ты лжец

- Ты анимаг? – все же спрашивает Чимин и молится, чтобы все не так понял. Потому что… какой к черту анимаг?! Чимин с этой совой говорил чаще, чем с Намджуном за все время обучения, а пять минут назад выдал что-то невероятное. Когтевранец вообще не против выглядеть сейчас идиотом. Он даже за, только бы этой совой не оказался Намджун. Чимин и сам не понимает, почему так этого боится. Он вроде бы с птицей никакими тайнами не делился, никого не обсуждал. Разве что гиппогрифов, но это не сплетни были. Но в животе быстро собирается неприятное чувство, словно он Намджуну все косточки промыл. Мерлин… - Да, - просто отвечает слизеринец, а у Чимина все внутренности словно падают в пропасть, что за окном. Ладно. Пусть. Потом соберет. Чимин слов не находит, потому молча хлопает пушистыми ресницами и смотрит на Кима. Слизеринец подходит к окну. - Подвинься, - и он садится рядом с Чимином. - Я не зарегистрирован, - произносит Намджун, и когтевранец изумленно на него смотрит. Незарегистрированный анимаг? Чимин не сильно разбирается в законах волшебного мира, но это вроде как незаконно. - Это же незаконно? – уточняет он на всякий случай и только потом думает, что слизеринец может сказать неправду или… скинуть его в пропасть, например, как свидетеля. Чимин себе мысленно аплодирует за самое идиотское предположение за весь вечер. - Незаконно, - вторит Намджун, продолжая смотреть в темноту. Если бы он не был уверен, что Чимин сохранит его тайну, он бы не обратился при нем. - Неприятно, когда следят за тобой, да? – слизеринец вдруг впивается взглядом в светлые глаза когтевранца. Чимин больше не выглядит напуганным или изумленным. Пак только усмехается. - Это так ты оправдываешь свое нахождение тут? - Пожалуйста, - только и говорит Намджун. Чимин уголком губ улыбается: слизеринец и правда помог. Не заори он на всю совятню, неизвестно, как бы закончился поцелуй с Айрин. Воспоминания о девушке рискуют нагнать смущение, поэтому когтевранец быстро отмахивается от них. - Что ты тут делал? - Я все время здесь летаю. - Я не видел тебя раньше. - Потому что я не показывался. Чимин пытается вспомнить, не делал ли он ничего дурного в совятне. Не подумайте неправильно, но когтевранец действительно часто приходит сюда. Подумать, поразмышлять, иногда вслух. Иногда он приводил сюда Тэхена и разговаривал с ним про Хосока или рассказывал о жизни маглов (ведь сам Чимин волшебник только наполовину). И чем больше когтевранец вспоминает, тем больше ему хочется, чтобы Намджун исчез, а все события последних пяти минут оказались галлюцинацией. Интересно, а слизеринец был тут каждый раз? Чимин пару раз моргает, но Намджун никуда не девается. Что ж, в любом случае, старший видел их с Айрин поцелуй, а ничего хуже этого здесь не происходило. Во всяком случае, с участием Чимина. - Я думал про то, что ты рассказал, - заговаривает Ким. – Есть возможность узнать, кто или что это было. Чимин разворачивается боком и внимательно смотрит на старшего. Намджун делает то же самое. - В облике совы я могу понять, что говорит Моня. - Кто? - Гиппогриф. - Это девочка? – округляет глаза Чимин. Для него это и правда неожиданность. Намджун сдерживает улыбку. - Да. - Отлично. Тогда эм… спроси ее? - Это не так работает. Я не могу разговаривать, пока в облике птицы. - Что ты врешь, – скептически тянет Чимин, - Ты со мной разговаривал уже трижды. - И много ты понял? – Намджун поднимает одну бровь. - Ну я-то не птица. Слизеринец улыбается, и впервые Чимин видит его ямочки без оскала или ухмылки. - Я не разговариваю в облике совы. Поэтому кто-то должен спрашивать у нее. - У кого? Намджун цокает и закатывает глаза. - У Айрин, - язвит он, на что глаза закатывает Чимин. И тут же соображает, про кого говорил старший. - Я понял, - тихо говорит Пак. – Ты хочешь, чтобы я спрашивал? Чимину идея нравится, но вот его собственное участие - не очень. Гиппогрифы и так не внушали доверия, а после первого – и уже неудачного, между прочим – занятия с ними, когтевранец и вовсе стал их бояться. Сам Чимин предпочитал думать, что просто «не доверял» этим животным. - Либо, - затягивает Намджун, - ты можешь продолжать ждать следующей шутки, пока не умрешь. Чимин тут же выпрямляется и бросает в Намджуна пару молний. Мысленно, разумеется. - Идиот, - тихо говорит когтевранец. – Когда можно будет это сделать? - В выходные. - Но в выходные… - Хогсмид. Не разочаровывай меня. «А ты не очаровывайся» остается неозвученным, и когтевранец лишь снова закатывает глаза. - Хорошо. - Через двадцать минут после того, как все уйдут, у входа в замок, - после своих слов Намджун поднимается и направляется к выходу. - И… - начинает Чимин, - перестань подглядывать. Намджун из-за плеча тянет улыбку. - Это больше по твоей части. Чимин не понимает: в каком это смысле? А потом словно ледяная вода на голову, появляется воспоминание, когда когтевранец случайно наткнулся на Намджуна и Лиен в подземельях. Но это ведь было один раз! А слизеринец постоянно был в совятне, мало ли, что он мог слышать! Когда Чимин собирается уже возмутиться, слизеринца уже нет. Когтевранцу остается только выдохнуть и вдохнуть побольше воздуха. Почувствовать мороз в легких и остыть. - Говнюк, - шепотом произносит все же Пак. Где-то высоко, среди десятков птиц раздается «уху». Чимин улыбается. - Почему ты не пойдешь в Хогсмид? – возмущается Тэхен, когда когтевранец сообщает ему о своем решении. Пуффендуец негодует: то, что он сам ходит в деревню с сокурсниками, не означает, что Чимина там быть не должно. А как же их посиделки в «Трех метлах»? Как же сливочное пиво? - А «Сладкое королевство»?! – в ужасе произносит Ким. Он и в самом деле разволновался так, будто Чимин объявил о пожизненном намерении не посещать Хогсмид. Когтевранец только смеется реакции друга. - Тэ, я только на этой неделе не пойду, ладно? – он кладет руки на плечи пуффендуйца. Тэхен растерянно, с большими губами и приоткрытым в форме клубники ртом смотрит на друга. - Что за реакция? – улыбается Чимин. - Я просто думал, что ты хотя бы в Хогсмиде отвлечешься от происходящего, - грустно говорит Ким. Чимин глаза округляет: Тэхен думал о нем. Хотел отвлечь, развеселить. Волна нежности накрывает когтевранца, и он прижимает друга к себе. - Я не знаю, чем заслужил тебя, серьезно. Тэхен в ответ обнимает, и Чимину так хорошо тут, в комнате, в объятиях пуффендуйца. Он словно дома. - Намджун предложил мне кое-что проверить, но мы должны пойти вдвоем, - говорит Пак. Он не собирался рассказывать Тэхену о подробностях. Вообще ни о чем не собирался рассказывать. Но обстоятельства изменились (так себя, во всяком случае, оправдывает Чимин). Ким отстраняется и внимательно смотрит на друга. - Намджун? Ты не боишься? - Намджуна? - Да. Вдруг это все же он и снова натравит на тебя гиппогрифа? - Тэ, это не Надмжун. Максимум, что он может сделать, заклевать меня. - Что? Черт. - То есть… не буквально. Это сленг такой у маглов. Тэхен еще сильнее хмурится, но теперь от недоумения. - А что он значит? - Заклюет шутками своими, - Чимин готов дать себе по голове за такую плохую импровизацию. – В общем, ты понял. По правде говоря, Тэхен ничего не понял, но кивнул. - Только будь осторожен, ладно? – предостерегает он все же. – И палочку не забудь. Чимин улыбается и кивает. В этот раз Тэхен идет в Хогсмид не с тем настроением, что обычно, и даже шутки Соджуна кажутся какими-то пресными. - Тэ, что с тобой? – интересуется старший. – Еще не отошел от пьянки? С того мероприятия прошла почти неделя, а соседи продолжали вспоминать ее. Как дети малые (и ничего, что Тэхен сам все время вспоминал им их косяки за все два с половиной года, что он учится в Хогвартсе). От Соджуна Тэ только отмахивается и уходит немного вперед, оставляя сокурсников в недоумении. Пуффендуец на самом деле переживает за друга: он как никто знает, какой Чимин на самом деле. Он добрый (даже если ему самому от этого плохо), жертвенный (и это одна из самых его больших проблем), честный (но если честность делает кому-то больно, ему самому становится больно). И несмотря на мягкий характер, Чимин сильный: он помогает другим, даже когда сам нуждается в помощи. Тэхен говорил с ним об этом. Он помнит этот их разговор в совятне. Чимин тогда в очередной раз пытался отговорить Кима от Хосока. А Тэхен в свою очередь говорил о неразумной трате эмоциональной и ментальной составляющей Чимина. И когда в начале этого года пуффендуец стал замечать изменения в друге, был счастлив. Теперь когтевранец мог отказать в помощи кому-то (пусть и сославшись на собственную занятость, но и это было прогрессом), мог ответить дерзостью на дерзость (особенно красиво это удавалось в диалогах с Намджуном). Чимин даже ругаться себе стал позволять! Тэхена это радовало: друг оставался замечательным («ангельским», как многие его называли) , но теперь хотя бы заботился о своем состоянии. Первым делом Тэхен идет в «Сладкое королевство». Там он выбирает любимые чиминовы сладости (одни из немногих, которые он любит) и решает немного прогуляться по магазину. Чимин все время так делает. Тэхен этого не понимает, поэтому и решает устроить себе день Чимина. Из мыслей его вытаскивает чья-то рука на запястье. Тэхен сначала смотрит на руку, а потом на обладателя конечности. Тут же улыбается ему. Искренне. - Чонгук! Младший улыбается в ответ, но прикладывает палец к губам. До Тэхена быстро доходит. - Эй, тебе же нельзя здесь находиться. Чонгук таинственно улыбается и натягивает темный капюшон сильнее. Тэхен оглядывается. В «Сладком королевстве» едва не половина Хогвартса. - Идем на улицу, - предлагает Ким и утягивает младшего к выходу. - И как ты тут оказался? – спрашивает он, когда они выходит на свободную (во всяком случае, от студентов) улицу. Чонгук не отвечает. - А я считал, гриффиндорцы не нарушают правил. - Только в квиддиче. Возможно. Или шляпа ошиблась с моим факультетом. - Нет, - уверенно говорит Тэхен. – Ты самый настоящий гриффиндорец. - Почему это? - Во-первых, ты храбрый. Это же отличительное качество вашего факультета? Чонгук кивает. - Во-вторых, умный. Вдобавок хитрый и непослушный ребенок. Гриффиндорец вдруг замедляется, а потом и вовсе останавливается. Тэхен становится напротив. - Что такое? - Так, - неуверенно начинает Чонгук, - ты считаешь меня ребенком? И тут пуффендуйца пронзает два мориона. Боже, таких сияющих и глубоких глаз Тэхен никогда не видел. Первокурсник перед ним – словно открытая книга. Пуффендуец опускает взгляд чуть ниже и рассматривает аккуратный нос. Еще чуть ниже – и губы. Тэхен на них засматривается, потому что… они пухлые, красивые и с родинкой маленькой под нижней губой. В момент пуффендуец видит их как-то слишком близко. Ему даже кажется, что он их пробует. Ким пугается и крепко зажмуривается. - Тэхен? Тэ открывает глаза. Чонгук на том же расстоянии смотрит на него с волнением. - Прости, - улыбается старший. – Ты милый, Чонгук. И даже твое тело не перекрывает этого. Я думаю, ты разобьешь много сердец, - подмигивает Тэхен. Чонгук ему улыбается и опускает глаза, не давая увидеть в них ничего. Ни грусти, ни надежды, ни слез. Неужели Тэхен никогда не вспомнит их поцелуи? Гриффиндорец все это время не может забыть сладость огневиски на губах старшего, мягкость и жар, что возник в груди и животе, стоило только Тэхену коснуться губами губ Чонгука. Чон готов наслать проклятие на огневиски, что стал причиной его бед. Вернее одной беды – пуффендуйца с самой теплой и искренней улыбкой. Оба оборачиваются на негромкое «Чонгук». К ним подходят двое ребят. Тэхен думает, что они первокурсники. - Привет, - вежливо улыбается им старший. Те здороваются, а потом обращаются к Чону. - Идем! Мы еще много где не были, а уже скоро возвращаться. Чонгук виновато смотрит на старшего. - Идите уже, - смеется Тэхен. Первокурсники уходят, а пуффендуец возвращается на центральную улицу деревни. Младшие быстро исчезают из поля зрения, за что Тэхен мысленно накидывает им баллов. Он таким точно не был. Мысли зачем-то возвращаются к губам Чонгука. Тэхен не извращенец и не фетишист, но губы младшего определенно казались знакомыми. Настолько, словно… словно Тэхен знал их досконально. Словно целовал их. Нет. Пуффендуец сразу отмахивается от странных мыслей. Но ощущение того, что он знаком с этими губами, не покидает его до самого Хогвартса. Когда Чимин приходит к выходу, Намджуна все еще нет. И это когтевранец пришел с опозданием. Пак кутается сильнее в пальто и осматривается. Пусто. Над головой из ниоткуда появляется сова. На самом деле она слетела с одной из стен, но Чимин ее не заметил. Когтевранец сразу узнает Намджуна. Птица кружит пару мгновений над головой, а потом задает направление. Чимин следует. Прямо перед входом на площадку с животным слизеринец в один взмах превращается в человека. Гиппогриф, узнав друга, радостно машет крыльями и кричит. - Тише, Моня. Тише! – Намджун улыбается животному и гладит по грудке. Чимин за этим наблюдает на расстоянии и все равно изумляется перемене, которая происходит со страшим рядом с гиппогрифом. - Подойди, - говорит Ким Чимину, и тот неуверенно подчиняется. Слишком близко он не подходит, остановившись в паре метров. Слизеринец цокает, подходит к нему и за руку подводит к животному. Чимин кривит лицо в неуверенности и страхе и максимально отклоняется, пока гиппогриф его с интересом рассматривает. Когда младший вырывает свою руку из крепкой хватки, гиппогриф делает шаг назад и настороженно смотрит. - Он тебе не доверяет, - констатирует Намджун. - Это у нас взаимно, - выдыхает Чимин. - Он не станет говорить без доверия. - И что мне сделать? – срывается когтевранец, пугая своей резкостью гиппогрифа. Намджун, словом, на это никак не реагирует. - Я боюсь, - уже тише добавляет Чимин. Он не обманывает: утром когтевранец был полон решимости, но сейчас, стоя перед животным, которое едва не напало на него в прошлый раз, он ощущает страх. Холодный, парализующий, словно тело заморозили и оставили на поле боя. К такому Чимин не был готов. Хотелось психовать, крушить, только бы избавиться от неприятного чувства. Внешне это проявлялось потряхиванием конечностей и бегающим взглядом. - Ладно, уходим, - Намджун пожимает плечами, но не двигается. Ждет. Чимин смотрит на него умоляющим взглядом. О чем только просит? Не уходить? Помочь? Или понять? Слизеринец направляется к выходу, оставив Чимина около гиппогрифа. Когтевранец чувствует, как что-то важное из рук ускользает, а удержать это не получается. К горлу подступает ком отчаяния, и Пак боится, что выльется это в громкий крик. Но ком вызывает лишь слезы. Совсем немного, чтобы глаза смочить, но они раздражают Чимина сильнее, потому что кричат о его слабости. Когтевранец голову к небу поднимает, словно это поможет противную жидкость назад загнать. Но выходит наоборот: слезы скатываются, а в груди что-то прорывает. Он не осознает, как зовет слизеринца. Тот останавливается, разворачивается, но не идет. Снова ждет. Чимин быстро подходит к нему (на самом деле, он как можно дальше отходит от гиппогрифа) и сверлит старшего взглядом. А Намджун смотрит, как будто пытается нырнуть глубже, в сознание. - Выдохни, - спокойно говорит он, и Чимин почему-то подчиняется. Подчиниться ему сейчас легче, чем ругаться. - Она не тронет тебя, - тем же тоном продолжает старший, и когтевранца это почему-то успокаивает. - Почему? – хрипло спрашивает Чимин. - Почему ты мне не веришь, а всем остальным веришь? – усмехается Намджун. Хотел бы младший сам знать ответ на этот вопрос. Но… - Она знает твой запах, - поясняет старший. – Она дала тебе в прошлый раз себя погладить. - Это не помогает, Намджун, - признается Пак. Слизеринец вздыхает и, обходя Чимина, возвращается к животному. Когтевранец оборачивается и смотрит, как старший ласково гладит гиппогрифа и что-то говорит. Словно шепчет. Моня крыльями взмахивает и громко кричит. Радостно – Чимин теперь различает и слабо улыбается. Намджун рукой подзывает младшего. Чимин идет, но останавливается на том же расстоянии. - Ты можешь на нем полетать, - говорит слизеринец, не отрывая от гиппогрифа руки. - Ты издеваешься? - Да. Подойди, - старший протягивает руку. Чимин неуверенно вкладывает свою ладонь в ладонь Намджуна. Она такая большая и теплая, что хочется не только ладошку в нее спрятать, но и всего себя. В безопасность. Намджун подводит младшего к животному близко – слишком близко – и у Чимина на секунду мутнеет перед глазами от страха. Он ничего не успевает понять, когда за талию его поднимают и усаживают на что-то мягкое. На гиппогрифа. И Чимин готов заорать во все горло, когда сзади так же быстро садится старший. Дыхание когтевранца настолько сбивается, что он не в силах и слова сказать. - Держись за перья, - говорит Намджун прямо за ухом и наклоняется, ненароком прислоняясь грудью к спине Чимина. И смеется. Не так, как обычно, а… по-другому. Когтевранец поворачивает к нему голову, кидая непонятный взгляд. - Дыши, Чимин. И держись. Только Пак успевает сжать в ладонях горсть перьев, как гиппогриф под ним, словно конь, поднимается, а потом разбегается и… взлетает. И Чимина вдруг отпускает, потому что полеты – это его стихия. Ветер бьет в лицо, до конца приводя в порядок разум. Пак выдыхает и выпрямляет спину, глубоко вдыхая. Воздух во время полета совсем другой – он чище, приятней, прохладней. Но ледяной воздух в легких разбивается о горячую грудь, которая ощущается даже через слои одежды. Намджун, почувствовав расслабление младшего, немного отстраняется, но Чимин каким-то образом – магически или физически – снова прислоняется к старшему, не замечая этого. Чимин наслаждается полетом, ослабляет хватку и гладит Моню, которая радостно дергается головой. Они скоро спускаются, и с гиппогрифа Чимин слезает уже без чужой помощи. Он позволяет сердцу успокоиться, а дыханию восстановиться, пока гладит животное. Моня не возражает, только ластится, отчего Чимин широко улыбается. Намджун наблюдает молча, не вмешиваясь, пока когтевранец сам к нему не поворачивается. Ким ждем обвинений или колкостей, но получает только тихое «спасибо» и сдержанную улыбку. - Теперь мы можем ее спросить? – интересуется младший. Намджун кивает, внимательно осматривает территорию вокруг и только потом принимает облик совы и садится на плечо Чимина. - Уху. - Моня, в прошлый раз я тебя разозлил? – спрашивает когтевранец у гиппогрифа, заглядывая в глаза. В ответ только гортанные звуки. Чимин их не разбирает и смотрит на сову. Намджун на него не смотрит. - Уху, – дальше. - Это был Намджун? - Уху! Уху! – сова возмущенно машет крыльями. - Я просто проверил! – оправдывается Чимин, отклоняя голову от бешеной птицы. - Уху. - Это было чье-то заклинание? – снова обращается когтевранец к Моне. И снова гортанные звуки. - Уху. - Это был кто-то с урока? Снова звуки. Чимин не знает, что дальше спрашивать, поэтому он поворачивает голову на сову. Намджун вдруг крыльями взмахивает и издает странные звуки. Не ухукание. Гиппогриф в ответ крылья разводит и издает подобный сове звук. - А говорил, что не умеешь с птицами разговаривать, - равнодушно замечает Чимин. Намджун возвращает себе облик человека. - Я сказал, что не могу говорить, когда в облике совы. Чимин глаза закатывает. - Ты что-то узнал? - Да. Когтевранец внимательно смотрит на старшего. - Может, поделишься? – нетерпеливо требует Чимин после двух минут немых раздумий слизеринца. - Мне нужно кое-что еще, чтобы я был уверен, - говорит Намджун. - Что? - Дай мне несколько дней. - Нет! – возмущается Пак. – Ты издеваешься? Скажи мне, что узнал! - Нет, - и во взгляде старшего проскакивает сожаление. Чертов слизеринец! Чимин возмущен! Чимин негодует! Но ему приходится согласиться, потому что больше он ничего пока сделать не может. Когтевранец лишь надеется, что Намджун расскажет все до того, как виновник сделает что-то снова.