Антиангел переехал

У Веры Ахмаметьевой никогда не было личной жизни. Ни в каком смысле этих слов. Только учёба и учёба. Даже в первом классе. А вот Аня Носова и тогда была воплощённым беспорядком. Девочкой, которая не боялась нарушать правила и требовать что ей хочется. Вере сразу ужасно захотелось с ней подружиться. Но не хватало смелости подойти. Не могла она себе позволить тратить время на каких-то там подружек, когда мама спросит за каждую криво написанную букву и за каждый нерешённый пример! К тому же Ане никогда не приходилось оставаться на продлёнку, сразу после уроков Носову забирала бабушка. А Вера оставалась сидеть в углу, грызть ручку, отчаянно щуриться (очки ей выписали только классе в пятом, когда школьный врач буквально набросилась на Верину маму, доказывая, что ослепнет девчонка!) и пытаться осилить уроки. Учёба всегда отнимала у неё массу времени и сил. Любой предмет, кроме английского. А вот есть же люди… кому-то всё даётся легко, вон как Ире Шишковой, которая прилагает усилия только на своих танцах. Или как, опять же, Носовой, которая просто не парится. Учится ровно настолько прилично, чтобы не докапывались. Оставляя себе побольше свободного времени. Правда, чем дальше – тем более Аня становилась сердитой и замкнутой. Вера как-то даже решилась спросить, что у неё случилось. Аня зло сощурилась: – Не лезь, меня мать бросила. Насовсем. Вера и не стала расспрашивать. Только подумалось: вот если бы её мать её бросила – можно было бы хоть вздохнуть свободно. И ей, и папе, и кошке. В седьмом классе Носова не появилась. Вскоре Вера узнала, что у неё сделалась то ли астма, то ли какая-то жуткая аллергия, и что теперь Аня учится дома. В восьмом – Вера всё-таки разыскала её в сети. И училась всё больше и больше минуток выкраивать сначала на то, чтобы полазить по её страничке… а потом и на общение. Это было весело и страшно – знакомиться с Аней с чистого листа, сочинить себе для всего Интернета и Носовой в особенности новую личность, совершенно отличную от настоящей Веры. Антиангел пыталась выставить себя взрослой, повидавшей всякое, забывшей, как стесняться. Конечно, Вере более чем не хватало опыта, у неё даже с чужим было всё плохо, она не слишком рисковала ходить по сомнительным сайтам, вот разве что эротические фанфики читала. Это всё-таки не картинки и не видео, так сразу матери в глаза не бросится, если она неожиданно зайдёт, да и по самому своему складу Вера была «текстовиком». Читала она разное, в основном по «Гарри Поттеру», поскольку и к самим книгам возвращалась как могла часто… и в какой-то момент начала понимать, что больше всего ей интересны истории про двух девушек, которые уже больше чем подруги (или чем врагини…). Это было так страшно, стыдно, волнующе и волшебно читать, а потом, бывало, ещё и сны снились, и всё чаще они были не просто абстракциями. Вот так ещё через год, в девятом, и получилось, что Антиангел раскрутила Аню Носову на ту фотосессию. Наслаждалась теперь уже её смущением и весёлым ужасом, жадно ждала каждый кадр – и минут, чтобы спокойно его поразглядывать. У неё ведь была самая полная коллекция, и каждый неудачный дубль, и все те кадры, которые «Марла» признала слишком откровенными и наотрез отказалась куда-то выкладывать. На одной на ней и вовсе не было одежды. Всё это хранилось у Веры на отдельной флэшке в запароленной папке. И пересматривала она фотографии всего пару раз. В ночь съёмок, в глухой час, благо с субботы на воскресенье, сразу после того самого последнего кадра, Антиангел писала Марле: «Ты очень красивая». И с трепетом ждала ответа, глядя на мигающие точки в мессенджере. Наконец выскочили слова – и ударили Вере в сердце буквально физической болью. «Эй, ты что, лесбиянка? Или парень, прикинулся подружкой и развёл меня?» Вера молчала минут пять, думая, как спасти хоть что-то. Наконец поставила подмигивающий смайлик: «Да я просто с точки зрения эстетики. Непредвзятым взглядом. Желаю, чтобы классные парни оценили не только эстетически». Аня вроде бы такой ответ приняла, но распрощались они скомканно. До утра Вера проплакала, потом пару дней на связь даже не выходила… А чуть позже Анатолия Германовича свалил инсульт прямо на юбилее. И Аня пришла в школу. Пришла в новом имидже. В таком, какой, по идее, должен был быть у Антиангела (тоже была некоторая проблема обходить тот факт, что сама-то она никогда не показывала Носовой никаких своих фотографий). Аня в новом образе была прекрасна и прямо подавляла этим. Уверенная, свободная. Такая, какой самой Вере никогда не быть. Конечно, далеко не каждый принял Носову восторженно. По классу пошли смешки, не обошлось и без словесных подколок. Конечно, её новая жизнь начиналась не гладко. И всё равно Вера не решилась подойти, показать, дать почувствовать – ты не одна. Рядом сидела её давняя номинальная подружка Ирка Шишкова, она бы не поняла. Она бы вообще мало что поняла, если бы Вера даже хоть приоткрыла ей свою другую, тайную сторону. Да и… как бы ни приходилось нелегко Ане, это было только начало. Она ещё не знала, что её ждёт. Она ещё светилась, самым ярким светом, какой для неё, меланхоличной, был возможен. Но Вере и этого было много, через край. И Антиангел внутри неё расправлял крылья, чёрные, изломанные, вывернутые задом наперёд, прорывал кожу на плечах. Именно этими крыльями был написан на стенах в школе адрес того сайта. Вот когда Вера всем рассказала, что Носова объявила деда умершим, чтобы все от неё отстали и начали жалеть – тогда она, Вера, была убеждена, что поступает абсолютно правильно. Потому что ну как так можно вообще, а если сбудется?.. И сама Аня так и не узнала, ни кто рассказал, ни кто распространял ссылки, если бы узнала – не было бы и того краткого подобия дружбы. Все думали, что Вера потянулась к Носовой, потому что Шишковой, влюблённой как кошка в своего десятиклассника, стало не до подруги. Будилова высказалась в том смысле, что, мол, Ахмаметьевой только бы пообниматься с какой-нибудь страшной девкой, сменяла, мол, одну на другую. И снова – вслух то, что Вера до конца не проговаривала и сама себе. Что ей не нужен ни один парень на свете. Общение в сети сошло на нет ещё раньше. Аня не желала слушать, когда Вера доказывала, что она – не тот маньяк, который преследовал Аню, сводил с ума СМС-ками и в итоге оказался Мишкой Дятловым. Аня совсем перестала доверять Антиангелу, когда выяснила, что та не появляется на тусовках эмо в реале и что там никто такую не знает. Зато там, на тусовке, Носова познакомилась с какими-то двумя девчонками и начала считать их чуть ли не светом в окошке. Кем-то «одной крови», кем-то, совсем непохожим на всех вот этих, из школы. Кем-то, к кому можно было удрать по первому свистку, побросав всё и всех. Вера сделала даже попытку войти в эту компанию. И, наверно, сутки была невыносимо счастлива. Стоило перетерпеть унижения, тычки буквальные и словесные, чтобы услышать, как отчаянно Аня за неё заступается, как заставляет едва знакомого парня извиниться перед ней, Верой. Но это был последний счастливый день. Потом Носова просто забила на обещание сходить в кино, даже не извинилась и сбежала с этими девчонками. Вот так всё и было кончено ещё до того, как класс узнал, что Носова в дурдоме. И Вера говорила себе: она тебя кинула потому что ты её сдала всей школе, пусть даже она об этом и не знает, вот такая ты ей и подруга! А Антиангел внутри Веры противоречил: ты её сдала, потому что знала, что она тебя кинет, потому что знаешь и всегда знала – она никогда не будет с тобой, не будет твоей. Ты дала ей умереть, казнила себя Вера чуть позже. Ты подтолкнула её к этому страшному решению. Она тебе доверяла, всё рассказывала, а ты её предала. Ты поступила, как самые гнусные классические герои: мол, так не доставайся же ты никому! Вера рыдала почти на плече у Мишки Дятлова, они каялись друг другу, не во всём, конечно, ну, Вера точно не во всём, но даже так было уж точно легче. Антиангел пришибленно помалкивал. В ушах у Веры настойчиво звучала почти забытая песня, из сериала, который порой смотрела мать:

Ангелы здесь больше не живут…

Вернувшись с похорон Ани, Вера уничтожила свой аккаунт. В тот же день решительно заявила матери, что ни на какой экономический не пойдёт и в гробу его видала. Всё равно и так у неё давно не блестящие оценки, и она ещё когда отказалась перевестись в другой класс (из-за Ани, конечно, и, может, в целом из-за привычного окружения…), отказалась не то чтобы очень решительно, но образ абсолютно послушной девочки уже был разрушен. Сейчас Вера яростно его доламывала. Конечно, вину перед Аней это не искупало, но хотя бы это был первый шаг к тому, чтобы пойти своим путём и как раз начать искупать. Ирка Шишкова к этому времени вынырнула из своего романа и вернулась в прежнюю жизнь со свежайшим откровением «Все мужики – козлы». Распиналась, что больше никого и на пушечный выстрел не подпустит и великолепно проживёт без них, снова сделав танцы смыслом своей жизни. Вера с сомнением моргала, надеясь, что за очками не слишком заметна её реакция, и жалея, что Ирка распинается так громко. Потому что, ну разумеется, не обошлось без комментариев от Будиловой: – Танцуй-танцуй, и Ахмаметьеву с собой возьми, как тебе припрёт – она тебе полижет, у танцовщиц это норма! Рыжая мерзко засмеялась, показывая лошадиные зубы, Вера почувствовала, что краснеет, а Ира тут же отбрила: – А знаешь что, Будилова, признак лесбиянства – как раз таки нимфомания! – Не умнич… – начала было Ольга, но тут же аж рот рукой зажала. Кому-кому, а ей повторять за Харей? – Ага, боишься правды! – теперь смеялась уже Шишкова. – Тебе-то, думаю, уже никто не полижет, у Дашки теперь есть кто покрасивее! И взрослая, и авторитетная, и обращается с ней не как с грязью! Девчонки сцепились. А Вера даже словами не могла их остановить. Просто легла головой на стол, уткнулась в руки и ни на что не реагировала, пока её не начали тормошить. – Эй, Вера! Вера? Ты на чьей стороне вообще? – докапывалась Ирка. – На своей собственной, – отрезала Ахмаметьева каким-то чужим, злым голосом. Поднялась и вышла из класса. Но ещё успела услышать, как подружка вопрошает в пространство: – Её что, Носова покусала? Вот ужас-то! – До чего ж ты коза, Шишкова, – ответила на это Ольга, почему-то без обычной своей стервозности, просто совсем по-взрослому отметила, мол, ну как так можно вообще, человек умер, ушёл из жизни, и во многом по нашей вине, вот такой подтекст Вера услышала. И её мир окончательно перевернулся, потом завалился набок и покатился, бесконечно меняя местами небо и землю. Кажется, единственное, что теперь могло удержать её на плаву, – это помогать кому-то, кому ещё хуже. Может, этот кто-то даже и Ира, которой попросту страшно, которая выдаёт защитную реакцию и всеми силами старается не сломаться.