Что ты хочешь на Рождество, Сенку?

      Итак, 1340-ая зима по счёту скоро наступит, а с ней придет и Рождество. Сенку и Ген сегодня, как и обещали, расскажут всем про этот праздник, но, прежде, Сенку сказал, что весь день его не будет в деревне. Все уже привыкли: часто бывает так, что Ишигами подолгу где-то пропадает, начиная еще с лета, и он не собирается никому рассказывать, куда же он ходит.       Тем не менее, если народ был занят своими делами, то бишь приготовлениями к зиме, то Ген откровенно плавал в этой суете и плевал в потолок, покрывая это тем, что тренируется «владеть воздухом», а в последний раз он «гипнотизировал небо» и «укрощал снег». И, конечно, его любимое занятие — доставать Сенку. Куда бы не пошел ученый, Асагири следует за ним везде: Сенку занят работой — Ген придет, покажет незаурядные фокусы и зелье вдруг станет колой, а ученый лишь потрет глаза и подумает, что менталистам лучше не доверять.       Но, казалось, было между ними что-то, что чуть отдаляет их друг от друга, и это что-то - то самое дело, где пропадает Ишигами с мая месяца. Конечно, очевидно, что Ген миллиарды раз пытался умолять, плакать и даже преследовать Сенку, когда тот уходил по тайным делам. Интересу его не было предела. Но дело, скорее, даже не в интересах, а в самом Сенку. Ген просто привык мельтешить рядом. Но Ишигами не давал, и тогда, надувшись, Асагири принимался усиленно практиковать «бой с воздухом».       А к деревне все ближе подходило Рождество; суета нарастала. Единственное, что пока следует знать «первому поколению» об этом празднике, так это абсолютная необходимость красочного украшения всей деревни и то, что в самый канун принято дарить подарки, но не всем, разумеется, а тем, кто действительно дорог и любим. Конечно, «всё-привсё», как это называл Сенку, когда того спрашивают, мол, «ты что, знаешь всё-привсё?», рассказывать им не стоит, чтобы их мозги не зашипели, зашкварились и расплавились. Однажды, когда Ген услышал это от Сенку, у него поднялась температура и закружилась голова, и в конце концов Ген упал в обморок и Сенку пришлось отложить свои регулярные походы на недельку, чтобы сидеть с ним.       За это время Ген расспросил его обо всем, что только можно было у него спросить. И за те круглые сутки, которые Сенку просиживал у Гена, они успели поменяться местами, потому что никто не выдержит сто миллионов вопросов от, на минуточку, болтолога.       Во время этих разговоров ни о чем Асагири старался уболтать Сенку. Он надеялся, что его уловки помогут выудить из ученого хоть какую-то информацию о его странных похождениях, но все тщетно... даже гипноз не сработал. Наконец, он сдался и признал, что этот «булыжник» умеет владеть собой. А Сенку лишь подумал, что все менталисты - враки людские, но только не этот Асагири. «Что мне может сделать безумный простуженный пустомеля, размахивающий передо мной своими руками с криками: гипнозю!». Но он и не старался скрыть, что все это казалось ему милым. И он все с большей неохотой отлучался по своим делам.       Сегодня до конца года оставалось два дня. Ученый все дольше пропадал в тайном месте, а Ген все чаще практиковал «сон ожидания», в который по привычке впадал до того момента, пока не заявится блудный сын Сенку-чан и не зависнет над ним пару секунд, улыбнется, однако через пару мгновений стыдливо искривит улыбку, и легоньк растормошит плечо друга.       В такие моменты, когда Ген от усталости впадал в полифазный сон часа на два, а потом просыпался на столько же, чтобы выйти из хижины, дойти до Суйки и как следует расспросить, где же ученый, на что она, словно под запись, каждый раз точно-приточно повторяла каждое слово Сенку: — Эм, Суйка, если Ген вдруг спросит, что я делаю в лесу, ответь, пожалуйста, так: «Милый Ген, ой, гей, стой, нет, это ты ему не говори, просто Ген, я до ужаса боюсь твоих маниакальных поступков, а особенно, когда ты вдруг оказываешься за моей спиной, поэтому я в панике строю межпространственный корабль, чтобы как можно скорее попасть в другую галактику».       Ген всегда смеялся до потери пульса, а потом, не находя в себе силы вернуться домой, в слезах падает прямо на снег с протяжными стенаниями: «Сенку придурок» и отключается. Затем обычно просыпается от громкого: «Вставай, дурень, ты что, снова хочешь слечь? Поверь мне, мы еще не до такой степени развили цивилизацию, чтобы излечить тебя от чего угодно, даже типичная простуда сейчас лечится словно рак, дурень!».       Ген еще не успел открыть глаза, а уж тем более никогда даже не вникал в смысл слов, которые Сенку орет почти на ухо. Но ему было весело наблюдать, как он машет руками и активно двигает челюстью, чтобы издать как можно более громкий звук. Поэтому Асагири начинает умирать от смеха, а потом снова вырубается, сопровождаемый дрожащей от гнева головой Ишигами, от чего ему еще больше хочется смеяться, но болтолог уже не успевает этого сделать прежде, чем уснуть снова.       Так, ученому всегда приходится в ручную переносить его на импровизированную кровать..       Но, сегодня, вместо того, чтобы переложить Гена на ложу, ученый кинул в него снегом. — Ты…зачем? — сонно зевает Ген, но что то его переклинило на полу зеве. Видимо, он почувствовал холодный снег. — Я же могу заболеть!       На это Сенку с невозмутимым выражением лица распахнул дверь, впуская степную стужу. — Этого сто миллионов процентов не произойдет, если ты сейчас встанешь и пойдешь за мной, рассказывать народу про Рождество. — в конце фразы Сенку уже не держал дверь, а судорожно пытался закрыть ее.       Слишком-слишком сильный ветер. И к его завываниям прибавились истерический смех и злостное роптание о помощи. Еле стоя на ногах, Ген из последних сил толкнул дверь, да так, что та, захлопнувшись, чуть было не развалилась в щепки.       Менталист, сдерживаясь, чтобы не заплевать прекрасное лицо Сенку от смеха, аккуратно смел свежий снег с таких мягких и приятных волос, оттянув их из привычно-непривычного положения где-то сверху, прямиком вниз, так что сквозь можно было ощутить лопатки сенку. И тут его напряженные губки забылись и сдались. В следующий момент Ген заливался смехом.       Сенку тоже хотел засмеяться, потому что маньяк-Асагири еще не знал, что стоит перед ним в одной мешковатой тунике.       Сквозь слезы Ген вспомнил, что сам горел желанием рассказать людям про Рождество. Он все-таки отпустил плечи Сенку, отойдя к шкафу за чем-то более подобающим для общественного мероприятия. — А сколько сейчас времени? — Ген давно закрыл глаза на свой внешний вид, видя, что собеседнику весьма комфортно и так и свободно подыскивал одежду с самой нижней полки, светя своим хитрым задом. — Сейчас девятнадцать часов, двадцать три минуты двадцать восемь секунд и двадцать восемь доли секунды. — чуть не злясь произнес Сенку, которого отвлекли от такого заманчивого зрелища. — Думаю, пора уже идти. Эй, Сенку, ты что завис?       Радостный Ген, переполненный духом Рождества, принялся одеваться, пока что-то в нем не загорелось и не заставило внезапно вздрогнуть.       Подарок для Сенку.       Постучавшись в одинокий домик на краю деревни.. Казалось, про его существование никто не догадывался до того момента, пока Сенку не решил провести там собрание. Постучавшись второй раз, Ген нерешительно оглянулся на Сенку, который выжидательно смотрел на него. За шумными и тяжелыми ногами следовали более легкие и намного ловкие. Можно было догадаться — за дверью Магма и Кохаку. — Проходите. — Отрезал Магма, пока за спиной туда сюда, вперед назад и, наконец, вверх вниз суетилась Кохаку. Пара молча прошла до конца комнаты и села на против всех.       Сглотнув, Сенку уставился в стену и сидел так, словно снова окаменел или вот-вот услышит, что Цукаса тоже приглашен и уже стоит за дверью. Посмотрев в глаза ученому, Ген положил свою руку на руку Сенку, при этом улыбнувшись ему по-детски мило. Он решил заговорить первым. — Вы все знаете про Праздник Урожая, да и ваши Бои на выбор вождя это тоже своеобразный праздник. Но выше всего этого идет особый христианский праздник Рождество Христово. Все началось в тот момент, когда Иисус… — но тут он рассеянно посмотрел на Сенку. В его взгляде было что-то типа: «Сенку-чан разбуди свои ораторские способности, у меня не получается без долгих прелюдий!». Ученый понял. — Да, несомненно, Рождество главнее других праздников. Его празднуют в кругу семьи или с друзьями, дарят подарки и, как правило, готовят разнообразные угощения. В нашем случае, собственно, необходимости в этом нет, так как Иисус еще не родился.       Ген широко улыбнулся: — О нет, необходимость присутствия, проверяется отсутствием! И мы будем праздновать, друзья. И нам лучше поторопиться с приготовлениями, потому что Рождество всего через… — Сенку наклонился к уху менталиста и так нежно прошептал: — Завтра. — Всего ничего! Завтра ночью уже будем справлять! — довольно улыбнувшись, и, заметив, что Сенку уже полностью расслаблен, Ген отпустил руку, но как только он это сделал, соседняя рука в миг напряглась.       Шло время, а Ген еще так и не придумал подарок для Сенку. Сейчас вот он сидит и как ни в чем ни бывало смешивает все подряд, на все упреки Гена отвечая любимым: «Этого сто миллионов процентов не произойдет».       Чем можно удивить Сенку, гениального ученого который поднял весь мир с нуля? Чем можно обрадовать его? И что еще хуже — Ген не достаточно хорошо видел, что творится в голове у Сенку, как это бывало с другими людьми.       Голова менталиста свисала с подобия подушки, а ноги выходили за край кровати. Как вдруг, ни с того ни с чего, ученый вздрогнул, чихнул и пролил на пол какой-то только что смешанный реактив.       Ген начал волноваться. Вдруг эти реактивы, которые пролил Сенку, были радиоактивны? Он привстал, но ученый вдруг чихнул ещё раз, останавливая его. Вернув себе свою прежнюю серьезность, он прошептал: — Присядь рядом? Только аккуратнее, эта штука может показать тебе твои хрупкие косточки.       Глаза ученого устремились прямо в бездонные глаза менталиста, что приближались и боязливо садились рядом. — Помнишь... конечно, ты помнишь, я все время ходил в лес? — Да? — Ген не понял, почему задал вопрос, однако уяснил, что рядом с Сенку он будто больше не менталист. — Так вот…       Ученый потянулся под стол, доставая оттуда что-то большое и хорошо завернутое.       Ген с дурацкой улыбкой на губах взял этот сверток. По форме он напоминал букет цветов. Развернув его, он и правда увидел… — Розы? Посреди зимы? Ох, Сенку..!       Он, прильнув к Ишигами всем телом и, казалось, даже душой, обвив руками его шею, расплылся в благодарностях. — Задушишь же! — Обняв Гена в ответ, он внезапно захотел посмотреть в его глаза. Пришлось мягко поднять его руки.       Нежно взяв его за плечи, он наконец посмотрел в горящие глаза. — А ты, Сенку? Что ты хочешь от меня? — Ген старался удержаться, чтобы не смахнуть эти дурацкие ошметки волос перед лицом Ишигами, с которыми он выглядит на много-много лет младше, чем ему есть на самом деле. — Я бы хотел просто быть с тобой каждое Рождество.       Ничего не ответив, Ген рывком притянул к себе Сенку и только коснувшись его губ, сразу получил самое дорогое признание: — Кажется, я люблю тебя, менталист.