***
Время близится к пяти часам, а это значит, что парням скоро выходить. Строгого дресс-кода не было, «придите в приличном и комфортном» — примерно такая формулировка была. Паша посадил Юру на переднее пассажирское, а сам сел за руль и, когда машина прогрелась, они поехали по адресу кафе. Путь не близкий, через весь город. — Волнительно, аж подташнивает, — поправив волосы сказал Музыченко и почувствовал руку на бедре. — Не ссы, Капустин, все будет заебись, — подбадривал его Паша, потирая большим пальцем бедро. До заведения оставался буквально один поворот и ссаная ёбань с парковкой. Народу то туча. Бабурин же днюху празднует. Вот они на месте. Юра выходит из машины и забирает коробку с подарком с заднего сидения, которую перехватывает Личадеев. Внутри которой мужской букет под заказ. В букете разный алкоголь, колбаса, презервативы и деньги к бутылкам приклеены. Народ ещё не весь собрался, хоть и время было без десяти шесть. Юра остановился возле виновника торжества и глубоко вдохнул, набираясь смелости. — Саааш, — позвал его и дождавшись, когда он повернется к ним, продолжил, — Поздравляю с днём рождения, желаю счастья в личной жизни. Пух! — и крепко обнял, похлопывая по спине. — Санек, братан, шоб хуй стоял и деньги были, — улыбаясь сказал Личадеев и вручил ему коробку. — Бля, мужики, от души спасибо, обязательно посмотрю, когда дома буду и отзыв напишу, — ответил мужчина и взял коробку. — Бар в доступе, еда тоже, берите и ни в чем себе не отказывайте. — добавил Александр и унёс коробку в какую-то дверь за баром. — А ты говоришь — страшно, — посмеялся Личадеев глянув на Юрца и пошел к бару. Последний пошел за ним. — Я за рулём, да? — несколько расстроенно спросил Музыченко, останавливаясь и опираясь на барную стойку. — Если ты не против, — отозвался казах и обращаясь к бармену заказал виски с колой. — Пей, но в меру… А ещё закусывай, я не собираюсь тебя на собственном горбу тащить, — сказал брюнет и попросил у бармена безалкогольный мохито. Каждый со своим коктейлем. Оба довольны. Чуть отстав, Паша пошел за Юрой к столу. Народ собрался, казалось, весь. Все уселись за стол. Праздник набирал обороты.***
Незнакомых было больше, чем знакомых. А всего под сотню человек собралось. Паша уже изрядно напился, но оставался в сознании, хоть язык уже покинул чат. Юра, Паша, Бабурин и ещё кто-то о чем-то беседовали. Но внимание всех привлек смачный шлепок по ягодицам Юры. — Ахуел?! — прокричал Музыченко, разворачиваясь к телу лицом. — Есть мальца. — замечая резкое внимание к себе, сказал парень и посмотрел на Пашу с Юрой. Все, кто был с ними знаком, знали, что они не встречаются. Но ни к Паше, ни к Юре никогда не лезли. Они друг за друга, буквально, убивали. Просто общение допустимо, естественно, они же не долбоебы. Но когда происходит вот это… Паша не бросит Юру, Юра не бросит Пашу. — А вы вместе? — неожиданно спросил незнакомец, поглощая взглядом Музыченко. — Нет, — скептично ответил Паша. Несмотря на то, что градус давал о себе знать такое поползновение в сторону его мальчика было запрещено в любом состоянии. Кулаки машинально сжались до неприятной боли в костях. — А, ну, тогда, я могу предложить тебе провести вечер вместе? Пообщаемся там, угощу тебя, можно с продолжением, — это уже было обращено к Юре. — Нет. — также серьёзно и холодно отвечал Личадеев. И плевать, что говорили не с ним. — А с хуя? Вы же не вместе, значит он свободен, значит он может сам решить хочет или нет пойти со мной… Хотя по-любому хочет. Вы просмотрите на меня. Каждый течет по мне, как малолетняя сучка по Джастину Биберу. Разве не так? — расслабленно говорил самонадеянный незнакомец. Бабурин, Юра и все вокруг чувствовали напряжение, но никто не вмешивался. Личадеев был на последней стадии бешенства. — Ах, почему, блять, да? — возразил парень и прописал двоечку по смазливому еблу этого самоубийцы. Тот потерял сознание и грохнулся на пол. — Почему, блять… Действительно, нахуй. — продолжал кипеть пьяный Паша, потирая кулаки. Никто из тех, кто увидел это не обратил никакого внимания на произошедшее. — Новенький походу… — вздохнул Юра и посмотрел Паше в глаза. — Но можно было… — Нихуя не можно было, Юрочка, он в открытую катил к тебе свои ссаные яйца. Катил. К тебе. Рядом со мной. Это прямой путь к самоубийству. Это только слепо-глухо-немой человек не знает. — продолжал беситься Личадеев. — Да-да… Я понял тебя. Выдохни, пожалуйста. Сейчас мне ничего не угрожает… — Эээээ, подождиии… Откуда ты знаешь? Может найдутся ещё такие бессмертные… — Ну всё, Паш… Это уже паранойя. Тебе виски с колой принести? — Нет, блять! Я сам схожу! — Хорошо, хорошо, я буду рядом с Сашей, — вздохнул Музыченко и бросил взгляд на именинника, убеждаясь, что он все ещё стоит здесь. — Вот так то лучше. Я сейчас приду. — координация улучшилась и шел он как спортсмен по ходьбе. Филигранно ровно и прямо. Без преувеличений. Да и речь почетче стала. Протрезвел, бедолага… Он вернулся к Юре с бокалом алкоголя в руке. — Не было поползновений? — Не было, не было, — сразу ответил Юра и положил руку ему на плечо. — Саш? — словно не веря брюнету, обратился Паша к другу. — Все чисто, Паш, успокойся. — посмотрев ему в глаза, сказал Бабурин, надеясь, что все-таки он угомонится. — Порядок. Юра, пойдем выйдем… Одному скучно, — взяв его под руку сказал Паша и направился на выход. Они немного отошли от кафе и Личадеев упёрся спиной в стену, закуривая. — Паш, можно узнать? — негромко спросил Музыченко, словно чего-то боится. — Ну, попробуй… — выдыхая дым, ответил голубоглазый и засунул свободную руку в карман. — А почему ты так сильно переживаешь за меня? Я же никуда не уйду от тебя. — Ну, смотри… У меня был опыт, когда меня заверяли в том, что не уйдут… Что будут верны мне до гроба… Но один из подобных людей смог убедить этого человека пойти с ним. Это происходило со мной не один раз. А ещё с моей сестрой произошло то, за что я боюсь больше всего. Один из таких изнасиловал ее. Достаточно убедительно? — он говорил спокойно, но на лицо заметно изменился. посерьёзнел. Наверно, даже взгрустнул. — Прости… Я тебя услышал. Ты же во мне не сомневаешься? — Нет, Юр… В тебе я не сомневаюсь. — А почему мы до сих пор не станем официально вместе? Мы же совсем не выглядим как обычные друзья… Ты можешь месяцами жить у меня, я у тебя. Мы периодически потрахиваемся. Ну и в целом… Почему? — Это крепкая мужская дружба. Не рушимая ничем. Хотя, на самом деле… Я не знаю. Может быть… Наверно, мне нравится тот факт, что для всех мы не вместе, но к нам все равно не пристают. По крайней мере, наши друзья и знакомые. — Ну, а почему мы не можем начать отношения? К нам по прежнему не будут лезть. — Ну, это же гораздо интереснее… Чем скучное: «да, мы вместе», гораздо интереснее услышать: «нет, мы не вместе, но только вздохни к нему неровно и я сломаю тебе хребет», не находишь? — Ну, с одной стороны, да. Это прикольно. Когда мы не вместе, но все равно не изменяем. Не позволяем кому-то ещё касаться друг друга не в плане обычной дружбы и общения… — Ну вот… Я надеюсь, ты не против. Но в целом… Если хочешь можешь считать началом отношений 7 июня… Именно в то время началось то, что есть сейчас. — Если ты не против, то да, я буду так считать. А для остальных что? Мы по-прежнему и остаёмся людьми, которые везде и всюду вместе, но не встречаются, а просто иногда сосутся, ебутся и вообще или нет? — Да. Мне так нравится больше. — Поддерживаю. — Ладно, пойдем… А то потеряли небось, — улыбнулся Личадеев и взял его за руку, переплетая пальцы, и потащил за собой. Юра тянулся за ним, заходя в кафе. Паша сел за стол и залпом опустошил стакан виски с колой. — Санеееееек!!!!! — истошно прокричал на весь зал Личадеев и посмотрел на друга. Настолько неожиданно, что аж галдеш притих. — Врубай погромче музыку, пойдем танцевать!!!!! — не менее громко сказал он и встал из-за стола, выходя на танцпол. Юра остался за столом, наблюдая за ним. Но в его поле зрения попалось тело, которое собирается явно к нему опять подкатить. Из-за чего он цокнул языком и вышел в толпу и подошёл к Паше. Увидев брюнета, парень перестал танцевать и подошёл к нему, говоря прямо в ухо. — Что-то случилось? — Нет, все в порядке. Просто за столом скучно. Из-за музыки они друг друга ужасно плохо слышали, но кое-как поняли. Стены кафе дрожали от звука, а пол, казалось, может просто сломаться. Но людям плевать. Им весело. Они танцуют.***
Празднество закончилось к седьмому часу утра. Паша пьяный в слюни висит у Юры на плече, пока тот, обнимая, держит его и, буквально, несёт в машину. Отметили хорошо. Все прошло отлично. Приехав домой ближе уже к восьми Музыченко принялся будить Пашу. Но тот ни в какую не просыпался. А на улице зима. В машине не останешься. Но спустя около двадцати минут танцев с бубнами вокруг спящего казаха тот решает проснуться. Машина уже остыла. Паша весь в снегу, которым его отчаянно пытался разбудить Юрий Юрьевич. — Наконец то проснулся, блять, — вздохнул Музыченко и поднимая Павла на ноги закрыл дверь и после всю машину на сигнализацию. Спустя ещё какое-то время парни завалились в квартиру. — Юра. Срочное включение. Не ложная тревога. — Блять, Личадеев. Ты серьёзно? У меня сил нет не то, что на тревогу, а даже на включение не хватит. Давай поспим? — сразу поняв к чему он клонит вздохнул Юра и помогая ему раздеться отвёл в спальню, раздевая и укладывая в кровать. — Ну, Юрочка! Ты же знаешь, что сам я себе не помогу, а у тебя всё всегда получается слишком охуенно. Давай хотя бы включение? — строя из себя самое милое существо на свете, просил Паша, смотря на Юру глазами кота из «Шрека». — Точно только включение? — он не знал ни одного раза, когда все заканчивалось только минетом. Личадеев слишком ненасытный, чтобы остановиться только на этом. А Юра слишком хорош в этом, чтобы ставить точку только на отсосе. — Я не ручаюсь за себя… — подняв руки сказал Паша и закинул голову назад с закрытыми глазами, опуская руки на кровать. — Паша, блять… Мертвого заставишь. — вздохнул Юра и залез под одеяло, между его ног. Спуская чужие трусы и оголяя разгоряченную плоть брюнет помогал себе рукой, посасывая головку. Паша аж заскулил от наслаждения, жмурясь и всеми силами контролируя руки, чтобы не начать мешать ему. Юра вбирал член в рот ещё не совсем глубоко, но часто, помогая рукой. Личадеев настолько сильно хотел, что кончил ему в рот только от этого. На щеках появился румянец, а взгляд смущённо отведен в сторону. Он никогда не кончал так быстро. — Прости… — Папочка, мне продолжать? — Не нужно, — Паше было чертовски стыдно, а «папочка» просто сорвало ему крышу, но сейчас грубость не пойдет на пользу. Юра делает всё сам, как ему удобно. Паша все равно с ума сойдёт. Усатое чудо никогда не делало это плохо. Музыченко снял с себя одежду и трусы. Не разминаясь и без смазки он сел на член Личадеева. Уперевшись обеими руками в пресс, Юра, оттопырив попу, начал насаживаться на девятнадцать сантиметров горячей плоти, заполняющей собой всё пространство. Паша тихо стонал, стараясь сдерживать себя, чтобы не выглядеть так, словно его сейчас ебут. Юра упал ему на грудь, продолжая интенсивно двигаться и стонать, громче обычного. — Пааа…п…аххммффаа. Пап… Папочка, прошу! — в этот момент Паша нанёс несколько звонких ударов по ягодицам Юры и хватался, оставляя следы. Юра стонал ещё громче и максимально по-шлюшьи. Павел еле держал себя в руках, чтобы не порвать очко Музыченко в кровь и искры из глаз, потому что именно такого секса он сейчас хотел. Но хочет ли этого Юра, не хочется проверять, а тем более они не пробовали ещё ни разу. Бёдра Личадеева поддергивались вверх, сталкиваясь с Юриными ягодицами и тем самым сбиваясь с ритма. Музыченко неожиданно остановился, поднимаясь на руках над Пашей. — Я что-то делаю не так? — несколько испуганно спросил последний. Потому что заканчивать не хотелось, а пауза произошла слишком резко. — Выеби меня, — только это сказал Юра и слез с него, падая на кровать и подставляясь к нему раком. Паша не медлил, кладя руки ему на ягодицы и насаживая на член. Юра поднялся на локтях и упёрся головой в постель, стоня. Личадееву нравились его стоны, но воплотить свое желание он все равно не может. Не хочет делать ему больно. Юра подсказывал ему только движением ягодиц как будет лучше. Паша пытался ускориться, но Юра не давал. Поэтому он довольствовался тем, что есть, но иногда у него получалось прибавить темп. Неожиданно Павел решил, что нужно двигаться как можно нежнее. Он плавно вводил член и выходил, заставляя Музыченко скулить и просить продолжать. Но Паша не слышал, делая по-своему. Он переставал выходить полностью, но двигался не менее нежно. У Юры дрожат коленки, он хочет большего. — Папочка, прошу тебя, — скулил брюнет, начав самостоятельно насаживаться на член, но Паша взял его ягодицы и остановил, продолжая движение в своем ритме. — Папочка хочет так, — сказал шатен и вошёл по самое основание, заставив Юру протяжно простонать. — Прости, — сказал голубоглазый парень и, крепко взявшись за чужие ягодицы, начал двигаться с невероятной скоростью. Такой сегодня не было. Их тела стучаться друг об друга. Яйца стучат. Юра стонет на всю квартиру. Паша стонет, но Юре между лопаток. В один момент все заканчивается, Паша прижимается к нему всем телом и с тихим выдохом, похожим на рык, кончает, заполняя вязкой жидкостью всё, что возможно. А после целует и нежно вылизывает его плечи. На глазах Юры слёзы, текущие по щекам. Очко болит, но всё хорошо. — Прости, прошу, — шепчет Личадеев и как кот лижет его щеку. — Папочка слишком груб сегодня. Я провинился? — наигранным голосом говорит Юра и поворачивает голову к нему. — Нет, все хорошо, мой мальчик, — ответил Павел, вытерев слёзы большими пальцами, облизывает кончик носа, а после примыкает к губам. Юра сразу отвечает ему, разворачиваясь всем телом к нему и обвивая руками шею. Через время Паша отпускает его и прижимает к груди, поглаживая по голове. Юра, если бы мог, то заурчал как кот, но он просто лежит, закинув на Пашу правую сторону своих конечностей. — Спокойной ночи, Юрочка, — после этих слов Павел закрывает глаза и засыпает практически сразу. — Спокойной, папочка, — отвечает ему Юра и почти моментально отходит в царство Морфея.