// crazy (and) in love

             — я идиот...       — да что ты говоришь?       они сидят в метре друг от друга на уличном бордюре, пока ждут такси, чтобы поехать домой, и уён ежится от ночной прохлады, проклиная сегодняшний вечер. все вышло так по-дурацки. сан шмыгает носом, из которого наконец перестала идти кровь, и обхватывает свои худые колени, зарываясь в них головой, будто пытаясь сжаться до точки в пространстве, сделаться маленьким, незаметным.       этот же сан каких-то полчаса назад в секунды обратил на себя внимание десятков пар глаз, развязав пьяную драку в клубе и с почти животным отчаянием превратив чье-то лицо в месиво синяков и кровавых подтеков.       уён вздыхает.       он трезвеет все больше, и картинки в его голове, раньше размытые, выстраиваются в ряд, выгоняя алкогольный туман из молодой головы.       юнхо и приглашение выпить, забегаловки с токпокки и дешевым пивом, ладонь сана в его руке, какой-то клуб, музыка, сладкие коктейли, "тут есть еще одно место...", другой клуб, другая музыка, еще больше коктейлей, чья-то рука — точно не сана — у него на талии: он отстраняется, ищет взглядом друзей, но перед глазами немного плывет, и приятная эйфория вечера вдруг превращается в пугающий озноб, от которого каменеет все тело. он говорит нет, уверен, что отвечает всем назойливым предложениям пристающего четко и ясно, но руки — чужие, чужие, чужие! — гладят его поясницу: нет, он не один, нет, он не вырядился, чтобы к нему клеились, нет, он не хочет конфликтов, "пожалуйста, не надо". уён не слабый и беззащитный, но он не хочет драмы, повышенных тонов, хочет, чтобы это быстрее закончилось.       когда чужие руки на секунду сжимают его запястья, все переворачивается с ног на голову: чей-то крик, разбитое стекло, у сана по-нездоровому блестят глаза, и уён почти не дышит, видя, как тот набрасывается на незнакомого человека с единственной целью причинить боль. уёну вдруг тяжело думать, тяжело говорить, чего с ним почти не бывает, двигаться даже тяжело, — ему страшно, ему так страшно, что с саном что-то случится. конечно, он сильный, но он такой же живой и уязвимый, как и любой другой человек. уён просит его остановиться, говорит, что все нормально, правда, сан, хватит. у него получается оттащить его в сторону только когда рядом оказывается юнхо, умоляющий охрану не вызывать полицию и не создавать одной глупой горячей голове еще проблем...       — прости, — пищит сан едва слышно.       — о чем ты вообще думал?       он наконец отрывается от коленей, у него опухшие глаза и надутые от возмущения губы:       — о том, как тебя лапает какой-то мужик?       уён вздыхает. опять. стоит отчитать сана за то, что бить людей не выход, но они оба знают, что уён давно уже не злится и только притворяется для приличия. чего сан, возможно, не знает, так это того, что уён рад иметь такого парня куда больше, чем сан может себе представить.       — ты ведь вообще не сожалеешь?       — нет.       — и за что извиняешься тогда?       — за то, что напугал тебя.       — это неправда.       — правда, — упирается сан.       — я тебя не боюсь.       — тогда отсел бы еще дальше.       сан вот-вот заревет опять, уён просто знает это, по голосу, и у него кружится голова, но уже не из-за выпитого, не из-за дикой сумбурности вечера, а из-за парня рядом, который то зверем бросается в драки, то беззастенчиво ревет на улице, потому что уён недостаточно близко.       логично было бы списать это на то, что он все еще немного пьяный, но уён знает лучше: это просто сан, и сан вот такой.       — дурак.       — знаю.       — не делай так больше.       — но он...       — сан.       — но!..       — я люблю тебя.       "воин хренов," — остается несказанным.       маленькие глаза блестят, и с новым всхлипом сан опять утыкается в свои колени. уён знает, что это заткнет его на какое-то время, знает, что сан плавится и превращается в эмоциональную лужу каждый раз, когда слышит это. уёну все еще сложно говорить эти простые, в общем, слова, они часто застревают у него в горле, превращаются во что-то, что только сан умеет услышать и понять так, как уён это имеет в виду.       сейчас он говорит их неожиданно легко. может, это алкоголь. может, сила момента.       он хочет домой. смыть с себя этот вечер, обработать раны на красивом лице своего парня. сан, чертов собственник, будет обнимать его как бешеный, в этом уён уверен, и это обычно достает его, но сегодня он сам как никогда хочет, чтобы его держали руки сана: сильные, теплые руки, которые сан без промедления готов разбивать ради него в кровь.       сан вот такой.       конечно, уён его любит.