Часть 1
6 января 2021 г. в 02:56
Примечания:
Как же я оставлю вас без песен под настроение!
Koop - Come to Me
Frank Sinatra - Five Minutes More
David Byrne - Strange Overtones
Всех с праздниками, дорогие <3
Беда всегда подкрадывается незаметно, откуда её не ждёшь. Освальд Кобблпот мирно завтракал со своим сыном за пару дней до Рождества и благостно, будто между делом, поинтересовался:
— Как будем украшать дом, дорогой? Гирлянды? Свечи?
«Побольше красного и золотого», — воодушевлённо накарябал Мартин в блокноте.
— Прекрасный выбор! У тебя отличный вкус, — слишком рано обрадовался новоиспечённый отец. — И ёлка, как же мы без главного символа Рождества?
Мартин задумчиво прищурился и принялся что-то писать. Сердце Освальда замерло в предвкушении — наверняка спросит про подарки! Игрушечная железная дорога и невероятных размеров набор для рисования, тщательно и с любовью упакованные, уже ждали своего часа.
«Ель нужна живая», — лаконично значилось в блокноте.
— Естественно, она будет живая! — улыбнулся Освальд. Первое семейное Рождество должно быть идеальным, иначе зачем весь этот праздник…
Под словом «живая» возникла требовательная жирная черта.
— Да, конечно, самая настоящая ель, живая, — Освальд запоздало почувствовал подвох.
«В горшке? Как цветочек?» — не унимался Мартин.
— Ну кто же ставит ёлку в горшок, милый… — и это был провал. Глаза ребёнка опасно заблестели.
«Но тогда она будет МЁРТВОЙ!» — и губы задрожали, да что ты будешь делать…
— Нет-нет, ни в коем случае она не будет мёртвой, Мартин, — опрометчиво заверил его Освальд. — Найдётся живая, в горшке, если хочешь.
Мартин строго кивнул, мол, жду живую ёлку, смотри, не подведи. Освальд выдохнул — чуть было не испортил ребёнку праздник, но как будто обошлось. Да разве в Готэме не найдётся живой ёлки в горшке?
Сочельник неумолимо приближался. Количество живых ёлок, торчащих в горшках, подобно кактусам, стремилось к нулю. Зато прочих — идеальных, иголочка к иголочке, искусственных, и свежесрубленных пушистых, благоухающих снегом и хвоей, — было море. Освальд осторожно поинтересовался у Мартина: что, если ёлка внезапно «приедет» к ним прямо из леса и вместе с корнями поселится в саду? Зато живая, и никто не пострадает. Мартин был непреклонен:
«Дерево должно быть в доме, ты сам же сказал».
И в качестве контрольного аргумента прибавил короткое, но очень пронзительное «папа». Папа коротко кивнул и улыбнулся. Будет тебе ёлка, сынок. Живая, чтоб её черти взяли. Всё на алтарь семейного счастья.
— Я не понимаю, Бутч, — Освальд Кобблпот, в секунду обратившись в Пингвина, яростно шипел, выпрямившись в тронном кресле Iceberg Lounge. — Где в моих словах «живая ёлка» значится «искусственная» или «срубленная»? Мне нужна живая, с корнями.
— И с шишками? — как обычно, Зас был сама невозмутимость.
— Можно и без шишек… — смутился Освальд.
— Как скажешь, босс, — Виктор поудобнее перехватил лопату в руке и кивнул оторопевшему Бутчу. — Ну, погнали в лес, маленький помощник Санты.
— И побыстрее! Сегодня уже Сочельник, а ещё ничего не готово! — все упрёки Освальд скорее адресовал себе, чем своим незадачливым помощникам.
Дух Рождества выветривался, безвозвратно уносясь вдаль вместе с сигаретным дымом. Освальд нервно затягивался сигаретой прямо в салоне, через открытое окно хищно щурился на пихты в гранитных кадках около здания мэрии. Ёлка пряталась, злобно насмехаясь над королем Готэма, мол, и всех денег мира не хватит тебе, чтобы спасти первое Рождество в кругу семьи.
— Освальд, ты не представляешь, до чего дошёл прогресс! — восторженно гундосил в трубку Нигма. — Ёлки как настоящие! Пахнут хвоей, и снег искусственный на ветках, с ума сойти, у нас такого в детстве не было…
— Я очень рад, что даже у тебя прорезался дух Рождества и ударил по обонянию, Эд, но ты ни черта не помогаешь! — Освальд раздраженно оборвал звонок и вышел из машины. Со всех сторон летел мелкий снежок и бесконечное попурри из Jingle Bells и The Most Wonderful Time of the Year. Рождество безнадёжно испорчено, и никакого чуда не предвидится, по крайней мере, для Освальда и Мартина.
Неумолимый рок, сама судьба-злодейка, будто в насмешку, сотворила из морозного воздуха знакомый силуэт на Готэм-сквер.
— Здравствуй, Освальд, — произнёс капитан готэмской полиции, шмыгнув носом. — С праздником тебя.
— И вам того же, — хмуро поприветствовал свою безнадёжную многолетнюю зазнобу король Готэма.
— Красиво тут в этом году, — продолжал настаивать на разговоре Джим. — Ёлка такая, огни все эти…
— Не без этого, — уклончиво ответил Освальд, отбрасывая докуренную сигарету, и поправил воротник пальто.
— У тебя шарф… — Джим неловко потянулся к нему.
— Нет у меня шарфа. И ёлки нет, черт её побери! Ничего нет! — огрызнулся, неожиданно для себя, Освальд. Где же его манеры? Он отвернулся, направляясь к машине, но его неожиданно мягко и уверенно остановили, чуть приобнимая за плечо.
— Ну, это же поправимо, — вокруг носа Освальда взметнулся шарф, всё ещё хранящий тепло чужого тела. — А ёлка… Вон их сколько, смотри. Можно любую выбрать.
— Мартину не нужна любая, — плаксиво поведал он, замотанный в шарф по самые уши. — Он хочет живую, понимаешь? Чтобы в горшке, и никто не пострадал…
— Похвальное желание.
— Но где её такую найти?! — продолжал ныть Освальд, принимая из рук Джима бумажный стакан. Думал, что кофе, оказалось — глинтвейн. Да еще и крепкий, зараза, вкусный и пряный.
— Подожди отчаиваться, — Джим деловито поправлял шарф, уже отбирал стакан глинтвейна, за которым, как ребенок за соской, потянулся Освальд, практически падая в руки любимого служителя закона.
Двое замерли посреди праздничных огней, неловко топтались, однако не спешили разрывать тёплые объятья.
Джим мельком взглянул в одну из витрин и подавил вздох: они выглядят как парочка влюблённых, на деле же — между ними пропасть из недомолвок и недоговорённостей. Освальд, воспользовавшись моментом, снова пил глинтвейн; видимо, на свой лад скрывал смущение и неловкость.
— Благодарю, — он отстранился и вернул Джиму стакан глинтвейна, который стал заметно легче.
— На здоровье, — Джеймс невесело улыбнулся. Очень хотелось добавить «милый» или намекнуть, что его можно поблагодарить иначе, например, поцеловать, но какое там…
— Я на машине, поэтому вот, — Освальд настойчиво толкнул ему в руки скомканный шарф. Ещё бы ему было что-то надо от Джима… Мечтать не вредно, а чудеса случаются с кем угодно, но точно не с Джимом.
— Подожди, — Джим поймал Освальда уже около машины. К сожалению, удивлённый взгляд Освальда не придавал уверенности — наверняка забыл, что они полминуты назад стояли в обнимку. Конечно, он слишком погружён в свои мысли, но это было чертовски обидно — Джим привык к иному вниманию Освальда. И сейчас он готов сделать что угодно, только бы снова увидеть в глазах Освальда знакомый блеск, а не эту вселенскую печаль!
О чём он там говорил? Живая ёлка в горшке?
— Нет, ну это не подойдёт, — Освальд с сомнением смотрел на крошечные ёлочки на полке супермаркета. Язык у короля Готэма чуть заплетался после четвёртого стакана глинтвейна; пятый они передавали друг другу.
— Зато — живые и в горшках. Мартин же так хотел? — Джим оставил Освальду стакан и уверенно направился к кассам с одной из ёлок.
— Джииим, говорю тебе, он не купится на такое, — заныл Освальд, однако послушно поплёлся следом. Вариантов было немного, но стоило отдать должное — Джеймс оказался намного эффективнее всех бестолковых помощников Освальда, которые только и делали, что предлагали искусственные и варварски срубленные ели.
— Хорошо, тогда можешь свалить вину на меня, идёт? — они уже ехали к дому Освальда в компании крошечной, но совершенно живой ёлки.
— Нет, искали-то мы вместе. Значит, виноваты будем оба, — сокрушённо вздыхал Освальд. Надо сказать, ёлочка была симпатичная — пушистая, маленькие ветки нежно-зелёного цвета вкусно пахли морозом и хвоей.
Освальд только сейчас заметил, что сидели они с Джимом очень близко несмотря на то, что свободного места в салоне было достаточно. Неизвестно, что именно стало причиной — пьянящее тепло салона, пятый стакан глинтвейна на двоих на голодный желудок или благодарность за попытку спасти их с Мартином первое Рождество в семейном кругу — но Освальд осторожно потянул Джима за шарф к себе поближе и поцеловал в чуть обветренные сухие губы.
— Спасибо тебе, — смущенно пробормотал он, отстраняясь. Надо бы извиниться за такую вольность, что он себе позволяет, в конце концов?
— Абсолютно не за что, — Джим поставил ёлку на свободное сиденье и привлёк к себе Освальда для нового поцелуя. Омелы, правда, не хватало для полноты картины, но приходилось работать с чем, что в наличии.
Мартин остался в полном восторге — водрузил главный символ праздника на каминную полку, обсыпал конфетти так, что ёлку едва можно было разглядеть, а затем повис на шеях у двух незадачливых спасителей Рождества. Джим и Освальд не ожидали такой реакции и только смущенно переглядывались, хихикали, как провинившиеся школьники. То, что они чуть не раздавили ёлку, пока обжимались в машине, Мартину знать вовсе необязательно.
— Ну, Рождество спасено, я могу… — Джим замер у двери, чувствуя себя ужасно неуместным. Идиллия, сплошная рождественская семейная идиллия — счастливые отец и сын стояли, обнявшись, в тёплом свете красно-зелёных огней гирлянд и мягких отсветах камина.
— Нет, ни в коем случае, Джим, — Освальд молниеносно возник между ним и дверью. — Ты очень помог, и уже так поздно, но, конечно, если тебя ждут…
Он снова смутился своей поспешности. Наверняка Джим встречает Рождество не один, и это неправильно — настаивать на их с Мартином компании. Простая вежливость, желание помочь Освальду, а так Джим совершенно не обязан ничем. Но он всё же стоял, как вкопанный, и продолжал смотреть куда-то в сторону, избегая встречаться взглядами.
Положение спас Мартин: юность, как и всегда, беспардонна и напориста, а также демонстрирует завидную для своих лет находчивость. Он требовательно потянул Джима за рукав — видимо, понял, кто отвечал за появление в их доме живой ёлки.
«Посадим ёлочку?»
— Э… Милый, ну не сейчас же… — растерялся Освальд, чем вызвал негодование сына, и замену вопросительного знака на восклицательный.
— Посмотри, Мартин, на улице холодно. Ты бы сам захотел расти в снегу, да ещё и когда солнца совсем мало? — Джим очень мягко обратил внимание Мартина на вполне очевидные вещи. Мартин склонил буйную кудрявую голову, нехотя соглашаясь с разумным доводом.
«А когда?»
— Думаю, в этом вопросе нам нужен эксперт… — Джим умоляюще посмотрел на Освальда. Когда там отец уже отомрёт и придёт на помощь, застигнутый врасплох очаровательной картиной: два его самых любимых человека беседовали на равных — Джим опустился на одно колено, а Мартин доверчиво прильнул к нему. И оба взирали на Освальда снизу вверх.
— Завтра же позвоню Айви, сейчас поздно. И вообще… Я проголодался. Джим, составишь нам компанию за поздним ужином? — наконец-то обрёл дар речи Освальд.
Мартин кивнул и вприпрыжку побежал в столовую.
— Кошмар, даже не знаю, ел ли он сегодня нормально, что я за отец… — пробормотал себе под нос Освальд, сопровождая Джима вглубь дома.
— Самый лучший, серьёзно, — Джим ободряюще кивнул ему и, будто, умножая их взаимную неловкость, приобнял за плечо.
Не решаясь спорить, Освальд просто наслаждался моментом — даже прикрыл глаза, ощущая тепло ласковых и сильных рук Джима. Затем он с умилением наблюдал, как Джим бережно подхватил сонного Мартина, унося в детскую.
— Ну вот, все хорошие мальчики спят… — улыбнулся Джим, прикрывая дверь детской за собой. Освальд скользнул взглядом по его рукам, выше, к закатанным рукавам рубашки… Нет, это уже слишком.
— А что делают плохие? — Освальд запоздало вспомнил, что отпускать подобные комментарии не в его духе. — То есть я хотел сказать, что пора спать всем мальчикам, и гостевая спальня здесь.
— Мне всегда было интересно, что случается с плохими детьми, — Джим внезапно оказался очень близко и настойчиво тянул его к дверям указанной комнаты. И разве потакание любым желанием гостей не часть ритуалов гостеприимства? Освальд не нашёл, что возразить, и позволил Джиму не только уложить себя на кровать, но и немало способствовал тому, чтобы на нём и его драгоценном госте осталось как можно меньше одежды.
А по утру они проснулись, но не совсем так, как хотелось обоим. Их разбудил даже не Мартин, который уже оделся потеплее и возбуждённо тянул их на улицу, ни капли не смущаясь, в отличие от своего отца и его гостя. За пределами дома стоял жуткий шум — он-то и стал причиной далеко не самого томного пробуждения.
«Папа, у нас будет ещё одна ёлочка!»
Ёлочка и правда была в наличии — если ёлочкой можно назвать двухметровую ель с внушительными корнями, загородившими почти весь выезд.
— Боже, что это… — пролепетал Освальд, глядя на зелёного монстра в кузове грузовика, вокруг которого суетились Зас и Бутч.
— Босс, нашли только такую, — пожал плечами Виктор. — Куда будем сажать?
— Прошу учесть, что место должно быть хорошо защищено от ветра… — из кабины грузовика показалась Айви. — А, ну если тут Джим, то вопрос про «сажать» уже решён!
Воспользовавшись суматохой, Освальд и Джим спрятались в доме. Снаружи холодно, а они не особенно одеты. Поводов для сплетен у всех будет в избытке.
— Главное же, что ребёнок доволен, правда? — растерянно вопрошал Освальд, глядя из окна на то, как варварски потрошат его любимый сад около дома, чтобы устроить на новом месте ёлку.
— Конечно, вон как радуется, — Джим обнял его за плечи, заботливо укутывая в плед. Мартин валялся в снегу в компании Айви и играл в снежки.
— Быть родителем — ужасно трудно, и я пока что справляюсь не очень… — Освальд жалобно ныл, уткнувшись Джиму в плечо.
— Я не эксперт, но, по-моему, ты зря переживаешь. И определённо заслуживаешь поощрения, — Освальд почувствовал, как его подхватили на руки и абсолютно не стал сопротивляться «поощрению», которое последовало затем в спальне.
-…Это всё прекрасно, но надо загонять Мартина завтракать, — строго нахмурился Освальд, нехотя отстраняясь от Джима спустя час разнообразных убеждений его в отличных родительских навыках.
— Надеюсь, ты не против, что называет тебя «папочкой» не только Мартин? — игриво подмигнул ему Джим, натягивая одежду.
Во всей ситуации определённо доволен был не только ребёнок.