breathe for you

– Чанбин-а, – Минхо как бы невзначай накрывает тонкие пальцы своей ладонью и несильно сжимает. Кожу обдаёт ставшим уже привычным жаром, отчего брюнет слегка дергается. – Я выпускаюсь в этом году, – в голосе Ли сквозит лёгкая грусть. От осознания того, что они будут видеться уже не так часто, как хотелось бы, сердце младшего обливается кровью. Молчание угнетает настолько, что хочется рвать на себе волосы и кричать, лишь бы хоть как-то заполнить звенящую пустоту. – Я в курсе, – в противовес собственным чувствам Чанбин хладнокровно забирает ладонь, подпирая ею щеку. Теперь горит щека. Он сам не улавливает тот момент, когда смеет произнести следующее: – И вовсе забудешь, кто такой Со Чанбин, да, Лино-хён? – тут же прикусывает язык, зажмуриваясь и ожидая очередной порции едких подколов, но... – Не смогу, даже если очень захочу, – Минхо невесело усмехается и одаривает Со слишком уж пристальным внимательным взглядом, отчего последнему в ту же секунду захотелось испариться. Ли никогда прежде не смотрел так, заставляя мороз буквально забираться под кожу, царапая изнутри невидимыми коготками. – Тебе еще год остался, а после... ты обязательно поступишь в тот же университет, что и я, – откуда столько уверенности? И почему он всё смотрит?.. – Хах, ещё и там тебя терпеть? Да я дождаться не могу дня твоего выпуска! – Чанбин фыркает, в то время как у самого внутри всё разрывается. На самом деле боль в груди не утихает с момента встречи с Ли Минхо. Каждый день она становится только резче, ощутимее, задевая все нервы и воспаляя мозг. – Я спокойно выдохну, когда ты, наконец, свалишь, – слова даются с трудом, но отчасти это правда. С другой стороны что-то подсказывает Чанбину, что, уходя из школы, Минхо заберёт с собой возможность дышать, спать и, в целом, нормально функционировать. – Ты настолько меня ненавидишь? – вопрос, слетевший с губ Минхо, скорее, риторический, потому что он задумчиво смотрит вдаль – туда, где умирает солнце в кроваво-красном океане неба – а потом прикрывает глаза и шумно выдыхает. Лицо выражает умиротворение, лёгкий ветерок треплет густые каштановые волосы – Чанбин засматривается. Совсем чуть-чуть. А еще надеется, что дрожь в тонком голосе старшего ему померещилась. – Я не ненавижу тебя. Хотя мог бы. Стоило бы, – нет, никогда не смог бы, хотя, действительно, быть может, и стоило. По крайней мере, Чанбин глубоко убеждён, что ненависть хоть и делает больно людям, но далеко не так, как безответная любовь. Он отводит взгляд от скрещенных пальцев рук Минхо и полностью осознаёт плачевность своей ситуации. В голове вертится мысль "лучше бы я и вправду ненавидел тебя, чёртов идиот", но произносит он совсем другое: – Что-то мы засиделись. Нужно вернуться в школу, у нас генеральная репетиция... – Со решает сбежать, избежать этого разговора, этих взглядов и этих прикосновений, от которых сносит крышу в прямом смысле. Пусть и как последний трус, но он больше не способен вести себя спокойно и адекватно рядом с Минхо в радиусе ближе трёх метров. Он слишком резко подрывается с лавочки и совсем не ожидает того, что его запястье будет схвачено. – Чанбин, я... – Ли растерянно поднимается следом, не выпуская тонкой кисти руки из собственной. Он понятия не имеет, что говорить, но прекрасно понимает, что так продолжаться просто не может. С девушками всегда было проще, но сейчас перед Минхо стоит ни кто иной, как Со Чанбин – самое загадочное существо на всей планете. Вместе с тем и первая настоящая влюбленность Ли. Чанбин невольно задерживает дыхание, чтобы не щекотать чувствительную кожу лица любимого парня, что в одно мгновение оказался настолько близко. Запястье нестерпимо пылает. И это без преувеличения одно из самых приятных чувств, которые Со когда-либо испытывал. Минхо хмурится. Красиво хмурится, как умеет только он. Сплетает их пальцы рук между собой и неосознанно облизывает красивой формы губы, отчего сердце Чанбина ухает куда-то в область живота, а сам он нервно сглатывает и стыдливо опускает глаза. Как бы банально и глупо это ни звучало, но он отдал бы всё на свете, только бы остановить время, продлить этот момент ещё ненадолго... То чувство, когда хочешь быть здесь, почти в объятиях своей слабости, но и в то же время готов умереть прямо сейчас, лишь бы не расплавиться от ощущений, как дешёвый пломбир под лучами палящего солнца. – Посмотри на меня, – прохладные пальцы обхватывают острый подбородок, осторожно приподнимая голову и заставляя посмотреть в глаза. Прохладные пальцы, обжигающие не хуже лавы. Парадокс... – Я уже по тебе скучаю, – Чанбин готов поклясться, что его бедное истерзанное сердце, отчаянно бултыхающееся уже где-то в районе ног, пропускает три удара подряд. Минхо серьёзен, как никогда, всё больше настораживая младшего и наводя на мысль, что это, возможно, очередная глупая шутка или привычная издёвка. – Не знаю, как тебе это удалось, но ты так крепко привязал меня к себе, – из уст Минхо вырывается усмешка, обдавая кожу Со тёплым дыханием, а его пальцы нежно гладят чужой подбородок. Чанбин прикрывает глаза и осторожно одёргивает руку, которая по идее уже давно должна была превратиться в пепел, в надежде освободиться, но крепкие руки неожиданно прижимают его к сильному телу. Минхо неровно дышит в шею Чанбина, почти болезненно впиваясь пальцами в бока. – Не убегай, Бини. Ты так нужен мне, – шёпот, пробирающий до дрожи, что Со готов взвыть и вовсе содрать с себя всю кожу, лишь бы не чувствовать этих сладких мурашек и мягких тёплых губ, вроде и не целующих, а просто касающихся шеи. Чанбин впервые позволяет себе слабость обнять Ли в ответ, с осторожностью смыкая руки за его спиной.