***
Месяц спустя.
Кладбище в Годриковой Лощине встретило посетителя прохладным ветерком, пением маленьких птиц, что свили гнёзда под сенью вечно цветущего кустарника, одиноким вороном, что изредка издавал своё протяжное «кар-р-р-р», и каким-то сюрреализмом, свойственным всем кладбищам. Закинув на левое плечо небольшую сумку и переложив на изгиб правой руки букеты цветов, Поттер приподнял палочку до уровня сердца, чтобы тихо прошептать заклинание. Та, чуть засветившись бирюзовым светом, развернулась в раскрытой ладони, чтобы указать направление, куда. Глубоко вздохнув и осмотревшись, парень стремительно и направился в указанном направлении. Увы, он смутно помнил, как впервые побывал здесь с Гермионой и увидел могилы своих родителей. Но сейчас Гарри искал не только их, но и место захоронения любимого человека. Того, кого так не хватает сейчас, кто затронул сиротскую душу и сердце, кто вопреки всему миру смог подарить любовь, пусть короткую, но яркую, живую, нежную и прекрасную для вечного Героя — Гарри Поттера. Вот и два бело-серых надгробья, на которых высечены имена «Джеймс Карлус Поттер» «Лилия Эванс-Поттер», даты их рождения и смерти, а также «И последний враг истребится Смерть». Странная, в общем-то, надпись. Увы, пока с этим ничего поделать нельзя. Палочка ещё раз засветилась и отклонилась чуть в сторону, где стоял чёрный мраморный обелиск, на котором летящим почерком были написаны сухие слова: «Он отдал жизнь, чтобы любить всегда». Слёзы вновь хлынули из изумрудных глаз, но тут же застыли холодными льдинками, когда парень произнес заклинание «холод эмоций». Он надеялся, что это поможет ему не только высказаться, но и избежать очередного срыва. -Привет, пап… — гвоздики ложатся на надгробье с именем «Джеймс Поттер». — Прости, что я у вас не частый гость. Но обстоятельства складываются так… я здесь лишь на короткое время, чтобы вновь уйти… Конечно, ты бы, наверняка, обвинил меня в том, что я неблагодарный сын, что отказываюсь по разным пустяковым причинам навестить родителей. Что своими эмоциями и поступками, я позорю род, и предаю твой великий подвиг. И моё стремление уйти от героической жизни и искать покой противоречит девизу представителей ало-золотого факультета… «Гриффиндорцы так не поступают», сказал бы ты, повторяя за Роном, или он за тобой. Прости, но я не хочу быть героем, устал… смертельно… Прости так же, что я тебя не помню… даже в детских воспоминаниях. Лишь слова твоих друзей и знакомых помогали почувствовать хоть какую-то ответственность и чувства к тебе. Прости, но я до сих пор тебя толком не знаю. Воспоминания других не дали мне ответа, кто же ты на самом деле именно для меня, а не для друзей и магического мира. Какие-то обрывки, что ты был другом, любил Эванс, был ярым противником зла и стал героем, ничего не принесли в мою душу…. Конечно, я благодарен, что вы дали мне возможность выжить в ту страшную ночь. Но я ощутил это как долг, который я сполна оплатил, уничтожив всеобщего врага. Теперь меня никто и ничто не держит в Англии, так что, это мои последние цветы, моя благодарность. Прости… Скупая слеза всё же медленно скатилась по щеке, но её тут же стёрли длинными ухоженными пальцами. Слёзы, в особенности сейчас, после этих слов Джеймсу, были бы унизительны и стали бы лишним доказательством, что сын оказался плаксой. Ещё раз глубоко вдохнув и выдохнув, парень решительно отвернулся. Его затуманенный взгляд, чуть сверкнув зелёным огоньком, коснулся имени «Лили Поттер», а руки бережно опустили на мрамор белоснежные лилии. -Лилии для Лили… Они так же безупречны, как и ты, мама… Любое воспоминание о тебе, неважно от кого, дают понять мне, ты была прекрасным солнышком для многих. Для меня же ты олицетворяешь нежность, тепло, мягкий голос и запах ванили. Да-да, в отличие от отца, я смутно помню тебя, хоть это и туманные воспоминания, яркие ощущения, но я тебя помню и храню в уголке сердца. Может, поэтому я поддавался попыткам вести меня по героическим тропам, смирял злость, действовал по указке взрослых. Знаешь, когда я в первый раз увидел тебя на фото с Джеймсом, то невольно сравнивал тебя с собой. В отражении я видел твою улыбку и глаза, твои черты в упрямом характере, что переплетался с теплотой и нежностью к самым близким людям. А потом я увидел тебя в воспоминаниях Северуса… Снейпа и был рад, что очень многое я взял всё же от тебя, а не от Джеймса. Ты прости, мам, но он для меня будет лишь воспоминанием других людей и записью в графе отцовство… Хм…, наверное, только так, сейчас я могу точно высказать свою правду, зная, что всё здесь и останется. Многие назвали бы меня предателем или пособником Волан-де-Морта, или самим его воплощением. Но им же не объяснишь всего! Да и у каждого свои скелеты в шкафу, так что им незачем знать, что их «Герой» испорчен. Прости, мам, что я такой плохой мальчик, что вырос в нелюбви, но жаждал быть любимым. Прости, что превращаюсь не в то, что хотят видеть во мне другие. Мне надоело играть роль, я устал, мам, устал… Так что прости за то, что это наша последняя встреча и мой последний к тебе букет… На этот раз Гарри, хоть и чувствовал, что заклинание действует, всё же позволил парочке слезинок упасть на холодный мрамор. Дань матери он, считай, отдал… Взгляд нехотя повернулся в сторону чёрного мрамора. На этот раз пришлось быстро спрятать палочку, ибо сложно было удержать ее в трясущихся руках и не позволить выпасть и затеряться в невысокой траве. Ноги подкашивались, и не спасало заклинание, что обновлялось за это время несколько раз. Видно, за прошедшие несколько дней организм стал привыкать, да и эмоции, что сдерживались всё это время, переходили все мыслимые пределы. -Северусс-с-с-с… — казалось, с трудом произнес мальчик искусанными губами. И тут же белоснежные зубы стиснули нижнюю губу до крови. Он так и не заметил тонкую алую струйку, скатившуюся по подбородку, по шее и впитавшуюся в белоснежную рубашку. Гарри не мог вымолвить ни слова, чувствуя, что любой звук или стон способен породить рыдание и вой раненого зверя. -Кар-р-р-р, — новый чёрный ворон, подлетев к своему собрату, угрожающе несколько раз каркнув и замахав крыльями, спугнул того. Еще раз, но уже удовлетворенно крикнув, гость осмотрел место приземления. Заметив живого посетителя в этом тихом месте, птица с интересом склонила голову и, каркнув, как будто вопросительно, решительно сделала пару взмахов крыльями, чтобы оказаться рядом. Человек даже не обратил на него внимания, из-за чего ворон, недовольно что-то пробулькав, решительно взлетел с земли, чтобы оказаться уже на чёрном мраморе и вновь каркнуть, но уже прямо в лицо. От неожиданности Поттер отшатнулся и уже осознанно присмотрелся к нарушителю покоя. Ворон горделиво приподнялся на лапах, став выше, чтобы сделать пару шагов в одну сторону, затем в другую. Повернувшись, он дал возможность крыльям красиво веером приподняться и тут же сложиться. -Хм… Север… вижу теперь, на кого ты… был похож…. Слёзы всё же хлынули, но их парень теперь не удерживал, вряд ли его «свидетель» сможет кому-то рассказать. Птица вновь остановилась, но в её чёрных глазах светился молчаливый вопрос, который ну просто обязательно должен здесь прозвучать… -Ты знаешь, Северус, я никогда не плакал, даже будучи маленьким…Ты помнишь, я тебе об этом когда-то рассказывал…. Гарри, присев на корточки около могилы, пару раз прошёлся ногтями по рыхлой земле, делая небольшие рытвины, как с одной стороны, так и с другой. Из безразмерной сумки были вытащены два небольших пакета. Ещё пару манипуляций с крохотными семенами, что, равномерно упав, затерялись в почве. Затем из недр сумки были вынуты три флакона. Зелье для подкормки, вода и зелье жемчужного цвета. Мысленно поблагодарив Невилла за объяснения, как действовать, в каких пропорциях дозировать, чтобы ускорить рост растений, Поттер следовал инструкции. Мята и бессмертник тут же окружили могилу и распространили свой запах, что для Гарри был и останется самым любимым. -Знаешь, это мои последние часы на Английской земле, и я могу с уверенностью сказать тебе многое. Да-да, знаю, я безответственный, глупый, несносный сынуля Джеймса Поттера, и тебе вряд ли будет интересно услышать мою исповедь даже будучи на том свете. Прости, Север, я знаю, что в тебе всегда просыпается циник, когда я начинаю что-то лепетать. Но всё же выслушай меня, даже если, это будет долго. Ворон, как будто поняв, что говорит этот двуногий, и, посчитав, что тот обращается именно к нему, протяжно каркнув и вновь переступив лапами, склонил голову на бок. -Наша первая встреча взглядов была для меня странной, — начал парень, чуть улыбнувшись, и протянул руку к птице. Та, тихо издав что-то похожее на бурчание, подалась вперёд, чтобы позволить человеку себя погладить. — Я тогда был несмышлёным одиннадцатилеткой, который попал в мир магии и волшебства. Я о нём не знал ничего, но очень хотел остаться. Да, Хогвартс был великолепен, строгость МакГонагалл заставляла сгорбиться, чтобы спрятаться от вопросов, что я знаю о магии. Призраки принесли лишь холод, а потолок — мечты всегда видеть эти далёкие, но яркие в тёмном небе звёзды. И вот, когда меня дёрнул за рукав Рон, я обратил своё внимание на… тебя, а в особенности на твои пронзённые вселенной глаза. Всё остальное было как во сне… Да, меня практически тут же повернули к тебе спиной, чтобы дать мне ужаснуться от того, как все студенты, от мала до велика, пронизывают нас своими жадными глазами. Шепчутся, что-то высказывают, показывают пальцами, смеются. И лишь некоторые не обращают внимания, поглощённые своими беседами или мыслями. Но и глядя на них, я невольно искал твои глаза и черты в других лицах. Увы и ах, ты был единственный… Потом наступили будни, и я пытался влиться в ритм магической школы, дружить с сокурсниками и пытаться хоть что-то внести в свою голову. И, несмотря на то, что друг мешал мне заниматься, я всё же решил, что должен обязательно подготовиться к твоему уроку. Тебя я видел нечасто, но и этого хватило, чтобы украдкой искать твой профиль, мимолётный взгляд, взмахи мантии и твой завораживающий голос… Да, тебя склоняли в разных направлениях, пугали тобой, напоминали, что ты декан Слизерина и будешь подсуживать своим змейкам. Изредка я злился, сам не понимая почему, на гриффиндорцев, что распространяли о тебе сплетни и обзывали разными словами, но я не мог выступить на твоей стороне, ибо мог услышать за своей спиной «предатель», что так щедро раздавал Рон. Думаешь, я бы не решился ответить ему грубостью, сказать, что ты лучше всех? И ты будешь прав, ибо я же Мальчик Герой Пророчества, Мальчик-Который-Выжил, Мальчик Света и Гриффендорец, который просто ОБЯЗАН показывать свою нелояльность к «слизням». Я всё же нехотя принял правила игры и жил с этим все время, пока находился в школе. Но у Дурслей или в мыслях, или во сне, я представлял и говорил совсем другое. Знаешь, до Турнира Трёх Волшебников все мои мысли были невинны. В них мы вместе с тобой сражаемся с Квиринусом, у которого в голове засел паразит Волдик. Сражались с Томом из дневника, и благодаря тому, что ты шептал нужные слова, показывал действия и подал меч в момент смертельной опасности, мы смогли победить змея и уничтожить дневник. Когда узнал о крёстном Сириусе, именно с тобой я спорил, кричал, создавал планы и гонялся за предателем Петтигрю. А затем этот долбанный турнир, и все шоры сняты… Парень смолк, чтобы выпить воды и осмотреться. Где-то вдалеке показался сгорбленный старик, что вёл под руку пятилетнего внука. Слышны были звуки его старческого голоса и задорный смех малыша. Гарри, невольно улыбнувшись, приложил руку к своему животу, и так замер на несколько минут, пока недовольный ворон, все еще восседавший на надгробье, требовательно не каркнул в сторону молодого мага. -Прости, задумался и размечтался… — пальцы тут же коснулись чёрных перьев птицы, и та, жмурясь от ласки, ещё ближе сдвинулась в сторону парня. — На чём же я закончил…? Ах, да… Турнир… Как только имя моё выпало из Кубка, я тут же встретил твой удивлённый и злой взгляд, в котором на мгновение я заметил и тревогу, и готовность ринуться в мою сторону, чтобы защищать. Но ты удержался… как всегда… Ведь ты не привык показывать всем свои истинные эмоции, что прорывались, как ни странно, чаще в моём присутствии или тогда, когда я был в беде. Но эти мимолётные эмоции, что открылись мне тогда. А потом реакция остальных, дали понять, что лишь для тебя я был именно Гарри Поттер, сын Джеймса и Лили. Для остальных я – герой, рождённый побеждать зло ради остальных, негатив мира, когда сплетники и представители власти желают показать «мою тёмную сторон». И, конечно же, святой, когда им это выгодно. Мне надоели эти клише, я жить хотел без них. Я хотел быть просто очередным волшебником, что пришёл выучиться и радоваться обычной жизни. Видно на роду у меня было написано следовать девизу: «Обязан быть Героем». В то время я решил, что пора начать свою игру, надо лишь пройти этот долбанный Турнир и, сдав экзамены, раствориться в мире. Благо, деньги есть, крёстный наверняка помог бы. И прощай, Англия, да здравствует, пусть будет, Салем. Но чтобы осуществить мечту, я решился на авантюру. Да-да, ты, наверняка бы, высказался о моей тупости, "Героизм в заднице". И напомнил бы, что этот мир и те, кто в нём живёт, жаждут видеть меня на амбразуре, впереди всех и не просто Героем, но и национальным символом. Но в тот момент я «поймал» очередную удачу, и она привела в Тайную комнату Слизерина. Труп василиска так и остался лежать наполовину в воде, наполовину – на каменном полу. Хотя в бассейне точно уже не была вода. Тёмно-бурое нечто, уничтожив воду, превратилось в желейную массу. Тогда я не боялся подходить к трупу и даже смочить этим желе свои пальцы… Ворон, почувствовав странную реакцию под своими лапами, встревожено каркнув, распустил крылья и заставил все пёрышки приподняться. Птица лишь утверждала свое положение среди себе подобных, но парень посчитал это проявлением недовольства. -Сев, не надо так возмущаться, это всё уже в прошлом, и, как видишь, я жив и здоров… — птица успокоилась и обратила свой чёрный взор на сказителя. — Просто тогда я не знал, что вселенная вновь решится подкинуть мне бонусы в виде наследия и полного взросления. Да, кто же знал, что прячась от студиозусов, преподов и вездесущих репортёров, я стану частым гостем в Тайной комнате. Что мои ночи в логове василиска способствуют пробуждению моего истинного «я», которое ждало меня в двадцать один год. Сначала это были сны, где предки учили изначальным знаниям о мире и магии. Затем, после того, как меня всё же обдало драконьим пламенем, я стал чувствовать мимолётный озноб, что сменялся безразличием, затем я находил чешуйки в постели и в некоторых местах порванную простынь. Перед вторым заданием, я стал замечать, что мои мысли всё чаще и чаще были направленны именно на тебя и что иногда, проснувшись от покалываний в кончиках пальцах, я просыпался рядом с твоими покоями. Я стал бояться, своей реакции и того, что я начал меняться. Странно, не правда ли, Северус, меня тянуло к тебе, я хотел быть рядом, но я боялся своих чувств, реакций, стеснялся своего внешнего вида, что теперь прятался под сильным артефактом, присланным гоблинами. Знаешь, я до сих пор в лёгком шоке от того, что решился на самую великую, для меня, и наверняка для многих авантюру. Я смог пленить тебя и спрятать от мира реального в своём. Да, это был мой мир, созданный качественной иллюзией и фантомами, что не давали тебе покинуть Тайную комнату и временную петлю в которой твоя жизнь замедлилась, а моя ускорилась. Тогда ты меня люто возненавидел, проклинал и, злобно выкрикивая ругательства, требовал, чтобы я вернул реальный мир, ибо без тебя всё пойдёт кувырком. Вот только ты не знал, что твоя копия бродила по замку, общалась с директором, готовила зелья и шпионила ради светлых сил… Прости, я был эгоистом и собственником, что желал иметь подле себя того, к кому я так тянулся сильно. Я жаждал видеть тебя слышать, ощущать. Надеялся, что твоя злость растает, и ты увидишь, как из сынка Джеймса получается именно Гарри Поттер, личность, что не похожа на отца, личность, что может стать намного ближе и роднее, стоит отбросить предрассудки и воспоминания. Время шло, как в реальном мире, так и в моём, и о чудо, ты впервые меня позвал без криков и возмущения, без упрёков и призрения. Тогда мы смогли поговорить обо всём и ни о чём. Понимая, что время невозможно бесконечно удлинять и сокращать, а понять друг друга хватит и мгновения, мы смогли нормально пообщаться и многое понять. Перед последним туром я, чувствуя, что что-то должно произойти неизбежное, вновь решился на авантюру. Ты это хорошо должен был помнить, потому что я так же, как и ты, помнил бы всё это всегда… Слёзы вновь потоком катились из зелёных глаз, но парень, чья иллюзия подростка начала слезать, как вторая кожа, не стирал их, ибо это были слёзы счастья… Счастья для обоих, когда мир для подростка перевернулся, а для мужчины, это было откровение его чувств, сердца и души. В тот вечер Гарри Поттер был в своём новом облике уже не подростка лет так четырнадцать-пятнадцать, а восемнадцатилетнего парня. Он стал чуть выше, стройнее, упрямей и в то же время ранимей… Волосы до лопаток, связанные зелёной лентой, утончённое лицо без щетины, чуть раскосые глаза яркой зелени, в которых притаились искорки медового цвета. Тонкие, но сильные запястья, чуть грубоватая кожа на подушечках пальцев. Выше среднего роста, упругие аппетитные ягодицы скрыты под плотной тканью брюк, тонкая талия и покатые плечи прикрыты белоснежной рубашкой. Несколько часов общения переросли в долгий час любви на иллюзорной постели из мягкой зелёной травы, в которой затесались бессмертник и мята. Мягкие податливые губы парня сливались в поцелуе с упругими, но жаркими мужчины, музыкальные пальцы зельевара сжимали в тисках молодое тело, что так отзывчиво льнула к его жилистому. Губы и руки жили своею жизнью, и лишь синхронные стоны и шёпот, что срывался с их губ, заставляли тела искать возможность слиться воедино и не отпускать… Не отпускать, ибо за пределами уже привычного мира, их ждала жестокая реальность и неясные тревоги… В тот момент, на пике любовной ласки, они ничего не сказали друг другу, лишь взгляды, да и сцепленные руки говорили обо всём. В то мгновение они не слышали стук своих сердец и пение душ, лишь глаза и руки, что невозможно было бы расцепить никакой силой. Тихий вздох, и мир вновь обрёл краски, а реальность в виде патронуса Дамблдора, расколола это единение. -Нам пришлось расстаться надолго, — тихий шёпот срывается с искусанных губ парня, и взгляд, полный боли и слёз, затуманился. Но Гарри точно знает, что никто кроме ворона не сможет увидеть его слабость. — Находясь от тебя вдалеке, я задавал себе вопрос, как же ты без меня, как я без тебя… Но я верил, что мы всё равно вновь встретимся…. Надо лишь сыграть в игру Свет против Тьмы, и мы будем неразлучны. Следующий год был во многом кошмаром для нас обоих. И, хоть многие считали, что это было связано с травлей министерства и влиянием Волан-Де-Морта. Я, да и ты сам, знал, что причиной была невозможность быть рядом... Но всё было против нас, и лишь в очень редкие моменты мы, хоть и грубили друг другу, но всё равно были счастливы, ибо глаза наши неотрывно всматривались друг в друга, руки, в короткий момент стискивались в замок и нехотя отрывались. Первая легилименция далась с трудом и болью, ведь мы боролись с тем, чтобы злобная сущность не смогла протиснуться меж нами. Прости, что причинял боль, и прости, что сделал всё возможное, чтобы ты разозлился и прекратил меня учить… Но ты же сам понимал, что не прошло бы и пары месяцев нашей «тренировки», как мы бы погубили друг друга… О, я на стенку лез, когда обстоятельства вновь заставили нас быть по разные стороны. Я был в бешенстве, понимая, что вот-вот что-то может случиться. Но время шло, и, видя тебя, уставшего, но живого, чувствовал, что мы сможем идти по жизни, зная, что с нами всё в порядке. А затем эта битва в Министерстве и реабилитация на Гриммо-12, короткая, но очень счастливая... Ты подолгу оставался в моей комнате, шептал разные глупости, журил, требовал, и в то же время был нежен и любил… Ты вновь и вновь дарил мне ласки, и так же был со мной отзывчив. Мы оба принимали нашу любовь и берегли от всякого взгляда, вновь и вновь чувствуя, что время утекает… Знаешь, я только сейчас понял, что реальность возмещала мои прожитые годы в моём мире и моё резкое взросление. Жестоко, не правда ли? Но в тот момент, я считал, что сама Магия помогает нам в нашей любви. Подгоняет под возможности партнёров… Но и она оказалась не сильна в некоторых аспектах реальности… или всё же то был откат… Хочешь любить и быть любимым — пострадай на благо своей мечте… Порыв внезапного холодного ветра, и клочок бумаги, непонятно откуда взявшийся, метко летит в сторону парня. Тот лишь недовольно поёжился и, откинув в сторону «напоминалку от Магии», а это явно была она, вновь застыл в молчании. Ворон, несколько раз склонив голову, то в одну сторону, то в другую, тихо недовольно каркнув, принялся за свои пёрышки, позволяя Гарри Поттеру, вновь обратить на себя внимания. Порывшись в недрах сумки, парень вытащил несколько кусочков совиного печенья и помахал ими возле птицы. Та с удовольствием схватилась за лакомство и вновь обратила свой тёмный взор на человека. Но тот молчал, потому что не мог рассказывать вслух о том, как им с Северусом вновь пришлось расстаться, и теперь уже надолго… Не хотелось рассказывать, что его мучили фантомные боли, что однажды ему пришлось исчезнуть от всего мира, чтобы исправить события, в которых должен был погибнуть Северус… Он многое отдал тогда, но всё же он и многое потерял… Поток слёз и воспоминаний, когда он склонился над телом почти ушедшего за грань любимого. Слёзы его и мольба сливались со словами любимого и его требованиями собрать его воспоминания. Как хотелось рычать от бессилия и ненависти на всех без разбора, и как тяжело, прижимая руку к ране, слышать тихое: «Посмотри на меня… Не удержал…». Как больно было видеть, что из вселенских омутов уходит жизнь, которую невозможно уже удержать в остывающем теле. И вновь стремление всё исправить, воспользовавшись хроноворотом, вернувшим Поттера на неделю назад, ограничив возможности рассказать правду, но давшим целую неделю с любимым… Животный раненый крик вырвался из самой души, магическая волна бесконтрольно прошлась по кладбищу, чтобы возвратиться к хозяину, что эмбрионом лежал на могиле Северуса Снейпа. Ворон, громко каркнув, взметнулся ввысь, чтобы так же отчаянно каркнуть, потому что сила крепко-накрепко удерживала птицу на груди парня. Попытки вырваться привели лишь к тому, что из верхнего кармана рубашки выпал небольшой предмет. Руки невольно сжали амулет переноса, а это оказался он, активируя его и не дав прибывшим аврорам узнать, кто же своей силой потревожил покой кладбища…