурится. Арс беззвучно хихикает и тянется к пуговицам уже не белоснежной рубашки подчинённого. Медленно расстегивает, оставляя невесомые, но в то же время очень чувственные и тёплые поцелуи на алых губах, тонкой шее и острых ключицах младшего. Тот дышит глубже и невольно запрокидывает голову: так хорошо, но в то же время так нереально.       На минуту Антон пугается и дёргается, смотря прямо на Арсения. Тот вопрошает взглядом, сразу останавливаясь. — Что-то не так? Мне прекратить? — аккуратно спрашивает старший, внутри сильно волнуясь. — Нет, я просто ещё не очень верю в происходящее. — Улыбаясь, шепчет парень. — Ты очень красивый, Арс. Антон забывается, называя своего начальника просто «Арсом», а тот и не против: ему это очень нравится. — Ты чудо, Антон. — тихонько хихикает Попов и медленно опускает взгляд, снимая рубашку с чужих худых плеч. Он тихо выдыхает, действительно наслаждаясь настоящим искусством: изгибы тела парня играют с ним, тонкие пальцы касаются его с немым вызовом, очень выразительные зелёные глаза смотрят с нежным ожиданием и любовью, а сердце быстро бьётся от захватывающих разум эмоций.       Антон напрягается, не зная, как реагировать на такой взгляд, и утыкается в шею старшего в смущении. Арсений закрывает глаза и счастливо улыбается, целуя младшего в макушку.       В волнении подрагивающие пальцы Попова аккуратно скользят по белоснежной коже Антона и, кажется, оставляют за собой еле заметную дорожку из крохотных звёздочек — изящные ключицы теперь представляют собой ночное небо, полное самых разных созвездий. Младший не может проследить рождение новых звёзд: это так приятно и в то же время непривычно, что Антон жмурится и громко выдыхает. Зато почувствовать это он точно может — сердце стучит так сильно и часто, что, кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди и сломает пару ребер. Шастун не уверен, выдержит ли его сердце такую эмоциональную нагрузку. Сердце Арса в этот момент очень чётко повторяет все движения за сердцем Антона — оно так громко стучит по стенкам маленькой комнатки внутри мужчины, что оба парня слышат это — и это сводит с ума. Ничто не сравнится с этим ощущением — ощущением родства с чужим сердцем, синхронизацию своего и чужого сердцебиений.       Только Антон забывает о своих «ожогах четвёртой степени», как тут же приходится вспомнить: Попов расстегивает остальные пуговицы все ещё горячей и мокрой рубашки коллеги и задевает пальцами горящую кожу. Шастун горит не только от чужих прикосновений, но ещё и от пролитого на него кофе. — Это у тебя такие пальцы горячие или меня настигла Касика… как её там, бля? — не в силах вспомнить имя самой королевы ада сыпется младший. — Касикандриэра. — помогает Арсений и тихонько смеётся, — у тебя кожа покраснела, я сделал тебе больно?       Антон готов поклясться всеми своими кольцами: в голосе начальника слышны не просто нотки беспокойства, кажется, он уже поёт какую-то душераздирающую песню по нотам своих переживаний за своего работника. — Всё хорошо, Арс, я просто плавлюсь… как сыр «Дружба», блять. — Шипит от жгучей боли Шаст. — Да уж, Тош, ты реально как плавленый сыр, давай остановимся и постараемся обработать твои раны? — забавно подчёркивает последнее слово старший. — У меня, конечно, есть парочка фетишей, но я точно не увлекаюсь некрофилией. — Ты меня уже хоронишь? — широко раскрывает глаза пострадавший от дурацкого напитка, зато точно не от любви, парень и по-детски беззаботно хихикает. — Не дождёшься, дурак. — Улыбается начальник и склоняет голову к своему кофейному возлюбленному.       Мужчины соприкасаются лбами и теперь находятся совсем близко друг к другу — и это безумно приятно понимать. Все физические и платонические удовольствия отходят на второй и даже пятый план, когда ты понимаешь, что ты действительно любим. Любим человеком, ради которого ты готов пожертвовать своим телом и быть обожженым горячим напитком. Тут, конечно, недалеко до больницы, но мы это опустим, потому что Арсений сам Аполлон, а вот Антон… — Эрот. — вдруг шепчет Попов. — Что? — из Антона-мне-не-28-мне-12-Шастуна вырывается смешок. — Эрот. Ты похож на него. — задумчиво продолжает мужчина. Шастун так выразительно поднимает брови, что Арсений сгибается пополам от смеха и кое-как объясняет: — Это греческий Бог любви. Ты похож на него, Тош. — кивает старший. — Правда, что-ли? Что ты делаешь в душном офисе, зная всех греческих и не только Богов? Ты слишком волшебный для этого места. — заключает Шаст. — Мне, конечно, очень приятно, но я тут зря, что-ли, выхаживаю ради одного особо изобретательного работника? Антон раскрывает рот в немом шоке, а Арсений весело подмигивает и сжимает губы в улыбке. — Я все это время пытался привлечь твоё внимание! Ты смеёшься надо мной?! — наигранно злится шатен. — Нет, коллега, я всего лишь наслаждался твоими попытками завоевать меня, когда ты уже сделал это в первый год нашей совместной работы. — довольно подводит Арс. — Ах ты… — возмущается Шастун, но тут его снова прерывают нежным поцелуем. — Пойдём, спасём тебя от тяжёлых ранений, ты мне живым нужен. — смеётся Попов. Антон лишь кивает в знак согласия и крепко обнимает мужчину, не веря в происходящее. Над головами обоих возносятся тонкие образы греческих богов и улыбаются друг другу.       Вот так кофе стало любимым напитком Антона-я-больше-по-энергетикам-Шастуна и Арсения-а-я-всегда-кофе-больше-любил-Попова. Стало буквально толчком к действиям. К тому, чтобы разжечь огонь внутри. К чистой и искренней любви.       А где-то на фоне Матвиенко продолжает делиться своими впечатлениями о минувшей ночи с Позовым, который продолжает что-то печатать с серьёзным видом. Только теперь наушники лежат в ящике.