Прикладная ксеноантропология

В тот день заседание Совета Альянса выдалось особенно беспокойным. Посол дрази ни с того ни с сего ополчился на посла гейма и встречал дикой руганью и насмешками любое сказанное тем слово, даже когда оно было сказано без переводчика, который через два часа неожиданно сломался. Пак’ма’ра прямо на Совете погрузились в медитацию (не то чтобы это отличалось от их обычного состояния) и были весьма недовольны, когда президент прервал это их чрезвычайно важное и уместное занятие. Моллари же постоянно посмеивался, отпускал двусмысленные шуточки, а когда посол бракири попытался грозно хлопнуть по столу, но угодил по ноге своему атташе, и вовсе расхохотался в голос — в общем, был невыносим. Точнее, еще более невыносим, чем обычно. — Я собираюсь выпить, — сообщил Моллари по дороге от турболифта. — После такого-то представления. «Ну ладно, — подумал Г’Кар. — Может, и не совсем невыносим». — Только не говори, что собираешься составить мне компанию, — добавил Моллари через несколько минут. Г’Кар только тогда заметил, что пропустил поворот к своей каюте. Но вместо того, чтобы ретироваться, он почему-то сказал: — Я твой телохранитель, Моллари. Куда ты — туда и я. — Вот уж не знал, что это правило распространяется и на «Вавилон 5». Полагаешь, владельцы казино захотят свести со мной счеты? — Я бы не удивился, — фыркнул Г’Кар. Ему неожиданно понравилась эта дурацкая игра, а потому он продолжил наигранно-серьезным тоном: — Не то чтобы я опасаюсь кого-то конкретного. Но ты наживаешь врагов с такой скоростью, что никогда нельзя быть точно уверенным, что какой-нибудь проходящий мимо человек не захочет тебя застрелить или зарезать. — О, делишься собственным опытом? — рассмеялся ничуть не обидевшийся Моллари. — Но тут он тебе не поможет. Ты просвещал моих людей насчет обычаев нарнов. Что ж, позволь мне вернуть услугу и кое-что рассказать об обычаях центавриан. Мы предпочитаем менее… гм, грязные способы устранения соперников. И менее громкие. — Вроде яда? — съехидничал Г’Кар. — То-то на Центавре тебя пытались застрелить. — Грубияны существуют везде, — на этот раз Моллари потрудился разыграть обиду. — Хотя ты грубияна от человека воспитанного все равно не отличишь. Г’Кар собирался пошутить насчет инсценировки самоубийств, но неожиданно для себя прикусил язык. Эта подколка была за чертой дозволенного, потому что касалась если не друга, то хорошего приятеля. Однако когда он вообще провел для себя эту самую «черту дозволенного»? — Что ж, моя отвратительная невоспитанность позволила мне вынести вашу изысканную вежливость на Центавре, и теперь она же позволит мне пробраться в твою каюту. — С каких пор тебе нужны приглашения? — осведомился Моллари. Можно было бы предположить намек на инцидент четырехлетней давности, но тон был слишком серьезным для очередной подколки. — Да ладно тебе, Г’Кар, — продолжил он. — Хочешь спастись от своих фанатов — так и скажи. Я ведь не нарн, чтобы осуждать… гм, разумную осторожность. — Ты чрезвычайно любезен, Моллари, — отозвался Г’Кар, недоумевая, почему эта простая отговорка не пришла ему в голову. — Это к дождю. — Просто я центаврианин, — гордо откликнулся тот.

* * *

— Ого! — Г’Кар одобрительно щелкнул языком. — Только не говори, что никогда не пробовал бривари! — изумился Моллари. Вообще-то у Г’Кара раньше просто не было такой возможности. Во время войны в списке приоритетов Сопротивления стояли другие грузы, потом достать центаврианские товары можно было только при очень большом желании и столь же большом количестве денег (а у Г’Кара не было не столько первого, сколько второго), на Центавре же ему просто нельзя было пить. Но вместо того, чтобы так и сказать, он съехидничал: — Я центаврианами, знаешь ли, не интересовался. Почему-то с Моллари Г’Кар постоянно говорил не то, что было бы разумно и продуктивно для теперь уже общего дела. А подчас даже и не то, что сам хотел. — Да неужели? — Моллари картинно приподнял брови. — Хорошо, если тебе угодно, я ими интересовался в несколько другом… качестве. Не касающемся кухни, напитков и прочих развлечений. — Да неужели? — повторил Моллари, полностью скопировав не только слова, но и тон, и жест. Г’Кар почувствовал, как к щекам приливает кровь. Этого только ни хватало! — Только не говори, что ты ревнуешь. — Это вопрос принципа, мой невоспитанный… — Моллари запнулся, явно не зная, как закончить фразу. Друг? Вот еще! Враг? Уже нет. — Гм… телохранитель, — нашелся он наконец. — Посмотри на Визака*. — А он тут при чем? — искренне не понял Г’Кар. Моллари взглянул на него как на идиота. — Ты хочешь сказать?.. — Именно. — Налей-ка мне еще, — велел Г’Кар. — Эту новость я на трезвую голову не переварю. — На первый взгляд может показаться иначе, но бривари — весьма крепкий напиток, — предупредил Моллари. — Я нарн, — гордо возразил Г’Кар. После небольшого молчания он вернулся к предыдущей теме: — Не то чтобы меня волновала чужая личная жизнь, но все же, как это… технически? Женщина-дрази и гейм? — Тебе изобразить на пальцах? — елейным тоном поинтересовался Моллари. — Открой медицинскую базу данных, раз ты у нас такой любопытный. И подключи воображение. — Кто бы говорил! — отпарировал Г’Кар. — Сам ведь предлагал изобразить. А если бы я согласился? Моллари покачал головой. — Это ты у нас любитель… скажем так, практических ксенобиологических исследований. Об этом вся станция уже шесть лет судачит. — Ксеноантропологических, — зачем-то поправил Г’Кар. Хотя Моллари был, по большому счету, прав. — Да неужели? — в третий раз изумился тот. — То есть тебя интересует не только тело, но и… гм, душа? Что ж, весьма похвально, весьма. Но дрази в твоей коллекции пока нет? И минбарок, насколько мне известно, тоже? На этот раз Г’Кар даже глаза спрятал. — У минбарцев крайне интересные брачные ритуалы, — попытался он вывернуться. — Участвовать — не для моего терпения, но наблюдать весьма занятно. — Я не сомневаюсь, — с непередаваемым апломбом согласился Моллари. — Я слышал кое-что об их… ступенях сближения, так это, кажется, называется. Их несколько десятков, кстати. — На десятой дозволяется снять балахон? — пошутил Г’Кар. — На второй полагается исследовать эрогенные зоны партнера. Г’Кар поперхнулся: — Ты шутишь! — Ни в одном глазу. — А зачем тогда все остальные? — Г’Кар, ты все-таки невозможно приземленное существо, — вздохнул Моллари. — И это тебя твой народ назначил духовным вождем! — Если бы мы тратили столько времени на… гм, сближение, мы бы давно вымерли, — буркнул Г’Кар. — Да, ваши брачные ритуалы попроще. Да и наши тоже. Но о них ты знаешь достаточно. — Не совсем. Мне всегда было любопытно, как вы держите равновесие в процессе. Шесть… гм. Ну, ты понял. — Это требует определенной концентрации, — похвастался Моллари. — Продемонстрировать? Г’Кар снова поперхнулся. — В тебе проснулся дух исследователя? — съязвил он. — Экий ты прыткий, — рассмеялся Моллари. — А поцеловать? На самом деле, — быстро добавил он уже другим, чуть более серьезным тоном, — исследованиями такого рода я достаточно назанимался в юности. Хотя, конечно, не с инопланетянами. — Жаждешь восполнить пробел в образовании? — фыркнул Г’Кар. Смешок выдавить получилось с трудом — в горле почему-то пересохло. — Х-м-м, — Моллари возвел глаза к потолку, будто серьезно обдумывая эту мысль. — Перед практическими занятиями надо бы подтянуть теорию. Нарны, я слышал, все делают наоборот по сравнению с другими расами. Ты, например, мой дорогой телохранитель, даже раздеваешься странно. Я заметил на Центавре. Это из-за сумки? В этот раз Г’Кару удалось не поперхнуться. — Мы не любим сразу обнажать верхнюю часть тела, — подтвердил он, стараясь говорить ровно. — Такое доверие требует некоторого времени. — Из-за артерии? — Моллари указал Г’Кару в район ключиц. — Не только, — почему-то признался тот. — Просто это, — он, не касаясь, поднес руку к груди, — слишком чувствительная область. — Что ж, понимаю, — кивнул Моллари. Быстро переместился ближе и положил ладонь точнехонько на ту самую область. — Ты! — рявкнул Г’Кар. Даже через ткань деликатное прикосновение ощущалось слишком остро. — Ты ведь сам писал в своей книге, — усмехнулся Моллари, водя ладонью вдоль скрытой тканью артерии. — Центаврианам нельзя доверять. Г’Кар хотел сказать, что писал это в самом начале и успел с тех пор изменить свое мнение. Но мысли разбегались, а вместо слов из горла вырвался голодный стон. Он хищно улыбнулся и прохрипел: — Ты об этом пожалеешь. Вместо ответа Моллари положил свободную руку ему на пояс.

* * *

Под утро Г’Кар все-таки утомился настолько, чтобы задремать. Учитывая паранойю нарнов вообще и данного конкретного в частности, это было победой куда более ощутимой, чем все, происходившее ранее. Лондо самодовольно улыбнулся и удовлетворенно откинулся на подушки. «Все-таки, — с умилением подумал он, — по части тонких интриг нарны и в самом деле совсем еще дети».

Конец