Лисье время

      Бродячих собак ловят ночью. Их загоняют в угол, бьют током, колют транквилизаторы… В бешеных псов стреляют без жалости. Их боятся, к ним не подходят близко. Тело брезгливо кидают в салон и увозят с мест. Всё по отлаженной схеме… Вы бы смогли сказать в чем разница если мы будем ловить человека? А если речь идет о заказе и объект, прислушайтесь к этому, пожалуйста, портовый бешеный пес. Поверьте, разницы в таком случае останется вовсе немного. Казалось бы, эспер, одаренный, мафиози, убийца, «особо опасен»… Так много красивых слов. А всего-то и надо, что правильно вывести подход, выбрав время и место. Вы знали как хорошо готовятся наемники к своему делу? Это ведь не только имя и адрес… Личная информация, краткие характеристики… Старики с выслугой лет могут чудеса на этом творить, а что до новичков? Ну, особо перспективные в состоянии наделать шуму но… Надо меньше верить слухам. А то так вот и получается, что пресловутая телохранитель, получает по почте увлекательное «домашнее видео»… Впрочем, мы спешим…

***

      Терпкий холод пробирается в сознание еще до того как эспер успевает открыть глаза. Приходит извне и забирается под кожу. Шершавый язык бетона вылизывает спину и ноги, как кошка новорожденного котенка, и судя по ощущениям делает это против шерсти. Словно впитываясь в кровь тот разносится дальше по организму заставляя коченеть пальцы и… Пальцы. Теперь расставив акцент просыпается новое ощущение. Боль. Тянущая, дрожащая, искрами телевизионных помех вьется в конечностях. Медленно оплетает позвоночник. Мышцы, будто и не свои вовсе одеревенев теперь казались переплетением каменных волокон, сплетенных между собой шелковистыми нитями туго сцепляющих кости. Рюноске делает резкий и рваный вдох. Короткий, почти судорожный а от того прозвучавший с влажным шелестом, тут же отдавшимся эхом в пустом помещении. Пустом… Где вообще он черт возьми находится?... Память все еще Клубится парами невнятного тумана не давая сосредоточиться и восстановить картину до конца. Приходится прислушиваться к собственным ощущениям. Колени болтаются в воздухе не доставая до пола и от попытки пошевелиться руки прошивает новой болезненной волной, заставляя покрепче стиснуть зубы. Всего-то затекли. Не хватало от этого скулить как жалкому щенку. Вдыхает снова. Холодный воздух цапает пересохшее горло а открытие глаз не дает ровным счетом ни-че-го. Кромешная темнота. Просто отлично. В попытке размять пальцы, молодой человек вновь жмурится все сильнее замечая как старательно кто-то озаботился его положением. Руки сведены над головой крест на крест и жестко зафиксированы в металле. Очевидно кандалы и судя по близости стены, продолжающей одаривать своим первозданным холодом обнаженную кожу, не сложно догадаться о их точке крепления.       Обнаженную… Как забавны порывы человеческого сознания до последнего вырезать то, что отчаянно не хочется видеть… Или ощущать. Только рано или поздно истина приходит и усаживаясь напротив говорит «Да-да, милый друг. Совсем никакой одежды. А ты еще помнишь что это для тебя значит? А? Ни-ка-ко-го Рассемона…». Голос в голове от чего-то смеется и что еще более очевидно не понятно говорит голосом Дазая…       Ситуация начинает показывать свои краски. Хочется сказать становится патовой, но Рюноске старательно отгоняет эту мысль. Главное это не поддаться панике. Да, он черте где, лишен способности и опыт подсказывает что с ним не будут распивать чаи болтая о вечном, но это же не значит что все уже потеряно? Губы ломает нервный смешок. Дыхание еще удается держать ровным, только не хватало сейчас спровоцировать приступ, но вот сердце предательски клокочет крича вместо хозяина. Может и морзянкой отбивает SOS, если бы еще одаренному хватало знаний дабы ее опознать. Нужно попытаться что-то сделать…       Мысль обрывают шаги. Быстрые и легкие, они исходят из темноты, предшествуя узкой полоске света, что появилась через несколько секунд. «Поздравляю, вы опознали место расположения выхода, если бы только была возможность до него добраться…» Продолжает ехидничать подсознание пока вышеупомянутая дверь не издает душераздирающий скрип, медленно пропуская в помещение свет, а заодно и виновника его нелицеприятного положения. Едва успев подать голос, выразив свое возмущение и привычно спроецировать все свои эмоции в единственно верную, всегда доступную и отточенную годами злость, эспер попадает в кромешную дезориентацию. Всего-то щелчок выключателя. Лампы, а судя по звуку их точно несколько, с жужжанием начинают свою работу резанув по глазам, заставляя спешно зажмуриться и инстинктивно дернуть головой, молча упираясь во вздернутое плечо. «О, этим определенно можно гордиться».       Шаги продолжают мельтешить по помещению, как на зло оставаясь единственным звуком прорисовывающим молодому человеку картину мира. Добавляются шорохи, короткие стуки, тихие.. чтобы то ни было… Наконец глаза привыкая к свету различают движущееся пятно похитителя. Совсем молодого, право слово едва ли на пару лет старше самого Акутагавы. Песочно-рыжий лохматый затылок раздражает все больше, тем паче когда четкость возвращается в полной мере открывая картину и комнаты - бетонной коробки с множеством шкафов вдоль стен и компьютером в максимально дальнем от самого заключенного углу. А так же, того как наемник старательно раскладывал по полкам не один десяток камер, направленных в весьма очевидную сторону.       Из горла вырывается тихий рык наконец привлекая к себе внимание       - О, смотрите, кто у нас уже проснулся. Ну привет, привет. Как самочувствие? – Слишком весело и как-то по простому произносит блондин приветливо улыбаясь обнажая зубы в широкой улыбке.       - Ты еще кто такой?... – глупый вопрос. Рюноске и сам знает насколько глупый, концентрированным ядом процеженный сквозь зубы и все-таки… У него бы все равно не вышло удержаться. В очередной раз просто спрятался за агрессивной нападкой, растворяя в ней стыд, страх, подступающую панику в которую сам не хочет верить.       - Извини, дорогуша, но в нашей профессии не принято представляться, - он ненадолго отвлекается подойдя ближе,наклоняясь к эсперу и легонько щелкает того по носу резко отдергивая руку так словно ожидает что Акутагава попробует её укусить. Признаться по правде как же он в этот момент оказывается прав. Унизительный жест прошибает током по позвоночнику заглушая собой все прошлые неприятные ощущения. Д..Да как он смеет?!       От звериного жеста одаренного одергивает лишь чужая скорость. Клацать зубами в воздух уж точно не его прерогатива и все что остается, прожигать обидчика льдистым тяжелым взглядом, чем-то напоминающий бетон здешний стен… Холодный, тяжелый, серый.       - А с тем как обычно меня называют на твоем месте.. – наемник продолжает тихо смеяться напрочь игнорируя все метаморфозы, что происходят прямо у него под носом, комично строя грустную рожицу, на ходу отворачиваясь и возвращаясь к предыдущим действиям. Установке штатива прямо напротив.       - Нет уж. Предлагать такие варианты сам я тебе точно не буду. Но зато могу сказать что вы, ребятки явно не слишком везучие в нашем городе… - Болтая себе под нос, он отходит еще дальше и… Щелчок по кнопке на удлинителе включает остальные почти паутиной разложенные по полу и красные огоньки, разгораются тревожной новогодней гирляндой, один за одним… Наверное если бы в помещении царил полумрак стены бы так же начали зловеще отдавать красным… Впрочем, освещение тут даже слишком хорошее.       Светловолосый что-то ищет в столе и когда поворачивается обратно, вид его вызывает нервную, слабую усмешку. Из под прорезей картонной маски, лопоухой песчаной лисички уши которой только сильнее топорщатся в обрамлении идентичных по цвету волос, на Рюноске смотрят прицельные огоньки небесно голубых глаз…       -Раз…Два… Три! – и нажав куда-то на столе подходит, присаживаясь совсем близко, заводя руку так, словно, собирается обнять за плечи, плавно, почти провокационно, понимая что в таком положении Акутагава просто не сможет извернуться и принести ему какой либо ущерб. Чужие пальцы резко впиваются в волосы на затылке насильно вздергивая голову и разворачивая лицом к одной из камер.       - А теперь поздоровайся со своей подружкой.       Эспер не сразу понимает что тот сейчас имел в виду. Даже повисает (как забавно, теперь и в переносном смысле тоже) в попытках понять о какой подружке вообще может идти речь? У него же… «Фенек» в это время только весело смеется, машет свободной рукой протягивая до тошноты приторно…       - Привет Хигучи-кун!Смотри кто у нас тут сиди-и-т, давай, ну же, не упирайся. Мы столько будем для нее стараться, а ты даже не поздороваешься? - напускная обида и почти разочарование от наигранности в которых сводит зубы... Каким чертом это вообще может касаться его напарницы?! Пазл в упор не желает складываться скрежеща неподходящими выемками и выступами. Подружка и Хигучи в одном контексте? Откуда тот только это взял?! Нет, многие считали что между ними что-то есть, и мафиози покривил бы душой, если бы начал отрицать, что с некоторых пор испытывал некоторые сомнения в вопросе собственных мыслей на счет своего телохранителя но это была сугубо личная информация. Настолько отстраненная не только от работы но и от реальности в целом, что утечь к какому то наемнику не могла физически, так почему он?...       Попытавшись извернуться и хотя бы пнуть Фенька, Рюноске отгоняет ненужные мысли. Тот просто попал пальцем в небо. Это все равно не выйдет дальше этого подвала и Акутагава лично запихает ему в глотку эту идиотскую запись…       Не скованный в движениях блондин, впрочем, очевидно легко уворачивается, досадливо покачивая головой и делая пару шагов в сторону.       - Ц-ц-ц… Как не культурно… - протягивая это тот отошел подальше выуживая из одного из многочисленных ящиков самый обыкновенный собачий ошейник. Широкий, кожаный и явно поношенный кем-то до эспера…       - Разве хорошие песики так себя ведут? - он слегка наклоняется вперед держась на самой грани безопасного для себя расстояния и пусть лицо скрывает маска голос отлично предает все его веселье - Мне птичка напела, что ты у нас портовая псинка - словно поясняя тот заводит руки с ошейником одаренному за голову, надавливая на шею и края челюсти заставляя вскинуть ее открывая горло, до омерзения легко преодолевая старательное сопротивление.       Кислород перекрывает резко. Толстая полоска кожи удавкой стягивает шею заставляя дернуться в попытке извернуться и облегчить свое состояние. Если и это тоже удачливая догадка… Хрипы вырываются жалкими лохмотьями процеживаясь сквозь сжатое горло и челюсть сводит от силы с которой приходится сжимать зубы… Перед глазами начинают плыть цветные искры. Темнота подходит по краям медленно разливающимся, цветным космическим маревом и одаренный почти приготовился терять сознание, когда давление резко ослабло в достаточной мере, чтобы сделать вдох, по неосторожности слишком резкий, встающий поперек глотки, удушающий больше, чем приносящий долгожданное облегчение.       - Тебе лучше быть послушной собачкой –все с тем же сдержанным весельем произносит наемник теперь наклоняясь нормально, зная что единственное на что сейчас способен Акутагава, это борьба с его собственными легкими. Ошейник продолжает мешать вдохнуть полноценно и…Рюноске ненавидит свое тело. Несколько лет назад, в начале работы в мафии окажись он в таком положении то точно заплакал бы от досады. Сейчас ему казалось что плакать он уже разучился, но вот подступивший кашель жестко сдавивший грудную клетку, заставил хотя бы вспомнить все те ощущения что молодой человек так старательно затирал в своей памяти. Боль царапала наждачкой, выворачивала суставы и заставляла извиваться жалко семеня ногами по неровной глади заливного пола, сдирая кожу, оставляя вереницу мелких царапин. Каждый новый приступ. Выгибающаяся спина, дергающиеся, сводимые в нервных, урывистых действиях острые углы коленей. Камеры фиксировали все.       - И команда голос, кажется, себя уже исчерпала. - мягкий тон и жесткий удар остроносого ботинка приходится прямиком под ребра, не дожидаясь пока того отпустит и только по новой запуская механизм, со стоны наблюдая за тем как шире распахиваются бледные глаза, раскрывается рот в немом вскрике. Руки трясутся с трудом выдерживая обрушившуюся на них нагрузку и… Слезы таки проступают. Не обиды и даже не злости. Тупой и неумолимой боли вылетающей со слюной, крутящей, выворачивающей и скребущей внутри эспера.       -С..св…Сс-в-волоч-ч-чь..- захлебываясь в собственной речи, едва выдавливая из себя буквы и слоги Рюноски еще ухитряется смерить обидчика полным ненависти взглядом. Если бы тот только хоть что-то значил без помощи его способности. Граничит между смехом и умилением, отражаясь в невидимой для Акутагавы улыбке.       Одаренный чувствует как жжет глаза скопившаяся влага выступая кислотной росой и от этого более всего хочется провалится на месте.       - А вот и началось.. –выдыхая подчеркнуто печально Фенёк склонился над одним из ящиков, проваливаясь в легкую задумчивость запустив руку бегать среди не видимого для эспера с его ракурса арсенала.       - Ну, допустим пока будет так –вытянув то, на что упал взгляд. По пути обратно тот небрежно подпинывает один из свободных удлинителей, подключив к нему небольшой паяльник и оставляя нагреваться на безопасном расстоянии, и окрутив вокруг запястья цепь подошел ближе к Рюноске. Она была не слишком длинной, возможно примерно с предплечье, если не короче, крупными звеньями позвякивая при каждом движении.       - Может поднимешь голову сам? – о, тот очевидно не рассчитывал на согласие старательно выжидая реакции от хрипящей, повисшей на своих же руках жертвы. Акутагава слишком поздно улавливает суть тянущейся к нему руки. В глазах все еще плывет и грудь жжет от давешней нехватки кислорода… Как же погано… Легкое заученное движение. Колкая, мелкая боль множеством игл исходит от стянутых на затылке волосах прежде чем голову резко тянут вперед. Жилы в руках натягиваются словно струны, мышцы исходят мучительным ядом, иначе он и описать не может это ощущение. А со стороны ведь почти красиво. Изящно в своем роде как связки выпирают из-под кожи, и как под ней же разливается рельефная синева вздувающихся вен. Пара умелых манипуляций. Щелчок карабина у самой шеи, и еще один. Выше. У самых запястий, Видимо цепляя второй конец к той же проклятой перекладине что отделяла опоясанные металлическими обручами запястья от стены не давая тем прилегать вплотную.       - Ну не красота ли? – небрежно отряхнув руку от вырванных в жестком движении черных паутинок волос наемник отошел на пару шагов слегка склоняя голову на бок. – Подожди минутку, хорошо? Только никуда не уходи! – и посмеиваясь собственной шутке наклонился к одной из камер, меняя режим на фотографию, нажимая на кнопку так, словно спускает курок. – Очень даже ничего, если ставить на привью – веселый комментарий и небрежное движение в наклоне, когда говоривший выхватывает с пола порядком раскалившийся за это время, оставленный ранее предмет.       - Как на счет маленькой викторины – игриво рассекая воздух блондин почти играется, пока эспер не в силах отвести взгляда от до красна раскалившегося наконечника. Ненормального. Как будто с приплавленой к кончику печатью, или монетой.       -Ты знаешь где у человека самая нежная кожа? – Пальцы у мучителя сухие и теплые. И знать этого Рюноске вовсе не желал, кривя лицо в показательном отвращении наконец пересиливая свой же организм, заставляя податься в сторону от навязчивого прикосновения, отзывающегося мурашками на промерзшей коже вывернутого плеча… Это мерзко. Не столько само по себе сколько фактом того что он не может ничего сейчас противопоставить… Унизительно и гадко, просто болтаться ветошью, на чертовой цепи, едва урывая воздух для больных легких сквозь сдавленное горло. Нарочитая бережность в чужих движениях не делает легче.       Фенек медлит. Всматривается в серое марево чужих глаз выжидая… Нет, не того что Акутагава расслабится, но того, когда тот потеряет бдительность не на долго потерявшись в реальности и забыв подготовится к боли…Одна из рук наемника крепко фиксирует локоть прежде чем раскаленный металл впивается в нежно молочную, тонкую, не тронутую до селе шрамами кожу.       Рюноске молчит. Сдерживает рвущиеся проклятья из единственного осознания: стоит открыть рот и жалобные, убогие всхлипы выплеснуться наружу сладостным бальзамом для этого гада. Секундная пауза, в которую рецепторы еще не успевают отреагировать отнюдь не вводит его в замешательство. Он видел пытки. Изредка и сам принимал участие и обманчивое затишье только усиливает предвкушение. Жжение врывается резко. Уверенно прошибая до самой кости. Точечная яркая вспышка забравшая на себя все внимание и сконцентрировавшая ощущение. Эспер слышит как скрипнули сцепленные в оскале, собственные зубы…       - Ну вот, хороший мальчик – отпуская локоть Фенёк зарывается пальцами в короткие черные прядки, с тихим смехом потрепав жертву по макушке, и правда, словно ручного пса…На самом деле, тот не мог сказать, что раскрывающаяся перед ним картина была именно что приятна. Она скорее казалась забавной и отрывая разогретый инструмент от руки, тот легко проводит пальцами вокруг свежего ожога. Пахнет горелым мясом… Его и видно, ровным кружочком на прожженных кожных покровах. Воспалившаяся розовеющая поверхность вокруг совсем гладкая, и мягкие дразняще-легкие касания только добавляют красок. Боль пульсирует вместе с кровью, выступает и смешивается с сукровицей на свежей ране и как жаль что осознания что раньше Рюно ощущал и более болезненные вещи, сейчас совсем не помогает взять себя в руки.       - Как думаешь, где будет лучше, здесь?- пальцы опять прочерчивают возможный маршрут теперь невесомо огибая ребра. – Или здесь? – задерживаются на нижних и уходят чуть в бок ближе к животу почти доведя до пупка. Акутагава по инерции втягивает и без того впалый живот, вжимаясь спиной в недвижимую поверхность стены. Та теперь вовсе не кажется такой холодной. Разогнавшаяся кровь разогрела тело и затуманила рассудок легкой рябящей дымкой. Нежная кожа которой раньше смели коснуться только врачи. Пара бледных шрамов являются тому свидетелями, но это ведь просто нельзя сравнивать!       - Ты как хочешь? - голубые глаза пронзительно всматриваются в чужое лицо. Ответа наемник не ждет, как будто и правда говоря с собакой. Животные же не умеют разговаривать . - Наверное так все-таки лучше. –резким и четким движением Фенёк прижимает к стене и вторую руку не давая при желании брыкаться, но упускает один момент…       Извернувшись, вопреки отрицающим эту возможность мышцам, жертва изворачивается из последних сил лягнув блондинистого гада почти наугад, куда сумел дотянуться. Хоть какая-то месть. Сдаваться просто так Рюноске совсем не собирается и даже кривит губы в косую торжествующую улыбку, игнорируя тот факт, что пинок оказался совсем не сильный, да и поза теперь стала еще более неудобной чем раньше…И это не говоря о втором нарывистом очаге который ритмичной пульсацией вылизывала боль. Отшатнувшись на пару шагов Фенёк ухитрился удержать в руках злосчастное орудие пытки, на пару секунд останавливаясь, застывая с недоумении скрашенном почти ошарашенным морганием, в след за которым по комнате вновь разносится тихий, так раздражающий одаренного смех. Дрогнувшая в процессе отхода от удара рука оставила след, превращая точку в падающую комету…       - А знаешь, по моему так даже и лучше, только как я мог забыть… - оставив паяльник на зарядке, он вытягивает из за шкафа, явно изготовленную "на заказ" на ближайшей стройке за бутылку виски, растяжку из какой-то арматурины и пары кандалов на концах. Точно таких же как сковывали эсперу запястья, разве что чуть большего диаметра. Железка неприятно скрежетала по полу, буквально крича о собственном весе, иначе стал бы мучитель так изгаляться вместо того, чтобы нормально взять ее в руки?       В его пользу играет полная свобода действий и удобство положения. Против Рюноске, собственные мышцы, усталость, сорванное дыхание и мечущаяся под кожей боль. Стоит ли говорить, что когда блондин цепко вылавливает чужую лодыжку, положение становится еще более плачевным?       - Слишком много свободы для такого невоспитанного щенка.–замок застегивается просто, а главное быстро, очевидно рассчитанный на сопротивление со стороны жертвы, и надежно его предотвращающий. И если положение казалось неудобным раньше, теперь можно было смело рассмеяться:длина проклятого металлолома не позволяла даже колени свести, удерживая ноги широко расставленными и плотно прижатыми к полу тяжестью перекладины. Акутагава дергается в слабой попытке свести ноги но стыд задыхается под напором вопроса более актуального: хоть сколь-нибудь устойчивого положения тела в пространстве. Стыдно, больно, и как бы Рюноске не пытался отрицать в себе это чувство, страшно. Оказаться безвольной куклой в руках постороннего человека. Терпеть то, как вертят твоим телом по чужому усмотрению, и не знать, а есть ли вообще надежда на то чтобы это закончилось?... Последняя мысль ударяет в голову не хуже прошивающего электрического удара. Хигучи… Все эти камеры… Изначально сосредоточившись на другом, черноволосый только сейчас сложил незамысловатый пазл. Выводы вот только имели крайне спорную направленность… Мысль обрывает голос а после, и уверенное движение которым наемник, опять присев напротив еще сильнее отодвинул колено в сторону.       - Но мы прервались! - Фенёк обращается к одной из камер приподняв указательный палец в смешливом, назидательном жесте. И словно только вспомнив на чем конкретно остановился задумчиво проводит линию от колена и дальше по бедру. Не касаясь но достаточно близко, чтобы жертва могла ощутить тепло опасно подобравшегося раскаленного металла.       Уже дважды отведав подобных ощущений одаренный замирает, едва дыша, зажмурившись запрокинув голову, больно упираясь затылком в шершавый бетон. Он не хочет видеть. Запах собственной горелой плоти еще пробирается к носу, слишком близко к лицу первый ожег… Паяльник прекращает свое движение, и Рюноске готов был молить богов о тишине. Позволить сосредоточиться и взять себя в руки, но те, как будто он в этом сомневался, как и всегда оставались глухи к мольбам, а опускаться до того чтобы просить человека… Эспер лишь сильнее сжимает зубы, пока веселый и отвратительно будничный голос продолжает играть на нервах и забиваться в уши.       - А-а-га…Идеально! –он и правда выбирает места поуязвимее. Самые болезненные, чувствительно отзывающиеся на прикосновения, и подавно тому, на боль. В этот раз – вторая треть бедра. Сдавленный скулеж упирается в плотно сжатые губы выходя странным обрывающимся мычанием. Блондин продолжает удерживать орудие пытки, и… Слезы текут сами по себе, заставляя резко опустить лицо упираясь в грудь подбородком, прячась за опавшими спасительной шторой прядками собственных волос. Скрывая унижение хоть немного, если не для себя, то для многочисленных хищных глаз расставленных камер…       - Ну-ну, светик, открой личико. - вздернув за подбородок Фенёк на секунду присматривается к искаженному лицу - Также будет не честно. Подумай о своей дорогой подружке, нам всем будет обидно если она не сможет этого увидеть.       Рюноске не хочет думать о Хигучи. И уж тем более давать ей возможность «насладиться этим зрелищем». Да черт с два! Молодой человек дергает головой пытаясь отстраниться от неприятно теплых пальцев, вновь спрятаться. От камер, от глаз, от собственных мыслей. Ядовитый росток быстро разрастается, оплетая своими корнями каждую извилину в потрепанном под эмоциональным гнетом мозгу. Воображение, до этого казалось бы чуждое, блеклое сейчас рисовало до боли реалистичную картину искривленных в отвращении губ напарницы. Разочарованный, раздраженный, пренебрежительный взгляд… Она не должна этого видеть…        А ведь это всего-то телохранительница. Почти пешка, чьё мнение было так не важно…Раньше, пока на горизонте не замаячила идея променять полный восхищения щенячий восторг, на отстраненное омерзение. Страшно представить, что бы тот ощутил, пообещай наемник отправить эту съемку Осаму Дазаю…       За время этого самокопания Фенёк успевает отойти к столу и вернуться оттуда с обычной канцелярской резинкой, из тех какими обычно перевязывают деньги. Быстрым движением собрав мешающие волосы, тот собирает их в забавный «фонтанчик». Белые кончики рассыпаются в разные стороны и несколько плотных оборотов не позволяют попросту растрепать эту конструкцию, открывая скривленное в боли лицо, покрасневшие глаза и влажные дорожки слез, поблескивающие под ярким светом ламп.       - Так намного лучше.– ботинок наемника упирается в держащую ноги перекладину, начиная медленно и уверенно двигать ее обратно ближе к стене, заставляя вернуться в исходное положение. Колени болят и руки заходятся в слабых спазмах, чутко отвечая на манипуляцию, не желая терпеть очередную смену положения.       Ноги уже уперлись в стену, но Фенёк продолжает стоять слишком близко вызывая новую волну смутной и давящей тревоги. Рюноске не видит что происходит над его головой но звонкий щелчок предупреждает лишение главной опоры в виде рук.       Акутагава заваливается вперед равно тогда же, как, словно в танце, его мучитель отступает назад. Кандалы продолжают жестко фиксировать запястья, но теперь обособленны… Значит припаяны они не были?.. Призрачная мысль на фоне врезавшегося в горло ошейника. Весь вес моментально сосредотачивается здесь и одаренный в очередной раз задыхается, трепыхаясь как повешенный на собственной казни. Уже и сам не замечая как вместе с хриплыми попытками вздохнуть выплевывает болезненные всхлипы. А прошло даже меньше минуты.       - Ну ладно, ладно. Думаю этого вполне достаточно - блондин старается не рассмеяться, представляя как забавно можно будет зациклить момент, и даже начинает напевать себе под нос, возвращаясь ближе отцепляя цепь так что тот наконец-то смог найти точку опоры рухнув перед ним на колени.       - Слушай, ты никогда не играл на пианино? У тебя прекрасные пальцы… - протягивает как бы невзначай, устраиваясь напротив и пользуясь моментом выхватывает дрожащие в крупном треморе, все так же наискось сцепленные запястья, игнорируя как одаренный борется с кашлем приходя в себя, кажется совсем не понимая текущего положения в пространстве.       Плечи и локти сводит от резкой перемены, которую не смогли принять затекшие мышцы. Свежий ожег задевает кожу, а перед глазами носятся мошки от нехватки кислорода. В горле першит, а глаза продолжают предательски слезиться.       - Д..да и..кхе-кххех..ид-ди ты…- дыхание тяжелое и хриплое парусом вздымает грудную клетку и двоящаяся картинка все никак не дает понять что происходит прямо перед ним.       -Даже жалко немного… - подчеркнуто игнорируя откровенный посыл тот вздыхает с почти искренней печалью. Несколько секунд. Тишина. Дыхание и…       Звук с которым вторую фалангу указательного пальца выворачивает из сустава бьет по ушам… Рюноске вырывает из прострации и тот сам не замечает как до крови прикусывает язык спешно закрывая рот, запихивая поглубже в глотку так манящий к озвучению вскрик. Кожа осталась невредима но остальное. Боль расходится по руке выкручивая кисть и прошибая до самого локтя. Резкая, заставляющая дернуться всем телом.       Привыкнуть ему не позволяют. Средний…Безымянный…       -Су-у-ка…- эспер скорее скулит сквозь стиснутые зубы жмурясь так, словно закрытые веки способны удержать постыдные и такие обидные слезы боли, все новыми горячими ручейками продолжающие лизать щеки, иногда стекающие по носу и накопившись каплей срывающиеся куда-то ниже…       - Что ты, лисы конечно тоже из псовых, но сучка у нас тут ты - мягкая ласковая улыбка и почти урчащий голос. Кажется это первое из всего процесса, что правда нравится ему на более глубоком уровне. Руку оставляют в покое с тремя из пяти выкрученными пальцами и Фенёк шарит по карманам, пока на обозрение не выходит небольшая железная вещица, кажется из дамского маникюрного набора с лопаткой с заостренным концом. Эспер еще не в состоянии соображать откровенно трясется даже не замечая как блондин вылавливает вторую, пока еще здоровую руку. Холодное давление под ногтем мизинца. Пять…Четыре…Три…Два…Один…       Осознание.       Глаза распахиваются и наемник с искренним удовольствием ловит зарождающийся ужас в заплаканных глазах. Наслаждается неподражаемой смесью из ненависти стыда и страха, которой так щедро награждает его жертва. Металл проходит резко, разделяя тонкую пластинку ногтя с мясом. Проходит глубоко, почти до края. Крови относительно мало, но то как та заполняет открывающееся пространство выглядит просто очаровательно…Немножко поддеть...       Резким движением маникюрная железка поднимается под угол 90 градусов вырывая ноготь, но не до конца: остается часть мяса и пластинка все еще висит на пальце. То как Фенёк поддевает его ножницами легко отсекая последние связующие части можно сказать отдельный вид эстетики. Дальше. Через один. Средний, постигает ровно та же участь, при этом подчеркнуто медленно, давая прочувствовать каждый момент... После указательный, и его таки оставляют с покое, подбирая с грязного пола успевшие измазаться в налипшей на кровь пыли аккуратные ноготочки…       Рюноске кажется, что он точно сходит с ума. Не подвывать следом за каждым вырванным ногтем не выходит просто физически. Он все это заслужил?.. Если подумать здраво, то большинство бы пожалуй согласилось но… Боль продолжает растекаться дальше, от очагов и глубже в тело. Пальцы совсем онемели. Горят от боли и воспалившихся вывернутых суставов… Он даже не видит куда и зачем отошел его мучитель.       - Я думаю это будет хорошим бонусным подарком… - Фенёк подносит свой «урожай» к одной из камер, снимая в ближнем ракурсе, после чего убирает на стол, через плече оборачиваясь на застывшего, со стекленеющими глазами Рюноске.       - Я ведь, кстати, совсем запамятовал один момент.–блондин опять присаживается напротив, доверительно заглядывая в серые глаза, с ложной нежностью вылавливая лишенные ногтей, еще более беззащитные пальцы, начиная планомерно поодному прощупывать и надавливать на свежие раны - Тебе ведь нужно всего лишь попросить, чтобы все это закончилось. Не с меня конечно - он легко кивает в сторону камеры. – Всего-то посмотреть туда и попросить Её забрать свою собачку. Хорошо попросить. И все закончится. -произносит нараспев продолжая перманентно мусолить чужие изувеченные пальцы.       По-про-сить… Кого? Хигучи? Губы ломает в какой-то истерической, наполненной паникой усмешке. Это просто какой-то дурдом… Черноволосый мотает головой силясь побороть припадок, но вязнущий в собственных эмоциях как в болоте. После всего этого? После всего что было до это? Нет уж. Ни-за-что. С него и так хватает унижений. Ему хватает одного человека с льдистым безразличием во взгляде и что-то внутри, навязчиво повторяет, покажи ей насколько она заблуждается в твоей силе и коллекция карих глаз излучающих терпкое отвращения будет пополнена…       - Ну как знаешь - наемник произносит на распев, не говоря этого вслух но в воздухе все равно повисает: «Это пока ты так уверен…». - Но если что ты подумай, подумай. Как видишь я очень щедр и внимателен…кстати, как негостеприимно было не позвать гостя к столу… Сейчас принесу твою миску. Собаки же из мисок едят, правильно? - и но треплет его по волосам. Опять. Опять легко и весело...       - Подожди тут немного - и не проходит 15ти минут как тот возвращается держа в руках грязную, железную собачью миску. Можно даже поспорить на то, что одолжил, этот ненормальный, ее у соседского бульдога... Судя по содержимому прямиком вместе с кормом. Влажными комьями чего-то что видимо должно пахнуть привлекательно для собак, но по факту вызывающим не более чем приступ отвращения. Миска остается на полу и кусочки замерзшего и обернувшегося желе жира поблескивают на свету       - Приятного аппетита.       Рюноске сидит немного криво, с растяжкой не дающей свести ноги и согнутыми коленями, трясущимися руками, безвольно висящими в оковах прямо перед ним и розовыми пятнами, бродящими по лицу под припухшими от слез глазами. Хорошая собачка. Еще несколько расфокусированный взгляд медленно опускается к миске вместе со всей головой как будто на автомате спешно запирая когда ниже наклонить уже не получается… Мозгу все еще нужно время на обработку и мучитель терпеливо ждет, пользуясь моментом выхватить себе новое орудие, пока личико жертвы не кривится от отвращение.       - И не подумаю… - он едва шепчет, и все-таки пауза позволяет немного взять себя в руки и хотя бы вернуть к шаткой норме свистящее на каждом вздохе дыхание. – Нет. – голос отдает металлом когда эспер для верности повторяет свой отказ но… Пара быстрых и больших шагов. Толчок в спину заставляет на автомате выставить руки лишь бы не угодить мордой в пол. Боль прошивает ладони. Еще пара шагов. Свист… Удар приходит раньше осознания.Предплечье у самого локтя опоясывает резким вышколяренным ударом плети оставляя яркий алый след, почти ударяясь в кость расходясь болью , подкашивая локоть. Акутагава заваливается вперед чувствуя как проняло вывернутые от такой позы руки оказавшиеся где-то под грудью, как ноют пальцы, вжатые в пол под его же собственным весом. Жижа оказывается под самым носом, лизнув лицо тухловатым запахом.        - Ну же, кушай. Или мне придется тебя наказать, ведь не принимать угощения та-а-к не вежливо… - пока тот говорит, одаренный предпринял попытку подняться почти поверив что в таком состоянии рук терять ему больше нечего но новый удар приходится поперек спины. Сильнее и резче, так, что кожу не только ошпаривает, но и частично срывает тонкой полосой, собирая оборванную часть тонкими складочками.       - Лежать. - вкрадчивая команда. Следующий удар приходится прямиком поперек спины, заставляя прогнуться в пояснице и вздернуть голову повыше. Хоть какая-то польза от убранных с лица волос, еще немного и те точно оказались бы в собачьем корме, пусть Рюно и отдал бы все что мог, чтобы это стало его главной проблемой…       Сплетенные кожаные лоскуты четко выполняют свое предназначение и еще пара ударов ложатся сначала поперек предыдущего, срывая в кровь пересеченные места, и на ягодицы добавляя все больше алеющих полосок на бледном теле эспера.       Каждый новый удар заставляет дергаться, проталкивая из горла болезненный вой, а опавшая на пол цепь от ошейника позвякивает у самого уха следом за каждым его движением. Спину приходится держать в напряжении дабы не навернуться в гущу зловонного корма и Акутагава в очередной раз жмурится так, что перед глазами начинают плавать разноцветные круги и искры. Он даже не может сказать было ли вообще в жизни еще так унизительно и больно единовременно. Тело уставшее бороться бьет крупная дрожь, легкие горят и что-то противно давит в грудной клетке. Хочется расплакаться по настоящему, не сдержанно подвывать от боли а зайтись в проклятой истерике наплевав и на камеры и на остатки гордости…Но последняя еще слишком сильна, заставляя продолжать держаться. Не позволяя сдаться именно так. Именно здесь и в такой момент. На то чтобы на обоих ягодицах не осталось живого места уходит совсем не много времени. Очередной выбор обусловленный контекстом, и от части элементарно удобным положением, в которое впрочем, Фенёк загнал его сам.       Он прерывается тот как то неожиданно, словно отвлекшись, вспомнив о чем то еще. Почти напротив Рюноске встает сначала стопка книжек, кажется какая-то богом забытая классика и учебники, поверх них,очередная камера но в этот раз почти что напротив, с того расстояние где лицо будет совсем уж крупным планом. И вторая, почти там же но прямо на полу, всего через одну две книжки от бетона…Наемник присел рядом с уже очевидно, свойственной тому ложной мягкостью опуская руку на поясницу       - А ты весь дрожишь –В голосе проступают нотки ехидства, ощущая как пытается извернуться эспер чтобы уйти от чужого прикосновения. В сторону не позволяют ноги, вниз – угроза миски. Резко выпрямится и предпринять что-то более активное попросту не хватает сил…       Рука легко скатывается по спине вдоль позвоночника, пальцы проскальзывают под ошейник. И без того затянутый слишком сильно, от лишнего натяжения тот сильнее пережимает едва восстановленное дыхание.       У Фенька сил предостаточно. О состоянии Акутагавы смешно говорить. Резкое движение вниз. Противные холодные комья лезут в рот а рука все еще жестко держащая за ошейник и давящая сверху не дает сменить положения.Вдохнуть не получается вовсе... Первичный инстинкт заставляет раскрыть рот, кажется что то из этого лезет даже в нос и на фоне этого по разгоряченной коже ягодиц пробегают пальцы, ощупывая легкие рубцы от собственного орудия. Рюноске задыхается пытаясь дергаться из последних сил. Захлебывается в жирном холодном месиве и отчаянно отплевывается, стоит мучителю немного вздернуть ему голову.       - Ты все еще помнишь условие? - тихий смешок - Как думаешь она будет сильно ревновать? - рука исчезает на какое-то время и одаренный и правда по собачьи дергает головой пытаясь скинуть медленно сползающие по щекам остатки лже-мяса.       - З..з-заткни..пасть… - он старается не размыкать губ все еще отплевываясь от кажется повсюду окружившей его слизи …       - И ты все еще путаешь команды. Ну что такое? Да и перемазался весь… Совсем некуда не годится! И куда только хозяева смотрели? - вопрос с явной шпилькой. Пусть наемник и не до конца понимает механизм издевательства, но его источников хватает для этой формулировки... Опять отходит куда-то, а после что-то звякает над головой. Ледяная струйка воды отчаянно отдающая металлом выливается на макушку, но смещается ближе ко лбу в прямом смысле «остужая голову». Волосы неприятно липнут к лицу и от тяжелого дыхания поначалу Рюноске чуть не захлебывается. Стекая с лица, убирая остатки корма, отправляя их на пол с грязными струями, некоторые таки скатываются по шее останавливаемые ошейником, неприятно холодя и пуская по спине мурашки.       - Ну вот, совсем другое дело- чайник с веселым клацаньем остается в поле зрения Акутагавы. Самый обычный, железный, с от руки нарисованный на побитой эмали красной ромашкой... Ощущение, что наемник весь свой арсенал кроме плетки выменял на какой-то барахолке и криативил не столько от интереса, сколько с попытки выкрутиться… Впрочем. То не долгое время пока Фенёк, а в частности его руки, остаются в поле зрения эспера, тот замечает деталь до этого отсутствующую - перчатки. Снова резкий толчок меж лопаток и никуда не сходящее после него давление, придавливающее к полу в откровенно унизительной позе. Что ему еще надо?! Было отступившая истерик снова подходит к горлу. Хватит… Просто хватит. Сколько еще это может продолжаться?.. Красный огонек на камере весело мигает словно всматриваясь Рюноске в самую душу.       - Думаю, ей понравится эта часть. Ты просто отлично выглядишь. – понравится? Мысли дублируют слова блондина и отзываются издевательским смехом внутреннего голоса. Конечно! Лучше не придумаешь! Светя на десяток камер исполосованной задницей, с перебитыми пальцами и заплаканной рожей на весь экран. Ненадолго ему кажется, что он больше и не хочет выйти отсюда живым. Отчаянье накатывает волной, подкашивая ноги, погружая в знакомую пучину ненависти к себе. Рука с лопаток в это время куда-то исчезает, и вместо этого меж горящих ягодиц стекает…Запах не чувствуется из-за корма, но ощущение чего-то масляно-холодного заставляют напрячься сильнее, пытаясь игнорировать новый поток мурашек, гусиной кожей покрывших спину и бедра. Несколько капель добираются к бедру стекая ниже повторяя плавный изгиб. Чертового подсолнечное масло...       Продолжая откровенно развлекаться, наемник надавливает на покрасневшую, рубцованную кожу резко убирая палец, почти увлеченно рассматривая участок под ним белеет под давлением и постепенно розовеет, а после и вовсе краснеет обратно. Он делает так несколько раз "рисуя" постепенно исчезающий кружек словно вовсе забыв, что задумал изначально.Втирая в Рюноске ощущение, словно кто-то прохаживается по свежему синяку, и в целом, на самом то деле не далеко уходя от правды в этом сравнении.       Мысли о том как будут смотреться попытки извернуться от этих прикосновений тормозят не хуже любого распятия, и пусть эта боль намного слабее, почти незначительная, это едва ли не худшее, что с ним сегодня происходило.       - Только не забывай смотреть в камеру. Знаешь, я читал что в такие моменты очень важен зрительный контакт.–это… да, это звучит как чертов приговор и Рюноске порывается уткнуться лбом в пыльный бетон пола лишь бы спрятать лицо но чужая рука грубо выворачивает голову вновь отрезая одаренному пути к косвенному отступлению. В глазах поселился ужас. Тихий, смешанный со злостью и все-таки выбивший себе почетное доминантное место. Зрительный, чтоб его, контакт. Если Ичиё и правда станет это смотреть… То он очень надеется что она не досмотрит до этого момента. Холод под щекой напоминает как сильно те зарделись в подступившем смущении, сливаясь с пятнами истерики и уходя до самых ушей…       - А ведь взявшись за этот заказ я даже думал проявить инициативу… - отстав от кожи Фенёк почти осторожно прислоняет пальцы к ложбинке у поясницы, надавливая и заставляя прогнутся сильнее, выставляя на показ все самое сокровенное, заставляя пожалеть о том, что слабостью в организме страдали именно легкие а не сердце, скончаться от приступа в котором сейчас казалось так привлекательно. Сцепленные зубы пропускают сквозь себя едва слышное утробное рычание. Пока наемник нарочито медленно, чуть ли не в такт растягиваемым словам водит между ягодиц, в первый раз не задерживаясь и лишь чуть сильнее надавив, проводя по анусу. Акутагава дергается, сжимаясь сильнее и инстинктивно, пусть и заведомо бесполезно пытаясь свести колени от чего вздергивание его, смотрится более явным.       - Ну знаешь, мне конечно платили только за посылочку для твоей Ичиё, но как много за подобный компромат на своего исполнителя может дать Портовая Мафия? Запрета на дальнейшее использование ведь не давали - он возвращает палец обратно, медленно выводит мелкие круги, коротая ожидание реакции. Если бы Рюноске было хоть немного получше он поинтересовался не слишком ли тот самоуверен вот только навязчивые прикосновения напрочь выбивают здравомыслие, оставляя только страх и отвращение. Что-то само по себе выжимает из него слова.       - Н..не посмеешь…- одаренный резко шире открывает глаза и подается вперед наплевав на то как все это будет выгладить, когда вместе с его ответом Фенек резко ввел первую фалангу пальца. Если подумать почти не больно. Если сравнивать, не больно совсем, и все-таки контекст продолжает с отрывом побеждать рисуя на лице гримасу из шедеврального коктейля чувств. Первый опыт и… и вот так… Не говоря о возможности того, что это будет последнее, что он запомнит при жизни. О, сейчас эспер мог бы поклясться что доберись он до этого гада при способности тот не отделался бы легкой смертью. Закусив губу он попытался снова уткнуться в пол, опять остановленной, продолжающей сжимать его волосы на затылке второй рукой мучителя. На глазах выступили едва успевшие ранее подсохнуть слезы…       - Я еще думаю. - палец входит до конца, от чего остальные упираются в выпоротую, краснеющую кожу. - И между прочем, тебе ведь повезло.– наемник тихо посмеивается, дешевые перчатки с ближайшего магазина хоз-товаров липнут к коже и легко передают жар чужого тела и то как в судорожном сопротивлении сжимаются мышцы силясь воспрепятствовать нежеланному проникновению, лишь провоцируя слабую неприятную боль - Не люблю обилие крови. Можно допустить когда немного но.. - На задумчивой паузе он сгибает палец увеличивая диаметр и вяло проворачивая, не забывая удерживать чужую голову, а с тем и не давая сменить положения, пусть Рюноске и отчаянно старается это сделать. Неспешность насильника совсем не сочетается с урывистыми попытками Акутагавы «уйти» в сторону, только ухудшая свое положение, заставляя извиваться прижатым к полу. У наемника же, напротив, кажется только еще выше подорвалась планка и без того не плохого настроения. Постепенно распрямляя палец он отводит руку назад в конечном счете почти полностью извлекая, но тут же возвращая обратно уже вместе со вторым проталкивая глубже, посмеиваясь с того как прогнулась худая спина мафиози за этим жестом.       С губ срывается жалобный скулеж. От безвыходности положения, от роящихся мыслей и ощущений которые никак не выходило игнорировать. Не сейчас, когда все моральные и физические силы были буквально вытравлены под пытками…       - Ну я же говорил что у нас тут сегодня только одна сучка. - тихий смех и резкое движение до конца, в этот раз поджав остальные пальцы. Блондин откровенно развлекается никуда не спеша и продолжая разглагольствовать едва ли отвлекаясь на движения собственной руки. Пара достаточно грубых толчков и после, продолжение тянущегося, во всех смыслах, издевательства. Развести на манер ножниц, сгибать поочередно или же оба вместе…Рюноске чувствовал каждое движение в себе, обрывая срывающееся дыхание жалкими болезненными стонами, пока Феньку это не надоедает и пальцы наконец покидают подрагивающее тело.       - Ну что такое - сжав волосы на затылке наемник заставляет Акутагаву вздернуть голову выше и сейчас полной мере наслаждается результатами своей работы - Давай, улы-ы-ы-бочку – дразнится, и пусть за маской не видно лица, но даже в глазах отражается эта задорная улыбка. Ненадолго отпуская чужую голову, тот быстро стягивает перчатку отбрасывая ее в сторону, подальше, видно чтобы та не мешалась в кадре и уже двумя руками заставляет вздернуть подбородок .       Удерживая челюсть большими пальцами и вдавливая ее, мешая открыть рот он запускает указательные под верхнюю губу растягивая рот одаренного в "улыбке" и разворачивая этой гримасой к камере и резко отпустив, до того как тот пытается укусить те самые пальцы, в холостую клацнув зубами в воздухе. Наемник добавляет несколько вкрадчиво, от чего даже голос звучит взрослее.       - Ты же понимаешь, что мы не закончили? - с этими же словами эспера возвращают в предыдущее положение. Короткая пауза в угоду чужому самодурству заканчивается слишком быстро. Разве что растянувшись, когда досадливо цокнув языком Фенёк не надолго еще раз отпускает голову одаренного щедрым, жестом выливая масло на ручку так и не убранной плети.       Сильно надавив на поясницу он вынуждает Рюноске сильнее поднять зад, вновь демонстрируя камере уже не нетронутые, розоватые, сжимающиеся мышцы. Ехидный смешок. Свист плетки становится неожиданным, как и удар прошедшийся ровно между ягодиц, в разы слабее многих нанесенных до этого, но выбор точки приложения сыграл свою роль неукоснительно, вырывая долгожданный, громкий, почти визгливый вскрик. Акутагаве сводит горло от кома, который подбивается следом, на который наматывается все пережитое.       Ручка плети, выполненная из покрытого черного лаком дерева сразу следом за наконечником имела плотную кожаную обвязку: переплетенные полоски чтобы не скользила в руке, создавали своего рода ребристость.       - Совсем непослушная собачка… Как тебя не усыпили только? - вопрос нарочито ласковым тоном. Деревянное окончание водит вдоль свежего следа от плети не давая предугадать когда тому уже надоест играться. Продолжает дразнить если не выражением глаз и тона,то во всяком случае действиями. Хотя слова не остаются в стороне продолжая литься вязкой патокой. - Или ты только ее слушаешься, м? - вопросительная интонация и дерево под напором чужой руки размыкает мышцы растягивая куда сильнее, теперь и правда больно. Глаза распахиваются шире и Рюноске беззвучно растягивает дрожащие губы посильнее сцепив челюсти, повторно клацнув зубами, когда та почти тут же покидает тело, продолжая скользить то вверх то вниз…       - Скулишь... По имени зовешь.. Не покажешь как у вас это обычно звучит? - опять обратно. В этот раз заметно глубже, доходя до начала кожаной окантовки. - Давай. Ичиииё.– подсказывает посмеиваясь, медленно, в такт того как растягивает гласную проталкивая рукоятку дальше, даже не подозревая, что с Хигучи у них не было абсолютно ничего… Рюноске кусает губы. Старается игнорировать слезы и тупую давящую боль… Слушать сейчас её имя. Боже его правда злит, что этот поганый рот смеет его произносить? Болезненный слегка обезумевший смех смешивается с прочими звуками выходя смутным хныканьем…       - Всего три слога. Ну же. Иии..- дерево плавно скользит к выходу – Чииии– толкается обратно почти сразу возвращаясь, почти выходя, и резче, глубже чем было до этого – Ё! - наемник смеется. Тихо, искренне и от того как не похоже это на провокацию сводит зубы. Просто увлекательная игра с ним, Рюноске в главной роли. Не проталкивая дальше он смещает руку на самый край плетки, придерживая тремя пальцами за кожаную часть начав водить ей по кругу, меняя угол наклона. В какой-то момент вводя немного дальше и обратно… Опять не сильно. Оставляя большую часть в одаренном. Изначальная боль лишь от растяжения мышц в какой-то момент добавляется новой, резкой, как ножом полоснувшей до пупка и кажется не желающей теперь так просто его оставить. С каждым новым рывком, измененным углом и поворотом, стеля, заставляя поджимать пальцы ног и подвывать сглатывая все никак не прекращающие литься слезы.       А мучителю кажется становится скучно. Как еще объяснить, с какого черта, тот начинает навевать себе под нос, явно вознамерившись попадать движениями в такт исполняемой мелодии.       - Лааа, лалалалаааалаала...- не громко и достаточно бодренько. Он садится поудобнее, даже не смотря на дело рук своих, и вовсе задумавшись как под это будет монтировать материал...       Из-за постоянной смены углов и глубины не удается как-то сосредоточиться, привыкнуть и отпустить на второй план, словно плетка вколачивается не только в нутро, но и в мысли измученного одаренного.       Время сливается в единый поток, пока рука до этого держащая рукоятку вполне обыденно не смещается основанием ладони на край плетки вгоняя ту до конца. Сделай он это раньше Акутагава точно не остался бы без травм, но сейчас действие, разве что отдается новой волной боли, скручивая все внутри, отзываясь судорожной дрожью. Рука остается на месте удерживая, не давая выскользнуть, и пальцы легко отбивают какой-то такт на пояснице,Та же что была на затылке смещается к ошейнику заставляя приподнять лицо от пола.        - Не отвлекайся только, дорогуша- ошейник впивается в горло мешая сбитому дыханию и заставляя подняться выше, заставляя сесть на колени. - Открой глазки. И… Что-то внутри ломается, лопается со звоном вместе с расходящейся болью от вернувшихся поступательных движений. Наплевать… Он слишком устал…       -Х..хигу…- сам же сбиваясь Рюноске через силу открывает глаза заглядывая в объектив стоящий прямо напротив – Ичиё.. П..пожалуйст..а….- «а» срывается в протяжный стон. – з..з-забери меня от-тсюда…- последний всхлип и зажмуренные глаза. Последнее что он помнит перед тем как под довольный смешок Фенька погрузиться в темноту…