Come, My Heart

‒ Не все обязательно должно превращаться в словесный поединок, ‒ произнес голос позади нее. ‒ Лианна! То, каким тоном он назвал ее имя, заставило ее вздрогнуть. Его голос был наполнен раздражением, но был в нем и гнев. Таковым становилось любое их взаимодействие с того самого дня, когда они встретились. Каждый разговор превращался в ссору, а каждая ссора заставляла ее злиться еще сильнее. Тогда прекрати быть ослом и будь просто моим братом, хотелось бы ей отпарировать. Но это не принесло бы никакой пользы, и она предпочла держать язык за зубами. Во время пребывания в Харренхолле на турнире они с Брандоном будут все время рядом. Их ожидали десять дней пиров, десять дней танцев, десять дней веселья, десять дней поединков. Десять дней присматривающего за мной Брандона, в ужасе подумала она. Они были на ножах с того времени, как ее отряд соединился с его в городе лорда Харровея перед тем, как отправиться на юго-восток к замку лорда Уэнта. Ей хотелось бы знать, когда их отношения стали столь натянутыми. Ей хотелось бы знать, когда он начал настолько иначе смотреть на нее. Лианна Старк не жила в Винтерфелле с одиннадцати лет. Однажды она пошла к лорду Рикарду и попросила отослать ее к тетке в Амберли, что в Штормовых Землях. Она всем сердцем любила Винтерфелл и Север, но не могла оставаться там с тех пор, как скончалась ее мать. Ее тетка, Бранда Роджерс, была счастлива принять ее и растить вместе со своими собственными детьми. И все же, ее лорд-отец согласился на ее просьбу так быстро, что Лианна не была уверена, стоило ей чувствовать себя благодарной или оскорбленной тем, что он с такой легкостью отпускал ее. ‒ Он рад был от меня избавиться, ‒ сказала она однажды своей тетушке. ‒ Ты не должна так говорить. Ты его драгоценная девочка, ‒ отозвалась тетушка, расчесывая спутанные волосы Лианны. ‒ Это то, чего ты хотела, и он дал это тебе. Ты должна понять, дитя. Все становится для него труднее, когда дело касается тебя. Старая Нэн не может растить тебя, она уже звалась старой, когда я была в твоем возрасте и бегала по залам Винтерфелла вместе с твоей леди-матерью. Нэн едва справлялась уже тогда, ‒ женщина дотронулась пальцами до подбородка племянницы и осторожно подняла ее голову, чтобы заглянуть ей в глаза. ‒ С сыновьями справиться проще, чем с дочерьми. Мой лорд-муж не устает повторять, что легче выиграть войну, чем вырастить дочь. А с тобой, дорогая, временами бывает очень трудно. Твой лорд-отец беспокоится за тебя. То, что он отослал тебя, не значит, что он недостаточно тебя любит. Он всего лишь не считал Винтерфелл подходящим для тебя местом после смерти Лиарры. Моя сестра лучше умела справляться с некоторыми вещами, чем он сам или мейстер Валис. Я думаю, он понимал это. Ее жизнь в Штормовых землях не делала ее в меньшей степени северянкой или дочерью Винтерфелла, говорила она себе. Возможно, она больше не жила там, но она оставалась Старк, и горячая кровь Первых Людей текла в ее венах. Север ‒ это болота и топи Перешейка, курганы Первых Людей, горячие источники, на которых стоял Винтерфелл. Север – это Волчий Лес и Короли Севера, мыс Морского Дракона, старые боги, падающий хлопьями летний снег и покрытые льдом ветви деревьев. Север ‒ это завывающие посреди ночи холодные ветры и Стена. Ее местом была богороща, а сердце-дерево было ее самым старым в мире другом. Оно слышало все ее секреты, ведало, что она любила и что ненавидела, знало имена тех, кого она держала в своем сердце. Винтерфелл был ее домом, или так она думала. Однако ее последняя поездка домой прошла совсем не так, как она ожидала. Все испортилось довольно быстро, и Лианна желала бы остаться на юге в самых надежных руках. То, что причиной ее печали стал Нед, ранило ее сильнее, чем она могла бы признать. Тот самый Нед, который, бывало, брал Лианну за руку и читал ей сказки про королев-воительниц. Тот самый Нед, что всегда оставался тихой гаванью при любом шторме, но сам превратился в шторм, когда привез их лорду-отцу предложение брака от имени Роберта Баратеона, которое отец сразу же принял. Это больше огорчило, чем разозлило ее. О Роберте Баратеоне ходило столько слухов, и Лианна ни мгновения не сомневалась, что они должны были достигнуть и Винтерфелла. Лорд Харрольд Роджерс был знаменосцем дома Баратеонов, и Роберт являлся его верховным лордом. Ее дядя был очень недоволен, когда услышал об определенном поведении Роберта. Вспоминаемый с любовью, лорд Стеффон Баратеон был хорошим человеком и добрым лордом, желавшим лучшего для королевства. На него трудно было равняться, и его сын, похоже, не справлялся с этой задачей. Лианна не верила, что отец не слышал ничего из подобных толков о лорде Роберте, и Нед лично подтвердил, что у Баратеона есть дочь-бастард, как и признал неуемную тягу своего друга к женщинам и выпивке. ‒ Он останется тебе верен и будет всем сердцем любить тебя, ‒ защищал друга Нед. ‒ Любовь ‒ милая штука, драгоценный мой Нед, но она не в силах изменить природу мужчины, ‒ сказала она ему. Нед был милым, добрым и наивным мальчиком, выросшим в милого, доброго и наивного мужчину. Роберт был Неду как брат, и он желал, чтобы и она увидела Баратеона его глазами. ‒ Это твой долг перед твоим домом, Лианна, не меньше и не больше. Было время, когда я надеялся, ‒ ее лорд-отец не договорил, покачал головой и отвернулся от нее. ‒ Возможно, брак усмирит его натуру. Что же до тебя, то ты уже достаточно долго живешь в Штормовых Землях. Большинство знаменосцев лорда Роберта знают тебя. Тебя знают в Дождливом Лесу, на побережье, в Дорнийских Марках. Твоя леди-тетя говорит мне, что тебя любят везде от Ночной Песни до Грифоньего Насеста. Это хорошая партия для тебя, ты там не чужая. С тех пор как вороны разлетелись из Винтерфелла, разнося весть о помолвке по всему Вестеросу, прошло почти три месяца, но Лианна все еще не находила себе места. Ты не понимаешь, хотелось ей возразить, я должна тебе кое-что рассказать, хотелось ей признаться, но взгляд ее отца не позволил ей этого. Этот взгляд говорил о том, что он утратит самообладание, если она зайдет слишком далеко. Если бы только она набралась смелости, которой многие так восхищались в ней, и открыла свою правду. Вместо этого Лианна промолчала. Лианна Старк была горячей и бесстрашной молодой женщиной. Но кроткая, словно мышь, она скрылась в своей спальне, открыла сундук и принялась швырять в него свои вещи. По крайней мере, ее лорд-отец сдержал свое слово и разрешил ей посещать знаменосцев. Она преодолела весь путь до Стены, встретилась с мейстером Эймоном, милым стариком, полным мудрости. Он был счастлив видеть ее. После этого она отправилась в Восточный Дозор-у-моря, села там на корабль до Девичьего Пруда, а затем поехала в город лорда Харровея, где ждала прибытия Брандона и Бенджена. Она бросила на Брандона взгляд из-под ресниц. Если ее отношения с Бендженом почти никак не изменились, то с Брандоном они постепенно отдалялись друг от друга, расходились в разные стороны, с грустью поняла она. Бенджен был ее товарищем во всем. Он практиковался с ней во владении мечом, прячась в богороще. Они вместе воровали с кухни пирожные с персиком и лимонным кремом, потому что она любила их, и он помогал ей спрятаться от старой Нэн и мейстера Валиса, когда она не хотела заниматься уроками или вообще что-то делать. Брандон был братом, который помогал Халлену, мастеру над конями, вести ее пони, и брал ее на верховые прогулки. Он был тем, к кому она бежала с разбитыми коленками и жгущими щеки слезами. Брандон держал ее за руку, когда их мать умерла, и ее горе было слишком велико для слов. Он сказал ей, что леди Лиарра была теперь не среди ручьев или деревьев, а среди звезд, чтобы она всегда могла приглядывать за ними. Брандон был… Брандоном. Иногда он был для нее больше отцом, нежели братом. Брандон был ее защитником. Брандон должен был разгневаться за нее. Он должен был возмутиться тем, что его маленькую сестренку принуждали стать женой того, кого она не желала. Никогда бы не пожелала. Они с Брандоном находились в разных мирах, и она ненавидела это чувство. ‒ Большой Джон приезжал в Винтерфелл и просил твоей руки, ‒ прервал он затянувшееся молчание. Лианна закатила глаза на это. Она знала, что было у него на уме. Жена Большого Джона умерла, и он искал другую. ‒ Я знаю. Он сказал мне, когда я приезжала в Последний Очаг за книгами, которые Смерть Шлюхам обещал мне одолжить. ‒ Русе Болтон предложил нам брак между тобой и Домериком, ‒ сообщил он ей. Лианна подумала, что Домерик был хорошим человеком, милым мальчиком, добрым и таким непохожим на своего отца. ‒ Русе Болтон продолжает упираться и хочет заявить права на Винтерфелл любым возможным способом. Если бы Домерик родился девочкой, он бы попытался организовать брак между ней и Недом. ‒ Роберт Баратеон ‒ лучшее из того, на что ты бы могла рассчитывать. Вот оно, подумала она. Большой Джон, Домерик… она была удивлена, что, развивая эту тему, он не упомянул Галбарта Гловера, хоть тот и был добр, и того старого согнутого Арнольфа Карстарка. Она фыркнула. ‒ Я уверена, ты хотел сказать, что я лучше всего того, на что мог надеяться этот огромный болван. Он пьет и трахает каждую согласную девку, которая случайно встретится на его пути. Меня не волнует, насколько он красив. Меня не волнует, что он верховный лорд, и меня не волнует, что он третий в очереди на престол. Он может ездить на единороге или летать на крылатом корабле, но я все равно не хотела бы стать его леди-женой. Роберт Баратеон был добродушным человеком, легким на улыбку и смех. Харизматичным и обаятельным. Лианна не оставалась совсем уж слепой к этим его достоинствам, и она не могла не обращать внимания на его темно-синие глаза. Но Лианна не чувствовала, как ее сердце колотится в груди, когда она находилась в присутствии лорда Роберта. Она не чувствовала, как ее ладони потеют, или жар поднимается к щекам. Она не ощущала сворачивающийся в животе клубок, к которому уже успела привыкнуть, или наполняющее ее желание и томление. Она не хотела броситься в его объятия и остаться там, и у нее никогда не бывало разговоров с ним, длившихся более пяти минут. Ее улыбки не были искренними, потому что они никогда не доходили до ее глаз, а ее смех казался пустым. Она не тосковала по нему и не ждала встречи с ним. Роберт Баратеон был… он просто был. Но он влюбился в нее еще до того, как увидел, потом они встретились, и Нед был рад заметить, что штормовой лорд очарован ею еще больше. Это было года два назад на турнире в Эшфорде. Лианна пыталась держаться подальше от Баратеона. Она не желала давать ему ложных надежд, но ее попытки явно потерпели неудачу. Предложение руки и сердца не должно было стать неожиданностью, но все же стало. Оно оставило Лианну с чувством холода внутри. Турнир продлится десять дней. И все десять дней ей придется видеть его ежедневно, все десять дней ей придется стараться изо всех сил, чтобы избегать его. ‒ Я не желаю его и ничего из того, что он может предложить, ‒ сказала она. ‒ Я… ‒ Бастард... ‒ Ты полагаешь меня настолько мелочной? Его внебрачная дочь ни в чем не виновата передо мной. Эта маленькая девочка не просила никого зачинать ее. ‒ Да. Но женщины редко бывают снисходительны к ошибкам своих мужей. ‒ Тогда это хорошо, что он не станет моим мужем. Брандон вывернул ее руку и заставил остановить лошадь. ‒ Ты делаешь мне больно! Она посмотрела на его пальцы, впившиеся в плоть под кожей ее куртки, не сомневаясь, что он оставит синяки. Она подумала, что он хотел сбросить ее с лошади, но он этого не сделал. ‒ Слушай меня и слушай внимательно, милая сестра. Роберт Баратеон будет на турнире с Недом. Ты будешь с ним очаровательна, вежлива и будешь вести себя, как подобает леди. Я знаю, что тебе это прекрасно удается. Если он попросит тебя потанцевать с ним, ты возьмешь его за руку и позволишь ему провести тебя в танце. Если он попросит тебя прокатиться с ним, ты оседлаешь лошадь и поедешь. Если он попросит у тебя твою ленту, то ты дашь ее ему. Если он пошутит, ты будешь смеяться. Что мешает тебе быть с ним дружелюбной? Чего ты достигнешь, поведя себя враждебно или пренебрежительно по отношению к нему? Он ничего не сделал, чтобы навлечь на себя твой гнев. ‒ Я не марионетка, чтобы ты дергал меня за ниточки, Брандон. ‒ Нет. Ты не марионетка, но ты меня послушаешь. Здесь, в отсутствие отца, я твой господин. ‒ его серые глаза изучающе смотрели прямо в ее, прежде чем он отпустил ее руку. ‒ Мне очень жаль, если я причинил тебе боль, ‒ сказал он со вздохом. ‒ Разве ты не хочешь дать этим отношениям хорошее начало, показав себя с лучшей стороны? Ты выйдешь замуж за этого человека, ты родишь от него детей. Подари ему сына, после этого тебе больше не нужно будет раздвигать перед ним ноги. ‒ Ты круглый дурак, если веришь в это. Роберту Баратеону не достанет одного сына, и он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, чего он хочет. Желание тут ни при чем. Я думала, ты любишь меня сильнее, - ответила Лианна, чувствуя, как у нее сжимается горло. ‒ Разница между тобой и мной в том, что я честна в своих чувствах. Этот мужчина может любить меня, но я его не люблю. Его лицо всегда красно от выпивки, от него разит вином и элем, и он распускает руки. ‒ При чем тут любовь? Мужчина наслаждается жизнью. Позволь ему! Это твой долг перед твоим домом, Лианна. Ты Старк из Винтерфелла. Честь… ‒ ...честь? ‒ она бы рассмеялась, если бы ей не хотелось расплакаться. ‒ Ты думаешь о чести Кейтилин Талли, когда ты трахаешься с Барбри Рисвелл или любой другой девицей из любого другого замка, с которой ты случайно столкнулся? Когда ты изливаешь в этих женщин свое семя, ты думаешь о своей чести или об их чести, или о чести своего дома? ‒ она развернула лошадь и посмотрела на него. Краем глаза она заметила, что Бенджен с осторожностью глядит на них. Он благоразумно держался от них на расстоянии. ‒ Не говори мне о чести Старка. ‒ Ваш брак важен, ‒ прошипел Брандон, прежде чем понизить голос до шепота. ‒ Этот союз с Штормовым Пределом очень важен. Король сходит с ума, сжигает людей или ты забыла? ‒ Я ничего не забыла, ‒ сказала она, нахмурившись. ‒ Благородный и отважный принц Рейгар даже пальцем не пошевелил, чтобы попытаться остановить его. Может наступить время, когда от Безумного Дракона придется избавиться. Для лучшего будущего. Избавиться от них всех. Ее глаза расширились от этих слов. Она почувствовала, как живот свело в приступе тошноты, а сердце сжалось от слишком быстрого биения. Он ошибался, она была уверена в этом. Ее отец никогда бы не поднял руку на Таргариенов, и, если уж дошло бы до того, что Эйриса нужно было бы отстранить от власти, ее лорд-отец наверняка поддержал бы законного наследника Железного Трона. Ее отец был верным человеком. Но Брандон казался таким уверенным в себе. ‒ Отец сказал это тебе? Он хмуро посмотрел на нее. ‒ Нет. Отец никогда ничего подобного не говорил. Он не обсуждал со мной ничего, кроме того, что ты станешь хозяйкой Штормового Предела. Боги, ну откуда у тебя взялись эти мысли, Брандон? Хотелось ей спросить. Это безумие. ‒ Будь осторожен с тем, что говоришь. Твои слова звучат как измена, а здесь повсюду есть уши. Принц Рейгар всего лишь человек, и его отец, кроме того, считает его предателем. ‒ Неужто это измена желать королевству лучшего, чем это? ‒ спросил он. ‒ Таргариены безумны. ‒ Не все, ‒ отозвалась она. ‒ И скажи же, если принц решит отстранить отца от власти, ты ответишь на его призыв? Если дело дойдет до войны, ты поклянешься, что Винтерфелл останется верным ему? Ты пообещаешь ему свой меч? Ты будешь сражаться рядом с ним? Ты поведешь в бой его авангард? Как ты думаешь, Безумный Король уйдет тихо? Он пожелает увидеть своего сына мертвым прежде, чем сойдет с этого чудовищного трона. Брандон ничего не сказал, и у Лианны упало сердце. ‒ Я никогда не считала тебя малодушным, Брандон. Ты не можешь бросать принцу такого рода обвинения и при этом не желать ответить на его зов и пообещать свой меч, если до этого дойдет. Он прищурился, глядя на нее. ‒ Я не малодушен, сестра, ‒ резко прошептал он. ‒ Все это зависит от отца. Отец ‒ единственный, кто может присягнуть принцу в качестве лорда Винтерфелла и Хранителя Севера. Не я. Я сделаю то, что он мне велит. Как и ты. Лианна всегда была беспокойной. Она была диким ребенком, а Брандон был еще более диким. «Волчья кровь», ‒ любил говаривать их отец. В ней этой крови была всего лишь малая толика, в Брандоне же гораздо больше. ‒ Каждый раз, когда я вновь вижу тебя ты становишься еще краше, ‒ он взял в руку ее длинную косу и изучал ее. ‒ Полагаю, даже Серсея Ланнистер не может сравниться с тобой. Я помню тот день, когда вложил деревянный меч в твою ручку. Отец был недоволен, но ничего не сказал, потому что мама, похоже, не возражала. Она сказала, что ты вырастешь из этого. Она ошибалась. ‒ его рот скривился. ‒ Если бы тебе всегда оставалось пять, и не было бы всех этих забот о браке и прочем. Я бы предпочел, чтобы у тебя был выбор, но с некоторыми вещами ничего не поделаешь. Это к лучшему. Если бы ты только знал. Я могла бы рассказать ему все здесь и сейчас. Но она не была уверена, что может доверять его вспыльчивому нраву. Веселье Брандона было таким же диким, как и его ярость, но он был ее братом. ‒ Я не буду. Я... ‒ Ты сделаешь то, что тебе велят, Лианна. Наша леди-тетя была с тобой слишком снисходительна. А твое своеволие и этот твой язычок только приведут тебя к ранней могиле, ‒ прервал он ее. Ее будто бы облили ледяной водой. Момент растаял, и она пристально посмотрела в его лицо, ища то, чего не нашла. ‒ Почему ты не можешь быть похожей на других девушек? ‒ спросил он. ‒ Прежде чем вступить в брак, тебе следует узнать свое место. Роберт может любить тебя сейчас, но, когда ты окажешься под его крышей, дела могут пойти не так хорошо, если ты не обуздаешь свои склонности. Она представила, как Роберт Баратеон наносит ей удар за то, что она сказала что-то, не понравившееся ему, или прижимает ее к кровати своим весом, в то время как он насилием вырывает из нее свое удовольствие, потому что он слишком много выпил. Она почувствовала, как по спине пробегает холодок. ‒ Мне жаль леди Кейтилин, если передо мной действительно тот человек, которым ты стал, Брандон. В конце концов, ты не так уж сильно отличаешься от Роберта Баратеона, ‒ холодно ответила она. ‒ Такие разговоры рано или поздно заставят тебя полетать по комнате. ‒ Ты будешь доволен, увидев, как мужчина ударит меня за то, что я высказала свое мнение? Он покачал головой. ‒ Нет. Никогда. Не пойми меня неправильно, Лианна. Я люблю тебя. Даже очень. Нет ничего, что я бы для тебя не сделал. Но ты рождена для долга, как и я. Я бы с радостью выбрал свободу, а не жену. Я бы с большим удовольствием путешествовал по миру, чем стал лордом Винтерфелла. Но я родился, чтобы править Севером. Я должен отставить в сторону то, чего я действительно хочу, и стать тем человеком, которым меня желают видеть отец и Север. Было бы обидно, если бы я стал известен как Брандон Недостойный или Брандон Пропойца. ‒ это заставило ее усмехнуться. ‒ Лорд Роберт любит тебя, и то, как я это вижу, делает тебя на голову выше многих людей. Ты тоже сможешь полюбить его, Лианна, если дашь ему хоть половину шанса. Есть только один человек, которого Нед любит больше Роберта Баратеона, и это ты, сестра. Если Нед думает, что Роберт хорош для тебя, тогда и я должен верить, что так и есть. Высказывать свое мнение было забавно, когда тебе было десять, но теперь ты уже взрослая женщина, и тебе нужно следить за тем, что ты говоришь и как ты это говоришь. По всему королевству девицы готовы на многое, чтобы выйти замуж за лорда Роберта и оказаться в его постели. Лианна ухмыльнулась. ‒ Я с радостью уступлю им свое место, ‒ она натянула поводья своей кобылы. ‒ Бран, он мне не подходит, ‒ мягко сказала она. ‒ Не подходит и все. Я знаю это, и я думаю, что ты тоже. Он влюблен в какую-то фантазию, которую сам себе создал. ‒ Он даст тебе свободу, о которой ты мечтаешь. ‒ У меня уже есть вся свобода, которую я могла бы пожелать, ‒ ответила Лианна. Роберт Баратеон никогда не накинет ей на плечи свадебный плащ. Тяжелый золотой бархат с оленем Баратеонов, никогда не обовьется вокруг ее стройного стана. В этом Лианна была уверена. Она дала лошади шенкелей и пустила ее рысью. Прежде чем она успела заметить это, Лианна уже скакала по полям. В спокойных оловянных водах Божьего Ока наконец отразились башни, служившие памятником безрассудству Харрена Черного: пять искривленных черных пальцев, исковерканные камни, цепляющиеся за небо. Харренхолл был чудовищным замком. Она с нетерпением ждала турнира. Живя на юге, она побывала на многих из них. Она добиралась до Ланниспорта, путешествовала в Штормовой Предел, и воспоминания о том, что там произошло, все еще мучили ее, и ее кошмары так и не прошли окончательно. Она побывала в Грифоньем Насесте и Эшфорде и видела турниры в Королевской Гавани. Харренхолл обещал стать крупнейшим и величайшим турниром. Она остановилась и посмотрела на поле, где шатры вырастали, словно грибы. Она увидела золотую розу Тиреллов, льва Ланнистеров, соловьев Каронов, солнце и копье Мартеллов, танцующих грифонов, сражающихся лебедей, гарцующего оленя и многое другое. Это был лабиринт из шелка и парусины, и все кругом было расцвечено яркими красками. Она разглядела серого лютоволка Старков между водяным Мандерли и боевым топором Сервинов, прямо напротив морского конька Веларионов. Нед, похоже, приехал раньше своих братьев и сестры, и, она могла побиться об заклад, сидел где-то с лордом Робертом, в то время как тот напивался до потери сознания и глазел на какую-нибудь девицу. Невольно она потянула за ожерелье на шее, ища в нем опору. Цепочка с кулоном-розой, выполненным из железа и покрытым синим цветом зимней розы. Ее самая большая драгоценность. Недалеко от костров она заметила принца Рейгара Таргариена, шагающего к шатру с его шелковым знаменем ‒ красным трехглавым драконом на черном поле. Ее сердце дрогнуло. Принца Драконьего Камня было трудно не заметить с его серебристо-светлыми волосами, развевающимися на теплом весеннем ветру, и двумя королевскими гвардейцами, которые тенью следовали за ним. Он сразу же привлекал внимание, одетый в черное и в бархатном дорожном плаще, который спускался до земли, цепляясь за траву, пока принц шел. Если он уже прибыл, значит, король тоже здесь, внутри одной из башен замка. Все было бы намного проще, если бы этот безумец умер, ‒ подумала она не в первый раз и не в последний. Королевство любило принца, и тот доказал, что способен управлять им, пока Безумный Король находился в плену в Сумеречном Доле. Когда Рейгар взойдет на трон, страна окажется в надежных руках. Она спрыгнула с лошади и пошла к конюшне. ‒ Уверена, у конюха есть для тебя хорошее яблоко, Комета, ‒ сказала она, похлопывая кобылу по шее и глядя в ее большие темно-красные глаза. ‒ Может, я смогу убедить его дать тебе целых два яблока. Что скажешь, моя милая? ‒ Комета ткнулась носом в ее шею, как она обычно и делала. ‒ Ну, значит два. Идем. Может быть, рядом с Мраком есть свободное стойло. Твой брат тоже должен быть здесь. Я знаю, ты скучала по нему.