Убойная вылазка

— Еда в холодильнике, деньги на тумбочке в коридоре. Телевизор… — Джирайя припадает губами к бутылке и морщится, отпив. Палец щелкает выключателем, но пузатый ящик молчит. — … Все равно не работает. Наруто ходит за опекуном, кивает и заламывает от неловкости пальцы. Кажется, что от него ожидают проблем, которых он приносить совсем не собирался. Но разве здравый человек поверит сердечным обещаниям только что вышедшего из психиатрической лечебницы? Джирайя разворачивается внезапно, буквально застаёт этим врасплох. Наруто чувствует себя виноватым, хотя не совершал ровным счётом ничего, что могло быть воспринято превратно. Ведь так? Пальцы теребят рукав. Наруто улыбается так широко, как только может. Одергивает руку и расправляет плечи. — Все будет исполнено, Джи! — по-военному ударяя пяткой, отдает честь Наруто. Взгляд тяжёлый и усталый опускается к босым ногам, а потом — вновь — останавливается на глазах, в которых переливаются искры. Точно такие же, какие бывали у отца. Джирайя поджимает губы, перекатывает во рту язык и хочет что-то сказать, но передумывает, допивает безалкогольное пиво и сдается. — Не называй меня так, — без должной строгости наказывает мужчина, смеется хрипло и сухо, как бывало «до», а потом хватает связку ключей, прокручивает те на пальце и закрывает за собой дверь. На улице солнце и пыльный воздух в открытые окна. Наруто опирается о подоконник и смотрит вперед, отвлекаясь на каждую машину, притормаживающую рядом с домом. Три года заключения в спецлечебнице сделали его голодным до человеческой суеты и движения, столь привычного остальным. Он вдыхает полуденный зной и ощущает мурашки между лопаток: смесь ребяческого восторга и исполнения мечт. Кажется, что весь мир — открытая книга, в которую волен вписывать собственные правила. Наруто находит закинутый в угол квартиры бумбокс и немного колдует, заставляя тот зайтись хитами прошлых лет. Пальцы скользят по грифу воображаемой гитары, отыгрывая грохочущий ритм. Незримая толпа, прямо с аудиозаписи, ликует от виртуозного исполнения. Теплый ветер треплет занавески, разбрасывает листки. Между ними рекламки доставщиков пиццы, программы проповедей католического прихода, счета и бесплатные муниципальные газеты. Наруто хватает их, падает в неудобное кресло и пробегается глазами по строчкам передовиц, словно этим может нагнать потерянное время. — Нет, вы только гляньте! Он не выспался! Наруто не знает от чего проснулся: от крепкого тычка в плечо или от надменного голоса над самым ухом. Ресницы распахиваются сами собой, взгляд (все еще расфокусированный и нечеткий) ищет источники и сосредотачивается на братьях, усмехающихся над сонливостью старшего. — Нет, ты правда решил проспать весь день? — устроившись на подлокотнике, вновь ударяет костяшками по плечу Кьюби. Он хитро щурится, отчего от глаз остаются лишь лисьи прощели, и утыкается лбом Наруто в висок. — Просыпайся, любимый братец! Я ждал три года и не собираюсь ждать еще! Менма стоит напротив, скрестив руки на груди и взирая на зрелище с высоты своего роста. Он деланно надменен, но недолго. Проходит секунда или две, как его улыбка, куда более похожая на ухмылку, выдает в нем удовольствие от скорой встречи. Они мало походили на кровных братьев: рыжеволосый и изворотливый Кьюби, резкий и тихий Менма с копной непослушных темных волос… Доброжелательный и общительный Наруто, казалось, был лучом света в их маленькой компании, ровно до тех самых пор, пока именно его не отправили на принудительное лечение. — Безалкогольное пиво? — Менма поднял оставленную на столе бутылку и деланно поморщился. — Ты хочешь так отметить свое возвращение? — Похоже, он думает, что нам до сих пор семнадцать, — Кьюби выбрал листовку пиццерии, лежавшую среди газет. — Закажем пиццу, поиграем в иксбокс… — Это старика Джи, — потягиваясь, все еще сонно заметил Наруто, а потом обернулся к все еще сидящему на подлокотнике кресла брату. — И чем плох иксбокс? — Тем, что на нем теперь играть не во что! — сказал Кьюби и разразился смехом. — Джирайя все еще тешит себя мыслью, что безалкогольное пиво не даст ему слететь с катушек? — пренебрежительно фыркнул Менма. — Вот кому нужен психиатр, а не тебе. — Да, кстати, — Кьюби обвил пальцами шею Наруто, несильно надавливая вдоль позвонка. — Тебе помогли там, братец? Наруто выкрутился, стряхнув рукой ощущение прикосновений (за годы он отвык от них), но все еще улыбался, зная о странных проявлениях любви младших. — Как видишь, я здесь, — Наруто попытался придать голосу уверенности, хотя ответ был этим двоим не нужен. Они редко прислушивались к чужому мнению, твердо настаивая на своем. — И что будем делать? — оставив ладонь на спинке кресла, где до сих пор сидел Наруто, спросил Кьюби. — Предлагаю показать, как развлекаются настоящие парни, — вздернул нос Менма. Он стоял, широко расставив ноги и расправив плечи. Казалось, он не терял этих лет зря, как то было с Наруто. Кьюби сидел по правую сторону, улыбаясь словно искуситель, и играл с мочкой уха старшего. — Возьмем тачку и устроим небольшой трип в честь выхода из психушки нашего старшего братца, — елейным голосом продолжал Кьюби. — Любимого старшего братца… — Не думаю, что Джирайя будет рад, если я уеду… — попытался напомнить Наруто, отводя взгляд от довольной улыбки Кьюби к черным огонькам на дне глаз Менмы. — Да черт с ним, с этим стариком!.. — Только втроем, — оборвал Кьюби и показал три пальца. — Ты, он и я. Наруто все еще смотрел на импровизированную цифру «три» и пытался совладать с внутренним противоречием. Но кого он обманывал? Внутри зудело от предвкушения приключений, о которых Наруто и думать забыл за последние годы. И братья это прекрасно знали. Кьюби был прав. Старый форд фокус (которым разве что пенсионеров удивлять, по мнению Менмы), принадлежавший еще отцу, пылился в гараже Джирайи. Ключи оказались на прежнем месте — на дверце электрощитка. — Это удача, что этого идиота никто не обокрал, — фыркнул Менма, запрыгивая на заднее сиденье, где уже сидел Кьюби. — Думаю, дело в районе, — пожал плечами Наруто, чувствуя неловкость, вновь сжимая руль и примеряя педали газа и тормоза под ногами. — Тут достаточно тихо… — … Даже собственного полицейского участка нет, — заметил Менма. — И это великолепно, не правда ли? — раздался голос и смех позади. Наруто не обратил внимания, пытаясь сосредоточиться на рычаге коробки передач, на зеркале заднего вида и тонкой цепочке с деревянным распятием Христа на лобовом стекле. Одно время мать пыталась найти утешение в религии, но это оказалось бесполезным. — Навевает воспоминания, правда? — высунул голову Кьюби, оглядываясь внутри машины, словно в первый раз. — Поездки в гости, по магазинам, первый секс… — Первый секс был в ней у тебя, — фыркнул Менма. — Ну, я рассказывал о нем так красочно, что можно подумать, там были все мы, — с гордостью парировал Кьюби. Наруто не стал сдерживать смех. Он сморщил нос и широко улыбнулся, поворачивая ключ зажигания. Эти двое всегда соревновались друг с другом в остроумии, отчего даже брала зависть. Он уже и забыл, насколько глубоко Менма и Кьюби могли зайти в своих желаниях и стремлениях не отступать. Да, Наруто несколько отставал от них в упорстве, заключив себя в рамки приличий и чужого мнения, на которые братьям было плевать. — Там еще должна остаться дорога, не думаю, что за два года все заросло. Менма курил в открытое окно, щурясь от встречного ветра. Кьюби вертел в руках распадавшуюся на листочки карту округа и пытался понять, где здесь ближайший магазин. — Верните мне мой GPS!.. Похоже, придется затариться на заправке, — заключил парень, скомкав истлевшую бумагу и зачесав рыжие волосы пятерней назад. — Не думаю, что найдется еще один магазин, в котором согласятся продать пиво без документов. — Все нормально… — Менма щелчком отправил окурок вниз по трассе, — у меня есть запасной план. В зеркале заднего вида отразилась темно-зеленая бутылка со знакомой этикеткой. На самом деле, Наруто не хотел напиваться, но немного алкоголя ему и в самом деле не повредит. — Спорим, ему хватит пробки понюхать? — словно прочитав мысли, залился смехом Кьюби. На заправке было людно. Наруто вставил пистолет в бак и ждал, пока счетчик перестанет трещать. Остальные скрылись за дверьми дорожного супермаркета, к которому боком примостился фургончик с пончиками в глазури. «Сорок пятая миля Вест-роуд. Приколись — насладись». Здесь, посреди трассы, в десяти милях от ближайшего населенного пункта, подобная зазывная надпись была неуместной. По крайней мере, так было бы ранее. Кто знает, сколько всего изменилось за годы отсутствия. Поля могли пустить под малоэтажную застройку, а старые знакомые успели бы завести семьи с детьми. Коротко прогудел клаксоном белый фиат за соседней колонкой. Девушка в широкополой шляпе и темных очках зазывно махнула рукой, и Наруто было ответил тем же, но, обернувшись, увидел спешащую к ней подругу. Та надула большой розовый пузырь из жвачки, лопнула его и попыталась соскрести остатки с губ. Пальцы сомкнулись в кулак от досады, словно так оно и было задумано. Горлышко пистолета дважды стукнулось о бак и вернулось на крючок колонки. — Нет, ты видел, что Менма нашел? — пиная ногой багажник, чтобы тот открылся, сказал Кьюби. — И все ради тебя, братец! Бумажные пакеты звенели, словно хрустальные колокольчики. Топорщились пачки чипсов, орешков, снеков. Всей той еды, что так не хватало первое время в больнице. Во рту появился пряный вкус химических добавок и усилителей вкуса. Казалось, что их действительно ожидал многодневный трип, хотя планировалось всего-то остаться на ночь и вернуться к утру, когда старик Джи вернется домой. — Но, главное — это, — Кьюби хитро прищурился и продемонстрировал пакетик, с которыми обычно ловят копы. — Не думаю, что мне стоит… — П-привет. Кьюби быстро спрятал пакетик в задний карман брюк, широко улыбаясь в сторону незнакомки. Наруто тоже улыбнулся ей, и в этих улыбках они были похожи как две капли воды.  — Это Хината. И она едет с нами, — поставил перед фактом Менма, захлопывая багажник. Девушка поклонилась и сцепила пальцы в замок, выглядя словно добыча для хищника. Наруто обернулся, хотел было спросить: «для каких целей?», но Кьюби подмигнул, похлопал по плечу и одними губами произнес: — Все для тебя, братишка. Наруто нервничал: шутил слишком громко, включал на полную старенький радиоприемник, ловящий единственную волну, и вел себя так, словно всем своим видом старался показать, что «нормальный». Пожалуй, даже слишком. Захваченные то ли представлением, то ли алкогольной дымкой Кьюби и Менма следили за происходящим с заднего сиденья, раскуривая тлеющий косяк и запивая дым пивом. — Не думал, что к нам присоединится попутчица, — когда радиостанция вновь захрипела, потерявшись сквозь ровных верхушек сосен, Наруто попытался преодолеть смущение. — Менма сказал, — пролепетала девушка и, пряча глаза под длинными ресницами, повернулась назад, чтобы кивнуть на того, чей темный взгляд, обычно, производил неизгладимое впечатление, — что будет весело, и я… — Ага! — поддержал Наруто, улыбаясь и смотря то на девушку, то на дорогу, которая тянулась прямым серым полотном. — Мы собрались немного отдохнуть с братьями… И будем рады, если с нами будешь и ты! — Расслабься! — вынырнул с заднего кресла Кьюби, протягивая смятый косяк девушке. — Тебе придется расслабиться, Хи… Ничего, если я буду звать тебя «Хи»? Девушка вжалась в сиденье, хоть и пыталась сохранить лицо. Наруто ощущал ее неловкость. От напора братьев с непривычки чувствуешь себя неуютно. — Отстань от нее, — шутливо хмуря брови, Наруто попытался не глядя попасть рукой по макушке брата и вернуть мелкого на место. — Хватит пугать ее… Кьюби смеялся. Вторил хриплым эхом Менма, раскрывающий окно и хлопающий себя по карманам в поисках сигарет. — Он меня не пугает, — подала голос Хината, преодолевая природное смущение и, к удивлению Наруто, принимая протянутый косяк. Кьюби аж замер, с недоверием следя за тем, как она втягивает в себя горький дым и сдерживает рвущийся наружу кашель, а потом улыбается и отдает косяк обратно — на задние сиденья. — Вы же не маньяки какие-то, верно? Наруто все еще смотрел на нее, открыв рот, не зная, стоит ли открывать правду или ждать, пока волшебство случится и ее осторожность улетучится. А братья смеялись, буквально сгибаясь пополам то ли от неуслышанной шутки, то ли от сказанного Хинатой. На самом деле, это ведь действительно было неправдой. Менма был прав: подъезд к дому не успел порасти непроходимым бурьяном. Машину качало, но та неспешно ползла брюхом по зарослям. Хината действительно перестала зажиматься, припадая к окну и смотря на стремящиеся ввысь деревья. Низкий, некогда голубой домик с широкими окнами прятался за одичавшим кустарником. — Добро пожаловать в наш дом! По-театральному раскинув руки, Кьюби вышел из машины. Менма втянул ноздрями прохладный воздух и пошел к багажнику. Наруто все ещё держался за руль, смотря на спутницу. Возможно, это было ошибкой — везти ее сюда в подобной компании… Возможно, он сам для нее был не слишком хорошей компанией. Хината сидела на месте, водя пальцем по стеклу, рисуя невидимые узоры, и улыбалась. Она казалась такой отстраненной, неуместной на их с братьями маленькой вылазке на природу, в старый родительский дом. Но стоило ли обманывать себя? Ему нравилась она: и ее загадочный взгляд, и аккуратные пальцы, скользящие по стеклу, и даже смятый ворот легкой сиреневой куртки на плечах. Возможно, братья были правы, и он действительно истосковался по девичьему вниманию. — Выглядит жутко, да? — улыбнулся Наруто, рассматривая облупившийся фасад через ее окно. — А мне нравится, — неожиданно сказала Хината, обернулась, коснулась пальцами подбородка, пробуя на вкус мысль, и повторила: — Нравится эта загадочность… Тишина… Неожиданное признание застало врасплох. В хорошем смысле. Наруто заглянул ей в глаза, замечая легкую пелену опьянения, взялся за жестяную банку, оставленную у ног, и сделал еще один глоток пива. Похоже, ему действительно стоит взять с остальных пример и расслабиться. Разве не этому его учили все эти годы в лечебнице? — И ни единого соседа на пару миль в любую сторону, — попытался поддержать атмосферу Наруто, облокачиваясь о руль и пытаясь зацепить взглядом обрывок темнеющего неба. Хината хотела было что-то сказать, но не успела — машину ощутимо тряхнуло. Менма стоял, опираясь о капот, усмехался и прожигал темным взглядом единственную девушку. Рубашка была расстегнута, постукивала о металл зеленая зажигалка. — Смотрела «Зловещие мертвецы»? Наруто поспешил хлопнуть дверцей и выйти, чтобы встать напротив брата. Тот стал шире в плечах и смотрелся куда уверенней. Таких обычно называют занозами в заднице. — Отстань от нее, — шикнул Наруто, хмуря брови. Меньше всего хотелось устраивать разборки на глазах у Хинаты. Они могли выяснить, кто сильнее наедине, в другой раз. К тому же, это была их идея — пригласить сюда гостью. Разве не для Наруто это делалось? — Иначе что? — Менма выглядел заинтересованным. Он встал напротив, задрав подбородок. Взгляд пал на широкую жилистую шею. Пальцы собрались в кулак. Нервная дрожь прокатилась по телу. Наруто хотел бы, чтобы этого не случалось. Следовало остаться дома, дождаться старика Джи и заказать пиццу… — Только «Рассвет мертвецов». Но не похоже, что это одно и тоже, — у пассажирской дверцы стояла нахохлившаяся словно воробушек Хината. Менма фыркнул и щелкнул зажигалкой. Зашуршала не привыкшая к человеку поросль. Он потерял интерес также быстро, как бывало до этого. Склонился над начатым ящиком теплого пива и, открыв банку со щелчком, вылил в себя сразу треть. Хината тоже смотрела ему вслед. — Не обращай внимания, — встал перед ней Наруто, положив ладонь на худое плечо (такое хрупкое под пальцами), и попытался поделиться своей уверенностью: — Иногда они ведут себя как настоящие мудаки. — Но не ты, — произнесла девушка, накрыв своей ладонью чужую. Она была явно «под кайфом», и это было по-своему низко — пользоваться ее доверчивостью — но Наруто не собирался делать с ней что-то «эдакое». По частым зарослям разнесся хриплый звук радиоприемника, пугая затаившихся птиц. — Этот блядский генератор еще работает! — объявил о своей победе вышедший из дома Кьюби. — Тащите свои задницы, и да начнется вечеринка! Заброшенный дом быстро облюбовало зверье, растаскивая по комнатам листья и ветви, разрывая в труху обивку стульев и мебели. На покосившихся кухонных шкафчиках легко узнавался птичий помет. Они уселись прямо на полу в бывшей когда-то столовой комнате. Кьюби нашел стеклянный фужер для вина (принадлежавший когда-то матери) и услужливо перелил туда теплое пиво для единственной «милой дамы». Та прятала смех в ворот расстегнутой куртки и запивала неловкое молчание так, что Наруто подумывал, не вырубится ли она до того, как… до того, как, собственно, что? — Не засыпай, а то наш братец заскучает, — кидая пустую банку в груду точно таких же (и выбивая стопроцентный страйк), заметил Кьюби. Он вытер влажные губы рукавом и уперся в свои колени, чтобы заглянуть в подернутые дурманом глаза Хинаты. — Не усну, — неубедительно ответила Хината, а после потянулась рукой к плечу Наруто и ласково провела до локтя, вызывая волну странных позабытых чувств. Она обернулась к сидящим напротив: — А как же вы? Где ваши девушки? Наруто едва оторвался от созерцания тонких пальцев на своей коже. Мягких, чувственных до зарождающейся в глубинах дрожи. Хината хотела его. Эта мысль была такой простой и понятной. Наруто прижался губами к банке пива, косясь на льнущую к плечу девушку, на ее мягкую пышную грудь под тонкой белой футболкой, на очертания кружевного белья под ним. — О, мы знаем хороший способ развлечься, — с готовностью отозвался Кьюби, возвращая из грез в реальность. Он подвинулся к молчаливому Менме и по-кошачьи уткнулся носом в висок. Рука ловко скользнула вдоль груди, зацепила пуговицы и огладила кожу. Кьюби в оскале сморщил нос, горячо выдохнув в ухо брата и выгнув спину в предвкушении. Менма перехватил запястье излишне любопытной руки, но не сказал ни слова. Да и это мало походило на протест. Или Кьюби его таковым не воспринимал, издав нечто похожее на утробное рычание и ведя уже обе руки вдоль ряда оставшихся пуговиц к поясу джинсов. Хрипело подключенное к генератору старинное радио. Наруто с усмешкой махнул головой. Кьюби любил эффектные представления, а Менма любил их обоих. И это было взаимно. — Ты псих, — пряча улыбку за плечом старшего из братьев, сказала Хината. И Наруто поглаживал ее теплые пальцы, играя с резинкой рукава, все еще не решаясь на что-то большее. — Что ты, блядь, сказала?! Загремели жестяные банки. Протестующе затрещали половицы. Опрокинулся, изливая содержимое, стеклянный стакан. Хината охнула, поджала ноги, позволяя янтарной жидкости просачиваться сквозь щели в щербатом полу. Кьюби уже стоял на обеих ногах, жесткий и взъерошенный. Он больше не походил на игривого домашнего кота, вмиг обернувшись диким опасным животным. — Эта сука сказала, — неспешно обхватив колено, вольготно повторил Менма, — что ты ебаный псих. В глазах плескалась ярость. Алкоголь и травка отключили разум, и это был херовый знак. — Стой, она не хотела… — поднимаясь с пола, встал на защиту Наруто. — Сядь, — рыкнул, не двигаясь с места, Менма. Хината попятилась назад, не зная, чего ожидать дальше. Да и выглядел Кьюби совершенно не дружелюбно. Особенно для тех, кто видел его впервые. — Кью, — тихо позвал Наруто брата, как то бывало не единожды в детстве. — Она не имела ничего такого в виду… Она же не знает… — Не знает, что единственный из нас псих — это Наруто, — Менма даже не двинулся с места, говоря эти слова и прожигая взглядом напуганную девушку. — Твой ебаный парень — ебаный псих. Наруто хотел было сказать, что это ложь, но вовремя поджал губы. Он не должен врать, а Хината должна знать правду. Она достойна была знать с самого начала, поэтому единственный, кто виноват в случившемся — он. И ему стоит принять единственное верное решение. — Идем, я отвезу тебя домой. Кьюби нервно усмехнулся, провел пятерней по влажному от пота лицу, а потом зачесал взъерошенные волосы. Переступил с ноги на ногу, пока Наруто подавал руку, помогая Хинате встать. — Блядь… — усмехнулся все еще не потухший Кьюби. Кроссовок ступил во влажное пивное пятно, разнося по грязному полу разводы. — Это я-то ебаный псих?!.. Хината сбежала с низенькой лестницы, все еще сжимая ладонь спасителя. На улице совсем стемнело, стало зябко, а трава цеплялась за ноги, норовя повалить обоих. — Прости меня, — смотря перед собой, прямо в густые тени, повторял Наруто. Алкогольная дымка исчезла без следа. — Прости, зря я тебя не предупредил, даттебаё… От волнения он снова срывался на эти бессмысленные слова-паразиты. Это маркер. Своего рода знак, что контроль над собой утерян, и повод обратиться к врачу. Руками нащупав дверцу автомобиля и распахнув ее, Наруто буквально рухнул в водительское кресло, вцепился в руль и закрыл глаза. Ему надо успокоиться. Он все еще может успокоиться. Но он уже так облажался. От досады кулак дважды ударил о приборную панель, но та выдерживала и не такое. — Ты не виноват. Горячая ладонь легла на колено. Хината сидела рядом, и даже в кромешной темноте Наруто ощущал то сострадание и всепрощение, написанное на ее лице. — Я знаю, что ты не псих… — продолжала девушка, и ее пальцы, вдруг став такими обжигающими, поднялись выше. Наруто смотрел на нее, а сердце стучало, гнало кровь по венам. Ее бледные губы, приоткрытые и манящие, были так близко. Язык стукался о зубы, отталкивался от неба, пока в воздухе повисало влажное «На-ру-то». Пришлось с силой зажмурить глаза. Вцепиться в руль и попытаться вернуть голос разума. Услышать скрежет сухих ветвей от ночного ветра и отдалённые крики хищных птиц. Перед глазами плыло. Видимо, алкоголь, травка и стресс были не лучшей компанией для первого дня на свободе. Гул в ушах стих. Глаза привыкли ко тьме достаточно, чтобы найти ключ зажигания на своем месте. Хината молчала, смотря прямо перед собой. — Я проходил лечение в психиатрической клинике, — наконец произнёс Наруто и улыбнулся тому, несколько буднично и легко ему удалось сказать это. Будто делился обыденным фактом из прошлого. Обучением в школе искусств или игре на саксофоне. Ответа не было. Наруто не смел смотреть на собеседницу. Он смахнул юношескую неловкость с кончика носа. Усмехнулся сам себе и продолжил: — Не знаю, почему не сказал. Наверное, не хотел пугать. — Ты меня не пугаешь, — отозвалась Хината, вызывая немой вопрос и тут же на него отвечая: — В конце концов, ты же не сбежал оттуда… Он все еще не знал, что ответить, держась пальцами за ключ зажигания и пытаясь увидеть насмешку в ее лице. Но та лишь положила руку на его запястье, не давая искре оживить мотор и привести машину в движение. И придвинулась ближе: то ли чтобы что-то сказать, то ли заглянуть в лицо. Христос на распятии осуждающе затрясся из стороны в сторону, когда мягкие губы накрыли губы Наруто. Похоже, именно это и называлось благословением Девы Марии. — У меня начался курс клинической психиатрии в этом семестре, — продолжала Хината, делая глоток «запасного плана» прямо из оставшейся в машине бутылки. — К тому же, я неплохо вижу людей. И ты не из тех, кого надо бояться. Наруто начал снова пьянеть, принимая бутыль и слушая девушку. Она была идеальной до дрожи в коленях, до мягкости сладких грудей во рту, до липких от спермы ляжек. Она не боялась, не требовала отвезти обратно. Хината была из тех, кто мог понять. И Наруто не знал, как реагировать на такую удачу: готов ли он к такому подарку судьбы или это очередной прикол его младших братьев? Те, кстати, не спешили разыскивать виновника торжества. Они торчали неподалеку, разжигая костер и выкрикивая что-то бессвязное, звериное. — И все же, ехать сюда было не очень разумно, — со смешком выдохнул Наруто. Не та самая вещь, которую стоит говорить девушке после секса, но он не всегда был другом своему языку. — В компании трех парней… заброшенный дом… Похоже на начало дешёвого ужастика… — А что если именно героиня окажется тёмной лошадкой? Наруто взглянул на нее, медленно передавая бутылку. В ее глазах плескалось пламя костра. Она поджала губы, чтобы сдержать улыбку над глуповатым выражением его лица. — Сюжетный поворо-о-от, — протянул вдруг оказавшийся у машины Кьюби. Он был чертовски пьян и раздет по пояс, демонстрируя худой поджарый торс. Давно ли он стоял здесь, сколько слышал и почему не ушел? Зная Кьюби, ответы на вопросы могли быть не такими уж и простыми. Младший стоял, раскинув в стороны руки, демонстрируя то ли свое театральное появление, то ли безграничную братскую любовь, то ли нож в руке. Языки пламени отражались от металла и отбрасывали искореженные тени на лобовое стекло автомобиля. — Мы вспомнили, что тут не одни, — выдержав паузу, продолжил Кьюби. Он плохо стоял на ногах, но говорил внятно и громко. — И не должны забывать, в честь кого этот вечер! В салоне автомобиля речь звучала глухо. Наруто обречённо выдохнул, зная о последствиях пьяных выходок братьев. Ему, на правах старшего, следовало воззвать к разуму Кьюби и найти Менму, который наверняка заливается где-то в одиночестве. Годы шли, а некоторые вещи не менялись. Коротко кивнув Хинате, что все в порядке, Наруто вышел из машины. Холодный воздух тут же вцепился в голые предплечья. — Все нормально, — примирительно махнул руками Наруто, — мне не скучно. Кьюби щурился от удовольствия, переступая с ноги на ногу, ловя равновесие и то и дело путаясь в высокой траве. — Черт, тебе бы отдохнуть немного… — замечая состояние младшего, усмехнулся Наруто и подошел ближе. Он уже позабыл о той стычке, случившейся часом ранее. Они остывали также быстро, как и взрывались. Когда-то Кьюби сравнили с мальчиком-бомбой, но, на самом деле, бомбами были они все. — Отдай его мне. Наруто попытался перехватить нож, чтобы тот ненароком не стал причиной глупого пьяного несчастного случая. Но Кьюби проявил чудеса самоконтроля, вытянув руку вверх и не позволяя командовать собой. — Мы хотим барбекю! — капризным ребенком протянул Кьюби, а потом повис на плече всем своим горячим и влажным телом. — Мы хотим тебя… Он уткнулся носом в перекатившийся кадык и (Наруто это отчетливо чувствовал) провел языком по соленой коже. Прорастали в беззвездное небо языки пламени. Удушливо тянул на себя брат. Наруто привычно положил руку ему на спину, ощущая силу мышц и исходивший от него жар. Три года он чувствовал себя одиноким, оторванным от людей, от общения. И теперь не знал, как обуздать такой наплыв. Наруто прикрыл глаза, рвано выдыхая и пытаясь насытиться чужим теплом. Кьюби льнул ближе, терся щекой, грудно рычал по-звериному, опускаясь ниже и прикусывая кожу, футболку, доставляя боль и распаляя животный огонь. Ревело первобытное пламя. Шипела, опаляясь трава. — Где Менма? Кьюби прижал его к капоту, усаживая на него. Наруто цеплялся за раскрытые лопатки, за плечи человека, в руках которого чувствовал себя Богом. Руки сжимали бока: до боли, до ломоты в костях, до следов, которые окрасятся утром в багровый. Машина податливо качнулась, стоило Кьюби поднажать. Стоило навалиться, подмять и вновь подарить иллюзию выбора. Сталь быстро забирала тепло, но Кьюби дарил его в разы больше. Наруто горел под ним, путаясь в первобытной смеси боли, подчинения и животного желания, охватившего мелкого. Он запрокинул голову, видя лишь огонь, отразившийся от лобового стекла, и собственное отражение. Деревянное распятие горело в мифическом пламени, преданное анафеме. Пальцы зарылись в жёсткие рыжие волосы, надавливая и опуская вниз. Наруто снова прикрыл глаза, думая, каково это — видеть его таким? Каково это — наблюдать за такими братьями? — Где Менма? Последняя гласная превращается в короткий стон, Наруто сцепляет зубы, поднимает ногу, упираясь пяткой в бампер, и выгибается на капоте. Он слышит лишь гул в ушах, тяжелое дыхание ожившего пламени и зудящую боль там, где еще недавно была она… Наруто вновь открывает глаза и старается рассмотреть Хинату на пассажирском сидении. Потому что Хината может понять. Она должна понять. И выполнить свое предназначение. Машину раскачивает мягкий ритм. Рот приоткрыт, выпускает густые облачка пара. Наруто ищет ее взглядом, зовет мысленно, но видит лишь пустое пассажирское сиденье, раскрытую дверь и темный силуэт у дверей дома. — Где Менма? — повторяет вопрос Наруто, но в этот раз не позволяет тому остаться без ответа. Он поджимает колени, приподнимается на локтях и смотрит по сторонам, щуря глаза от яркого разрастающегося пламени. Хината бьется, пока ее рот зажимают рукой, пытается вырваться, но Менма гораздо сильнее и тянет ее вверх по лестнице. — Менма!.. — то ли просит, то ли угрожает Наруто. Он пытается вскочить, вырваться из объятий Кьюби, но последнее, что видит — это полный ужаса взгляд скрывшейся внутри дома Хинаты, и пляшущие огоньки на дне глаз Кьюби: — Пора спать. И Наруто теряет сознание. В воздухе пахнет гарью и гнилой древесиной. Наруто с трудом открывает глаза, морщась от головной боли и звона в ушах. Оконный проем плывет, как и люди напротив него. Они смеются, кричат, стонут. Снуют с места на место. Их действия лишены логики, смысла. Иррациональны. — Мы ждали тебя, Наруто. Кьюби опирается на собственные колени, помогает встать и ведет, как слепого, за локоть к окну, где хоть что-то можно увидеть из-за бушующего снаружи пламени. Пепел устремляется ввысь. Наруто чувствует тяжесть во всем теле и в мыслях, стоит неуверенно и смотрит по сторонам, замечая единственную в пустой комнате инсталляцию: деревянный стул, к которому привязана она. — Какого черта… Во рту засуха небезызвестной Долины Смерти и смрад стоит такой, что Наруто с трудом сглатывает крупный песок. Только теперь из общего гула можно вычленить стоны и вопли. И их источник сидит перед ним. — Мы решили, что эта сука мешает… — без тени сомнения объявил Кьюби. Он кивнул в сторону пленницы, рот которой был наскоро заклеен техническим скотчем: — … Мешает нашему веселью, и это была блядски хуевая идея — брать ее с собой. Менма стоит у оконного проема и выглядывает наружу, будто в лицо бьет морской бриз, а не жар. Кьюби сплевывает под ноги, обходит покосившийся стул и сжимает пальцами худые сотрясающиеся плечи. Наклоняется, почти что касается щекой мокрой щеки и втягивает воздух, а потом морщится, словно ощущает тошнотворный смрад. — Наша миленькая подружка считает, что мы ненормальные… — Кьюби выпрямляется, заводит руки за спину и прячет в карманы джинсов. — Психи! Хината надрывно мычит, мотает головой, но Наруто не видит ее лица, хотя знает, что она уже не столь красива как раньше. Опухшая от многочасовых рыданий и мольб, с растрепанными волосами и разошедшейся вдоль плечевого шва курткой. Она больше не была Девой Марией, ниспосланной самим Господом Богом. Всего-то запуганная до смерти девчонка, с подсыхающей на джинсах мочой. — Кьюби… — вновь попытался воззвать к разуму Наруто. — Она считает меня «Монстром». Она считает монстром тебя! Наруто пытается увидеть ее лицо, но пламя за ее спиной разгорается, крадет черты и подсказки. — Думаешь, она влюбилась? — Менма говорит в самое ухо, вкладывая в ладонь теплую рукоять. — Посмотри, что скрывается под милой мордашкой… Нож тянет руку, но Наруто его не выпускает. Он видит, как Хината мотает головой, как надсадно мычит, рыдает, но не говорит «нет». В груди сжимается от несправедливости, от желания крикнуть братьям, что они ошибаются, но Хината не пытается сделать того же для него. — Сделай это, — отдает команду Менма. Хината вскрикивает, закидывает голову, натягивая до скрипа жгуты изоленты и скотча, которые держат на совесть. Наруто не двигается с места, смотрит словно зачарованный, как огонь пробирается в дом. Тогда Кьюби бьет. Голова дергается и повисает на груди, словно перед ними тряпичная кукла. Манекен, потерявший остов жесткости и так похожий на ту, кому ты готов был молиться. — Я не могу. Не «не верю», не «прекрати лгать». «Не могу». Это объясняло многое. Разрозненные части головоломки собираются совершенно в другую картинку. Сводит дрожь. Все тело, до самого острия зажатого крепко ножа. Кьюби скользит перед ней, не затыкаясь ни на секунду. Он говорит о ее двуличности, об удовлетворении своего эго и цирке уродов, в который пришла лживая сука, чувствуя себя в магазине конфет. За плечом стоит Менма не говоря ни слова. Он видит все тоже самое и не сомневался бы ни секунды, будь у него в руках нож. Потому что Менма уже делал это. И Кьюби. У Наруто стучат зубы, словно именно он сидит, примотанный наспех к стулу, пытаясь выторговать свою жизнь у людей, которые других за людей-то и не считают. — Давай, грязная сука! — кричит Кьюби, срывая с лица технический скотч. Из красного рта Хинаты вырывается то ли крик, то ли стон. Она выглядит такой жалкой, такой беспомощной в руках трех молодых мужчин. — Давай! Говори-и! — раздраженно рычит Кьюби, сжимая пальцами щеки девушки, и, потеряв терпение, плюет на пол. Творящийся позади ад окрашивает кожу младшего в насыщенный рыжий. — Пожалуйста… Сквозь шум слышит Наруто, а может ему хочется это слышать. — Ты думаешь этого достаточно, сука? — Кьюби вцепляется в ее волосы и запрокидывает голову назад. Хината податлива, словно марионетка, безропотна, как пойманная в силок лань. Менма выступает вперед, подходит ближе к жертве, и голос его звучит по-отечески назидательно, совсем не так, как слова. — Мы не дадим в обиду нашего брата. Не зря же он проторчал за нас три года в лечебнице за убийство. У Хинаты почти не видно белков глаз. Лицо алое от пробравшегося в комнату пламени. Разбитые губы шевелятся, но не слышно ни звука. На щеках слезные дорожки переплелись будто вены. Наруто видит это сквозь пелену слез бессилия. Он стоит близко и понимает, что поворачивать назад слишком поздно. Проводит пальцами по рукояти такого тяжелого ножа. Надо было отказаться, надо было вести машину как можно дальше отсюда, надо было столько всего сделать… Но не теперь. — Трусливый котенок, — раздается так близко голос Менмы, а после он выхватывает нож и размашистым движением руки перерезает жертве горло. Весь день Джирайя списывал беспокойство на долгожданное возвращение Наруто из лечебницы. Три года под наблюдением психиатров и священников в клинике для душевнобольных при соборе Святого Петра куда лучше, чем заточение в одиночной камере, которое обещают в подобных случаях. Но Наруто был особенным: возможно излишне шумным или неуверенным, голодным до людского мнения, но совсем не таким, каким выставляли его газеты. Это подтвердили бы и Минато с Кушиной, которых теперь не осталось в живых. Несчастные Божьи дети, на которых снизошли тяготы бренного мира. Молитвы не были услышаны. Вытатуированный под грудью крест не помог, как не помогал ни единожды. Наруто не было дома, и не было отцовской машины, стоявшей там с того самого случая. Джирайя даже не стал заходить внутрь, видя поднятую штору гаража, и, проскочив мимо единственного работающего в предрассветный час бара (а вдруг все же?..), вылетел на трассу. Стоило вручить Наруто мобильный телефон, способный одним точным нажатием воззвать к голосу разума, отследить абонента и вытащить того из беды. Но Джирайя надеялся на авось, почему-то решив, что Наруто подождет до окончания смены. Но чудес не бывает. И рыжее зарево вдалеке — не чудесное Вознесение. Скорее — низвержение в ад. В этом месте, как и прежде, творились ужасные вещи. Свежая колея из прижавшейся к земле травы. Машину качает, и Джирайя вытягивает шею, чтобы не провалиться в очередную яму. Света фар не хватает, а зарождающийся рассвет еще слишком слаб, чтобы осветить путь. Мерцающим пеклом обозначен конечный маршрут. Джирайя едва не выскакивает из автомобиля, чтобы бежать через лес, но вовремя останавливается и набирает короткий номер, оставляя адрес. Остается надеяться, что он приедет быстрее. Наруто первый выбегает навстречу, почти ложится животом на капот тормозящей машины, скребет грязными от сажи руками по металлу и смотрит через лобовое стекло: ошалело и дико. Лениво перекатывается пересытившийся огонь, засыпая на обвалившейся крыше. Тлеют обугленные перекрытия, словно скелет. Наруто воет, цепляется пальцами за рубашку, стучит кулаком по плечу и тянет за собой в сторону. — Хината… они сделали это с ней!.. — Кто «они»? — не отпускает в ответ мужчина, смотря в перепачканное сажей лицо, хотя от осознания истинного смысла сказанного, внутри начинает цепенеть. — Ты о ком? — Кьюби!.. И Менма!.. — Наруто хрипит, потому что кричать больше не может. — Хината… они с ней!.. Джирайя бежит следом, путаясь ногами в траве, запинаясь о пустые жестяные банки. В нос бьет гарь и кислый запах дешевого пива. Он морщится, натягивает ворот рубашки на лицо, готовый кинуться туда, куда указывает Наруто. Но если там кто-то и был, его уже не спасти. Спасатели не находят ни тел, ни следов убийства. Только выгоревший до основания дом. Джирайя молчаливо кивает уходящим пожарным, пожимает им руки и наверняка жалеет, что бросил пить. Наруто видит разочарование на лице мужчины, безмолвное подтверждение того, кто именно облажался. Они на долю секунды встречаются взглядами, и Наруто, сидя на пассажирском сиденье, опускает глаза вниз и прижимается больной головой к холодному стеклу. Обратно машина тащится, словно черепаха. Джирайя молчит, лишь изредка ругается, когда под колеса попадает очередной сбитый скунс. Наверное, Наруто даже благодарен такой неразговорчивости, хотя так и не знает, как поступить с собой. «Хинату», кстати, они спасли. Та лежала и громыхала в багажнике: с потрескавшейся от жара краской, с искренней доверительной улыбкой. Она все еще сжимала табличку своими жестяными пальцами: «приколись — насладись» и чуть ниже адрес: «сорок пятая миля Вест-роуд». Даже в такое время на заправке людно. Джирайя хлопает дверцей багажника, и Наруто видит в боковое зеркало, как «Хината» становится у дверцы фургончика, пока хозяин с удивлением спускается вниз. Сейчас Джирайя будет извиняться, кивать головой и выпишет чек в качестве компенсации, а после они поедут к больнице имени Святого Петра. Он отворачивается, хочет было закрыть глаза, но замечает излишнее внимание со стороны колонки. Уперев пистолет с бензином в открытый бак, его внимательно изучает молодой парень: на год или два старше. Поднятый воротник красного поло, темно-синие джинсы и широкие очки с зеркалами стекол. Наруто чувствует себя словно голым, хочет исчезнуть и сползает вниз по сиденью. Раздается знакомый свист, который, должно быть, Наруто не слышал уже давно. Кьюби и Менма стоят у смежной колонки, зазывно улыбаясь и кивая в сторону того, на чьем фоне Наруто — настоящий отброс. «Монстр», — одними губами с наслаждением поправляет Кьюби и снимает с крючка заправочный пистолет. Бледная жидкость с глухим бульканьем выливается на асфальт, мочит ноги, течет под стоящую рядом машину. Но ее владелец смотрит лишь на Наруто, а он зачарован ловкостью пальцев молчаливого Менмы. Тот словно в задумчивости крутит зажигалку, но Наруто знает — это лишь игра, фикция, попытка оттянуть неизбежное. Глухо чиркает колесико, и Кьюби, обнимая за плечо брата, говорит единственное слово: «Жги». И Наруто улыбается, зная, что для него это было сказано тоже.