Мне скучно

      — Почему ты делаешь это?       — Мне скучно.       — Это не причи…       — Расстаньтесь. Мне скучно.       Сынмин прикусил нижнюю губу, пытаясь понять, почему его сводный брат ведет сейчас себя как последняя сволочь на земле. Впрочем, это было типичное поведение для Минхо, который обычно всем своим видом показывал, что ему плевать на окружающих. Однако сейчас Сынмин видел, как было напряжено лицо старшего.       — Родители скоро придут. — Сынмин не узнает свой голос, который вдруг стал таким глухим и хриплым.       — Знаю.       Минхо наклоняется ближе к брату, касаясь кончиком носа щеки парня. Его теплое дыхание щекочет Сынмина, но сейчас ему совершенно не до смеха — он зажат между холодной каменной стеной и горячим телом Минхо. Этот дикий контраст волновал кровь и сознание Сынмина, который почувствовал, как накалилась атмосфера в просторном помещении.       — Мы дома!       Сынмин узнает голос мамы из тысячи. Родители наконец вернулись домой, почти застав детей за чем-то запретным, что точно свело бы их с ума, несмотря на то что они были довольно-таки прогрессивными взрослыми, которые прислушивались к своим сыновьям и всегда старались понять и поддержать их. Совсем недавно они приняли ориентацию Сынмина, который нашел в себе силы признаться, что его больше привлекают мужчины. К удивлению парня, он не услышал упреки и не увидел раздражения в глазах матери и отчима. Только старший брат кривил губы, отворачиваясь от него. Это не волновало Сынмина, но его сводило с ума то, как реагировал Минхо на имя его молодого человека.       — Сынмин-а, — женщина прошла на кухню с пакетами, полными еды, — ты звонил Хёнджину? Он успеет к ужину?       Минхо, услышав заклятое имя, закатил глаза и поспешил покинуть кухню под неодобрительные взгляды отца. У них были напряженные отношения, так как Минхо не мог простить отца за то, что тот забыл о его матери и привел в дом посторонних. Парень все еще помнил слабую улыбку мамы и то, как прибегал к ней в больницу после уроков. Тогда он был искренне счастлив.       Сынмин остался на кухне, чтобы помочь маме с готовкой. Сегодня был день рождения его парня, который они собирались отпраздновать с семьей Кима, так как родители Хёнджина жили в Японии, и он не мог навестить их. С особой любовью Сынмин добавлял специи в любимые блюда Хвана, он так хотел увидеть лисью улыбку на лице любимого.       — А на мой день рождения мы просто купили торт, — отметил Минхо, открывая холодильник. — Я могу взять сок? Или он для Хёнджина?       Сынмин попытался сгладить ситуацию, но столкнулся с хитрым прищуром брата. Он понимал, что Минхо специально делает такие комментарии, чтобы понаблюдать за его реакцией.       — Минхо, дорогой, помоги, пожалуйста, Сынмину с сервировкой. Я должна ответить на звонок…       Если бы тишина могла убивать, то двое в помещении уже давно были бы мертвы. Минхо наблюдал исподлобья за выражением лица Сынмина, у которого была милая привычка надувать губы, когда он был сосредоточен. Темные слегка вьющиеся волосы, одутловатое лицо, пухлые губы и блестящие глаза, — именно таким запомнил Ли того мальчика, который не осмеливался поднять взгляд, когда отец Минхо объявил важную новость за ужином.       Приборы красиво разложены. Белые свечи украшают стол. Сынмин достает телефон, чтобы сделать снимок для Хёнджина, который уже был в пути. У них была своя маленькая традиция — делиться фотографиями в течение дня, где бы они ни были.       — Идеально. — Восторженно говорит Ким, предвкушая как счастлив будет его парень.       — Ты хорошо постарался, — шепот, который так приятно ласкает слух. — Мне интересно… сделал бы ты это ради меня?       Ким был так сосредоточен, что не заметил, как брат подошел ближе к нему.       — Расслабься, — усмехается Ли и проводит ладонью по пояснице Сынмина, отчего младший дергается и резко разворачивается к брату.       Минхо облизывает сухие губы, его глаза блестят.       Дерзко. Пошло. Откровенно.       — Сынмин, открой дверь! Это, наверное, Хёнджин!       Ким краснеет, и быстро убегает, стараясь не смотреть брату в глаза. Он чувствовал себя неловко, так как его тело реагировало на прикосновения сводного брата.       Неправильно. Запретно. Но Сынмину хочется прижать Минхо к стене как это сделал брат час назад и посмотреть тому в глаза. Он все еще не мог понять, чем руководствовался Минхо, касаясь его, задевая слегка плечом, когда они вечером сталкивались в коридоре.       — Привет, малыш!       Сынмин отвечает на легкий поцелуй Хёнджина, но помнит о том, что в соседней комнате были его родители. С трудом ему удалось сделать шаг назад. На губах остался вкус клубничного бальзама Хвана.       — С днем рождения, — смущенно улыбается Ким и помогает Хёнджину снять пальто. — Ты увидел фото стола?       — Да, он великолепен! — Хёнджин нежно касается щеки парня и, слегка щурясь, прикасается лбом ко лбу Сынмина. — Спасибо, что устроил праздник для меня… Люблю…       За спиной слышится совершенно не деликатное покашливание Минхо. Казалось, что у него начался приступ и он сейчас выплюнет легкие.       — А можно без ваших гейских штук при людях?       Хёнджин закатывает глаза. Его жутко раздражал сводный брат Сынмина, который всегда вел себя развязно и испепелял его взглядом при любом удобном случае.       — А ты куда? — Сынмин удивленно захлопал глазами, увидев как обувается Минхо. — Мы сейчас сядем за стол и…       — Я пригласил Йеджи на вечеринку, — невинно захлопал глазами Ли. — Пообещал ее встретить, а то уже поздно.       — Из всех людей в Сеуле ты пригласил мою бывшую девушку… — усмехается Хван. — Ты так сильно хочешь испортить то, что приготовил Сынмин?       Минхо завязал шнурки, выпрямился. Затем медленно поправил толстовку. Он как будто специально делал все медленно, так, чтобы поиграть на нервах присутствующих.       — Я думал, что вход свободный. — Сладкая улыбка отразилась на лице Ли. — И я могу пригласить мою девушку…       Хёнджин и Сынмин потеряли дар речи. Они знали, что Минхо и Йеджи были одногруппниками и довольно-таки близко общались, вместе работая над проектами. Однако они и предположить не могли, что эти двое могут стать парой.       — Хёнджин, здравствуй! С днем рождения! Проходите скорее к столу, не стойте в коридоре.       В дверях появилась мама Сынмина, которая была рада видеть молодого человека своего сына. Они давно познакомились, и она искренне считала, что Хван был отличной партией ее сыну — красивый, образованный, вежливый, с хорошей репутацией. Но больше ей нравилось то, что рядом с Хёнджином Сынмин был счастлив. Он не мог сдержать улыбку, когда был рядом с этим светловолосым парнем.       Ужин был в самом разгаре, когда в дверях появились Минхо и Йеджи. Девушка знала, на какую вечеринку ее пригласили, но приняла приглашение. Минхо был ей дорог, и она очень хотела провести вечер с его семьей. Ее даже не останавливало то, что главный человек вечера — ее бывший парень, с которым они расстались полюбовно, но ее сердце все равно было разбито.       — Добрый вечер!       Йеджи мило улыбается, приветствуя хозяев. Отец Минхо был рад, наконец увидев девушку, о которой так много говорил его сын за ужином, когда вся семья собиралась вместе. Минхо без умолку рассказывал о том, как они вместе с Йеджи гуляли в парке возле университета, как готовились полночи к защите проекта и вместе ели очень вкусное банановое мороженое в их любимом кафе. Разумеется, отец не знал, что все сказанное Минхо предназначалось не для него, а для Сынмина, который нервно сжимал ложку, слушая истории брата.       Ужин проходил спокойно. Хёнджин много рассказывал про Осаку, где жили сейчас его родители, вспоминал забавные истории из детства в Лас Вегасе, где прожил несколько лет. Сынмин с восхищением слушал истории Хвана, радуясь, что семья приняла Хёнджина.       Прикосновение.       Сынмин выплывает из своих мыслей и вздрагивает всем телом, поймав хитрый взгляд напротив. Ему показалось, что Минхо сделал это случайно, однако второе прикосновение сложно было не заметить. Оно было более настойчивым. Под столом мелькнул белый носок Ли.       — Минни, ты в порядке?       Хёнджин заметил, как побледнел Сынмин, схватившись за край стола так, что его костяшки побелели. Он подумал, что парень прикусил щеку, наслаждаясь вкусным десертом из лучшей кондитерской Сеула.       — Все в порядке, — бормотал Сынмин, находясь под прицелом смеющихся карих глаз.       Остаток ужина прошел спокойно: Минхо соревновался с Хёнджином в оригинальности историй, Сынмин не успевал переводить взгляд со своего парня на брата, Йеджи хихикала над историями Минхо, иногда касаясь его руки, что не скрылось от одобрительного взгляда родителей. В то время как Сынмин боролся со странным чувством, клокочущим внутри.       После десерта Сынмин торжественно вручил Хвану подарок — наушники, о которых давно мечтал музыкант. Его радости не было предела и, не удержавшись, он обнял Кима при его семье. Сынмин уткнулся носом в шею парня и улыбнулся — сейчас он был счастлив.       Краем глаза Ким замечает взгляд брата: глаза Минхо сузились, руки сложены на груди, а губы поджаты. Вся его поза выражала недовольство, но Сынмин поспешил отвернуться, потому что он не мог позволить себе думать о брате, пока был в объятиях своего парня.       — Спасибо за вечер… Никто никогда не делал ничего подобного для меня, — по щекам Хёнджина потекли слезы, он плохо справлялся со своими эмоциями.       Сынмин обнял Хвана, нежно проводя рукой по его длинным светлым волосам. Он бы подарил Хёнджину весь мир, если бы мог.       — Увидимся завтра?       — Мы можем пойти в парк и устроить пикник, — Сынмин хотел постараться забыть то, что происходило в его доме последние месяцы.       — Это отличная идея. Мы можем приготовить сэндвичи…       Ким не дает Хёнджину договорить, затыкая парня поцелуем. Сейчас он пытался доказать самому себе, что чувства реальны, и он все еще влюблен в лисью улыбку Хвана и его звонкий смех. Хёнджин улыбается сквозь поцелуй и запускает руки в отросшие волосы Сынмина.       — Мелкий! Посуда ждет!       Минхо хлопнул дверью, чтобы точно потревожить пару. Он не хотел, чтобы прощание влюбленных затянулось. От одной мысли все внутренности Минхо скручивались, а в горле вставал ком.       Сынмин тяжко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Ему было неловко из-за поведения Минхо, который всем своим видом показывал, что он не рад гостям в этом доме. Деструктивное поведение Ли оставляло отпечаток не только на настроении Сынмина, но и на отношениях внутри семьи.       Хёнджин улыбается и лохматит волосы Кима, прерывая его размышления.       — Не позволяй ему командовать, окей? Он может и твой старший брат, но...       Речь Хвана была прервана очередным криком Минхо, который к тому же ещё и сильно хлопнул дверью, словно подтверждая серьёзность своих намерений.       — Какой он нервный... — скривился Хёнджин. — Не хочу, чтобы у тебя были проблемы... Я позвоню вечером.       Сынмин не любит долгие прощания. Он ненавидит провожать друзей в аэропорт, избегает вечеринки, где ему придётся сказать «Прощай». Он предпочитал думать, что вскоре снова увидит этих людей. А если он увидит их вновь, то зачем прощаться? Однако с Хёнджином было по-другому — Ким мог часами стоять в тёплых объятиях, нашептывая нежные слова в ухо своей второй половинки.       Хёнджин машет Сынмину и нажимает на кнопку в лифте.       — А ещё дольше можно было прощаться?       Ким вздрагивает, услышав позади себя голос брата, который внезапно преобразился. Это был больше не медовый тягучий голос Минхо, а агрессивный рык.       — Посуда. Ждёт.       Ли не дождался младшего и решил испортить прощание влюблённых своим присутствием: он искренне всем сердцем ненавидел те образы, которые всплывали у него в голове, когда Сынмин уходил вместе со своим парнем. Последние месяцы эта ненависть съедала Минхо изнутри — он потерял покой, тревожно спал и постоянно нервничал. Смену настроения заметили все окружающие, но они боялись спросить причину таких изменений. Минхо запросто мог убить своим фирменным взглядом исподлобья.       — Хён, почему ты так себя ведешь? — Ким проходит на кухню за братом, старательно пытаясь заглянуть тому в глаза. Ему нужны были ответы. — Сегодня ты поступил гадко… Йеджи не бросила тебя после ужина?       Сынмин собирает скомканные рваные салфетки с буфета, которые, на самом деле, были чистыми. Несколько минут назад их крошил Минхо, представляя, как засовывает Хёнджину в рот салфетки и спускает с лестницы.       — Хён?       Ким переводит взгляд на Ли, который стоял у окна. Он пил воду из высокого стакана, щурясь и прожигая взглядом тень Сынмина в окне. Вода стекала по шее Минхо, оставляя за собой влажные полосы. Крупные капли быстро впитывались в ткань толстовки.       — Ты куда?       Сынмин пытается остановить брата, который внезапно быстрым шагом направился к выходу.       — Цветы полить! — Рявкнул парень, у которого в руках был графин с водой и стакан.       — Но у нас нет... цветов…       Минхо вышел из кухни, не услышав последнюю фразу брата. Он чувствовал, как закипал изнутри. И он прекрасно понимал, что ни Сынмин, ни Хёнджин не виноваты в том, в какую ситуацию он попал. Однако эмоции застилали разум и уже через секунду Минхо ворвался на кухню. Перед ним маячила спина брата, который напевал какую-то песню себе под нос и мыл посуду.       Ли грубо дернул Сынмина за плечо, развернув парня лицом к себе.       — Что ты…       — Гадко? Значит я веду себя гадко? — Спросил Минхо, сжимая запястье сводного брата. — А ты пробовал поставить себя на мое место? — Сынмин пытается освободить руку и избегает прямого контакта глаз. — Минни?       Ким замер. Минхо уже давно не называл его этим именем. Воспоминания начинали душить.       — Минни… — уверенно повторяет Минхо. Он прикасается лбом ко лбу Сынмина. Его рука лежит на затылке Кима так, что он управляет ситуацией. — Еще раз услышу имя Хёнджина в нашем доме, челюсть сломаю. Понял?       Сынмин напуган, он никогда не видел брата таким злым. Легкий кивок убедил Минхо отступить. Но как только он сделал шаг назад, то услышал тихое: «Хёнджин не виноват…».       Ли взревел от злости, заполняющей его сердце. Он смахнул со столешницы посуду, которую только что вымыл Сынмин. А затем ударил кулаком по стене, отчего тут же закричал еще сильнее, но в этот раз уже от боли. На крики прибежали родители парней, которые уже отдыхали в своей комнате. Они были напуганы шумом, но, увидев разбитую посуду, кровь на кулаке старшего сына и напуганное лицо Сынмина сразу поняли, что здесь не обошлось без истерики Минхо.       — Оба. По своим комнатам сейчас же.       Отец Минхо не хотел разбираться с проблемами обоих сыновей. Он не понимал, почему парни ровесники не могут хорошо общаться, дружить и делиться друг с другом мечтами и надеждами. Он бы все отдал, чтобы у него был брат, на которого можно было бы положиться.       Сынмин закрыл дверь комнаты и лег на кровать. У него разболелась голова. Последние полгода Ким жил на минном поле, а главной ловушкой был его старший сводный брат, который сводил Сынмина с ума своим поведением. В одну секунду казалось, что он ненавидел просто присутствие Кима в своей жизни и всячески унижал его. Уже в следующую секунду он демонстрировал ревность и зажимал Сынмина в углу, тихо проговаривая какую-нибудь чушь в духе: «А помнишь, как мы играли вместе в детстве?»       Сынмин прикрыл лицо руками. Он устал от эмоциональных американских горок, в которых поезд по имени Минхо гнался за ним, пытаясь уничтожить и унизить.       «Мы должны поговорить», — шепчет Ким, резко вставая с кровати. Он знал, что родители не будут стеречь их комнаты, поэтому смело вышел с небольшой аптечкой в руках.       Когда Сынмин проскользнул в комнату Ли, то увидел брата на полу. Он сидел на пушистом ковре, прижавшись спиной к большому шкафу с зеркальными дверями.       — Пошел вон.       Реакция Минхо не заставила себя долго ждать — глаза парня сузились, а губы стали тонкой ниточкой. Он прикрывал костяшки левой руки так, что Сынмину в полумраке не было видно в каком состоянии была его рука.       — Я пришел обработать твою руку. У тебя была кровь. — Ким присаживается напротив брата и протягивает руку. — Если не я, то нам придется отвезти тебя в травм пункт.       Сынмин знал, что Минхо ненавидит врачей и больницы из-за того, что люди в белых халатах не смогли спасти его маму, человека, которого он любил всем сердцем.       — Рука немного опухла, — Ким нежно касается пальцами грубой кожи парня, втирая мазь. — Я нанесу средство от ушибов и зафиксирую бинтом. Но тебе все-таки стоит сходить к травматологу, такие повреждения могут…       Поток речи Сынмина был прерван хриплым голосом.       — Я не могу понять… Ты так сильно меня ненавидишь или реально хочешь помочь?       — Я не понимаю, о чем ты… Ты ранен, я будущий врач. Я не могу пройти мимо твоей наглой задницы, даже если ты ненавидишь меня.       Минхо тихо смеется, наблюдая за тем, каким серьезным был Сынмин. Его всегда забавляло то, каким правильным был его младший брат. Будущий врач, гордость университета и родителей, — он был идеальным сыном, о котором только может мечтать семья. Сам Минхо был другим — свободолюбивый, дерзкий мечтатель, который никогда не полезет за словом в карман. Они были полярно разными.       — Мы можем поговорить?       Сынмин обхватывает колени, расположившись напротив брата. Он был готов начать сложный разговор, который точно не понравится Ли.       — Не начинай то, что не сможешь закончить, Минни…       — Хо, я устал… Я не могу понять, почему ты ведешь себя странно. Знаешь, страннее, чем обычно… Ты холоден, затем издеваешься надо мной и Хёнджином, а потом… — Сынмин смутился, вспомнив, как старший брат прижал его сегодня к стене, заставив понервничать. — смущаешь меня.       Ли усмехается. Его забавляло то, каким потерянным выглядел младший. Но он был готов ответить за свои поступки.       — Помнишь день рождения Чани хёна? — Сынмин кивает. — А помнишь, кто нажрался так, что не помнит до сих пор тот вечер?       Ким поджал губы и начал демонстративно поправлять челку. Третье октября он, действительно, не помнил. Этого дня словно вообще не существовало для него, и сразу после второго октября наступало четвертое.       — Мне сказали, что я выпил пару лишних бокалов, но я ничего не помню… Ты знаешь.       — Ага, — протянул Ли, — потому что я притащил тебя домой! А мог бы оставить, между прочим.       Сынмин издал смешок. Он знал, что брат ни за что бы не оставил его в таком состоянии в клубе. Минхо хотел казаться грубым неприступным, но он был очень заботливым и любящим.       — Я принес тебя домой…       — Знаю. И уложил спать. Ты рассказывал уже мне…       — Не перебивай меня! — Минхо пнул брата. — Я рассказываю как все было на самом деле. — Парень выдохнул, сейчас он собирался раскрыть правду, почему изменилось его отношение к брату. — Ты был ужасно пьян. И когда я попытался тебя уложить спать, ты попросил меня остаться с тобой. Я был сам пьян и мне было лень идти к себе, поэтому я остался с тобой.       Минхо сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Он не мог подобрать правильные слова, чтобы описать то, что произошло той ночью.       — Ты поцеловал меня, Сынмина. — Выпалил Минхо на одном дыхании. — И касался…       Ли зажмурился. Он наконец сказал то, что беспокоило его все это время. Он помнил каждую секунду той ночи, прикосновения брата и горячие губы на шее. Минхо хотел бы сказать, что ему было противно, что он был всего лишь пьян и не осознавал, что делает, но он не мог врать себе. Та ночь всегда была в его голове. И, глядя на Сынмина, мило жующего бутерброд за завтраком с родителями каждый день, Минхо осознавал, что он грешник. Он хотел бы повторить то, что случилось полгода назад.       — А я думал, что ты уже никогда не скажешь это, — пробурчал Сынмин, поправляя волосы. Минхо столкнулся со взглядом брата и приподнял правую бровь. Он не понимал, что значат слова младшего. — Приволок домой, уложил спать… Унижал меня все это время, называя геем… Ты вообще нормальный?       Минхо попытался ответить, но Сынмин вовремя зажал ему рот рукой — в коридоре послышали шаги. Их родители ушли спать.       — У тебя глаза красивые, — жаркий шепот. — Я в них тону уже не первый год, хён.       Сынмин нежно обхватывает ладонями щеки Минхо и целует пухлые губы, которые так дразнили его каждый день, когда юркий язык слизывал с них крошки печенья и шоколада. Ли был еще тем любителем сладкого. Это была невыносимая мука для младшего понимать, что он не может целовать эти губы, касаться твердой груди брата и переплетать пальцы вечерами в темной комнате.       Ким тянет Минхо за руку, заставляя того подняться с пола. Последний был словно под наркотиком, он плохо соображал, что происходит, но его тело требовало продолжения.       — Хён, ты сказал: «Не начинай то, что не сможешь закончить». — Пальцы Сынмина уже вовсю хозяйничали на ширинке — лишь одно движение и пути назад не будет. — А я скажу тебе… не предлагай мне то, от чего я не смогу отказаться.       Парень воспользовался замешательством брата и стянул с него толстовку. Его взору предстали руки. Красивые, с переплетающимися венами и развитыми мышцами.       — Я бы выучил на тебе всю анатомию, — шепчет Сынмин, прежде чем потянуть молнию вниз.       Минхо отвечает на поцелуи, касается спины Кима, проводя рукой под его футболкой. Ему нравится то, что происходило за закрытыми дверями в тайне от всех и он не думал о правильности своего поступка. Тем временем Сынмин опустился на колени, утянув за собой штаны и белье Минхо.       — У тебя и член красивый, Хо, — улыбается Сынмин, прикусив губу. Он поднимает взгляд на Минхо, который готов уже был изнасиловать его лишь бы получить желанную разрядку. — Не волнуйся, я закончу то, что начал…       Ли вцепился в темные волосы брата, приближая его лицо к паху. Он хотел почувствовать то, как член погружается в теплый рот его чудаковатого брата. Хотел толкаться в этот рот, который без умолку говорил о чем-то, когда слова были совсем не нужны.       — Может ты уже заткнешься?       Это была первая фраза Минхо после поцелуя. Парень расставил ноги, чтобы Сынмину было удобнее касаться его. Впрочем, младший отлично справлялся внизу. Ким коснулся члена брата, собрал каплю проступившей смазки. В голове у парня промелькнуло то, что Минхо был весьма терпелив. Хёнджин бы уже давно натянул его, заставляя давиться и принимать его полностью. Сынмин быстро отогнал мысли о своем парне. Не сейчас. В эту минуту он принадлежит своему любимому брату.       Минхо застонал. Его голос становится на несколько тонов ниже. Прерывисто втягивает воздух, резко выдыхая. С Йеджи было по-другому, она никогда не касалась его так, как это делал сейчас Сынмин, который принимал его охотно, с наслаждением. Он хотел доставить удовольствие своему хёну.       — Не останавливайся…       Мысли Ли путаются, путаются пальцы в растрепанных темных волосах. Он сам не замечает, как начинается толкаться в рот, готовый принять его полностью. С тихим стоном Минхо кончает, радуясь, что позади него был шкаф, который не позволил ему упасть.       Сынмин вытирает рот рукавом толстовки, но Минхо успевает заметить тонкую ниточку слюны, смешанной с его спермой. В этот момент к нему приходит осознание того, что только что произошло.       — Кажется, тебе понравилось. — Ким непринужденно улыбается, словно только что не он сидел на коленях перед своим хёном с членом во рту. — Повторим как-нибудь?       Минхо помогает Сынмину встать, но тут же делает шаг назад, когда парень пытается поцеловать его. Он должен был задать один вопрос, который начинал душить его:       — Почему ты делаешь это?       — Мне скучно.       — Это не причи…       — Расстанься с ней. Мне скучно, — Сынмин целует Минхо грубо, прикусывая и оттягивая губу, толкаясь языком вглубь. Он доминировал и это так пугало Минхо, которому понравилось подчиняться.       Ким перехватывает взгляд хёна и, улыбнувшись, говорит, что сам справится со своей проблемой. Минхо провожает взглядом брата и ложится на кровать, закрывает лицо руками. Ему нужно разобраться в себе и понять, к чему приведет то, что он начал.       Сынмин возвращается к себе в комнату и садится за стол, на котором стоит включенный ноутбук. Среди сотни уведомлений он находит нужное ему и, расплывшись в улыбке, включает видео-связь.       — Ну и чего так долго? — недовольный голос был слишком громким, поэтому Сынмин сразу же поспешил надеть наушники. — Вы переспали?       — Я же обещал, что не буду спать с ним без тебя, Хёни… Всему свое время. Тебе нужно еще немного подождать, хорошо?       Хёнджин обиженно дует губы. Он доверял своему парню, но у него все равно были сомнения, которые терзали его.       — Ты ведь любишь меня?       Ким массирует виски. Иногда поведение Хёнджина больше походило на ребенка, чем на поведение взрослого самодостаточного человека.       — Люблю. И я затеял все это ради тебя, милый… Ты знаешь, как сильно я люблю тебя.       Хван довольно улыбается. Он знал, что Сынмин любит его так же сильно, как и он.       — Тебе помочь с… — Хёнджин выразительно опускает взгляд вниз, а затем расстёгивает пару пуговиц на домашней широкой рубашке, оголяя ключицы.       Ким делает звук в наушниках громче прежде чем коснуться себя, слушая звонкий сексуальный голос Хёнджина, который до безумия любил игры и хитрые многоуровневые комбинации. Хван был непревзойденным мастером игр, и не было еще ни одной игры, в которой он бы проиграл.       Игра, которая началась полгода назад c одной просто фразы "Мне скучно", еще не закончилась. И трое знали, что у них нет права выйти из нее. Они осознавали, что их могут посчитать сумасшедшими, но предпочитали быть безрассудными и гореть яркой вспышкой, нежели чем тлеть угольком долгие годы.