Звездная гавань

Когда молодой конунг Ристании оглядывался назад, вновь проживая моменты прошлого, сердце его будто замедляло свой ритм, кровь приливала к голове, бухая где-то в ушах, а в груди теплилось чувство тоски. Он смотрел на могилу супруги, поросшую свежей травой, и ноги наливались свинцом. Наина всегда была особенной женщиной в его жизни. Были в ней и твердость характера, и добродушие, и излишняя прямота. Коневод никогда не скрывала эмоций и говорила в лицо все, что думала. Этим, возможно, простая горожанка и пленила племянника Теодена Роханского. Теперь трудно объяснить, почему они вступили в союз, супружеский – формально, и вечный и нетленный – душой и сердцем. И Эомеру не хотелось об этом думать, он лишь благодарил Создателя за то, что Он подарил ему такую замечательную Наину, ее несмелую полуулыбку и проницательный взгляд темных, почти черных, глаз. Сын Эомунда положил на бугорок букет полевых цветов, чувствуя, как в душу льется металлическая тяжесть, заполняя все пространство, все трещинки. Солнце заливало кроваво-красным светом бесконечные равнины, стены Эдороса отбрасывали тени, медленно ползущие по земле. В воздухе царил аромат буйного разнотравья, а в сердце молодого конунга ожили воспоминания о дне их первой встречи, самом счастливом дне всей его жизни. Эотан подошел к Сенешалю и протянул ему небольшую коробочку: - Ваш конь, господин, мертв. Слова его рассеялись в воздухе, Эморер испустил тяжкий вздох. Потеря любимого коня для воина – трагедия сродни смерти. Он принял коробочку из рук мужчины и открыл крышку. Клок гривы. Вот и все, что осталось от его преданного друга, верой и правдой служившего много лет. С ним они повидали достаточно битв, участвовали в стольких соревнованиях и бегах, отовсюду выходя победителями. - Печально это, друг мой, но нужно жить дальше. Смерть – не конец пути, возможно, это врата в новую жизнь, - произнес племянник Теодена, смотря куда-то сквозь собеседника. За его спиной простирались бескрайние мустангримские просторы. - Вам необходим новый конь, господин Сенешаль, я распорядился, чтобы его подготовили и объездили лучшие конюхи. Нотхельм вот уже несколько десятилетий ухаживает за лошадьми дружины, он подберет вам подходящего, не сомневайтесь. Глаза Эомера довольно сверкнули. - Я бы хотел посмотреть на него сам. И выбрать тоже. Ты должен это устроить, Эотан. - С превеликим удовольствием, господин, - расшаркался воин, - но, позвольте, мы сделаем это завтра. Сегодня вы очень устали, день выдался неспокойным. Мы обязательно прогуляемся до конюшен, и вы лично проследите за подготовкой вашего нового коня. Мустангримский Сенешаль довольно улыбнулся, удовлетворенный ответом, и только сейчас обратил внимание, что повсюду сгущаются сумерки, небо заплывает облаками, а по земле поползли угольно-черные тени. Он лишь кивнул своему другу и направился в сторону Эдороса. Усталость давно взяла над ним верх. Утром Эотан, как и обещал, отвел Эомера в конюшни к лучшему конюху, едва только солнце выглянуло из-за кромки леса. Нотхельм выбежал навстречу важным гостям, раскланиваясь чуть ли не до земли: - Приветствую вас, Третий Сенешаль Мустангрима и вас, славный Эотан. Я рад, что вы удостоили меня честью, ступить на землю этих конюшен… Гладкие фразы, предписанные правилами этикета, дались старому конюху с трудом. Он то и дело запинался, ковыряя носком сапога землю и опасаясь поднять взгляд на двух высоких воинов-исполинов. Нотхельму даже показалось, что их могучие плечи закрывают полнеба, рядом с лучшими мужами Ристании он чувствовал себя совсем беспомощным стариком. - Мы пришли посмотреть, как обстоят дела с конем, - ответил Эомер, награждая коневода улыбкой. Сегодня он был в особом расположении духа. Лицо Нотхельма мгновенно побледнело: - Вот же какая незадача, - пролепетал он, вжимая голову в плечи, отчего стал еще ниже ростом. – Я велел, чтобы его как следует объездили, прежде чем передали вам, господин Эомер… Не думал, что вы изволите прийти сегодня… - Я как раз хотел посмотреть. Где сейчас объезжают моего коня? - В поле, за кукурузными посевами, там самое раздолье. За старыми кузницами открываются отличные равнины. И не успел коневод закончить, как двое мужчин, многозначительно переглянувшись, направились в конюшню, где в стойлах маялись десятки коней. Воины вывели их наружу, легко вскочили на вороных скакунов и, пришпорив, погнали в сторону бескрайних просторов. Кони радовались, что наконец-то увидели солнце, поэтому с охотой подчинились своим седокам и галопом понеслись вперед, поднимая копытами столбы были и оставляя Нотхельма в полной растерянности. - Зря ты это! Опасно! – Белокурая девушка, держащая в руках корзину, доверху набитую молодыми початками, с недоверием смотрела на белогривого коня. - Если ты трусиха, Ида, это еще не значит, что трусами рождены все! – Заливистый смех всадника на коне подхватил ветер и разнес над долиной. - Я не трусиха, если хочешь знать, просто знаю, что от этих тупоголовых созданий одни только неприятности. Ты что, уже не помнишь, как погиб мой отец? Да его затоптал конь! - Твой отец плохо относился к животному, вот тот и ответил ему, как полагается! Да и в тот день пьяным верхом сел… Ида с ненавистью смотрела на собеседника, не скрывая гневного оскала. Разговоры о погибшем отце всегда вызывали в ней лишь чувство гнева. Он пил целыми днями, крал из дома все, что можно, оставляя жену и дочь без денег. Однажды мать Иды, не выдержав его очередной попойки дома вместе с дружками, ушла из дома, сказав дочери, чтобы та шла в трактир и ждала ее там. Она собиралась самостоятельно выгнать из дома всех пьянчуг и разобраться с в дребезги пьяным супругом. Маленькая Ида, с трудом сдерживая слезы, побежала к трактиру. Она и подумать не могла, что ее мать, эту непобедимую, храбрую женщину, которую не сломили ни отсутствие денег, ни голод, может вот так легко «сломить» отец. Он даже не заметил, как схватил со стола нож и кинулся на женщину, не оставляя ей каких бы то ни было шансов на жизнь. Безоружный соперник, загнанный в угол, уже не соперник. - Мне идти надо, - вздохнула блондинка, до крови кусая губу. – Хозяин будет в ярости, если я опоздаю и не принесу ему овощи. Вечером в трактире будет гулянье. Придешь? Я буду ждать тебя… - Если Нотхельм опять не завалит работой, то приду. Обещаю. Эотан и Эомер во всю прыть гнали коней, чувствуя свободу. Встречный ветер трепал их волосы, конские гривы разлетались в разные стороны. Над головами – чистое небо и яркое солнце, под ногами – буйное разнотравье, дурманящее ароматами. - Эй, что это там? – крикнул Эомер, не отрывая взгляда от белой точки, бегущей параллельно им с товарищем. - Надеюсь, мой взор не обманывает меня, кажется, это наездник на вашем скакуне! Племянник конунга приложил длиннопалую руку ко лбу: - Точно птица летит! Перережем ему путь! Пусть мой конь показывает всю свою прыть только подо мной. Нет опытнее седока, чем Мустангримский Сенешаль! Он громко рассмеялся, развернул своего коня и, яростно пришпоривая животное, пошел наперерез всаднику белогривого скакуна. Эотану ничего не оставалось, кроме как последовать за своим другом, движимым азартом. Вся эта погоня очень забавляла обоих воинов, однако, вопреки всем их ожиданиям, нагнать всадника оказалось непросто. Тот заметил преследователей и начал подстегивать лошадь, крича во все горло: «Вперед!» - «Да он совсем мальчишка, - подумал Эомер, заметив, как из-под шлема на голове всадника, выбились несколько прядок чуть рыжеватых волос. – Ну я ему покажу! Будет знать, как играть в догонялки с Сенешалем!» Как и предсказывал воин, его опыт не оставил «мальчишке» шансов уйти, поэтому не прошло и минуты, как конь Сенешаля выскочил прямо перед носом белогривого скакуна, перерезав путь. Наезднику пришлось резко натянуть поводья, чтобы не врезаться в преследователя. Он тяжело дышал, осматриваясь по сторонам и видя, что окружен – Эотан подъехал незамедлительно и встал позади, гордо воцаряясь на фоне проигравшего эти бега. - Да ты смельчак, если вздумал играть со мной! – довольно проговорил Эомер своим раскатистым голосом. - Еще чего! По какому праву ты смеешь останавливать меня, когда я объезжаю нового коня? – злобно сверкнул глазами наездник, и молодой Сенешаль разглядел их темную глубину. - Молчать! – рявкнул Эотан. – Думай, с кем говоришь, ты, мальчишка! Всадник горделиво вскинул подбородок, с трудом скрывая улыбку. - Попроси прощения за грубость! – требовал воин. - И не подумаю. Тоже мне, королевичи выискались! Думаете, надели воинское облачение и все – Владыки Небесные? – Голос звенел в воздухе. - Да перед тобой стоит сам Третий Сенешаль Мустангрима, прославленный Эомер, сын Эомунда, - не замолкал Эотан. Эомер же тихо посмеивался в кулак – его забавляло это пререкание друга и юного наездника. - Захлопнись ты, надоел! – весело произнес «мальчишка» и хотел было развернуть коня и продолжить свое занятие, но лицо воина побагровело, глаза испещрили красные прожилки, сейчас он напоминал старую супницу на пылающей жаром печке. Мужчина резко выхватил из-за пояса плеть и что было силы полоснул по земле, вырвав сразу несколько пучков травы. Он хотел напугать своего обидчика, но вышло не то, что он задумывал. Белогривый конь испугался удара плети и, громко заржав, встал на дыбы, скинув с себя наездника. - Эотан! – взревел племянник конунга, мгновенно спешившись с коня и подбегая к лежащему на земле седоку. – Что ты творишь? – Он прислонился ухом к груди, лицо его было напряженным, испуганным, но вскоре на губах промелькнуло подобие улыбки. – Он дышит. Дышит! Всадник открыл глаза, увидев перед собой лицо молодого воина, улыбнулся: - Простите меня, господин Эомер, я не знала, что говорю с Сенешалем… Я никогда не видела его… - Не видела? – изогнул бровь сын Эомунда. Всадник снял шлем и, о чудеса, на плечи посыпались каштановые волосы, целая копна. Впервые за все время воин обратил внимание, как трепетно и взволнованно вздымается грудь. Ни один мужчина не может дышать так. Сомнений не осталась – перед ним была женщина. Мужчина помог ей подняться. - Кто ты? - Я – племянница коневода Нотхельма. Вот, объезжала вашего коня, господин Эомер, дядя сказал, что ваш умер вчера. Эотан недовольно хмыкнул: - И куда только дядя смотрит, раз такая девчонка объезжает коня самого Сенешаля! - Замолчи, - шикнул на него Эомер, все еще не в силах оторвать взгляда от лица молоденькой девушки. – Как твое имя? - Наина, дочь Нобила, господин. – Девушка в почтении склонила голову, а Эомер заметил, какие темные тени отбрасывают ее черные ресницы. Красивая, как ночь. И глаза светятся звездами. И сейчас показалось Сенешалю что где-то в черном омуте этих глаз, словно в гавани, сверкают волны при блеске луны. - Приятное было знакомство, - заторопился Эотан, пытаясь отодвинуть мужчину подальше от всадницы, - чтобы завтра конь Сенешаля был готов. А нам пора! Идемте же, Эомер! Воин легко отмахнулся от назойливого друга: - Знаешь старый трактир? – спросил он, обращаясь к Наине. - Конечно, кто же его не знает! - Вечером жду тебя там. Ты придешь, поняла?! Девушка мило улыбнулась, теребя подол рубахи: - Разве у меня есть выбор, господин Сенешаль? Сердце Эомера стучало, словно молот о наковальню, прыгало в груди, чуть ли не до самого горла. На губах играла довольная улыбка. Лицо Эотана же было больше похожим на камень, он так и не произнес ни слова, пока они ехали до Эдораса, лишь косо и недовольно смотрел в спину своего друга, умом понимая, что добром это не кончится. Он знал, что Сенешаль падок на женщин, сегодня ему нравится одна, завтра другая, поэтому о том, что Наина может испортить лучшему ристанийскому воину биографию, он даже не думал. Сколько уже было таких «Наин», и сколько еще будет! В этот вечер в зале было много посетителей, хозяин трактира устроил знатное гуляние в честь Теодена, конунга Ристании, в руках которого было все их государство. Эомер в пол уха слушал речи захмелевших гостей и, не задумываясь, поднимал свой кубок вверх. Сидящий рядом с ним Эотан уже вовсю опьянел, поэтому довольно шарил под юбкой у какой-то кудрявой блондинки, подливающей ему вина. Ему не было никакого дела до окружения, взгляд приковывал лишь пышный бюст девушки, так и маячивший перед глазами. Эомер уже совсем расстроился, подумав, что напрасно прождал этот вечер Наину, как вдруг в дверях появилась высокая фигура. Лицо ее скрывал капюшон плаща, но королевскому племяннику нетрудно было догадаться – Она пришла. Он решительно встал со своего места и оставил веселящихся под веселую музыку гостей. Девушка опустила глаза в пол, когда он подошел к ней, и склонила голову в поклоне. Мужчина осторожно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы снова посмотреть в сумрак глаз, теперь уже при свете свечей. Сейчас, стоя в ночи, на пороге этого шумного трактира, она показалась ему совсем девочкой. Воин взял ее за руку и повел за собой, уводя подальше от этого шума. Наина покорно шла, не произнося ни звука, он лишь слышал, как шуршит ткань ее плаща. Удивительно, зачем в такую теплую ночь надевать эту лишнюю тряпку? Очевидно, под ней скрываются округлые формы молодого тела. При мысли об этом у Эомера требовательно заныло внизу живота, он резко остановился, дойдя до стены какого-то сарая и повернулся к девушке. - Посмотри на меня! – потребовал он, чувствуя, как закипает внутри желание. Она боится его, поэтому молчит и продолжает прятаться под капюшоном, но этой скромностью и какой-то наивной простотой она притягивает его, манит, и уже нет сил сопротивляться этому водовороту, в который его засосало еще с утра. Девушка послушно подняла лицо, Эомер медленно опустил капюшон, смотря прямо в ее глаза. Красивая. Сама ночь. Ни одна женщина не казалась ему настолько красива, как эта молодая ученица коневода. И в детском выражении ее лица читались смелось, сила, теплота. Ведь тот, кто близок с лошадьми, не может иметь кусок льда вместо сердца. - Вы красивый, Эомер, именно таким я вас и представляла, мужественным, сильным, высоким… - неожиданно произнесла она, и все смущение сползло с ее лица, точно его там и не было. Сенешаль остолбенел от неожиданности. Он подумать не мог, что эта простая на вид девушка так многогранна. Или этой ночью все кажется ему ярким и необычным. - Я рад, что ты пришла, - ответил он, чувствуя, как сердце пропустило удар и ухнуло вниз. Сил сдерживаться больше не было, он резко сократил и без того малое расстояние между ними и, прижав Наину к себе, поцеловал ее. Сначала осторожно, боясь почему-то быть отвергнутым, хотя ни одна женщина не отстранялась от него до этого момента, поэтому Эомер даже не задумывался о том, что своим напором он может испугать девушку. Однако, этого не произошло, Наина несколько секунд стояла в нерешительности, затем, обхватив тонкими руками его шею, приоткрыла створки губ. Почувствовав это, воин снова коснулся ее губ, углубляя поцелуй. Сердце его давно забыло свой правильный ритм, потому что ему ответили. Сначала нежно, точно пробуя на вкус, затем более раскованно, овладевая ртом на полных правах хозяина. Новое ощущение – подчиняться кому-то – доставляло племяннику конунга наслаждение. Привыкший вести, в бою и любви, сейчас он отдал себя во власть этой темноглазой красотке. И где-то на границе сознания, пребывающего пока в реальности и не успевшего улететь ввысь, он понимал, что сегодня он раз и навсегда отдает себя ей. Свое сердце, свою душу, свой разум. - Эомер… - Нежный голос заполняет его уши, а на шею ложится нежная рука. – Пойдем, ночь уже. Лотириэль. Мужчина касается ее руки поцелуем. Молодая супруга тает от такого проявления внимания. Она знает, что муж считает ее красавицей, но всякий раз радуется, когда он удостаивает ее каким-то милым, но таким дорогим сердцу, знаком внимания. - Я хочу еще немного побыть здесь, - ответил конунг Ристании. Девушка обходит его и кладет голову на плечо, слыша, как бьется сердце: - Ты уже час стоишь тут. Ну что может быть интересного на кладбище? К тому же уже почти ночь! Идем же! Она настойчиво потянула Эомера за руку. Сил отпираться не было. Он положил ее руку себе на локоть: - Пойдем. Лицо Лотириэль просияло улыбкой. Она знает, что сотрет с лица любимого скорбь и тоску, но это уже их личное дело, которое примет свой непростой оборот, когда закроются двери спальни. Прежде чем кладбищенские могилы скрываются за валуном, Эомер успевает бросить взгляд на бугорок, ставший ему родным. Когда-то он думал, что пройдет время, и покидать это место станет легче, но ошибся. Теперь же, смотря на поросшую травой могилу Наины, он понимает, что до сих пор отдает ей свое сердце, свою душу, свой разум. Как вы уже поняли, дополнительная глава рассказывает нам о событиях довоенных, первая встреча Эомера и Наины. Очень долго автор вынашивала идею написать что-то подобное, однако руки дошли только сейчас. Ну а чем еще можно заняться, лежа в госпитале? Буду ждать вашей критики, ну или добрых отзывов, я рада всему. Насчет дальнейших планов: я обещаю заняться второй частью "Я вижу", написать еще небольшой ориджинал о новых существах, родившихся в моей голове во время любования сосновым бором из окна инфекционного бокса, и, очень надеюсь, останется время завершить "Дневник воительницы". Удачи вам в последние дни уходящего года. Спасибо, что читаете. С любовью, ваша КдВ.