we are the champions

       Се Лянь — фигурист-одиночник. Он с детских лет занимается у одного тренера, причём тренера с громким именем, так что под прицелом зрителей он оказывается ещё будучи в юниорах. Нет, он пока не знаменит, потому что всё внимание обычно приковано к стартам взрослых, однако Се Лянь довольно быстро становится заметным. Стройный, с красивым лицом и изящными руками, с высокими прыжками и невероятным чувством музыки, ну прямо маленькое сокровище. У взрослых сильная конкуренция, но выходя на новый уровень, Се Лянь не теряется и не сдаётся. Он постоянно совершенствуется, и постепенно всё больше людей начинает обращать на него внимание.        Хуа Чэн тоже фигурист-одиночник. Его тренер далеко не так известен, но это, в принципе, не смертельно. В конце концов, успех спортсмена зависит не от одной лишь славы тренерского штаба. Хуа Чэн, возможно, кажется серой мышкой на фоне юниорской сборной, как и, собственно, почти все, кто туда не входит, однако это никак не может влиять на его навыки скольжения и хореографические способности. Наверное, те немногие люди, которые знали его в юниорах, всё же могли по достоинству оценить его катание.        Однако в какой-то момент он вообще куда-то пропадает — его не видно ни в одних списках. Говорят, травма, но разговоров про это немного, кого вообще интересуют фигуристы-несборники?        Появляется он так же неожиданно — через пару лет уже во взрослых, хотя большинство людей его имя слышат впервые. Поэтому всерьёз его никто не воспринимает — ещё бы, появился не пойми откуда, неизвестно, до конца ли вылеченный, да ещё и, вроде как, без тренера (такое тоже бывает) — ушёл от него в межсезонье.        Однако как только Хуа Чэн выходит на первый старт в сезоне, все смущённо затыкают рты: мало того, что он оказывается красавцем, каких поискать, так ещё и программы выполняет качественно, хоть пока и неидеально, но сразу видно, что любит своё дело. Занимает пятое место, что для первого раза действительно является более чем достойным результатом.        Наверное, тогда эти двое впервые замечают друг друга — в какой именно момент, уже не совсем помнится, может, когда Се Лянь едва не сбивает Хуа Чэна на общей тренировке [- Ой, боже, извини, пожалуйста, прости-прости, я не смотрел по сторонам, я задел тебя? — Нет-нет… Всё в порядке, тебе не стоит беспокоиться… — Фух, слава Небесам! Извини, я не хотел потревожить тебя! Удачной тренировки! -.. спасибо..] Или, может быть, на репетиции Гала после тех же соревнований, но с того времени они понемногу начинают общаться и даже становятся друзьями. Се Лянь вообще хорошо ладит со многими ребятами, не только своей страны, и даже с девочками, но с Хуа Чэном он, кажется, готов разговаривать целыми сутками.        Тренер Се Ляня — Цзюнь У — несколько скептически относится к его социальной активности. [- Сянь Лэ (так он обычно называет своего подопечного), я не запрещаю тебе общаться с другими фигуристами (спасибо хоть на этом), просто смотри, чтобы это не сказывалось на тренировках. Тебе лучше понять, что в большом спорте дружбы не существует.]        Он, несомненно, в чём-то прав. Хочешь быть победителем — не обращай внимания на других, концентрируйся только на себе и своей работе, стань эгоистом и не позволяй другим занять своё место. О каких тут хороших отношениях может идти речь?        Но на самом деле многие понимают, что дружба, любовь и всё этому подобное спокойно существуют в большом спорте, просто далеко не каждый готов взять на себя этот груз. Сначала мило улыбаться человеку в лицо, а потом выходить с целью подмять его под себя в рейтинге.        В фигурном катании, кажется, влюбиться с одного взгляда ещё проще, чем в обычной жизни, думает Се Лянь. Он во все глаза смотрит на Хуа Чэна, на его мягкие, но сильные руки, которым позавидует любой балетник, на его длинные и ровные выезды из прыжков, на его вдохновлённое лицо, на рёбра (рёбра коньков, если что) и следы на поверхности льда, которые в тысячу раз аккуратнее, чем штрихи на бумаге какого-нибудь мастера каллиграфии, и понимает, что медленно сходит с ума. Се Лянь ещё не знает, что Хуа Чэн смотрит на него точно так же последнюю пару лет. Они видятся лишь на соревнованиях, да иногда выходят вместе прогуляться в свободное время (которого практически нет), но даже этих нечастых встреч оказывается вполне достаточно. [- Гэгэ, как думаешь, если я выйду на разминку в светлой кофте, это произведёт фурор?!]        Се Лянь смеётся. Конечно, произведёт. Хуа Чэн ни разу не выходил на тренировку в чём-то помимо чёрного или красного. (Так же как и Се Лянь ни разу не выходил не в белом). Болельщики любят подмечать подобные мелочи.        Тем не менее, с улыбкой протягивает свою олимпийку, надевая запасную. [- Давай проверим.]        Цзюнь У на разминке бросает взгляд на одного, на другого, но ничего не говорит, лишь слегка качает головой.       Се Ляня не волнует, ведь это никак не сказывается на его концентрации (разве что совсееем чуть-чуть, когда в голове проскакивает мысль, что белый Хуа Чэну тоже идёт).        Их первый поцелуй происходит, наверное, спустя год, вечером в пустой раздевалке после Национального Чемпионата, по итогам которого Се Лянь оказывается на первом месте, а Хуа Чэн получает серебро. Они как обычно переговариваются и шутят, из-за чего, собственно, их сборы и проходят так медленно. — Сань Лан, ты, даже стоя на втором месте, оказался выше меня, такое вообще может быть? — Гэгэ, тебя печалит этот факт? Хочешь, я буду приседать в таких случаях? — Нет, Сань Лан, конечно, нет, я совсем не об этом! — машет руками Се Лянь. — Я просто снова удивлён, насколько ты высокий! — Правда? — хмыкает Хуа Чэн и подходит практически вплотную, так что второму приходится задрать голову, чтобы посмотреть в его лицо.        Се Лянь инстинктивно делает шаг назад, но врезается в стол, и всё, что ему остаётся, — остановиться и упереться в этот стол руками. — Ты… Как ты прыгаешь? — Обычно, как и все остальные. Ко всему можно привыкнуть, — пожимает плечами Хуа Чэн. — Я же не могу подрезать себя, верно? Могу только иногда приседать специально для гэгэ. — Ах, Сань Лан, прекрати, ты не должен приседать из-за меня! — смеётся Се Лянь. — Мне не важно, насколько ты будешь ниже или выше, я всё равно очень рад стоять с тобой на пьедестале, и вообще я надеюсь, что мы сможем стоять вместе на Олимпиаде и…       Хуа Чэн замирает, вперив свой взгляд в Се Ляня. Тот внезапно осознаёт, что сказанные только что слова были слишком откровенны, и резко останавливается, взволнованно смотря на своего собеседника. Хочется провалиться под землю со стыда. — Ох… Сань Лан, извини, забудь, что я сказал, — пытается сделать шаг в сторону, однако Хуа Чэн преграждает ему путь, хватая за плечи. — Забудь? — после недолгой паузы негромко спрашивает он.        Се Лянь смотрит на него широко раскрытыми глазами и чувствует, как бешено колотится сердце. — Сань Лан, я… — сделав глубокий вдох, начинает он, но Хуа Чэн не даёт ему продолжить, неожиданно склонившись к его губам. Се Лянь, успев словить сердечный приступ, на автомате выносит руку вперёд, но она лишь упирается в грудь Хуа Чэна не в силах оттолкнуть, потому что как только их губы соприкасаются, разум застилает туманная завеса. Се Лянь отвечает на поцелуй даже раньше, чем успевает это осознать. Он чувствует, как его бросает то в жар, то в холод, однако понимает, что уже не может и, самое главное, не хочет это прекращать.        Лишь спустя некоторое время Хуа Чэн нехотя отрывается от него, медленно и нерешительно поднимает взгляд. Несколько секунд они оба приходят в себя. — Сань Лан! — наконец ошеломлённо восклицает Се Лянь и утыкается в плечо Хуа Чэна, чтобы спрятать своё красное как помидор лицо. — Разве можно так неожиданно?!        Тот, смеясь, завлекает его в свои объятия и облегчённо выдыхает. — Прости. Я просто струсил. — Сань Лан. — Да? — … Всё, что я говорил только что… Я не шутил. — Я знаю.       Знает ли Цзюнь У об их отношениях? Догадывается, наверное, было бы странно, если нет. Хороший тренер всегда чувствует спортсмена и видит любые изменения в его поведении или отношении к тренировкам, даже если они абсолютно незначительные. Тем более, вы меня, извините, конечно, но когда эти двое порой выходят на пресс-конференции в кофтах друг друга, да ещё и, улыбаясь, таинственно переглядываются, мол, «смотри, у журналистов челюсть отвисла», ну ей-богу, как дети малые, Цзюнь У лишь со вздохом потирает лоб. На тренировочный процесс и прокаты это пока что плохо не влияет, поэтому он не спешит вмешиваться. По крайней мере, поначалу.        Сейчас они — первый и второй номера сборной. Кто конкретно из них кто — решайте сами, потому что над этим почти никто не задумывается. На всех национальных и международных стартах (за оочень редкими исключениями) один из них попадает на первое, а другой на второе или третье. Возможно, они и сами когда-то пытались считать, у кого выходит больше золотых медалей, но в какой-то момент сбились и решили плюнуть на эту глупую затею. Нет, это не значит, что они не борются. Борются, ещё как, и, наверное, даже похлеще, чем обычные соперники, никогда и ни в чём друг другу не уступая. Именно поэтому они получают такие высокие оценки, именно поэтому от их катания захватывает дух. Просто победа другого для них так же ценна, как и своя собственная, вот и всё. А по поводу того, кто из них сильнее, никто серьёзно не говорит, разве что шутят.        Олимпийский сезон всегда сложный, уровень конкуренции достигает максимума, а давление со стороны общественности возрастает в разы, хотя бы просто потому, что количество следящих глаз значительно увеличивается. Лажать, конечно, всегда нехорошо, но в Олимпийском сезоне любая ошибка может стать решающей.        Небеса, по всей видимости, решают, что этого факта слишком мало, потому что с самого начала всё летит к чертям.        Первой сенсацией становится то, что в межсезонье Се Лянь уходит от Цзюнь У. Ещё бы — на носу главный старт всей планеты, а один из самых ожидаемых претендентов расстаётся со своим тренером, с которым работал около двадцати лет. Конечно, взрослый опытный спортсмен может тренироваться самостоятельно, однако, как ни печально это признавать, он в какой-то степени теряет поддержку со стороны федерации, так как больше не является подопечным самого крупного и мощного тренерского штаба. Было ли это опрометчивым и необдуманным решением? Нет. Слишком самоуверенным? Вряд ли, хотя кто его знает. Удивляется даже Хуа Чэн. Он-то как никто другой понимает, что работать без тренера сложно, особенно на первых порах. Хуа, конечно, помнит, что в последнее время отношения тех двоих стали несколько прохладными, однако в подробности Се Лянь упорно предпочитал не вдаваться, поэтому делать какие-либо выводы сложно. Хуа Чэну, в общем-то, никогда главный тренер особо не нравился, но его мнение тут абсолютно ни причём, и он это знает, поэтому многочисленные вопросы от прессы иногда раздражают. Сколько раз ему приходится говорить одно и то же, а уж как замучили с этим самого Се Ляня и подумать страшно [гэгэ, если кто-то спросит тебя ещё хоть раз, я сделаю так, что он потеряет свою работу и больше никогда её не найдёт]        Первые этапы Гран-При проходят как по маслу, но на втором Хуа Чэн неожиданно валит произвольную программу. Падает с четверного риттбергера в самом начале, и почему-то с тройного лутца, хотя за несколько секунд до этого идеально исполняет четверной в каскаде. Хочет перепрыгнуть, но получается лишь бабочка. Красивая, конечно, но отплюсовать за это ему никак не могут. Замирая в конечной позе, он уже понимает, что пьедестал ему не светит, и что на финал Гран-При он не отбирается. «Ну и ладно, чего я там на этом финале не видел», — успокаивает себя. Да, с тех пор как он участвует в серии Гран-При (ну, разве что не считать самый первый раз), это первый пропуск финала, ну и что с того? Всё когда-то случается впервые. Беспокоит лишь то, что этот сезон особенный. В целом, у него, конечно, есть доверие федерации, потому что практически ни разу мимо пьедестала за последние несколько лет — это факт, с которым никто не поспорит, и с тем, что он наравне с Се Лянем является одним из главных любимчиков публики, согласится подавляющее большинство. Однако ошибка есть ошибка, и её тоже невозможно оспорить.        Хуа Чэн делает вид, что он ни капельки не расстроен, лишь слегка усмехается самому себе и приветливо машет зрителям на трибунах. В КиКе сидит сдержанно, видит ничтожно малые для него 170, слегка кивает и пожимает плечами, мол, ну, навалял, бывает.        Даёт волю эмоциям только когда от него отстают камеры, переводя внимание снова на лёд. — Твою мать, ****! — со злостью хлопает кулаком по скамье.        Да нет, конечно, это никакая не трагедия. Это далеко не самые первые падения в жизни, да и конкретно на соревнованиях, хочу напомнить, что никто не застрахован от них. Даже чемпионы всего и вся, такие как Хуа Чэн и Се Лянь, тоже имеют на это полное право, хотя делают это реально редко, предпочитая все свои двести тысяч падений оставлять на тренировках. Они из разряда тех, кто уже давно научился не переживать о таких, казалось бы, не очень приятных инцидентах. Да, конечно, падать никто не любит, и не только потому что это может быть больно (хотя, наверное, у тех, кто занимается этим много лет, уже настолько всё отбито, что им просто-напросто плевать), но и потому что в этом случае ни зрители, ни судьи не увидят качественного проката (а это, между прочим, и является первостепенной задачей многих атлетов). Хотя крайне нечастые падения Хуа Чэна и Се Ляня абсолютно точно не являются признаком нестабильности, скорее, досадной случайностью, но даже если так, они понимают, что не справились, что это ошибка, что в этот раз что-то было неправильно, что нужно в этом разобраться и проработать, и тому подобное. Однако каждый раз загоняться по этому поводу — только нервы тратить. Можно (хотя иногда сложно) посмеяться, а вот плакать, пожалуй, не стоит.        Но всё это не в этот раз и не в этот сезон. Большинство спортсменов грезит мечтами об Олимпиаде, и они вдвоём не являются исключением.        Первого места после короткой программы оказывается недостаточно (мы уже говорили о сильной конкуренции) и в сумме Хуа Чэн падает на четвёртое. Се Лянь в этот раз стоит на пьедестале без него и чувствует себя как-то неправильно. На награждении Хуа Чэн, не отрывая взгляда, смотрит на победителя, но Се Лянь отворачивается.        Финал проходит спокойно. В короткой программе Се Лянь получает 103.49 и уверенно выходит на первое место, хотя и не считает, что смог показать максимум. В произвольной впервые решает попробовать четверной флип, который начал учить летом. Выезд получается слегка смазанным, но всё же на маленький плюс, и по итогам Се Лянь вновь одерживает безоговорочную победу.       Хуа Чэн встречает его в аэропорту через два дня. Он стоит на улице рядом со входом, прислонившись к столбу, и, кажется, думает о чём-то своём. Вечернюю тишину нарушает звук открывающейся двери, и Хуа Чэн поднимает глаза, чтобы убедиться, что это тот, кого он ждёт. Он подходит ближе и встречается с усталым и почему-то взволнованным взглядом Се Ляня. — Поздравляю, — ярко улыбается Хуа Чэн, раскрывая объятия.       Се Лянь пытается выдавить из себя ответную улыбку, которая получается совсем вялой. Он не считает себя победителем. — Ты снова был лучше всех, — шепчет Хуа Чэн тихо-тихо.        Се Лянь усмехается. — Потому что тебя не было. — Это ничего бы не поменяло, — возражает Хуа.        Се Лянь снова смеётся. — Сань Лан, давай прекратим говорить смущающие вещи. — Как пожелаешь, — тот мягко накрывает его губы своими.        На самом деле Се Лянь не удивлён. Он знает, что Хуа Чэн в любом случае сказал бы что-то подобное. Даже если бы он вышел, сорвал буквально каждый элемент, запутался в своих ногах на вращении, вместо четверных и тройных прыжков напрыгал одинарные, упав даже с них, грохнулся с десяток раз на ровном месте, врезался в борт, забыл дорожку шагов и вдобавок ко всему опоздал по музыке на 30 секунд, — Хуа Чэн всё равно с совершенно серьёзным видом сказал бы «ты лучше всех». Жутко смешно, конечно, но в то же время очень греет душу.        Тем временем, финал Гран-При оказывается позади, и практически сразу подходит Национальный Чемпионат. Внутри страны, нужно сказать, конкуренция ничуть не меньше, чем за её пределами, поэтому отдыхать совершенно некогда. После ухода от тренера, Се Лянь тренируется на одном льду с Хуа Чэном. И нет, это, как оказывается, не безнадёжная идея, Се Лянь чувствует себя даже лучше, чем раньше. Нет, Цзюнь У не был плохим тренером или что-то вроде того, просто… Просто это должно было когда-то случиться. В любом случае, Хуа Чэн и Се Лянь спокойно тренируются вместе, делают разминку, хореографию, подкачку, растяжку, выходят на лёд — всё как обычно, они взрослые люди и имеют чёткое представление о том, как надо работать. Даже сейчас, выходя на 6-минутную разминку перед произвольным прокатом на соревнованиях, они молча разъезжаются в разные стороны. Тут вообще нельзя отвлекаться ни на что, потому что у тебя есть шесть минут, за которые ты должен почувствовать, что разогрет и готов, проверить важные положения, точки и прыжки, при этом помимо тебя на льду ещё пять человек, и каждый сосредоточен на своём.        Поэтому Хуа Чэн замечает не сразу. Замечает только тогда, когда после чисто приземлённого четверного тулупа, Се Лянь, отталкиваясь лишь одной ногой, подъезжает к бортику и обессиленно наваливается на него всем телом. Хуа Чэн подрывается и мчится на другой конец катка, не обращая внимания на других спортсменов. — В чём дело? — голос звучит немного резко, и Се Лянь вздрагивает от неожиданности, но даже не оборачивается. — Всё в порядке. — Гэгэ, — Хуа Чэн хватает его за запястье и разворачивает лицом к себе. — Ты можешь сказать мне правду.        Он не требует прямо здесь и сейчас подробного доклада о том, что случилось, в какое время и день, из-за какого элемента, какова степень повреждения и тому подобное — на это уже просто нет времени. Он хочет лишь услышать честный ответ о том, выдержит ли Се Лянь четыре с половиной минуты своей программы.        Тот смотрит прямо в глаза, и Хуа Чэн всё понимает. — Хорошо. Не перенапрягайся — медленно выдыхает и, напоследок сжав холодную руку, отъезжает в свою сторону, чтобы не мешать.        Се Лянь действительно выходит и катает так, будто всё хорошо, разве что выезды с прыжков получаются тяжеловатыми. Когда он заканчивает программу, едва находит в себе силы, чтобы простоять в конечной позе ещё две секунды, после чего падает на лёд, не в состоянии двинуться. Боль заглушает все мысли, Се Лянь лишь успевает подумать о том, что медикам, видимо, придётся уносить его со льда, успевает почувствовать стыд перед следующим спортсменом, перед зрителями, перед Сань Ланом, а потом, даже не пытаясь бороться, практически добровольно теряет сознание. Хуа Чэн подрывается (снова), но на лёд его не пускают. Он гневно выдыхает и вдруг слышит за своей спиной голос: — Успокойся. Сейчас ты ему ничем не поможешь. Дай медработникам разобраться.        Цзюнь У. — Вы так равнодушны, потому что он больше не ваш ученик? — резко оборачиваясь, спрашивает Хуа Чэн.        Тот оставляет его вопрос без ответа. — Лучше посмотри на его оценки. Потом передашь ему.        Хуа Чэн, тут же вспомнив, что Се Лянь записывает свои баллы после каждого проката, бросает взгляд на табло. 201.56. Как обычно высоко. Не выше, чем у Хуа Чэна, конечно. Впервые за всё время он не чувствует радости от победы, думая, что лучше уж оказаться на самой нижней строчке турнирной таблицы, чем выиграть так.        До Олимпиады всё меньше времени. Се Лянь целыми днями смотрит на свою загипсованную ногу и старается не думать о том, что может не успеть восстановиться. Он уже точно пропускает Чемпионат Четырёх Континентов, но серебро на Национальных, а также всё остальное, что было до этого, ещё даёт ему возможность. Се Лянь предпочитает мыслить позитивно.        Хуа Чэн умудряется находить время, чтобы навещать его, хотя тренируется почти 24/7. Се Лянь отсиживает в гипсе три недели, и после этого ещё должен проходить курс реабилитации. Теперь ему придется снова вспоминать, что такое коньки. Когда Се Лянь ступает на лёд и первым же делом чуть не падает, он сильно пугается и долго не решается сделать даже шаг.        Хотя это вроде даже не первая травма. — Гэгэ, не бойся, всё в порядке, — успокаивающе приговаривает Хуа Чэн, крепко держа его за руки. — Пока я рядом, ты не упадёшь. Ну же, гэгэ, доверься мне.        Сам он вдобавок ко всему ещё и упорно готовится к Континентам. По правде говоря, в какой-то момент он думал о том, чтобы сняться, но… [- Сань Лан, прошу тебя, не сходи с ума! Не смей сниматься! — Что мне там делать без тебя? — Как что? Кататься, конечно! — Но… — Не давай федерации лишний повод упрекнуть тебя! Я знаю, что ты в нормальных отношениях с ними, но… Ох, извини, я не хотел кричать. — Ничего, гэгэ, я, должно быть, разозлил тебя. — Сань Лан. Пожалуйста. Езжай на Чемпионат и выиграй там всех. Я буду смотреть трансляцию. Ну? Поедешь? — Для тебя… Всё что угодно.]        Хуа Чэн уже несколько лет выступает на международных стартах, лёгкий мандраж для него привычен, он лишь заряжает на хороший прокат. Сейчас всё по-другому. Хуа Чэн боится не справиться. У Хуа Чэна впервые дрожат руки. Не потому что без присутствия Се Ляня он ничего не может, нет. Он думает о том, что тот сейчас сидит один в своей комнате и смотрит на него. Хуа Чэн не может подвести, не может позволить себе дать Се Ляню лишний повод для волнения.        Он не просто выдаёт два шикарных проката, но и ставит новый мировой рекорд в произвольной. 225.13. Эти цифры кажутся нереальными. Хуа Чэн ошеломлённо вскидывает брови, но через пару секунд с улыбкой выдыхает. Он справился. — Сань Лан, ты невероятный. Я не шучу. — пишет Се Лянь ему тем же вечером.        Но напряжение не спадает до тех пор, пока не объявляют имена спортсменов, которые отбираются на Игры, где первые два имени из трёх в мужском одиночном — Хуа Чэн и Се Лянь. Федерация несколько раз спрашивает о состоянии здоровья второго. [Всё под контролем. Я буду готов вовремя.]        Олимпиада и вправду такая, как все говорят, хотя это странно. И ребята все знакомые, с которыми соревнуешься уже несколько лет (за исключением тех, кто отобрался в свой первый год по взрослым), и арена вроде бы стандартных размеров, а кажется, будто в несколько раз больше, кажется, что воздух совсем другой, и атмосфера такая радостно-торжественная, но одновременно с этим напряжённая, потому что каждый максимально заряжен и сосредоточен. Сердце замирает, когда в глаза ударяет яркий свет софитов. Се Лянь ловит взгляд Хуа Чэна и ярко улыбается, тот смеётся в ответ и первым ступает на лёд для утренней тренировки.        Раскатка проходит вполне сносно. Се Лянь изредка бросает взгляды на Цзюнь У и бывшего товарища по группе (третьего и последнего фигуриста из их сборной, который тоже отобрался на Игры), нет, не с сожалением, скорее просто по привычке. В один момент они сталкиваются взглядами, после чего сдержанно кивают друг другу. — Ты посмотри, как он глазки строит, лучше бы за своим спортсменом следил, — хмыкает Хуа Чэн, подъезжая сзади и приобнимая Се Ляня за талию.        Тот лишь смеётся, зная о его неприязни к Цзюнь У. — Сань Лан так внимательно следит за его глазами?        Хуа Чэн пару секунд стоит в замешательстве, не ожидая подобного «нападения». — Гэгэ, твои слова оскорбительны, — отвечает он, пытаясь сделать мрачное лицо, однако получается слабо.        Хуа Чэн прорабатывает дорожку шагов, которую не так давно усложнил, Се Лянь, практически только-только восстановившийся, пробует (да-да, самое время) заново собрать злосчастный четверной флип, который всегда давался чуть сложнее, чем остальные прыжки. Получается не так идеально, как хотелось бы, но Се Лянь подозрительно спокоен. В очередной раз падает и остаётся лежать, задумчиво смотря в потолок. — Гэгэ, не лежи головой на льду.        Хуа Чэн снова подъезжает и присаживается на корточки рядом. Се Лянь не реагирует. — Гэгэ?        Тот моргает, будто резко выпадая из задумчивости, и поворачивает голову. — Сань Лан, мы же выиграем? — Какое выиграем, ты свой флип со стороны видел? — говорит тот совершенно серьёзным тоном.        Се Лянь растерянно смотрит на Хуа Чэна. — Правда так плохо?        Видит, что тот едва сдерживает рвущийся наружу хохот, и возмущённо восклицает: — Сань Лан! — Извини, — отвечает Хуа Чэн, отсмеявшись. — Конечно, мы выиграем.        По результатам короткой программы на следующий день они получают одинаковые оценки, сотая в сотую. Оба нервно смеются, потому что раньше такого ещё не бывало. Журналисты задают кучу каверзных вопросов, но Се Лянь с Хуа Чэном отшучиваются настолько успешно, что сами доводят себя до слёз от смеха (а может это от стресса уже крыша едет).        На произвольную выходят с установкой отдать на неё все оставшиеся силы. Се Лянь на разминке проверяет флип и всё же решает рискнуть и поставить его в самом начале, надеясь, что не забудет ощущение прыжка за время ожидания выступления.       Первым выходит Хуа Чэн. Он, как обычно, полностью погружён в музыку, чётко расставляет все акценты, со всеми прыжками справляется на отлично, заставляя зал громко аплодировать, новую дорожку шагов выполняет без единой помарки. Как только музыка прекращается, он, облегчённо выдыхает и, упёршись ладонями в колени, проезжает так ещё несколько метров, пытаясь прийти в себя, после чего резко вскидывает голову, позволяя всем увидеть его обессиленное, но счастливое лицо. Получает 224.69 и взбирается на первое место с отрывом в 20 баллов.       Се Лянь выходит через два человека после него и закрывает шестёрку сильнейших. Все, затаив дыхание, следят за его движениями, всем интересно, успел ли он набрать форму после травмы? Се Лянь выходит и доказывает, что да. После того, как прыгает четверной флип, все остальные прыжки уже вообще ни о чём. Он делает 5 различных четверных, так же как и Хуа Чэн. Плавно движется под музыку, с каждым шагом становясь смелее и смелее. Из заключительной позы буквально падает на колени, чувствуя себя опустошённым, и в то же время неимоверно радостным.       После этого, как обычно, долгие минуты ожидания, пока происходит пересчёт, а на большом экране показываются лучшие моменты проката. И вот оно. Женский голос объявляет оценки, и Се Лянь бросает взгляд на табло, чтобы убедиться, что ему не послышалось (английская речь, мало ли что). Нет, всё верно, это действительно его личный рекорд. Се Лянь видит рядышком циферку 1 и слышит заветное «to the first place». На глазах мигом выступают слёзы, и он громко ахает, прикрывая рот руками. Затем снова внимательно присматривается к оценкам за произвольную, понимает, что ему не хватило две сотых, чтобы побить рекорд, который поставил Хуа Чэн на Континентах, и начинает смеяться. Смех смешивается со слезами, и Се Лянь, думая, что выглядит сейчас очень глупо, прячет лицо в ладонях, склоняет голову в знак благодарности. Толком ничего не видя перед собой, он выходит из зоны Kiss And Cry и тут же попадает в чьи-то крепкие объятия. — Сань Лан… — тихо всхлипывает, а затем, не в силах сказать что-либо ещё, утыкается ему в шею и уже откровенно, не сдерживаясь, плачет.       Зрители громко скандируют имена медалистов. Хуа Чэн, точно так же улыбаясь сквозь слёзы, не выпуская Се Ляня из объятий, вскидывает одну руку вверх в победном жесте, что вызывает ещё более громкие и радостные крики с трибун.        Наконец-то.        Се Лянь всё ещё пытается выдавить из себя какие-то слова, но Хуа Чэн мягко останавливает его: — Не нужно, гэгэ. Всё в порядке, я понимаю тебя.        Счастье, радость, эйфория, благодарность, боль, усталость, волнение, вина, опустошение — Хуа Чэн знает, что такое просто невозможно выразить на словах. Он лишь молча принимает всё это.        Се Лянь крепко стискивает его в ответных объятиях.       Хуа Чэн стоит, успокаивающе гладя его по голове, и, кажется, понимает, что имеют в виду те люди, которые говорят о том, что можно ощущать себя победителем без золотой медали. Это, на самом деле, правда, просто мало кому удаётся в полной мере прочувствовать нечто подобное. Кто-то, конечно, может посчитать это лишь глупым оправданием. Да может, оно так и есть, кто знает. Но Хуа Чэн думает, что это совершенно не тот случай. — Гэгэ, мы должны выйти ещё раз, ты помнишь? Давай, возьми себя в руки, — говоря это, он думает, что подобный совет не помешал бы и ему самому. — Ты прав, — отвечает Се Лянь, пытаясь вытереть слёзы. — Идём.        Уже стоя на пьедестале, он в какой-то момент поворачивается к Хуа Чэну и замечает, что тот с улыбкой проводит ладонью поверх своей головы. Се Лянь видит, что сейчас их лица примерно на одном уровне. В памяти всплывает тот разговор. Одними губами Се Лянь шепчет: — Я тогда не шутил. — Я знаю, — так же беззвучно отвечает Хуа Чэн.