Потерянный Вилли

      Свист паровоза, неприятно громкий лязг чуть-чуть ржавых колёс и пар, который большими, как облака, клубнями валит из трубы огромной машины, заставлял маленького Вилли с открытым ртом наблюдать за происходящими на 10-ой платформе чудесами. Мама запретила уходить куда-либо от маленькой красной телефонной будки, пока сама ушла за билетами в Ньюкасл, город, который тогда представился Вилли бескрайним государством. В Ньюкасле жила тетушка Бетти, чей покойный муж имел большое состояние и сеть швейных заводов, на которых и заработал сотни тысяч фунтов. Вилли не понимал, для чего они с матерью едут к тетушке Бетти, но ему это путешествие определенно нравилось. Но тут, пока мальчик думал об уютном интерьере дома тетушки, на платформу прибыл огромный паровоз, который, будто специально, подъехав максимально близко к маленькому мальчику, оглушительно засвистел, заскрипел и завизжал, да так, что Вили подпрыгнул и чуть не расплакался. Только спустя некоторое время он понял, что не видит ни будку, ни маму, а только толпы серьезных людей, которые куда-то сильно спешат, толкаются, переходят на бег и как-бы норовят затоптать мальчика, голубые глаза которого все больше наполнялись слезами от безысходности. Он сел на бордюр, схватился за светлые, кудрявые волосы и начал думать, что же делать. И тут, он вспомнил, как мама говорила ему, что если он вдруг потеряется, он должен подойти к полисмену, описать ситуацию и стоять около него. Вилли поднялся и заставил свои маленькие, еще совсем непослушные ноги идти в сторону полицейской будки. Он шел долго и упорно, спотыкаясь о больших людей и все-же нашел темно-синюю, выделяющуюся на общем фоне полицейскую будку. Он запрыгнул туда и в слезах начал рассказывать, что произошло лысому, безучастному полисмену. Последний только отмахнулся и устало сказал громким басом: «Шагай отсюда, малыш». Маленький Вилли бегал по платформе и слезно молил прохожих найти маму. Его язык заплетался, а ноги не держали. Когда на улице уже стемнело и желтое солнце укатило за горизонт, мальчик плакал, он не мог ходить, мог только сидеть и плакать, по его белой рубашонке стекали прозрачные, соленые капли, впитывались в одежду, и та становилась мокрой. И никто, совсем никто из сильных и храбрых взрослых так и не остановился помочь Вилли.