Мой Милаш

В этот день было пасмурно, небо плакало мелкими каплями дождя, так и не решаясь зарыдать. Ноа, как и все его друзья и близкие, до последнего надеялись, что этот день никогда не настанет…3 дня назад у Эмбер остановилось сердце…врачи боролись за неё из последних сил, он проводил возле её палаты сутки за сутками, плакал, пытался поддержать мистера Нокса, хоть в душе сам разбивался на части. Стэф будто бы и не замечала происходящего, даже материально помогал именно Ноа, пока сестра была обеспокоена поникшим Дэйвом. Парнем, который нужен был лишь для сделки, а не лучшей подругой…смешно. Ему же в пропасть не давало упасть одно…розовые глаза, которые провели все эти ночи, все слёзы с ним, руки, которые обнимали, когда было настолько больно, что хотелось выть…губы, которые пытались отвлечь от мысли, что её больше нет… — Милаш… Он бесшумно зашёл в ванную, где Ноа витал в мыслях уже минут 15. — А.? А…прости…я…задумался… Йен подошёл к парню, разворачивая его к себе, и крепко обнял, прижимая к широкой груди, будто бы защищая от всего мира, что пытался сейчас раздавить его. — Ты сделал всё, что мог Милаш…ты не виноват… Как же больно сейчас было Йену смотреть на него, особенно зная, что девочка умерла именно из-за его таблетки… «Чёрт…зачем она её взяла? Она же знала про порок…» — Я знаю, Йен…знаю… Он лишь сильнее прижался, мысленно благодаря вселенную за то, что он проживает весь этот ужас с ним. Они жили вместе с тех пор, как Эмбер попала в больницу. Ноа пытался ходить к ней каждый день, а после просто не хотелось возвращаться домой, потому Йен без всяких разговоров просто приехал к нему в один из дней, они собрали его вещи и теперь так называемая «коробка» была их общим домом. На похоронах было сложно…мистер Нокс держался из всех сил, пока его жена убивалась слезами в его рубашку. Примерно тоже самое происходило внутри Ноа, но он должен был держаться… Дэйв пытался заглушить боль алкоголем, выглядел он так себе, но Стэф кое-как все же смогла уговорить его прийти и сейчас, глядя на него, было опустошенное тело. В его глазах не было ничего кроме боли за близкого человека, за друга детства. Они пришли домой поздно ночью и только сейчас Ноа смог дать волю чувствам. Он развернулся к Йену, который зашёл сразу же после него, крепко обнял и зарыдал. Впервые за все эти дни он позволил себе именно зарыдать, он хотел, что бы вся эта боль ушла и как можно быстрее… Йен крепко обнял парня, мягко поглаживая его по спине. Смотреть на его мучения, знать правду и проживать каждый день с этим было самым мучительным… — Ноа… Он тихо позвал его и тот поднял заплаканные, красные глаза на его розовые. — Чт…что…? Его голос дрожал, что оставило новый шрам на сердце Йена. — Иди ко мне… Он нежно поцеловал его, пытаясь забить его голову чем угодно, но лишь бы не болью, а затем стал переводить поцелуй в более страстный и жаркий. Его губы были как никогда мягкими после слез, но не менее искусанными от нервов за последние несколько дней. Гастингс медленно отвёл его к кровати, не прерывая жаркий танец их языков, а после мягко уложил любимого на неё. Оторвавшись от губ, Йен стал покрывать жаркими поцелуями его шею, пока Ноа, слегка выгнувшись, тихо простонал, закрыв глаза от наслаждения. — Йен… Все таким же дрожащим, но уже не от слёз, голосом проговорил Ноа. — Да, Милаш? Он поднял голову и посмотрел в его ещё красные глаза. — А ты… Ноа немного замялся, прежде чем закончить фразу. — Ты был когда-нибудь снизу…? Вместо ответа Йен лишь ухмыльнулся и вернулся к губам парня, оставляя на них ласковый, почти невесомый поцелуй. — Мне воспринимать это как намёк…? Горячо проговорил Йен, глядя ему прямо в глаза, от чего Ноа лишь больше смутился. — Я бы хотел попробовать…с тобой… Всё же ответил Йен, положив ладонь ему на щеку и нежно поглаживая большим пальцем такие родные черты. — Сейчас… Проговорил Гастингс прямо в губы Ноа, возвращая его в жаркий танец их языков. Он стал медленно расстегивать пуговицы на чёрной рубашке любимого, которую сам же и одолжил. «Как же тебе идёт чёрный, Милаш…», прозвучало в мыслях Йена, пока он был занят пуговицами. Распахнув ненужную одежду, он провёл горячей ладонью по его животу, поднимаясь к груди, слегка задевая соски, от чего Ноа издал еле слышный стон, отрываясь от их страстного поцелуя. Йен стал покрывать шею любимого легкими укусами, после чего награждал его горячими поцелуями в тоже самое местечко, пока Ноа занимался рубашкой любимого, обнажая такой любимый торс, такую родную татуировку на груди. Расправившись с рубашкой, Ноа незамедлительно снял её, освобождая тело Йена полностью, любуясь им, после чего Гастингс, обняв его, перекочевал на спину и теперь уже парадом правил Ноа. Он стянул с себя мешающую ткань, оставшись перед ним с оголенной душой. Наклонившись, Ноа принялся покрывать грудь любимого поцелуями, медленно спускаясь к заветному местечку, прокладывая дорожку по его горячему прессу. Когда Ноа достиг ремня, он слегка приподнялся и стал освобождать любимого от брюк. Сначала ремень, затем пуговица, ширинка, резинка трусов и вот уже любимый перед ним во всей красе. Ноа, облизав губы, наклонился и взял в горячий рот уже возбужденную плоть, которая так долго и мучительно теснилась в брюках. Йен издал громкий рык, который казалось было слышно за пределами их логова, но сейчас их мало что интересовало. Ноа старательно отсасывал, пытаясь вобрать в себя его огромный член полностью, наслаждаясь стонами и вздохами наслаждения любимого. Йен крепко сжимал простынь их кровати, ощущая горячий и уютный ротик любимого, ощущая его совсем неумелый язык, но этим он и был прекрасен. «Мой Милаш…». Ноа, несмотря на отсутствующий опыт, старался сделать как можно приятнее любимому. Он, помогая себе руками, проводил язычком по его головке и стволу, вбирал его член, пока он не упирался в глотку, под желанные стоны любимого. Когда Ноа ощутил, что Йен на пределе, он прекратил мучительные ласки и теперь уже поворачивал Йена на живот, а он делал то, что сейчас хотелось его Ноа. Милаш заботливо подложил под его живот подушку, выставляя Йена в ту же позу, в которую он ставил его, когда Освальд впервые посетил его логово и больше не имел желания его покидать. Йен заметно нервничал, хоть и пытался не подавать виду и тут он услышал над своим ухом такое знакомое «Расслабься». Так же он сказал Ноа в их первый раз. Милаш тем временем возился со своими брюками, пытаясь как можно быстрее снять их. Затем, смочив свои пальцы слюной, он принялся подготавливать Йена. Он медленно проталкивал свои пальцы в кольцо совсем не тронутых мышц, от чего Йен кусал губы, хоть и пытался быть максимально расслабленным. Ноа двигался медленно, ритмично, что бы не причинить ему боль, пока Йен не стал сам насаживаться на его пальцы получая удовольствие. Когда он уже был готов, Ноа стал поглаживать головкой своего не маленького члена его разработанную дырочку, удивляясь как он весь поместится в него. Йен, прикусив нижнюю губу, ждал момента Х. Почему-то он всегда боялся наступления подобного момента, но не сейчас…не с ним…он не сделает ему больно. Ноа стал медленно входить, вызывая громкий стон Йена, а затем Милаш дал ему несколько секунд привыкнуть. Так они провели несколько мгновений, прежде чем Ноа полностью вошёл в него и стал медленно двигаться, боясь сделать любимому больно. Но Йену не было больно, он наслаждался этой наполненностью. — Всё хорошо, Милаш… Хриплым голосом проговорил Йен и Ноа ускорил темп. Теперь их дом был наполнен громкими стонами и жарким дыханием, что возбуждало обоих с каждой секундой всё больше. Ноа двигался в нем с каждым толчком всё быстрее, срывая с губ любимого очередной стон или рык, пока не ощутил, что достигает пика. Милаш, взяв его недавно обласканный член в руку, стал доводить его до оргазма, продолжая вдалбливаться в него, пока они вместе не кончили. Ноа с громким рыком, Йен с не менее громким стоном. Он вышел из него, в после оба, уставшие и мокрые, свалились на вторую половину постели. Ноа спиной прижимался к Йену, который крепко его обнимал. — Спасибо… Последнее что он проговорил, прежде чем провалится в сон.